"Наверно, я привык ставить только такие вопросы, на которые уже знаю ответ. Дурная академическая привычка".
"Знаешь ответ? Ничего подобного! Ты знаешь только то, что наговорил тебе Фред! Но это неправда! Не верю ни единому его слову!" "Придется поверить. Вряд ли тебе это понравится. Но способ, которым Питерс зарабатывал на жизнь, возводит между ним и нами непреодолимую стену. И эта стена называется — Закон. Питерс — преступник. Он грабил поезда. Все думали, что он проводник, а он был грабителем. Неуловимым грабителем. Даже укрывшись в Маршал-Сити, даже зная, что за ним охотятся, он не оставил свое кровавое ремесло. Он беззастенчиво расплачивался со своими рабочими золотом, которое добыл, ограбив почтовый поезд. Все это — не мои фантазии и не домыслы Фредерика. Это установили полицейские. И нам остается только благодарить судьбу, что знакомство с мистером Питерсом ничем не скомпрометировало нашу семью".
Мелисса зажала уши, но монотонный голос отца все равно доходил до нее.
"Ему не удалось долго скрываться в Вайоминге. Его арестовали. Он оказал сопротивление и был тяжело ранен".
"Мне все равно! — выкрикнула Милли. — Я не верю!" Отец замолчал, и Милли, выждав немного, снова взялась за карандаш. Она попыталась изобразить, что сейчас ее больше всего занимает витиеватая фраза, которая завершала статью.
"Да, он был тяжело ранен, — откашлявшись, продолжал отец. — Все усилия медиков оказались тщетными. Мне тяжело тебе это сообщать, но Стивен Питерс… Он предстал перед своим последним судом. Его больше нет. Не стоит жалеть о нем, дочка".
"А я и не жалею", — произнесла Милли, заглядывая в словарь.
"Странно".
"После всего, что ты о нем рассказал, я просто не имею права о нем жалеть. Есть еще новости?" "Понимаю тебя, — сказал отец. — Кажется, тебе хочется побыть одной".
Он был прав. Мелиссе хотелось побыть одной, чтобы незаметно отправиться на встречу с индейцем.
"Но тебе нельзя замыкаться в своем горе, — добавил профессор. — Я понимаю, что ты относилась к Питерсу как к романтическому герою. Но это только образ, созданный твоим воображением. И он не имеет ничего общего с реальным человеком, преступником и лжецом".
"Я обязана все это выслушивать? Хорошенькое же у тебя получилось надгробное слово. Папа, оставь меня, пожалуйста".
"Дочка, почему бы тебе не отправиться со мной? — мягко спросил профессор. — Тебе надо сменить обстановку. Князь Салтыков ждет меня. Он не будет возражать, если и ты присоединишься к экспедиции. Ты успеешь собраться за час. А статьи подождут".
"Нет, папа, — ответила она. — Я никуда не по— "Раньше мне не приходилось тебя уговаривать".
"Тогда я была ребенком. Может быть, ты не заметил, но я выросла. И мне не хочется провести все лето среди незнакомых мужчин".
Вздохнув, отец вышел из библиотеки. Милли захлопнула тетрадь и швырнула ее в угол. К черту переводы! К черту экспедицию!
Она едва дождалась, пока отец не погрузит свои походные сундуки. Как только дилижанс, увозивший отца, скрылся в глубине улицы, Милли быстро переоделась и поспешила к аптеке.
Индеец в кавалерийской шляпе стоял, прислонившись к углу соседнего дома. Он незаметно кивнул ей и быстро зашагал по переулку. Милли догадалась, что он не хочет встречаться с ней на глазах у многочисленных прохожих. Она поправила шляпку перед витриной, огляделась и неторопливо направилась вслед за индейцем.
Он ждал ее, сидя на козлах легкого армейского фургона, запряженного шестеркой лошадей.
"Стивен нуждается в вашей помощи, — сказал индеец. — Мисс Фарбер, вы поедете со мной и поможете ему".
"Когда надо ехать?"
"Сейчас".
Не задумываясь, она вскочила на подножку фургона и забралась внутрь. Индеец щелкнул бичом, и лошади понесли с места.
К вечеру фургон остановился в горном лесу. Здесь Мелисса пересела на коня и отправилась дальше через перевал в сопровождении десятка женщин-шайенок. По дороге они рассказывали ей о предстоящей церемонии. На Путь Бизона мог встать далеко не каждый. В прежние времена эту честь доверяли лучшему из охотников. После всех магических ритуалов он отправлялся в прерию, и бизоны сами сходились к нему. Человек-бизон собирал их в стадо и удерживал на месте, а подоспевшие индейцы забивали столько быков, сколько им было нужно.
Тот, кто прошел Путь Бизона, ненадолго получал власть над силами природы. Он мог повелевать не только животными, но и погодой. Он мог предсказывать будущее или разгадывать тайны прошлого. Обычно человек-бизон использовал свое могущество для нужд племени. Но иногда, в очень редких случаях, индейца отправляли в Путь Бизона только для того, чтобы он избежал смерти.
Вообще шайены не считали необходимым особо усердствовать в лечении больных или раненых. Если Великому Духу угодно забрать кого-то к себе, с этим бесполезно спорить. Однако жизнь вождей или великих воинов принадлежит не только им одним — она является частью общего богатства, накопленного племенем. Поэтому, когда неодолимая болезнь или тяжелая рана не поддавались обычным способам целительства, вождь становился на Путь Бизона.
Впрочем, не все возвращались с этого пути живыми.
— Вот почему сейчас ты должен молчать, — заключила Милли. — Таковы правила, и мы не будем их нарушать.
15. УЧЕНИЕ ДОНА БИЗОНА
Приятно было сознавать, что белого человека по имени Зимний Туман индейцы ценят не меньше, чем вождя, — хотя сам Гончар не помнил за собой никаких особых заслуг перед шайенами. Ему было даже неловко от того, что он, самый важный участник церемонии, знает об этой церемонии меньше всех. Меньше шамана, меньше Майвиса и даже меньше, чем успела узнать Милли. Правда, от него ничего и не требовали. Он терпеливо парился и молчал. А Мелисса то плескала воду на раскаленные камни, то обводила наконечником стрелы узоры на его груди и спине, и прикосновения острого металла были болезненными и приятными одновременно. А за стенами палатки продолжали бить барабаны и звучали песни индейцев. Их голоса уже были не такими громкими и слаженными, как вначале, и только по этому признаку Гончар мог догадаться, что церемония длится несколько часов.
Камни давно остыли, и вода перестала шипеть на них. Мелисса забросала булыжники полынью, собрав ее от краев палатки к середине, и Степан лег животом поверх мягкого душистого холмика. Девушка оседлала его поясницу. Наконечником стрелы она водила вдоль спины, сначала осторожно и ласково, потом все сильнее и глубже погружая острие между позвонками. Неожиданно она вскрикнула от испуга и прошептала:
— О Господи, у тебя черная кровь! Молчи, молчи! Не шевелись! Так должно быть!
Степан лежал под ней, почти не замечая тяжести ее горячего тела, и больше всего на свете хотел перевернуться.
Внезапно барабаны замолкли, и в тишине прозвучал резкий голос шамана:
— Каждому из нас хочется знать, какая судьба ему уготована. Но такое знание приходит только по воле духов, когда они посылают Видение своему избраннику. Один отважный и настойчивый юноша захотел получить это священное знание, чтобы стать великим шаманом. Он целый год готовился к встрече с духами, и вся родня помогала ему. Юношу кормили отборной пищей, молились за него и желали ему добра.
Ранним весенним утром два старых шамана подвели юношу к подножию высокой горы. Они натерли его тело волшебной травой и дали ему связки табака для приношения даров духам.
Юноша поднялся на вершину. Он выкопал яму, лег в нее и стал ждать Видения. Наступила ночь. Ледяной ветер пронизывал юношу, его зубы стучали от холода, но он громко выкрикивал молитвы, и его вопли смешивались с плачем страха и отчаяния. Но Видение так и не пришло. Когда же из-за гор показался первый луч солнца, юноша услышал голос, исходящий из утреннего тумана. "Послушай, человек, почему ты выбрал именно эту вершину? Ты кричал и молился всю ночь и не давал спать всем нам, духам, зверям и птицам. Почему мы должны страдать вместе с тобой? Найди себе другое место для своего испытания и не подвергай испытанию нас".
Но юноша был отважен и настойчив. Он стиснул зубы и провел еще целый день, громко моля о Просветлении, а потом еще целую ночь истязал себя криками, страхом, холодом и голодом. Под утро он услышал голос тумана. И этот голос произнес: "Мы тебя предупреждали? Предупреждали. Так не обижайся". В следующий миг вершина горы раскололась надвое, и отважный юноша полетел в пропасть. Он еще не успел долететь до ее дна, как стены пропасти сомкнулись и на вершине горы осталась только яма со связками табака. Они до сих пор лежат там и дымятся потихоньку.
Да, каждый из нас хотел бы получить Видение. Но его нельзя добыть силой, настойчивостью или хитростью. Оно приходит как дар свыше. И этот дар — награда за терпение и смирение. Зимний Туман, слышишь меня?
— Да, — прохрипел Степан Гончар, с трудом поднимая голову и стряхивая с лица прилипшие стебельки полыни.
— Пришло твое время, Зимний Туман.
Снова ударили барабаны, и в палатку вошли индейцы. Они подняли Гончара на руки и вынесли на поляну. Там, перед черепом бизона, возвышался шатер из белых шкур.
— Этот дом для тебя и твоей жены, — торжественно провозгласил шаман. — Оставайтесь здесь до тех пор, пока не взойдет новое солнце.
Степана усадили в середине шатра. Полог был откинут, и Гончар видел прямо перед собой белый череп с черными глазницами и огромными закрученными рогами. Милли свернулась калачиком у его ног.
Он услышал, что пение и барабаны удаляются. Звуки становились все глуше, пока не растаяли в лесном шуме.
— Все ушли, — сказала Милли, поднимаясь на колени. — Здесь нет никого, кроме нас. Не считая духов. И этого бизона. Ты его видишь?
— Череп?
— Значит, пока не видишь. — Девушка развязала мешочек, висевший над входом, и вытряхнула на ладонь два сморщенных корешка. — Нам придется жевать это. Не знаю, как на вкус, но выглядит ужасно.
— Знаешь, разбойница, если пожевать некоторые грибы или кактусы, можно увидеть не только бизона, — сказал Гончар. — Нам обязательно это делать?
— Обязательно. Тебе какой, побольше или поменьше?
— По-моему, они одинаковы.
— Ну, тогда вот этот — твой, — решила Милли. — Он похож на конскую голову. А этот, как сердечко, пусть будет моим.
— Подожди. — Степан удержал ее руку. — Тебе очень идет этот наряд.
Она закусила губу и отвернулась, прикрывая рукой грудь.
— Если будешь дразниться, я тебя убью.
Он вдруг подумал, каких мучений стоило девушке оказаться совершенно голой, да еще с раскрашенной кожей, наедине с мужчиной. И еще толпа индейцев вокруг… Как она смогла решиться на такое? Он почувствовал, что его уши запылали от стыда.
— Быстрее, Стивен, быстрее, — снова заговорила она, вкладывая сухой корень в его губы. — Жуй его и смотри на череп.
— А ты?
— А я буду рядом. Не бойся.
— Ты отлично справляешься с обязанностями жены, — сказал он, морщась от невыносимой горечи.
— Меня долго готовили.
— Значит, ты знаешь, что муж и жена… — Гончар снова попытался перехватить ее руку, но Милли отодвинулась. — Когда муж и жена остаются в палатке одни, они не только корешки жуют. Тебе и это рассказали?
— Но, Стивен, мы еще не муж и жена. И не надо меня трогать. Если бы я знала, что ты такой, я бы сто раз подумала, прежде чем согласиться. Мне сказали, ты лежишь как покойник и ничего не видишь. А ты вон какой. Нет-нет, не трогай меня, пожалуйста. А то уйду!
Он понял, что она не шутит, и с равнодушным видом скрестил руки на груди.
— Что-нибудь чувствуешь? — спросила она немного спустя.
— Жевал я травки и повкуснее. Нет, ничего, кроме горечи. А ты?
— Голова кружится. Стивен, обещай, что… — она смутилась. — Если я вдруг засну… Обещай, что со мной ничего не случится.
— Да ты стала настоящей шайенкой, — усмехнулся он. — Это жуткие недотроги. Парням нельзя даже смотреть в их сторону, не то что перекинуться с ними словечком.
— А как же они тогда женятся?
— Целая история. Может пройти несколько лет, прежде чем парень удостоится благосклонного взгляда своей избранницы. Тогда он может уже и поговорить с ней.
— О свадьбе?
— Ты что! — Он рассмеялся. — О погоде, или об удачной охоте, или о том, как хороша лошадь невесты. Но, как только будут сказаны эти несколько фраз, родители юноши и девушки тут же начинают между собой обсуждать перспективы. Если препятствий для брака нет, начинается подготовка. Семья жениха приносит множество подарков всем родственникам невесты. И это тоже длится не один месяц.
— А у меня даже родственников никаких не осталось, — печально произнесла Мелисса. — Только папа. И ты. Что с нами будет, Стивен?
— С нами все будет прекрасно. Ты же слышала, злодея по имени Питерс больше нет. Значит, я могу спокойно жить под новым именем. Мы уедем в Калифорнию. — Он мечтательно покачал головой. — В Сан-Франциско. Это чудесный город. Ты видела океан? Увидишь. Тебе понравится.
— Мне все понравится, если ты будешь рядом, — донесся ее голос откуда-то издалека.
Гончар открыл глаза и увидел, что прямо перед ним стоит огромный бизон. Его блестящие вишневые глаза смотрели куда-то поверх головы Степана, а из ноздрей вырывались струйки пара. Лохматая грива свисала до земли, и из-под нее выглядывали только кончики копыт, широких, как суповые тарелки.
— Ты откуда взялся? — спросил Гончар. — Мы тебя не звали. Иди своей дорогой.
Бык оставался неподвижным.
"Да я сплю! — подумал Степан. — Он мне снится! Откуда в лесу может появиться бизон? А ведь мы — в лесу. Или нет?" Он оглянулся, с нарастающим изумлением замечая, что стены шатра становятся прозрачными, словно тают в воздухе. И вот они исчезли окончательно, и Степан оказался посреди бескрайней выжженной степи. Серые стебли полыни раскачивались над бурой короткой травой. Вдалеке медленно двигались черные точки. То были бизоны, такие же огромные, как и тот, что стоял перед Гончаром. Да, они казались точками на горизонте, но он понимал, что они огромны. Как танки. И такие же страшные, такие же неуязвимые…
— Иди за мной, — сказал кто-то.
Бизон развернулся и побрел прочь.
Степан встал на ноги и зашагал следом, глядя на черные отпечатки копыт в красной земле…
16. ГОРЯЩИЙ ВОЛК И МОКРАЯ СОРОКА
Он очнулся от нестерпимого голода. Казалось, в животе бушует пламя, которое надо было срочно залить горячим бульоном и забросать ломтями кукурузной лепешки. Да хватило бы и горсточки риса, и даже корке черствого хлеба Степан был бы сейчас рад!
Ароматный дымок жареного мяса щекотал ноздри. Гончар рывком поднялся с земли.
У костра под березой сидел Ахата, обгладывая кость.
— Садись, ешь, — позвал он.
— А где Милли? — Степан растерянно оглядывался. — Где Майвис? Где все?
— Твоя невеста уехала домой. Ее провожают Майвис и женщины. Тебе надо пожить у меня еще несколько дней. Потом я покажу тебе дорогу к стоянке Горбатого Медведя. Садись, ешь.
Степан схватил кусок мяса с решетки над костром и, обжигаясь, принялся рвать его зубами.
— Тебе надо много есть, — говорил Ахата. — Много мяса, много зелени и орехов. Ты должен обновить свою кровь. Твоя старая кровь ушла вместе со старой силой. Новая сила придет вместе с новой кровью. Ты получишь новое имя. Тебя ждет новая жизнь.
Шумно втягивая воздух, чтобы остудить обожженный рот, Гончар с сожалением поглядел на опустевшую решетку.
— Дай ружье, схожу за мясом, — попросил он. — Кажется, я могу съесть целого оленя.
— Ты еще слаб для охоты. И твой запах отпугнет любого зверя. Не торопись. Еду тебе принесут.
— Когда?
— Белый человек нетерпелив, как голодный волк, — сказал шаман. — Белый человек ненасытен, как пожар. Я буду звать тебя Горящий Волк.
Вместе с новым именем Гончар, как оказалось, получил и новую одежду — домотканую серую рубаху и широкие замшевые штаны. На ногах уютно и плотно сидели мягкие мокасины, украшенные желтым и зеленым бисером. Он провел рукой по груди и обнаружил, что исчез нательный крестик.