Управляющий Пэрри совершил, как обычно, свой ежедневный обход всех лесопилен и мастерских и тоже остался доволен настроением негров. Он волей-неволей вынужден был сознаться, что после освобождения они работают так же усердно и не меньше прежнего преданы мистеру Бербанку. Они твердо решили оказать сопротивление джэксонвиллскому сброду. Но неисправимый сторонник рабовладения Пэрри по-прежнему считал, что их трудолюбие и преданность непрочны. Натура свое возьмет. Вкусив свободу, вольноотпущенники неминуемо сами вернутся к рабству. Они снова займут место, предназначенное им самой природой в ряду живых существ — между человеком и домашним скотом.
Тут Пэрри наткнулся на тщеславного Пигмалиона. Парень совсем заважничал, ходил с гордо поднятой головой и заложив руки за спину, всем своим видом показывая, что стал вольным человеком. Ясно было, однако, что работой он по-прежнему себя не утруждает.
— Здравствуйте, мистер Пэрри, — важно поздоровался он с управляющим.
— Что ты тут делаешь, лентяй?
— Гуляю. Я теперь вольный, хочу — работаю, хочу — нет. У меня в кармане документ…
— А кто же тебя будет теперь кормить, Пиг?
— Я сам себя буду кормить, мистер Пэрри.
— Каким образом?
— Как каким? Буду есть…
— Кто же тебе будет давать есть?
— Как кто? Хозяин.
— Хозяин? Да ведь ты теперь человек вольный, у тебя нет хозяина… Разве ты забыл?
— Да, правда, у меня нет хозяина… Но ведь мистер Бербанк не прогонит же меня с плантации, где я, смею думать, приношу некоторую пользу.
— Ошибаешься, прогонит.
— Прогонит?
— Конечно. Когда ты был его собственностью, он держал тебя, хотя ты ленился и ничего не делал. Но теперь ты человек вольный, и если ты будешь так же лениться, зачем ему тебя держать? Он просто-напросто выставит тебя, и поглядим тогда, много ли будет тебе пользы от твоей свободы.
Очевидно, Пигу еще ни разу не приходило в голову досмотреть на свою свободу с этой точки зрения.
— Неужели мистер Бербанк будет так жесток, чтобы… — воскликнул он.
— Да разве это жестокость? — отвечал управляющий. — Это просто само собой разумеется. Да мистер Джемс, если б даже и желал, не имеет права тебя оставить! В Джэксонвилле издан приказ изгнать из Флориды всех вольноотпущенных.
— Неужели это правда?
— Совершенная правда, и я, нужно сказать, не знаю, как вы все, ты и твои товарищи, выкрутитесь из беды, когда у вас не стало больше хозяина.
— Я не хочу уходить из Кэмдлес-Бея! — вскричал Пигмалион. — Так как я человек вольный…
— Ты волен уходить, куда хочешь, но не волен оставаться здесь. Собирайся-ка, приятель, укладывайся.
— Что же со мной будет?
— Не знаю. Это уж твое дело.
— Но ведь я же свободный человек… — начал было опять Пигмалион.
— Этого, как видно, мало.
— Так скажите, что же мне делать, мистер Пэрри?
— Сказать, что делать?.. Изволь, дружок… Слушай хорошенько да мотай себе на ус.
— Слушаю.
— Ты отпущен на волю, не так ли?
— Конечно, мистер Пэрри, у меня и вольная в кармане.
— Так вот возьми и разорви ее.
— Ни за что на свете!
— Ну, если ты не хочешь разорвать свой документ, тогда остается одно только средство.
— Какое, мистер Пэрри, какое?!
— Переменить цвет кожи, дурень, — вот какое! Перемени кожу, Пиг, перемени скорее! Как только ты станешь белым, ты получишь право оставаться в Кэмдлес-Бее, а иначе тебя прогонят, так и знай.
И управляющий пошел прочь, довольный тем, что дал такой хороший урок тщеславному парню.
Пиг несколько минут постоял в раздумье. Теперь он понимал, что недостаточно быть свободным человеком; чтобы сохранить за собою место в жизни, нужно еще для этого стать белым. А как тут сделаешься белым, когда от природы ты черен, как сажа?
И Пигмалион печально направил стопы свои к Касл-Хаусу, усиленно почесывая спину, словно хотел содрать с себя всю свою черную кожу.
Бербанк и Кэррол вернулись из своей поездки к полудню. Со стороны Джэксонвилла не было заметно ничего подозрительного. Лодки в гавани стояли на обычных своих местах, привязанные к пристани или на якоре посреди реки. Правда, на другом берегу, около города, замечалось скопление войск. Несколько отрядов южан двигались к северу по левому берегу Сент-Джонса в направлении графства Нассау. Но Кэмдлес-Бею, казалось, ничто пока не угрожает.
Приехав к устью реки, Бербанк и Кэррол внимательно оглядели морскую даль. Но на море не видно было ни паруса, ни дымка, по которым можно бы было заключить о приближении эскадры. На этой части флоридского побережья приготовления к обороне были незаметны. Конфедераты не воздвигли здесь ни батарей, ни редутов, ни бруствера. Не было принято никаких мер для защиты устья реки. Если бы суда федералистов появились у входа в бухту Нассау или в устье Сент-Джонса, они могли бы туда беспрепятственно проникнуть. Только не горел свет на маяке Пабло, но это обстоятельство могло бы затруднить федералистскую флотилию лишь ночью.
Таковы были вести, привезенные Бербанком и Кэрролом, когда они вернулись к завтраку. Вести эти, в общем, были довольно утешительными, ибо ожидать немедленного нападения на Кэмдлес-Бей во всяком случае не приходилось.
— Все это так, — заметил по этому поводу Стэннард, — но меня, однако, беспокоит, что до сих пор не видно эскадры Дюпона. Ума не приложу, чем объяснить подобную задержку.
— Да, — подхватил Кэррол, — если флотилия третьего дня вышла в море из бухты Сент-Андрус, она должна была бы уже находиться у Фернандины.
— Все эти дни-стояла плохая погода, — возразил Бербанк. — По всей вероятности, западный ветер принудил Дюпона держаться подальше от берега; но сегодня утром ветер стих, и я не удивлюсь, если нынешнею же ночью…
— Ах, если бы твое пророчество оправдалось, дорогой Джемс! — воскликнула миссис Бербанк. — Да помогут нам силы небесные!
— Огни маяка Пабло потушены, мистер Джемс, — заметила Алиса, — как же смогут федералисты сегодня ночью войти в фарватер Сент-Джонса?
— Нет, в фарватер Сент-Джонса им пока не проникнуть, дорогая Алиса, — ответил Джемс Бербанк. — Прежде чем форсировать устье, федералисты должны овладеть островом Амильей, потом Фернандиной, чтобы захватить в свои руки железную дорогу на Сидар-Кейс. Эскадру Дюпона я не жду в Сент-Джонс раньше трех или даже четырех дней.
— Совершенно с тобой согласен, Джемс, — сказал Эдвард Кэррол. — Надеюсь, что уже один захват Фернандины положит конец сопротивлению южан. Очень может быть даже, что милиция очистит Джэксонвилл, не дожидаясь появления канонерок Дюпона. В таком случае Кэмдлес-Бей будет окончательно спасен от Тексара и его банды.
— Вполне возможно, друзья мои! — ответил Бербанк. — Стоит только федералистам вступить на территорию Флориды — и безопасность наша будет обеспечена. А что нового на плантации? — спросил он.
— Нового ничего, мистер Бербанк, — ответила за всех Алиса. — Зерма мне сказала, что негры работают, как обычно, — на полях, в лесу и в мастерских. Она уверяет, что все они готовы лечь костьми, защищая Кэмдлес-Бей.
— Будем все же надеяться, что не придется подвергать их преданность такому испытанию. Я бы очень удивился, если бы эти мерзавцы, силой захватившие власть в свои руки, не удрали бы из Джэксонвилла, появись эскадра северян в виду Флориды. Но все же нужно быть настороже. Дорогой Стэннард, не хотите ли после завтрака пройтись со мною и Кэрролом по плантации и осмотреть наиболее доступную для нападения часть поместья? Мне не хочется, чтобы вы и Алиса подвергались здесь большей опасности, чем в Джэксонвилле. Если дела примут дурной оборот, я никогда себе не прощу, что уговорил вас переехать в Касл-Хаус.
— Успокойтесь, дорогой Джемс, — возразил мистер Стэннард. — Если бы мы остались в Джэксонвилле, то теперь уж наверное подвергались бы всевозможным вымогательствам со стороны новых правителей города, как и все противники рабовладения.
— И во всяком случае, мистер Бербанк, нам лучше быть всем вместе и сообща встретить опасность, — поддержала отца Алиса.
— Да, это верно, дочь моя, — согласился Джемс Бербанк. — Ну, да я надеюсь, что все окончится благополучно. Скоро федералисты придут, и Тексар не успеет претворить в жизнь свое постановление о наших вольноотпущенниках.
Между завтраком и обедом Бербанк, Кэррол и Стэннард занялись обходом негритянских поселков. Их сопровождал Пэрри. Джемс Бербанк не преминул обратить внимание своего управляющего на то, что негры работают с обычным усердием. Все были на своих местах и проявляли большую стойкость.
— Ладно, ладно! — отвечал Пэрри. — Посмотрим еще. Каковы будут результаты их работы!
— Ну, Пэрри, неужели же руки у них стали хуже от того, что их отпустили на волю?
— Пока еще не стали, мистер Джемс, но скоро станут. Вот увидите! — отвечал упрямец.
— Во всяком случае, Пэрри, на руках у них останутся все те же пять пальцев, что и теперь; нельзя же требовать от них, чтобы пальцев стало больше!
После обхода плантации трое друзей вернулись домой. Вечер прошел спокойнее, чем накануне. Из Джэксонвилла не приходило никаких вестей, и у обитателей Кэмдлес-Бея явилась надежда, что Тексар отказался от выполнения своих угроз или что у него для этого не хватит времени.
Тем не менее на ночь были приняты самые строгие меры предосторожности. Пэрри с помощниками организовали охрану, которая обходила дозором границы поместья и особенно берег Сент-Джонса. Неграм было приказано при малейшей тревоге отступить к ограде парка, у входа в который был устроен сторожевой пост.
Джемс Бербанк и его друзья несколько раз в течение ночи ходили смотреть, все ли их приказания исполняются. Однако ночь прошла благополучно, и покой, обитателей Касл-Хауса ничем не был нарушен.
10. ДЕНЬ 2 МАРТА
На другой день, 2 марта, Джемс Бербанк получил, наконец, известие из Джэксонвилла. Одному из помощников управляющего удалось незаметно переправиться через реку и побывать в городе, не возбудив там никаких подозрений.
Сведения были из верного источника и очень важные. Вот их суть.
Коммодор Дюпон прибыл на заре со своею эскадрою в бухту Сент-Андрус на восточном побережье Джорджии. Корабль «Уобаш» шел под флагом коммодора во главе двадцати шести судов, в числе которых было восемнадцать канонерок, один тендер, один транспорт, превращенный в боевое судно, и шесть транспортов с десантом — бригадой генерала Райта.
«При экспедиции, — как писал Джилберт в своем последнем письме, — находился сам генерал Шерман».
Коммодор Дюпон, несколько запоздавший со своей эскадрой из-за штормовой погоды, уже принял меры для занятия рукавов реки Сент-Мэрис. Эти трудно проходимые протоки впадают в устье реки, к северу от острова Амильи, как раз на границе Джорджии и Флориды.
Главный пункт острова — Фернандина — находился в то время под защитою форта Клинч, за каменными стенами которого помещался гарнизон в 1500 человек. У южан таким образом была довольно сильная позиция, которую они могли бы, казалось, защищать с надеждою на успех.
Они, однако, этого не сделали. Помощник управляющего сообщил, что согласно слухам, упорно державшимся в Джэксонвилле, конфедераты при приближении эскадры Дюпона к устью Сент-Мэриса очистили не только форт Клинч, но и самую Фернандину, а также остров Камберленд и всю эту часть флоридского побережья.
Этим и ограничивались вести, полученные в Касл-Хаусе, но они имели важное значение для кэмдлес-бейцев. Раз федералисты уже высадились во Флориде, значит они вскоре овладеют всем штатом. Правда, канонерки их покажутся на Сент-Джонсе не раньше, чем через несколько дней — их задержит песчаная отмель. Однако новые джэксонвиллские правители будут все же устрашены и уж, конечно, не решатся посягнуть на такого видного сторонника Севера, как Джемс Бербанк.
Вся семья вздохнула с облегчением. Миссис Бербанк и Алиса успокоились также и за Джилберта, зная, что он недалеко и скоро сможет свидеться с ними, не подвергаясь при этом никакой опасности.
Действительно, для свидания с родными молодому человеку стоило проехать только тридцать миль, отделяющих бухту Сент-Андрус от маленькой пристани Кэмдлес-Бея. Он в это время находился на канонерке «Оттава», которая только что отличилась замечательным боевым подвигом.
Помощник управляющего, ездивший в Джэксонвилл, узнал не все: утром 2-го марта имели место еще некоторые очень важные события, с которыми необходимо познакомиться читателю.
Узнав, что конфедераты очистили форт Клинч, коммодор Дюпон выслал в фарватер Сент-Мэриса несколько судов небольшого водоизмещения. Белое население уже бежало в глубь страны вслед за отступавшей конфедератской милицией, покидая прибрежные города, местечки и плантации. Жители были охвачены паникой, конфедераты распускали ложные слухи о насилиях, якобы совершаемых северянами с разрешения своих командиров. И не только во Флориде, но и на границе Джорджии, на побережье между Оосабо и Сент-Мэрисом все население обратилось в беспорядочное бегство перед десантными войсками генерала Райта. Таким образом корабли коммодора Дюпона овладели Клинчем и Фернандиной без единого выстрела. И только канонерке «Оттава», на которой служил старшим офицером Джилберт Бербанк, пришлось пустить в ход свои пушки.
Город Фернандина стоит на железнодорожной линии, соединяющей его с портом Сидар-Кейс на западном побережье Флориды. Линия эта проходит по острову Амилья, а затем, следуя по длинному мосту на сваях, переброшенному через бухту Нассау, достигает полуострова.
В ту минуту, когда «Оттава» входила в бухту, на мосту показался поезд, в котором спасался бегством гарнизон Фернандины, увозивший с собою все боевые и продовольственные припасы. С гарнизоном уезжала и администрация города. Канонерка, прибавив пары, направилась к мосту и начала обстреливать из пушек мост и поезд. Обстрелом руководил Джилберт. Несколько выстрелов попали в цель. Между прочим, одно ядро угодило в сцепление последнего вагона и оторвало его от поезда, который, однако, не останавливаясь, что было бы крайне опасно, продолжал нестись на всех парах вперед на юго-запад полуострова, предоставив последний вагон собственной участи. В это время подоспевший отряд федералистов, высадившийся в Фернандине, занял мост. Вагон был захвачен со всеми ехавшими в нем беглецами — по большей части штатскими лицами. Пленников отвели к полковнику Гарднеру, командовавшему отрядом, занявшим Фернандину, переписали их имена, продержали на одном из кораблей эскадры сутки под арестом для острастки другим, а затем отпустили на все четыре стороны.
Когда поезд скрылся из виду, «Оттава» понеслась в атаку на небольшой, укрывшийся в бухте корабль, груженный оружием и боеприпасами, — и без труда овладела им.
Эти события повергли в уныние войска конфедератов и жителей флоридских городов. Особенно упали духом джэксонвиллцы. В самом деле, на что они могли рассчитывать? Северяне уже овладели устьем Сент-Мэриса, как бесспорно, они овладеют и устьем Сент-Джонса. И Джэксонвилл, подобно Сент-Огастину и прочим городам Флориды, не окажет им никакого сопротивления.
Семья Бербанков могла теперь успокоиться. Нужно полагать, что при подобных обстоятельствах Тексар не решится осуществить свои намерения: ему и его сторонникам уже недолго оставаться у власти, и она снова перейдет к честным людям, у которых была похищена. Имелись, очевидно, все основания так думать, а стало быть, и надеяться.
Получив радостные известия, Кэмдлес-Бей возликовал. Негры кричали «ура», и громче всех Пигмалион. Но пока на реке не покажутся канонерки, о мерах предосторожности забывать все же не следовало.
Да, не следовало! Джемс Бербанк никак не мог предполагать, что пройдет целая неделя, прежде чем федералистам удастся подняться вверх по Сент-Джонсу и овладеть им с верховьев до устья. А сколько еще бед и напастей предстояло вытерпеть до тех пор кэмдлес-бейцам!
Хотя коммодор Дюпон и занял Фернандину, ему приходилось, однако, действовать с крайней осмотрительностью. В его планы входило водрузить федеральный флаг во всех тех пунктах, куда зайдут его корабли. Он разделил поэтому свою эскадру на несколько частей. Одну канонерку он отрядил в реку Сент-Мэрис с приказом занять стоящий на этой реке городок того же наименования и подняться двадцать миль вверх по течению. На север были посланы три канонерки под командованием капитана Гордона, с поручением обследовать близлежащие бухты и занять острова Джайкилл и Сент-Симон и городки Брансвик и Дейриэн, уже частично оставленные их жителями. Шесть паровых военных судов малого водоизмещения под командованием Стивенса должны были подняться вверх по течению Сент-Джонса и занять Джэксонвилл. С остальною же частью эскадры коммодор Дюпон собирался выйти в море, чтобы овладеть Сент-Огастином и блокировать берег вплоть до Москито, чтобы воспрепятствовать военной контрабанде.