Собков подчинился. Хватит с него недавнего «семейного» скандала. Хочет осмотреть голую натуру — ради Бога, пусть изучает. Принес кофе, коньяк, пирожные, сигареты. Поставил поднос на простынь. Подбоченившись, расставив ноги, остановился напротив лежащей красотки.
Возбужденно посмеиваясь, Костомарова оглядела голого любовника. Плотоядно облизала припухшие губки. Про себя решила: покупка мужика обошлась невероятно дешево, такой товар на рынке любви стоит намного дороже. Выпуклая грудь, мощные бицепсы, узкие бедра, сильные ноги. И вся эта прелесть принадлежит ей!
— Вопросы, пожелания? — проговорила она, прижмурившись. — Что прикажет повелитель?
— Что касается пожеланий. Учти, наш союз состоится при одном непременном условии. Я — мужчина, господин, ты — женщина, обязанная обслуживать и любить меня. Только так. Кофе в постель получаешь в первый и последний раз. В будущем я стану балдеть, ты — кормить и поить.
Минут десять дамочка думала. Расставаться с «сибиряком» она не собиралась, превращаться в покорную служанку и в сопостельницу — тем более. Привыкла банковать. И в бизнесе, и в сексе. Значит, нужно найти менее болезненное решение.
— Ладно, блин, будь по твоему, тиран, — вынужденно согласилась она. — С небольшой поправкой. Ты не станешь особенно увлекаться своими «правами», я постараюсь быть помягче… Пойдет? Ведь мы уже договорились? — кивнула она на низ живота любовника. — Кстати, я не против повторения. А ты?
— Позже… Имеется один вопрос, решить который тебе не составит труда,
— решился на полуоткровенность киллер. — Во время обеда у Некудов ты упомянула фамилию Ганошвили. Мне нужен адрес и телефон его офиса.
— Но я уже говорила: можно узнать в магазине…
— Не верю, что такая пройдоха, как ты, не узнала. Диктуй, записываю. — Для какой надобности? — насторожилась бизмесменша. — Так… Надеюсь,
не намереваешься его убить?… Фи, терпеть не могу трупов!
— Я — тоже. Просто хочу предложить унитазному предпринимателю купить мою сибирскую фирму.
Скорей всего, Костомарова не поверила. Но нагота любовника не позволяла размышлять и оценивать. Нервная дрожь пробегала по телу, застревала в тазу. Наманикюренные пальчики шевелились.
— Тогда записывай. Только учти — за каждую услугу приходится расплачиваться, рынок есть рынок.
Костомарова протянула руку, прикоснулась к обнаженному мужскому бедру. Часто задышала. Киллер кивнул. За расплатой дело не станет. Записал адреса и номера телефонов. Сбросил простынь и навалился на любовницу. Ловкие пальчики забегали по его телу. Там пощекочут, там разомнут. Желание вспыхнуло многоцветным фейерверком,,,
Только вечером Костомарова выпустила из об"ятий окончательно обессилевшего любовника. Прогулялась по спальне, повертелась перед зеркалом. Разрумянившаяся, свежая. Показывала себя и в профиль, и в анфас. Взбадривала ручками грудки, ласкала ими бедрышки. Но не дождалась ни восторженных взглядов, ни приглашения вернуться в постель. Разочарованно поморщилась.
— Так… Сейчас Феликс отвезет тебя к Некудам. Соберешь вещи и вернешься. Думаю, часа тебе хватит. А я пока посижу в ванне, приведу себя в порядок. Утомил ты меня, разбойник, всю выкачал. Хотя кое-что сохранилось.
Кажется, у бабоньки бешенство. Есть такая женская болезнь. Ничего страшного, с бешенством он управится. Зато — надежная крыша.
Подчеркнуто лениво, Александр оделся, подошел к бару, налил фужер зарубежного пойла.
— Выпить нет желания? — подержал он на весу узорчатую бутылку. — Как говорят, с устатку.
— Счаз-з! Я вообще не пью. И тебе, блин, не советую. Бизнес и секс требуют полной отдачи, а чего можно ожидать от затуманенных мозгов?
Киллер тоже редко употребляет алкоголь, но нужно же показать независимость, мужскую самостоятельность? Демонстративно выпил одну рюмку, другую. Небрежно зажевал долькой лимона.
— Ну, я поехал. Когда вернусь, сказать не могу. Как получится. Пока, красавица.
Проходя мимо обнаженной женщины, покровительственно похлопал ее по упругой попке. Не любовно — по обязанности супруга, успевшего привыкнуть к надоевшим об"ятиям.
И все же последнее слово осталось за Костомаровой.
— Через час жду!…
Знакомый черный «мерс» стоит возле под"езда. За рулем — коротышка, рядом с ним — молодой мужик. Здоровяк с вздернутым «рязанским» носом и узкими, азиатскими глазами. Редкая помесь Добрыни Никитича с Чингиз-ханом. Выскочил, предупредительно открыл заднюю дверь.
— Кто такой?
— Телохранитель. Хозяйка приказала: всегда быть возле вас. Валера.
Понятно. Собственность приходится беречь, вдруг ее уведут или сама сбежит. Но этого Собков не ожидал — его никогда никто не охранял. Наводчики не в счет, у них иные задачи. Приставленный соглядатай — дополнительная трудность. Впрочем, при необходимости от него легко избавиться — подсунуть снотворное. А еще лучше — перевербовать, подчинить своей воле.
«Мерседес» торжествено катился по улицам, терпеливо выстаивал перед светофорами, уступал дорогу более резвым собратьям. Коротышка вел машину умело и предельно осторожно.
— И как же ты собираешься меня охранять? — попытался разговорить телохранителя киллер. — Скажем, пойду я к женщине, что ты сделаешь?
Валера пожал плечами, выдавил на лицо вежливую улыбочку. И — промолчал.
— Значит, пойдешь следом?
Очередная улыбка. Расшифровывается: конечно, пойду.
— С этим, похоже, разобрались. А чем будешь защищать? Кулаками?
Валера отвернул полу куртки — во внутреннем кармане покоился немецкий «вальтер». При виде желанного ствола киллер завистливо прижмурился. Еще одна причина терпеть присутствие соглядатая — при необходимости можно воспользоваться его «вальтером». Во всяком случае, до встречи с Бульбой.
Некуды встретили постояльца веселыми подначками. Неонила — стыдливыми, Филимон — откровенными.
— Живой? — многозначительно вопросил он. — Прописался? Любонька довольна? Небось, не один раз заглянул ей под подол? Когда крестины?
— Филя! — проворковала Неонила. — Не смущай скромного мальчика… У тебя одно на уме: секс. А есть вещи поважней… Сереженька, как прошло знакомство? Понравилось?
— Великолепно! — с наигранным восторгом воскликнул «мальчик». — Достойная женщина. Обо всем с ней договорились… Я — за вещами.
Супруги искренне огорчились. Присутствие в коттедже приличного молодого человека внесло в их скучную жизнь желанное разнообразие. Потерять его — настоящая бедствие.
— Зачем тебе переезжать? — недоуменно развела детские ручки женщина.
— Жил бы в своей светелке, навещал Любоньку, она бы приезжала. Хорошо-то как!
— Действительно, хорошо, — громоподобно подтвердил Филимон. — Быть все время рядом с аппетитной вдовушкой — заболеть недолго. Импотенцией… Прости, Нилочка, к слову пришлось… Лучше изредка… баловаться.
Собков улыбался, ссылался на «знойное» чувство, на такое же — у Любоньки. Они не могут жить друг без друга. Под грустными взглядами хозяев собрал чемоданчик. По родственному расцеловался, поблагодарил, вытер носовым платком сухие глаза. Пообещал не забывать, пригласил к себе в гости.
Короче, прощание прошло на высшем уровне.
А вот Любовь Нестеровна встретила возвратившегося любовника довольно сухо. Показала ему на настенные часы, прошипела.
— Так… Все же на пятнадцать минут, блин, опоздал. Как не стыдно заставлять женщину волноваться, придумывать невесть какие несчастные случаи? Ведь один раз уже на тебя наезжали, блин, вдруг — повторение? — шипела она, начисто забыв, что прежнюю «неприятность» организовала и соответственно оплатила сама. — Валера, блин, почему не поторопил хозяина, не напомнил ему? — повернулась она к телохранителю. Уже не со змеиным шипением, с гневными раскатами в голосе.
Телохранитель покорно склонил голову. Прости, дескать, хозяйка, больше не повторится.
Призванный на расправу коротышка тоже не стал оправдываться — повинился.
Собкову извиняться пришлось в постели. Вернее, не извиняться — в очередной раз выяснять отношения. Гордость мужчины столкнулась с такой же гордостью женщины.
До позднего вечера Любовь Нестеровна ходила с обиженным выражением на лице. В полночь в спальне не сбросила халат. Наоборот, туге затянула пояс и прилегла поверх одеяла. Не заставила любовника раздеться.
— Люба, ты не выполняешь заключенного между нами соглашения. Ведь ты пообещала быть более мягкой, а на самом деле из-за чепухи заварила свару.
— Счаз-з! Я привыкла к послушанию. Ничего не поделаешь, блин, такой уж характер. Мне под тридцать, поздно меняться. Заняться этим придется тебе.
— А я — мужчина, глава семьи… Кажется, придется нам с тобой расторгнуть договор… Обидно, конечно, всю жизнь мечтал о такой женщине: красивой, понимающей, доброй.
Костомарова всхлипнула.
— Так… Может быть, в чем-то я и неправа? — заколебалась она. -
Ладно, блин, постараюсь измениться.
Ручка, играющая с кистью пояса машинально потянула ее. Полы халатика разошлись. Не совсем — слегка. Выглянуло голое тело. Те же аппетитные шарики. Александр про себя праздновал победу. Еще один нажим, парочку интимных комплиентов, легкое прикосновение…
— Ты права, характер придется менять! — твердо произнес он. — Ради сохранения нашего с тобой… содружества. Мне тоже не помешает…
— Значит, ты извиняешься? — с надеждой спросила Люба. — Тогда…
Костомарова сбросила халат. Считая ссору исчерпанной, привычно взяла руку мужчины и попыталась использовать ее в качестве «массажера». Не тут-то было! Любовник с раздражением вырвался и с такой силой сжал грудь женщины, что она вскрикнула.
— Больно…
— Разве? — удивился садист, укусив подругу за шею. — А так?
— Что ты делаешь, Сережка? Больно ведь!
Ах, больно? Сейчас еще не то будет! Он грубо навалился на любовницу и овладел ею с такой яростью, что она застонала. Одеяло сползло на ковер, туда же свалилась подушка. Собков обезумел. Женщина уже не стонала — кричала во весь голос, кусала партнера за грудь, терзала острыми коготками его спину.
Наконец, издала торжествующий вопль и обмякла. Александр в изнеможении перевалился на свое место. Не хватало воздуха, ломило колени, в голове — пустота.
— Спасибо, любимый, спасибо, милый… Прости меня…
— Прощаю, — закуривая, снисходительно ответил он. — Только прошу
убрать своего «топтуна». Ненароком могу пришибить.
— Сереженька, Валера ведь охраняет тебя…
— Сам себя поохраняю, — подумал и снисходительно согласился.-
Впрочем, будь по твоему, но только при моем согласии.
Окончательно отказываться от услуг телохранителя не стоит, он может оказаться полезным. Неизвестно когда появятся свои шестерки.
— Хорошо, сладкий мой, как скажешь, — покорно согласилась Костомарова.
— Я ему прикажу…
— Кстати, еще одна просьба, — Александр торопился насладиться плодами победы. — Понимаешь, криминальная обстановка в Москве довольно сложная. Что ни день — ограбления, убийства, захват заложников… А я безоружен…
— Хорошо, любимый, завтра же все сделаю…
На следующий день Костомарова с улыбкой протянула любовнику небольшой тупорылый пистолет и удостоверние на право его ношения. Ствол — так себе, на три с минусом, обычная женская мухобойка, но все же — оружие. Положил его киллер в карман и сразу почувстввал себя уверенней.
Через день — еще один подарок.
— Видишь, рядом с под"ездом, машину? — запустив жадную руку под
рубашку любовника и ощупывая его грудь, словно доярка — вымя коровы,
прошептала она. — Считай, блин, мой свадебный подарок.
У Сергея перехватило дыхание. Вот что нехватает ему — легковушки! Постарался погасить радость. Равнодушно спросил.
— О какой свадьбе ты говоришь? Если мне не изменяет память, мы порешили: ни регистраций, ни венчаний! Или ты передумала?
Костомарова мучительно наморщила гладкий лоб. Поглаживание мускулистой мужской груди вывело ее из состояния равновесия. Подаренные пистолет и легковушка, дни и ночи, гостиная и спальня — все перемешалось в ее сознании.
— Все равно — свадьба! — с детским упрямством заявила она. — Свадьба и… первая брачная ночь… Каждые сутки — первая… Пойдем, отдохнем? Вид у тебя болезненный…
— Рано спать, — сухо отказался Собков. — Кажется, мы еще не ужинали.
Он стряхнул со своей груди женские пальчики. Пришла пора избавиться от сексуальной зависимости. Потому что не любит бизнесменшу и никогда не полюбит. Она раздражает его.
Все подготовлено: основная и запасная базы, хоть и скромное, но — оружие, легковушка. Остается разыскать Бульбу, получить настоящий ствол и капусту. Первым проглотит пулю Ганс.
— Завтра отправлюсь на поиски приличной фирмы. Надо окончательно переселяться из Сибири в Москву…
Покоренная женщина покорно кивнула и снова запустила руки под рубашку. Ласково и требовательно. Пришлось возвратиться в покинутую постель. Она права: рынок есть рынок, за все нужно платить…
Глава 7
— Сегодня ты мне не нужен… Гуляй! — Собков похлопал телохранителя
по плечу. — Снимешь пухлую телку — побалуйся, захочешь побалдеть наркотой
— ради Бога, никаких запрещений. Я — добрый хозяин, забочусь о подчиненных, — тонко намекнул на возможность перевербовки телохранителя. Так тонко, что тот ничего не понял и расплылся в благодарной улыбке. — От меня еще ни один слуга не ушел, держатся, как бабы за подол.
Легкомысленная улыбка на лице Валеры сменилась озабоченной.
— Но хозяйка…
— Боишься бабу, слабак? Успокойся — разрешила. Отныне я — твой господин, как скажу — так и будет… Не веришь? Спроси у хозяйки. Я пока покурю в холле.
Поколебавшись, парень бодро потопал по лестнице ботинками сорок шестого размера. Казалось, ступеньки скрипят и гнутся.
— Он всегда такой угрюмый? — спросил Собков у коротышки. — Может быть, запоры замучили?
— Какие там запоры? — покачал головой Феликс. — Беда у парня, пацан занемог, операция нужна, а она стоит пять кусков баксов. Откуда взять?
Именно такая сумма лежала в бумажнике киллера. Рано утром Люба обследовала его карманы, увидела — всего двести долларов. Сожалеюще поморщилась. По ее мнению, настоящий мужчина не имеет права выходить из дома без куска зеленых. В противном случае — несчастный бомж, жалкий нищий.
Когда утомленный бессонной ночью любовник проснулся, она показала ему пустой бумажник, кокетливо улыбнулась и вложила в него стопку зеленых.
— Так… Стыдно, Сереженька, выходить на улицу с жалкими грошами. Тем более, блин, сибирскому предпринимателю. Не позорь свою женушку.
Когда-то ему пришлось занимать у любовницы деньги на междугородний разговор по телефону. Стыдился, ежился, оправлывался. А теперь спокойно принял подачку. Изменился российский терминатор, побила его жизнь об острые и тупые угла, почистила крупным наждаком, избавила от интеллигентной неловкости.
— Спасибо, Любонька. Считай — взял в долг…
Когда через полчаса Валера спустился в холл, решение уже было принято. Собкову всегда приятно выглядеть благодетелем. Это возвышает его, придает этакую значимость.
— Хозяйка разрешила, — об"явил телохранитель, усаживаясь рядом с коротышкой. — Подожду здесь.
— Никаких ожиданий! Возьми пять кусков и жми к врачам. Понял?
Парень недоуменно поглядел на человека, который разбрасыватся купюрами. Не привык он к сочувствию. А тут хозяйкин любовник протягивает ему немалые деньги, ничего не требуя взамен. Просто дарит и — все. Поневоле растеряешься.
— Бери, бери, — более мягко попросил Александр. — Мне будет худо — ты поможешь… Не откажешься ведь?
— Не откажусь…
Глядя в окно на свой «мерс», коротышка задумчиво улыбался. То ли одобряя поступок хозяйкиного хахаля, то ли осуждая его.
Собков успел расщифровать почти всех обитателей особняка. А вот Феликс
— еще неразгаданная загадка. Иногда кажется — обычный водитель, иногда — шестерка для особых поручений, нередко — ментовский «рыбак». Так кто-же он на самом деле?
Именно о непонятном коротышке думал киллер, шагая к машине. Ибо самое страшное в его жизни — неопознанные, не просвеченные люди. Приходится пробираться в их нутро предельно осторожно, старательно обходя опасные места. Типа минера на поле, усеянном замаскированными зарядами: неверный шаг, непродуманное движение — смертельный взрыв…