Колин протиснулся между фортепьяно и табуретом и оказался настолько близко к Шарлотте, что складки ее юбки коснулись его колен. Он оперся локтями на крышку фортепьяно и постарался заглянуть Шарлотте в лицо. Лотти упорно делала вид, что не желает с ним общаться.
– Я не намерен задерживать вас, Шарлотта, но прежде чем вы уйдете, ответьте на один-единственный вопрос.
Шарлотта демонстративно вздохнула и повернулась к нему:
– Что вы хотите узнать, ваша светлость?
Колин не сразу смог собраться с силами, пытаясь побороть новый приступ тошноты. Его мысли снова утратили ясность, он видел все происходящее как в тумане. Колин уже не помнил, когда так ошеломительно напивался, и больше всего боялся, что его вырвет в присутствии Шарлотты.
Сделав глубокий вдох, он осторожно взял ее за руку. Шарлотта замерла, но, надо отдать ей должное, решила не отнимать свою руку и посмотреть, что за этим последует.
– Я хочу знать, – проговорил Колин, растягивая слова, – удовлетворены ли вы прошедшей ночью?
Шарлотта была явно удивлена и, искоса глянув на Колина, заметила, что он все еще держит в руке бутылку.
– Будет лучше, если вы постараетесь забыть все обстоятельства прошлой ночи, как это делаю я, ваша светлость…
Обстоятельства? Смысл сказанного ею глубоко задел Колина, тем более что Шарлотта не скрывала намерения уколоть его.
– Я все отлично помню, мадам, – произнес он, все так же растягивая слова, – и это делает ваш ответ недвусмысленно ясным и важным. Я помню все, что произошло между нами, хотя должен признать, что… слишком увлекся удовлетворением собственного желания. Я хочу услышать из ваших уст, испытали вы такое же наслаждение, как и я?
Шарлотта сощурила глаза и попробовала высвободить руку, которую удерживал Колин.
– Я отказываюсь обсуждать интимные подробности того, что произошло между нами, сэр, тем более что я решительно не понимаю, о чем вы говорите. Ваша дикция оставляет желать лучшего, – отчеканила Шарлотта. – Теперь, с вашего позволения…
– Испытали вы наслаждение от нашей близости? Это все, что я хочу узнать от вас, и как только вы мне ответите, я позволю вам уйти.
Шарлотта упрямо опустила голову, но на самом деле была совершенно сбита с толку.
– Ваш вопрос не имеет никакого смысла. Все, что произошло между нами, даже отдаленно не напоминает первую брачную ночь, особенно если вспомнить, какой костюм вы заставили меня надеть. Надеюсь, что хотя бы это вы помните? Мне казалось, что мы с этим уже покончили. – Все это она проговорила с нескрываемым раздражением, победоносно и высокомерно глядя на него. – У вас вид опустившегося пьяницы, и вам бы следовало хорошенько проспаться.
Колин был настолько пьян, что не смел быстро двигаться, опасаясь упасть. Шарлотта резко отпрянула, когда он снова попытался взять ее за руку. Теперь она стояла на безопасном расстоянии, выставив перед собой, как щит, папку с нотами.
– Мне пора идти, – настойчиво повторила она. – Так что если вы позволите…
– Не позволю.
Она удивилась:
– Прошу прощения?
Колин пошатнулся, но удержался на ногах, ухватившись за крышку фортепьяно. Он старался перехватить ее взгляд.
– Я сказал нет, или по крайней мере не сейчас.
Жесткость его тона остановила Шарлотту. Она смотрела на Колина широко раскрытыми глазами, в которых появилась легкая неуверенность, правильно ли она поступает.
Колин потер рукой красные воспаленные глаза и задумался. Что-то в ее поведении задевало его, но из-за количества выпитого и непрекращающейся боли в висках он никак не мог понять, что именно. Встряхнув бутылку, Колин решил, что пить из горлышка в присутствии Шарлотты не стоит, она и так смотрит на него с отвращением.
Шарлотта действительно смотрела на него с нескрываемой неприязнью, ее губы были плотно сжаты, а взгляд говорил сам за себя. Она стояла перед Колином как примерная жена, в ожидании дальнейших указаний, и неожиданная и ясная как день мысль озарила его затуманенное сознание. Не исключено, что Шарлотта действительно не понимает его вопрос, так как в своей невинности просто не догадывается, о чем идет речь.
– Вы испытали наслаждение, Шарлотта? – хрипло спросил Колин.
Шарлотта крепко прижала к груди папку с нотами. Прихлынувшая кровь горячей волной залила ее лицо и шею, Вопрос Колина попал точно в цель, и он это понял. Осенившая его догадка все ставила на свои места. Колин осторожно оттолкнулся от фортепьяно и стараясь удержаться на ногах, стал приближаться к Шарлотте.
– Вы знаете, что такое наслаждение, или нет? – произнес он, отметив при этом, что Шарлотта замерла, не в силах произнести ни слова. – Я хотел всего лишь узнать, испытали вы прошлой ночью наслаждение или нет. Мне казалось… будто вы получили удовлетворение. Или я ошибаюсь?
Колин, подбоченясь, стоял напротив Шарлотты. Ее напряженная застывшая фигура и опущенные глаза вызывали у Колина столь характерное для пьяного человека умиление.
– Ваши вопросы мне отвратительны, сэр, – прошептала Шарлотта. – Я отказываюсь…
С неожиданной для самого себя ловкостью он таки схватил ее за руку и попытался притянуть к себе, но встретил отчаянное сопротивление.
– Отпустите меня, – сквозь зубы с ненавистью прошипела она.
Но Колин держал ее крепко.
– Вы обязаны ответить мне.
– Когда вы прекратите нести весь этот пьяный бред и протрезвеете, я надеюсь, поймете – то, что вы сделали со мной, было во всех отношениях отвратительно, оскорбительно и унизительно. Ни одной женщине на земле подобное обращение не могло бы доставить наслаждение.
Колин воспринял ее слова как удар в лицо. Он отпустил руку Шарлотты, комната завертелась у него перед глазами, он отступил на шаг, неловко развернулся и ухватился рукой за каминную полку. Воспользовавшись моментом, Шарлотта, одной рукой подхватив юбки, а другой отгораживаясь от Колина папкой для нот, гордо прошествовала к двери.
– Шарлотта? – окликнул он ее, когда она была уже на пороге.
Шарлотта остановилась и, не поворачиваясь, с откровенной злостью спросила через плечо:
– Что еще?
– Мне было бы очень приятно, если бы с сегодняшнего дня вы называли меня Колином, – заплетающимся языком произнес герцог, уже не стараясь внятно выговаривать слова. – Особенно в момент близости.
Ничего не ответив на это, Шарлотта вышла из кабинета, высоко вздернув подбородок.
Колин в полном разочаровании еще долго стоял у камина, сжимая в руке недопитую бутылку виски и тупо глядя перед собой.
– Я полный идиот, – объявил он сам себе и поставит бутылку на каминную полку.
Колин не помнил, как добрался до своей спальни, где его наконец-то вырвало. Стало легче. Он без сил повалился на кровать и уснул мертвым сном.
Глава 9
На собрании труппы Шарлотта никак не могла сосредоточиться на том, что говорилось по поводу предстоящей постановки «Цыганки», новой оперы композитора Майкла Балфа. Премьера должна была состояться уже в этом сезоне в Королевском оперном театре «Ковент-Гарден». До Лотти дошли слухи, что, если театру удастся заполучить Адамо Порано, одного из ведущих итальянских теноров, постановка будет грандиозной. Эдвард Хибберт, прекрасный антрепренер, считал, что если Порано согласится петь главную мужскую партию, то и сам Балф снизойдет до посещения премьеры. Маэстро Балф, самый известный из здравствующих композиторов Великобритании, в это время находился на континенте, где готовил к постановке французскую версию своей оперы. Французская премьера оперы должна была состояться в еле дующем году в Руане. Если приедет Балф, то театр обязательно посетит ее величество королева Виктория, а это гарантирует отличные сборы. Театр сможет заработать, а значит, и артисты не останутся в обиде. Шарлотта еще никогда не участвовала в такой крупной постановке и беспокоилась, дадут ли ей роль. Она была готова отдать все на свете, чтобы встретиться с великим Балфом. Была готова нанять за свой счет повара-итальянца, только бы удовлетворить запросы Порано. Мысли Шарлотты о композиторе Балфе странным образом переплелись с размышлениями о муже, который благодаря своему знатному происхождению, связям и деньгам мог решить практически любую задачу. Даже познакомить ее с Балфом. Шарлотта не сомневалась, что стоит ей попросить Колина об этом, и он найдет способ представить ее композитору, даже если для этого придется поехать в Руан. Но за оказанную услугу благородный и всемилостивейший герцог Ньюарк наверняка потребует провести с ним ночь, да еще, чего доброго, заставит облачиться в отвратительный красный костюм. От одной мысли о возможном повторении брачной ночи Лотти просто холодела.
– Что с тобой, почему ты не слушаешь? – раздался у нее над ухом шепот Сэди.
Шарлотта ответила подруге кривой усмешкой и выпрямилась, стараясь вникнуть в то, что говорил директор театра Уолтер Баррингтон-Грэм, который как раз в эту минуту бранился по поводу фальшиво пропетых фраз из второго акта.
Шарлотта получила главную роль Арлины. За несколько лет, проведенных на сцене, она привыкла к тому, что Баррингтон-Грэм вечно чем-то недоволен. Стараясь не показать, что ей безмерно скучно, Шарлотта раскрыла веер и начала невозмутимо обмахиваться, хотя в зале было не жарко.
Труппа разместилась на сцене перед непривычно пустым залом. В ближайшие два месяца артистам предстояло каждый день разбирать и репетировать партии. Репетиции будут длиться по несколько часов в день. Сначала надо будет разучить партии под аккомпанемент рояля, затем провести все сцены и наконец начать репетиции в костюмах. Генеральная репетиция, как всегда, будет проведена в костюмах и полном гриме, с оркестром под управлением знаменитого французского дирижера Адриана Бофорта. И все это время артисты будут подвергаться постоянным нападкам и придиркам со стороны Баррингтон-Грэма. Директор, как всегда, начнет угрожать, что если они провалят премьеру, то правительство вышлет всю труппу в Австралию, причем его первого. При последних словах директор обычно трагически ронял голову на грудь, исподлобья наблюдая за произведенным впечатлением.
Шарлотта не удержалась от зевка и опустилась пониже в кресле, как только Адамо с истинно итальянским темпераментом начал в очередной раз одновременно препираться с директором и пианистом. Рабочие сцены монтировали декорации, что-то прибивая, развешивая и укрепляя на платформах, кто-то засмеялся, кто-то что-то уронил. Царила обычная атмосфера повседневной театральной суеты. Адамо все это раздражало, и он орал, что не может работать в обстановке, напоминающей преисподнюю, что ему необходимо сосредоточиться, чтобы спеть сложнейшую арию. Шарлотте показалось странным, что артист такого уровня, работающий в театре двадцать пять лет, не может просто перекрыть голосом все шумы. Впрочем, Адамо ведет себя как избалованная общим вниманием звезда.
Сэди сидела рядом с Шарлоттой и нервно постукивала себя веером по бедру. Мысли Шарлотты снова вернулись к Колину. Прошла уже неделя со дня их свадьбы и злополучной брачной ночи. Теперь они виделись урывками, за обедом или случайно сталкиваясь в коридоре. Она была приятно удивлена тем, что Колин с уважением отнесся к просьбе оставить ее в покое. Шарлотта сначала боялась, что он опять начнет приставать к ней с омерзительными вопросами, но, казалось, проспавшись, он обо всем забыл. Она тоже старалась забыть о кошмарной беседе с пьяным мужем. Однако то, что он не настаивал на возобновлении супружеских отношений, все же вызывало у нее некоторое недоумение.
Она была почему-то уверена, что забеременеет в первую брачную ночь и, стало быть, выполнит, вернее, начнет выполнять главное условие их с Колином брачного соглашения. При этом Шарлотта понимала, насколько осложнилась бы ее жизнь в театре, узнай об этом хоть один из лондонского сообщества сплетников, как она про себя называла назойливых обожателей. Немедленно поползли бы слухи о ее тайном замужестве, да и мало ли о чем еще! Разумеется, беременность можно было бы довольно долго скрывать, ближе к родам прикинуться больной, но и это отрицательно сказалось бы на ее карьере. Рисковать Шарлотта не хотела.
Теперь, когда она стала герцогиней Ньюарк, оказавшись под опекой и властью собственного мужа, Шарлотта была вынуждена вести себя особенно осторожно, чтобы ничем не выдать тайну. Это означало, что она, как и прежде, должна являться в театр в простом платье, со скромной прической и вообще стараться не привлекать к себе внимания. Она не может лишний раз кому-то улыбнуться, не то чтобы с кем-нибудь пококетничать. Но когда останутся позади два месяца изнурительных репетиций, на сцену снова выйдет обворожительная Лотти Инглиш и снова услышит аплодисменты восторженной публики.
– Лотти!
Она очнулась от своих приятных мыслей, выпрямилась и с улыбкой посмотрела на Баррингтон-Грэма, который, по-видимому, уже несколько минут тщетно пытался добиться от нее ответа.
– Я слушаю вас, Уолтер.
– Займите ваше место на сцене, – с раздражением произнес толстяк, поправляя редкие пряди старательно напомаженных волос. – Я хочу, чтобы вы и господин Порано спели дуэтом, и на этот раз я буду отбивать ритм громче, если кто-то плохо слышит, – язвительно подчеркнул он последние слова, скорчил пренебрежительную гримасу и взмахнул рукой. – Все остальные свободны.
От удивления у Шарлотты округлились глаза, а Сэди хихикнула и ущипнула ее за руку. Тотчас вскочив со стула, Сэди направилась к кулисам, возле которых уже толпилась вся труппа. Шарлотта не репетировала этот дуэт уже два дня, но сразу поняла, что Уолтер скорее сомневается в возможностях Порано, чем в ней, и рассчитывает, что она поможет итальянцу справиться с трудными пассажами. Дуэт был трудным, и Шарлотта решила, что как только они с Порано закончат репетировать, она немедленно отправится домой, примет горячую ванну, съест что-нибудь легкое на ужин и ляжет в постель.
Грузная фигура Порано появилась на середине сцены. Он широко расставил ноги и, почесывая короткую черную бородку, внимательно просмотрел ноты. Шарлотта, подобрав юбки, тоже вышла на сцену и остановилась рядом с тенором. Уолтер встал перед самой рампой и принялся хлопками в ладоши отбивать ритм.
Сидящий за роялем мистер Квентин, штатный аккомпаниатор, в знак готовности поднял голову и приготовился ударить по клавишам. Уолтер дал знак начинать.
Пианист заиграл вступление.
Шарлотта слегка присела и отвела плечи назад, чтобы облегчить движения диафрагмы при вдохе. Она держала партитуру, вытянув руки вперед. Сделала глубокий вдох, однако запеть так и не успела. Откуда-то сверху послышался оглушительный треск, а из глубины темного зала кто-то крикнул во весь голос:
– Лотти, берегись!
Шарлотта сразу узнала этот голос. Кричал Колин. В испуге она подняла голову и рывком подалась вперед. С колосников прямо на нее падала деревянная перекладина. Уолтер успел схватить Лотти за руку и притянуть к себе, не перекладина все же задела ее одним концом, сбив с ног. Она упала лицом вперед у самого края сцены.
На сцену выбежали все участники репетиции и окружили Шарлотту. Кто-то попытался помочь ей встать. Началась бестолковая и шумная суета. Шарлотта с трудом пришла в себя, но от боли у нее страшно пересохло во рту и закружилась голова. Говорить она не могла.
– Лотти! Боже мой, Лотти, ты ушиблась? – бросилась к ней Сэди, расталкивая всех и опускаясь возле подруги на колени. Ее голос дрожал от волнения.
Уолтер быстро навел порядок, оттеснив артистов от ошеломленной Шарлотты.
– Отойдите от нее, дайте ей отдышаться, – громогласно скомандовал он. – Расшнуруйте корсет!
Все вокруг говорили одновременно, обсуждая случившееся. Шарлотта уже окончательно опомнилась и первым долгом подумала о Колине: каким образом он очутился в зале? Она не могла решить, следует лм ей прямо сейчас выразить ему благодарность за предупреждение, которое, возможно спасло ей жизнь. Но выходит, он тайком следил за ней? Мысли у нее путались, и тут она вдруг увидела склонившееся к ней его встревоженное лицо. Колин приобнял ее за плечи и осторожно усадил, поддерживая за талию.
– Вы сильно ушиблись? – участливо спросил он.
Шарлотта дрожащей рукой прикрыла рот, стараясь подавить готовое сорваться рыдание. Она уже обрела способность говорить.
– Меня что-то сильно ударило по ноге.
Колин посмотрел ей в глаза и спросил:
– Вам очень больно?
– Нет, – хриплым шепотом ответила она. – Я не думаю, что это очень… – Тут она попробовала пошевелить ногой, острая боль пронзила бедро, и Шарлотта едва не лишилась сознания, но справилась с собой и закончила: – Не думаю, что это серьезно, мне уже лучше.