Агатон вкратце описал известные ему факты. О том, как разведка сообщила о подозрительной стоянке охотников. О быстрой схватке, завершившейся уничтожением гнезда трупоедов. И о найденной записке-приглашении в Долину Карамуреш.
Святой отец Шалуа внимательно рассмотрел предоставленную ему копию записки.
- Вы сообщили очень ценные факты, - судя по тону отца Шалуа, ему они и так были уже известны. - Но данные это лишь сухие цифры и описания. Но вы там были! Вы дрались с этими тварями. Вы видели останки охотников и чувствовали запах разложения. Именно вы были тем зрителем, ради которого убили этих людей! - на мгновение для Агатона куда-то исчезла уютная библиотека. Свет померк, окрасившись сполохами огня от открытых жаровен и донесся тихий перезвон кандалов. - Именно вы нашли записку. Мне нужно знать, что вы почувствовали в тот момент. Первая мысль и наитие. Говорите!
Лейтенант вздрогнул, отогнав видение застенок.
- Я подумал… нет, я был абсолютно уверен, что это вызов, - тихо произнес Агатон. - От противника, что знает свою мощь и готов показать ее. Серая тень, что скривилась в презрительной усмешке и нависла над всем миром, как над игральной доской.
«Но это же просто мои ассоциации… Разве они важны?» - и тем не менее лейтенант почувствовал пробравшийся внутрь холодок недоброго предчувствия.
Инквизитор выдохнул и откинулся назад.
- Хорошо. Вот с этим мы и будем работать. К счастью, ничего подобного в Долине я не встречал… Пока, - отец Шалуа вернул записку.
- Но, тем не менее, в Долине неспокойно. Мифрил, адамантий и прочие металлы почти не поступают в Вольные Города. Торговля останавливается. Гражданское неповиновение и сведения о бунте на руднике, - перечислил лейтенант.
- Об этом можете не волноваться, - святой отец Шалуа подкрепил свои слова твердым пронизывающим взглядом. - Инквизиция уделяет свое пристальное внимание всему происходящему. Ваша же задача заняться этим вызовом. Тот, кто бросил его нам, не опустится до простейших бунтов и налетов. Ищите нечто большее!
- Приложу все свои силы, святой отец. Однако я хочу сам во всем разобраться на месте.
«И заодно понять, чем же занята Инквизиция в Долине».
Для святых отцов давно перестали существовать отдельные жизни. Они мыслили городами, странами и народами. Для них именно они были живыми организмами. А отдельные люди, гномы, нежить и нелюди - лишь частичками. И Инквизиция, будто врач ради облегчения течения болезни, была готова пустить кровь больной стране, а затем прижечь рану раскаленным железом.
Легкая тень недовольства промелькнула по лицу святого отца:
- Ваше право. Но запомните, чтобы не произошло и чтобы вы не узнали - в первую очередь обсудите это со мной. Не принимайте никаких спонтанных решений. Виконт Вальденгрейт дает завтра бал. Посетите его, пообщайтесь с цветом местной знати, - в последних словах отца Шалуа слышалось нескрываемое презрение. - Вы поймете, что за беспорядками и грабежами лежит лишь жажда местных дельцов набить свои карманы, сдирая последнюю рубаху с бедняка.
- Последую вашему совету, святой отец, - лейтенант поднялся.
- И помните, сын мой, - произнес напоследок инквизитор Шалуа, доставая с полки еще один потрепанный тубус. - Все что мы делаем, идет на благо Ордену и становлению порядка в мире. Иногда надо ждать самого темного часа. И тогда, в кромешном мраке, проще всего разглядеть путь, ведущий к свету. Удачного вам дня.
Предгорья
Небольшая укромная долина, наполненная солнцем и прохладным ветерком с вершин. Посреди высокогорного разнотравья расположилась вытоптанная площадка с тотемным столбом, а вокруг нее - пара десятков плетеных куполов. Стоянка лунного народа.
Ночной Ловец прошел мимо двух мужчин, растягивающих на земле шкуры для выделки, мимо женщины, плетущей из ивняка корзину, и направился к крайней хижине. Достигнув плетеного жилища, он громко кашлянул, отвел в сторону занавеску из живой лианы и проскользнул внутрь.
Оторвавшись от рукоделья, на него подняла глаза зрелая женщина. Длинные черные волосы были расплетены по-домашнему, а через плечо перекинуто легкое сари из тончайшей шерсти. Серый пес в углу хижины встрепенулся, но затем вновь разлегся на подстилке, учуяв друга семьи.
- Ночной Ловец? - вдохнув его запах, женщина обеспокоено продолжила, словно ей тоже передалось беспокойство. - Ты весь взмыленный. Что-то случилось?
- Весенняя Заря, - он почтительно склонил голову, от чего обе косы упали на грудь. - Мне необходимо поговорить с твоей половиной. Ты знаешь, куда направился Серый Клык?
- Он не посвящал меня в свои дела, - Ночной Ловец уловил нерешительность в голосе подруги Серого Клыка.
- Заря, ты знаешь, какие настроения витают сейчас в племени, - он решился рассказать ей все, что накипело на душе. - Да мы отгородились от внешнего мира и стараемся с ним не контактировать. Но этим мы лишь вызываем враждебность в умах горожан и сельчан. Они боятся нас и скоро начнут ненавидеть. И как только извне прилетит стрела или пуля, будет задрана овца или пропадет путник - мы начнем бросаться друг на друга.
- Мы лишь хотим жить так, как жили наши предки и как нам нравится самим, - отрезала женщина.
- Времена, когда до ближайшего селения были дни пути, прошли безвозвратно. Или мы привыкнем жить бок о бок с людьми, гномами, нежитью и нечистью, или же настанет день, когда отступать нам будет просто некуда. Пусть не мы, но наши дети тогда погибнут в последней схватке. Потому что нас мало, а их становится все больше с каждым днем.
- Они нарушили собственный же закон! Они пришли и забрали ничейное! - в ее словах чувствовалось негодование и страх всего племени.
- Нам стоит обратиться к их Совету Знати, а не начинать ненавидеть всех чужих подряд, - вкрадчиво произнес он. - Если одни преступили закон, то не стоит осуждать за это остальных.
- Уступим им один раз и уже не успеем остановиться, отступая вновь и вновь, - фыркнула Весенняя Заря.
- А твоя половина хочет развязать среди цивилизованных войну. И неужели ты надеешься, что она продлится долго? А затем они начнут искать виновных. И на кого же их гнев падет? На вампиров или гномов, что живут с ними рядом? Или же на оборотней, удалившихся в горы и огрызающихся на любого чужака?
Весенняя Заря промолчала, задумчиво поглаживая пальцами шитье в виде бегущего по лесу серого волка. Ночной Ловец все еще надеялся достучаться до нее. Он чувствовал, что она тоже не хочет конфликта. Разумом Весенняя Заря понимала все неисчислимые беды от раздора, но поддержать своего возлюбленного требовало ее сердце.
- Все, чего я добиваюсь, это воззвать к Серому Клыку. Достучаться до него и остановить все. Сейчас у нас среди чужих еще есть друзья или просто те, кто прислушается к нашим голосам. Но, если он исполнит свой замысел, мы увидим лишь взоры, полные ненависти, - он присел рядом с Зарей и взял ее пальцы в свои. - Мы еще может остановить это! Дать нашим детям шанс жить в мире. А не скрываться по дальним ущельям до конца времен.
Весенняя Заря вздохнула.
- Я не знаю, куда он направился… - она подняла руку, заставив его замолчать. - Но, когда он возвращается, от него пахнет горным шалфеем и цветущим ирисом. А ноги еще хранят прохладу от капель воды из ледникового ручья.
- Благодарю тебя, я найду его, - и Ночной Ловец почтительно склонился перед Весенней Зарей.
Горная гряда к юго-востоку от Парнавы
Безлюдная дорога, что петляла среди скал по склону холма, огласилась громыханием, шипением вырывающихся клубов пара и лязгом железа. По большаку на юг двигалась колонна из трех машин.
Впереди - восьмиколесный транспортник. Шины из цельной резины высотой в человеческий рост поддерживали чуть скошенный впереди корпус, занимавший по ширине всю дорогу. Листы брони в три пальца толщиной прикрывали машину со всех сторон, закрывая кабину, паровой двигатель и транспортный отсек. На эти пластины из сплава редких колдовских металлов с обычной сталью были нанесены ряды рун и магических символов, а поверх них шла легкая решетка из проводящего эфир сплава с вкраплениями кристаллов осция.
Над корпусом вращалась турель из двух крупнокалиберных стволов, снабженных барабанным зарядным механизмом. Пока одна магосхема разряжалась после выстрела, под вытянутую пулю величиной с указательный палец на поворотном круге подставлялась вторая, уже готовая высвободить чары магосхема, а затем третья, обеспечивая высочайший темп стрельбы. Сразу за турелью кверху поднимались две короткие трубы, из которых вырывались клубы отработанного пара.
Боевая машина Ордена. Мобильный броневик, способный протиснуться по узким городским улочкам, выдерживая прямые попадания из стрелкового оружия. Машина, способная поддержать рыцарей в механических доспехах и стрелков в легких кольчугах огнем из своих турелей, пока пехота не войдет в смертоносный ближний бой. Транспортник, защищающий орденские войска от огня крупнокалиберного оружия и укрывающий от наиболее могущественных заклятий. Обычный огненный шар или вонзившаяся с небес молния распадутся безвредными искрами по корпусу, лишь наполняя энергией эфира прозрачные кристаллы осция. Толстые же плиты брони из тайных алхимических сплавов остановят даже крупнокалиберные снаряды, не говоря уже о простых пулях или там арбалетных болтах.
За транспортником следовало два военных грузовика. Кабина на пару солдат и укрытый брезентом грузовой отсек, под которым располагался паровой двигатель. Обычные рабочие лошадки по доставке солдат из пункта назначения к театру боевых действий. Шины этих грузовиков уже познали и песчаные самумы юга, и снежные вьюги севера, и топкие болота востока.
Все машины пестро раскрашены в белые, красные и черные цвета. В цвета Ордена. Над грузовиками ветер играл полотнищами с флагами. Черные полотна с белым мечом, чья гарда была выполнена в виде шестеренки, описанной вокруг багровой пентаграммы.
Орден не скрывался. Агрессивные, яркие цвета загодя предупреждали об опасности даже незнакомых с мощью северных рыцарей. Войска всегда шли под развернутыми знаменами, со штандартами полков и золотыми и серебряными церемониальными наградами за бесчисленные выигранные сражения. Отдельные, наиболее фанатичные инквизиторские корпуса даже исполняли литании или цитировали строки из Кодекса до тех пор, пока не затихал бой. Священные слова наполняли некоторых солдат неистовством, сродни берсеркам, они входили в святую ярость и не чувствовали боли до тех пор, пока взмах клинка не повергал последнего врага.
Но лейтенанту Агатону выделили абсолютно простых солдат из расквартированного в Парнаве отделения. Из девяти стрелков, поместившихся в транспортнике, шестеро оказались молодыми парнями лет двадцати. За пять лет службы крестьянин из Западной Империи, уставший от копания в скудной земле богатого старосты, или ремесленник из Вольных Городов, измотанный работой за станком, мог накопить достаточно для покупки своего надела или становления мастерской на землях Ордена.
Среди остальных трех пехотинцев - седобородый гном, проведший не один десяток лет в нашивках сержанта, угрюмый орк, стоявший за пультом турели, и эльф, так и не расставшийся с деревянными оберегами поверх кольчуги. Угадать истинный возраст лесного жителя, отмеченного долголетней молодостью, было не легче, чем выиграть в рулетку.
Пехотинцы по уставу потели в серебристых кольчугах мелкого плетения, округлых шлемах с поднятыми прозрачными забралами и высоких сапогах на толстой подошве. Винтовки каждый пристроил в пазы корпуса броневика возле руки.
Хотя скамьи шли по обеим сторонам салона, почти все тесно сгрудились по левому борту транспортника. Вдоль правого тянулись трубы с перегретым паром, ведущие от магического огня под днищем к двигателю. И сидеть, прислонившись к ним спиной в боевой экипировке, было удовольствием не большим, чем загорать в шерстяном свитере под жарким июльским солнцем.
Гном-сержант заметил взгляд Агатона, устремленный на доморощенную паровую систему.
- Уже десяток лет строчу и строчу все письмеца с просьбами перекроить эту окаянную машину, - хмыкнул подземник. - Но, кажись, в Цитадели моими бумажками пользуются в отхожем месте, уж простите за словечко, милсдарь.
Лица соседних парней расплылись в улыбках.
- Самих инженеров сюда бы посадить да отправить в недельный переход через пустыню Халифата, - с улыбкой поддержал седобородого сержанта Агатон.
- О, тогда бы в каждой машинке и холодильник с пивом появился бы, - гулко рассмеялся гном.
Конечно, у транспортника оставались и иные недостатки. На ухабистой дороге жесткие рессоры расшвыривали пехоту по салону так, что шлемы перестукивали занятную мелодию. При стрельбе из турели на солдат внизу сыпались жгущие искры отработанной магии. А люк для десантирования в задней части при закрытии способен был легко оторвать палец другой у зазевавшегося новичка.
Но транспортник был и оставался незаменимой машиной, укрывавшей в своей утробе от верной смерти. Пусть пехота и жаловалась, но это были слова, обращенные к надежному старому другу. А верность и надежность ценились в армии превыше всего. И словно в подтверждение его мыслям сержант с доброй усмешкой похлопал рукой по стальному корпусу броневика.
- А вы, милсдарь, из северных стрелков будете? - гном уважительно окинул взглядом доспехи Агатона. - Серьезное у вас там обмундирование.
Пехотинцы тоже не могли оторвать завистливых взоров от его механических лат.
Гладкий шлем лейтенант Агатон держал на коленях. Простая каска, обитая внутри войлоком, без узоров, дабы вражеский клинок лишь скользнул по стальному куполу. По ободку шлема выгравирована вязь из символов против лишающей разума волшбы.
На теле крепился прочный гибкий каркас, смягчавший любые удары по броне и служивший креплением механике. За покатыми наплечниками к локтевым шарнирам и дальше, к пластинчатым перчаткам, тянулась система гидропривода. Трубки, поршни и крошечные механизмы, прикрытые стальным корпусом, что многократно увеличивали силу. Они же поддерживали его ноги и крепились за хауберком, стальной пластиной, защищавшей шею. Все провода, механизмы и система шлангов сводились за спину, где находился небольшой оживлявший механизмы паровой двигатель и размещался накопитель эфира. Второй опорный скелет и мышечная тяга. Симбиоз механики и магии, порождавший легенды о неодолимой мощи элитных воинов Ордена.
И уже поверх каркаса крепились основные броневые пластины, делавшие его доспех неподъемным для простого человека и несокрушимым для обычного врага. Система защитных рун и заклятий, нанесенных на корпус, казалась легкой гравировкой. Северные стрелки, следуя традициям Армии, не стремились выставлять их напоказ, в отличие от тех же инквизиторских корпусов, покрывавших все свои доспехи литаниями и даже стальными страницами с текстами Кодекса.
- Небось, не один год проучились управляться с этакой махиной? - поинтересовался сержант.
- Два года тренировок, - коротко ответил лейтенант.
В памяти Агатона ожили на миг воспоминании о первых неумелых попытках сдвинуться с места в механических латах. Магия заклятий, что управляла устройством доспеха, работала с сознанием. И, пока он не научился четко представлять себе в мыслях каждое движение: рисовать своеобразные картинки, как разгибаются соединения и поворачиваются шарниры - поршни двигаться не желали. Но невозможно описать, какую силу и легкость он обрел, когда привык управлять механическими латами, как своим вторым телом.
Тут размышления Агатона прервал раздавшийся из кабины голос водителя:
- Подъезжаем, лейтенант!
Агатон придвинулся к узкой амбразуре в корпусе транспортника, прикрытой прозрачной пластиной.
Колонна машин как раз поднялась по дороге на одну из вершин холмистых предгорий. Покрытый ледяными шапками величественный горный хребет закрывал полмира, и к его заоблачным вершинам устремлялась лестница из ощетинившихся соснами и елями склонов.
Дорога вывела их лишь на одну из первых ступеней этого колоссального подъема. Впереди большак уклонялся в сторону, огибая развалины каменной башни и поросшие вереском фундаменты нескольких домов.