— Спозаранник? Брызгалов вновь принялся подозрительно изучать мою визитку.
— Прозвище у него такое, — мрачно подал голос Зурабик. — Потому что спозаранку на работу приходит.
Инна Андреевна вновь подарила мне улыбку, и я почувствовал, что мои брюки вот-вот треснут. Кажется, Зураб взревновал Брызгалову уже не только к законному супругу, но и ко мне. «Стоп, — сказал я себе, — у меня есть замечательная жена, мне достаточно».
Кононов, извинившись, вышел из кабинета — наверное, слишком много пива успел выпить перед встречей.
— Продолжим? Как известно, целый ряд агентств недвижимости подвергся информационным атакам — анонимы-доброжелатели принялись по телефону предупреждать клиентов и агентов о скором крахе их фирм. Эту акцию многие связывают с вашим, Петр Николаевич, именем…
— Чушь! — поморщился Брызгалов.
— Хорошо. И наконец, если я не ошибаюсь, вы сейчас одновременно стали внешним управляющим другого агентства недвижимости — «Петербург-Сальдо».
— Да, поскольку они обратились ко мне за помощью, — пожал плечами Брызгалов.
— Давайте поконкретнее: они — это учредители?
— Двое из учредителей — Макаркин и Ясенев, — уточнила Инна Андреевна.
— А третий, Беседин, отказался и поэтому попал в следственный изолятор?
— Это два совершенно разных факта, — улыбнулся Брызгалов. — Уголовное дело в отношении Беседина возбуждал не я, а УБЭП.
— А конкретно — старший оперуполномоченный Судаков?
Бразгалов нехотя кивнул и продолжил:
— Дело возбуждено совершенно обоснованно — Беседин отремонтировал помещение офиса на клиентские деньги. Теперь он говорит, что не знал, будто эти деньги клиентские, что Макаркин и Ясенев вернули ему долг… Но суть от этого не меняется — человек совершил хищение и должен быть наказан.
— И вновь при вашем разговоре с Бесединым присутствовал господин Голяк?
Брызгалов развел руками.
— Он мимо, случайно мимо проходил! — захохотал вернувшийся из сортира Кононов. Одного моего взгляда было достаточно, чтобы Макс заткнулся.
— Ну а если бы Беседин согласился передать вам свои акции? — поинтересовался я.
— Я думаю, что смог бы уладить вопрос с уголовным делом — договорился бы с клиентами, они бы не спешили с заявлениями. В итоге агентство снова бы встало на ноги, и все клиенты рано или поздно вернули бы свои деньги. Но Беседина такой вариант не устраивал. Я ведь хочу одного — чтобы рынок был честным, чтобы клиентов не обманывали… — кротко улыбнулся Брызгалов.
— Ну что ты нам тут грузишь, а? — взорвался вдруг Зурабик, приподнявшись с кресла. — Зачем грузишь, когда я сам грузин?
Я схватил Зураба за руку, но он, не обращая внимания ни на меня, ни на побледневшую Инну Андреевну, навис над Брызгаловым, как скала.
— Это называется — честный бизнес, да? О клиентах думаешь, да?
Хочешь сожрать все агентства, а кто добровольно под тебя не идет — тех отправляешь за решетку? Совесть у тебя есть?… Извини, Глеб… тьфу, Валентин Никанорович! Не сдержался, — вздохнув, Зураб опустился в кресло.
— Извините, мой коллега слишком эмоционален, — объяснил я. Но Брызгалов нисколько не был смущен происходящим. В отличие от супруги он в течение всей тирады Зурабика снисходительно улыбался.
— А вы симпатичные ребята! Правда, Инна?
Она кивнула и подвинула нам пачку «LM», из которой угостился один Кононов. Его, похоже, вся эта ситуация только забавляла.
— Совесть… — задумчиво произнес Брызгалов, выпуская клубы дыма в потолок. — Совесть — это злой зверь, который настраивает человека против самого себя… Ребята, давайте дружить, а?
— Нам нет нужды с кем-то специально ссориться, — заметил я. — Мы вас выслушали, теперь напишем то, что считаем нужным.
Только не наделайте фактических ошибок! предупредил Брызгалов напоследок, пожимая нам руки. — А то я читал недавно ваш «Петербург мафиозный» — столько вранья…
— Не случайно ведь вас называют агентством «Золотая пуля»! — крикнул он вслед, когда двери лифта уже закрывались.
Я взглянул на часы, затем на слегка поникших коллег и, бросив им:
«Разбор полетов — завтра!» — направился к метро.
***
В отделе стоял громкий хохот — Макс с Зурабиком уже успели рассказать о нашем вчерашнем визите в «Северную Венецию» оперу Зудинцеву.
— Боюсь, что скоро нам станет не до смеха! — заметил я, входя в кабинет. — Особенно когда речь пойдет о премиальных. Максим Викторович, вам, видимо, придется выбрать — либо дегустация напитков в середине рабочего дня, либо работа в агентстве. А вам, Зураб Иосифович, перед каждой встречей с источником следует проводить часовую разминку на боксерском ринге… Вашу агрессию целесообразно было бы направить в нужное русло — например, на повышение качества ваших текстов.
— Э-э, Глеб Егорович, вы не правы! — тут же отреагировал склонный к полемике опер Зудинцев. — Когда колешь преступника, вежливость совершенно неуместна…
— Георгий Михайлович, пора бы запомнить, что мы занимаемся не оперативной работой, а журналистикой. И все наши действия не должны нарушать закон о печати…
Зудинцев снисходительно махнул рукой и принялся названивать по телефону.
— Итак, что мы имеем? — задал я риторический вопрос Максу и Зурабику.
— Кое-что имеем! — хитро улыбнулся Кононов, доставая из кармана дискету.
— Что это?
— Я ж не зря вчера из кабинета Брызгалова в приемную выходил! — похвастался Безумный Макс. — У компьютера никого не было, я как-то машинально по столу пошарил и…
Я схватился за голову.
— Брось, Глеб Егорович, — оторвался Зудинцев от телефона. — В оперативной работе приходится иногда еще и не то делать…
— Самое главное-то! — невозмутимо продолжил Безумный Макс. — Наш Брызгалов — крепкий орешек, у него эфэсбэшная крыша.
— С чего ты взял? — недоверчиво спросил Зураб.
— Смотрите! — Макс гордо протянул нам дискету, на которой красным фломастером было нацарапано одно слово — PUTIN. — У Владимира Путина, прежде чем он возглавил ФСБ, осталось в Питере немало связей. Уверен, Брызгалов — одна из них.
— А почему вы не предположили, Максим Викторович, что Брызгалов собирает досье на Путина? — ехидно поинтересовался я, вставляя дискету в компьютер. — Видите, он даже не позаботился о том, чтобы запаролить свои столь секретные данные… Что за бред?
"Ориентировочный рекламный бюджет.
1. Исследовательская часть.
1) Опросы для определения предпочтений избирателей (2 опроса по 1500 человек) — $ 20 000.
2) Анализ результатов предыдущих выборов… $ 40000…"
Макс удивленно уставился через мое плечо на экран компьютера.
— При чем здесь Путин? — обескураженно произнес он.
— При том, Максим Викторович, — вздохнул я, — что вы, наверное, в школе не слишком успевали по английскому. Иначе бы вы знали, что одно из значений глагола «put in», который вы ошибочно приняли за фамилию ни в чем не повинного главы ФСБ, означает — «баллотироваться, или принимать участие в выборах». Теперь, по крайней мере, мы можем успокоиться — ничего сверхсекретного у Брызгалова мы не украли. Пропажи этой дискеты никто и не заметит, поскольку фирм, готовых продвинуть нужного кандидата в Законодательное собрание по таким тарифам, в городе хоть отбавляй.
— Максим Викторович, — продолжил я, — к завтрашнему дню, пожалуйста, напишите мне обо всех ваших совместных с Брызгаловым грехах юности — начиная от торговли паленой водкой и кончая шашнями с Голяком. Причем, как вы догадываетесь, меня интересуют не столько ваши грехи, сколько брызгаловские…
— Выходит, Брызгалов собирается в большую политику? — поразился Гвичия.
— Вы удивительно проницательны, Зураб Иосифович. Я об этом намерении Брызгалова лишь подозревал, но теперь убедился — благодаря противоправному поступку журналиста Кононова…
— Статья сто пятьдесят восемь УК! — усмехнулся Зудинцев.
— А если докажут, что мы украли ее в сговоре — то нам светит часть третья данной статьи, от пяти до десяти лет с конфискацией… — продемонстрировал я свое знание кодекса. — Но главное, теперь понятно, зачем господин Брызгалов столь усердно спасает тонущие агентства недвижимости. А то уж я, признаюсь, подумал — не собирается ли он в самом деле помочь пострадавшим клиентам?…
Он всего лишь начал таким образом свою предвыборную кампанию.
— Ну хорошо! — воскликнул Зураб. — Ну, приберет он к рукам еще несколько агентств. Но ведь рано или поздно люди спросят — где деньги?
Давай расплачивайся с нами, как обещал…
— А он к тому времени уже будет сидеть в ЗАКСе! — сообразил Макс. — И в гробу он видал все свои обещания…
— Вот жук! — хитро прищурился Зудинцев.
— Можно считать, свою первоначальную задачу мы выполнили, — резюмировал я. — Об этой дискете забудьте, никто из нас ее не видел.
О намерении Брызгалова баллотироваться в депутаты мы лишь предполагаем. Зураб Иосифович, подготовьте мне, пожалуйста, справку обо всех деловых партнерах «Северной Венеции». А вас, Георгий Михайлович, если не затруднит, я попрошу добыть информацию о том, чем занимались Брызгалов и его супруга в прошлом, не привлекались ли, ну и так далее…
Зудинцев вновь принялся накручивать диск телефона, и скоро его зычный голос был слышен на всем этаже.
— Так! Слушайте меня внимательно! Вам звонят из Агентства журналистских расследований! Подполковник Зудинцев! Бывший начальник ОУРа…
***
Иногда меня с самого утра достают дурацкими звонками.
— Господин Предрассветник?
— Вы ошиблись, — сухо заметил я и бросил трубку. Вновь звонок.
— Господин Расторопник?… Подрумянник? Не обижайтесь, Глеб Егорыч, запамятовал вашу фамилию…
Я узнал наконец голос Левы Хассмана, начальника службы безопасности агентства недвижимости «Эдельвейс», бывшего контрразведчика, известного хохмача.
— Лев Ильич, пора бы запомнить: моя фамилия берет начало от древнего молдавского рода Чспозыряну, затем моих предков покидало по белорусским землям, и фамилия чуть изменилась. Но если «Спозаранник» для вас слишком сложно, называйте меня Валентином Никаноровичем Ершовым.
— Не сердись, Глебушка, я по делу. Есть любопытная информация. В двух словах: появилось новое агентство недвижимости «Колибри». Ничего особенного — два ларька и табличка. Но при этом аппаратуры для служб и наблюдения ими закуплено на сотню тысяч долларов. Уж не брызгаловские ли это проделки?
— Так-так… — сделал я тут же пометку в блокноте. — А нельзя ли выяснить, кто хозяин этой птички под названием «Колибри»?
— Пытаюсь, Глебушка! Если забьем стрелку завтра в три в летнем кафе на Фурштатской — получишь всю информацию…
— Моя благодарность, Лев Ильич, не будет иметь границ, — резюмировал я и тут же помчался на летучку.
— Ну что там у тебя с недвижимостью? — хмуро спросил Обнорский.
— Все в порядке, — бодро отрапортовал я. — Картина ясна. Некто Петр Николаевич Брызгалов, врач-психиатр, и, говорят, неплохой, решил заняться на досуге бизнесом.
Вместе с супругой создал сперва ООО
«Нимфа», занимавшееся продажей паленой водки, а вскоре стал президентом холдинга «Северная Венеция» — торговля цветным металлом, грузоперевозки, ремонтные работы, а также риэлтерский бизнес. Но всего этого ему показалось мало, и он решил монополизировать весь рынок недвижимости. Способ был выбран крайне оригинальный. Сперва «потопить» ряд агентств, а сделать это не так трудно, ведь большинство из них грешит прокруткой клиентских денег, а затем — выступить в роли спасителя, то бишь антикризисного управляющего, и пообещать расплатиться по чужим долгам. В этом Брызгалову помогли, помимо его супруги, отдельные представители правоохранительных органов, коррумпированность которых, к сожалению, доказать трудно, а также верный кореш Рустам Голяк, околокриминальный элемент, глава охранной фирмы «Стальной орел», тесно связанный с «тамбовскими». Скорее всего, «тамбовцы» хотят взять под свой контроль рынок недвижимости.
С другой стороны, есть веские основания утверждать, что таким образом Брызгалов начал свою предвыборную кампанию…
Про украденную Максом дискету я рассказывать не стал.
— Вот, берите пример со Спозаранника! — обратился шеф к Володе Соболину и Марине Борисовне Агеевой. — Именно так и надо работать.
Агеева хотела, по обыкновению, съязвить, но в этот момент в кармане пиджака у шефа зазвонил сотовый телефон, и он отвлекся.
— Задержись на секунду, Глеб, — сказал он, когда все расходились. — Тебя просил позвонить Ломакин. Зачем — не знаю…
Неприятная дрожь пробежала по телу. Я не подал виду, но Обнорский тут же усмехнулся и сам набрал номер.
— Михаил Иванович? Передаю вам Спозаранника…
— Рад слышать вас, любезный Глеб Егорович! — поприветствовал меня трижды побывавший на том свете после бандитских перестрелок король криминального мира Петербурга, лидер «тамбовцев», один из крупнейших бизнесменов города Ломакин. После серии моих статей про топливный бизнес он долго выяснял, кто их мне заказал, а когда узнал, что никто, проникся ко мне симпатией.
— Будет время — зайдите завтра в четыре в «Прибалтийскую», поговорить хочу! Лады?
— Да-да, — торопливо поспешил я согласиться, но тут же тормознул и неторопливо добавил:
— Обязательно зайду.
Увидев, что я взмок от напряжения, шеф хлопнул меня по плечу:
«Все будет в порядке!»
Мои «орлы» разбрелись по заданиям, и я мог спокойно посидеть за компьютером, чтобы разделаться со статьей о проделках Брызгалова и Голяка. Но тут неожиданно позвонила жена.
— Что случилось, Надюша? удивился я. — Дети в порядке?
— В порядке… Глеб, папа очень хочет с тобой поговорить.
— Что за проблема? И почему бы ему самому не позвонить?
Из сумбурных объяснений Надежды я понял следующее: оказывается, полгода назад мой дорогой тесть Борис Михайлович тайком от супруги вложил все их совместные сбережения — три тысячи долларов — в вексельную пирамиду «Хаус бест», надеясь получить к весне целых пять тысяч. Когда пирамида вместе с агентством недвижимости рухнула, его едва не хватил инфаркт. Однако Борису Михайловичу и сотне других таких же облапошенных граждан несказанно повезло — нашелся щедрый господин Брызгалов, который зарегистрировал всех пострадавших вкладчиков, собрал их векселя, выдал новые на половину пропавшей суммы и пообещал расплатиться в течение месяца. Но вот вчера тестю позвонил юрист из брызгаловского холдинга «Северная Венеция» и пристыдил его: как же так, уважаемый, ваш зять-журналюга не верит в чистоту наших помыслов… Вы уж, дорогой, повлияйте на вашего родственничка, иначе вряд ли увидите свои денежки.
Я восхитился Брызгаловым — до чего четко работает его разведка! Однако ответить жене мне было нечего.
— Надюша, а ты объяснила папе, что в таких делах на меня давить бесполезно?
— Конечно, он и сам это понимает. Но деньги-то для них — огромные! Мама пока ничего не знает, он соврал, что дал их в долг…
— Поговорим вечером, дорогая.
Я повесил трубку и рывком встал со стула. Сделал несколько разминочных движений. Но телефон зазвонил вновь. Это был прямо какой-то день сюрпризов.
— Валентин Никанорович Спозаранник?
— Частично, — ответил я.
— Это Света, секретарша Брызгаловых. Я взяла со стола Петра Николаевича вашу визитку. На ней зачеркнуто Ершов — написано Спозаранник.
— Это бывает, — вздохнул я.
— А на обратной стороне ручкой написано «Глеб Егорович». Как вас все-таки зовут?
— Как вам больше нравится, — ответил я.
— Я хочу вам кое-что рассказать.
Можете прийти через час в «Голливудские ночи»?
— Могу. Только не вздумайте меня соблазнять — я женат.
Света потягивала коктейль за столиком. Сегодня она была еще соблазнительнее, чем вчера. Маленький кулончик свисал на золотой цепи в вырезе блузки. Я с трудом оторвал взгляд от ее груди и заказал себе кофе.
— Глеб, Брызгалов — это страшный человек, — начала Света.
— Догадываюсь.
— Он сумасшедший. Он зомбирует всех окружающих. Он затерроризировал свою жену, пристрастил ее к кокаину. Теперь они вдвоем каждый вечер запираются в кабинете и «расстилают дорожки».
— Так, — сказал я.