— Проколин Василий. Отсидел на зоне. Освобожден по амнистии. Видный авторитет. В законе.
Значит, все же — авторитет, недоверчиво покривился Александр. Темнит шеф, явно темнит! Подозрительно. Неужто в Службе безопасности Дальнего Востока не нашли опытного снайпера — посылают из Москвы? Да еще — двоих. Как бы не фрайернуться, вдруг его просто подставляют… Не выйдет! Знаменитый киллер, прозванный сыскарями российским терминатором — не чурка и не робот, бездумно нажимать на спусковой крючок не станет.
— Если меня выведут и нацелят, зачем нужен Летун?
— Летун — на всякий случай, если ты промахнешься…
— Я? Промахнусь?
Собков подскочил, будто его уколол гвоздь, неожиданно высунувший
жало из сидения. Большего оскорбления не существует. Проклятый фээсбэшник
осмелился усомниться в профессионализме российского терминатора, жизненный
путь которого вымощен трупами ликвидированных «клиентов»!
Он наклонился над столом, рука вцепилась в рукоять пистолета, верхняя губа зловеще поднялась… Сейчас выстрелит.
— Ну, ну, успокойся, дружище, — деланно рассмеялся Николай. На самом деле испугался. — Не хотел тебя обидеть, знаю — промах исключен. Имел в виду — вдруг заболеешь или сломаешь руку. Проколин должен исчезнуть! И не когда-нибудь — максимум через три-четыре дня.
Александр принял извинения с гордостью известного шефповара, обвиненного в пересоленном супе. Слегка наклонил голову, примирительно усмехнулся. Дескать, понимаю и извиняю. С кем не бывает. Нервно закурил.
— Дальше?
— Пожалуй, все… Знакомься с Летуном, готовьтесь…
Глава 10
По обыкновению, киллер не срузу подошел к чиновнику — пристроился в конец очереди. Принялся издали изучать внешность боевика. На первый взгляд, ничего особенного. Аккуратная прическа — волосок к волоску. Голова напоминает конус, поставленный на вершину. Узкий подбородок плавно переходит в горло. Губы слегка припухшие. Нос походит на свинячий пятачек, Плечи — узкие, грудь — цыплячья, но руки, выглядывающие из коротких рукавов летней рубашки, сильные, хваткие.
Какая-то адская смесь хитрости и наивности, мягкости и жестокости. Такой человек легко может воткнуть нож в спину и тут же оказать раненному первую медицинскую помощь.
Завершив изучение внешности боевика, Александр приблизился к письменному столу, за которым сидел, беседую с изможденным мужчиной, чиновник. Если мененджер описал ему внешность будущего босса, тот узнает и найдет способ и время пообщаться.
Не переставая задавать вопросы и выслушивать ответы посетителя, Крылин бегло оглядел очередь и наткнулся на горбоносого мужика с узкими глазами. «Мененджер» особенно обратил внимание боевика на эти приметы — горбатый нос, азиатский разрез глаз, прижатые уши.
Собков выразительно поглядел на дверь. Дескать, ожидаю в коидоре.
Летун так же незаметно кивнул.
— Ольга Сергеевна, займитесь, пожалуйста господином. Я ненадолго отлучусь.
Проходя мимо Собкова, задержался, приложил к пятачку выглаженный носовой платок, интеллигентно высморкался. Заодно тихо прошептал.
— Новые Черемушки. Пикалев переулок. Гаражи в глубине квартала. Десять вечера.
Умело маневрируя между ожидающими стариками и старушками, потопал в туалет. На ходу умело отвечал на подхалимистые воспросы, жалобные всхлипывания. Сочувственно улыбался. Будто отстреливался.
Кажется, опытный мужик, одобрительно подумал Александр, выходя из здания. Если он, вдобавок, еще и неплохой снайпер, как отозвался о нем Баянов, цены парню нет.
До десяти вечера — уйма времени! Сейчас он пообедает, отдохнет, побалуется с Ксаной — незаметно промелькнут оставшиеся до встречи с Летуном восемь часов.
Отдохнуть не получилось.
— Вот что, повелитель, — весело приказала девушка, едва Собков перенес в мойку грязную посуду. — Никаких стариковских отдыхов! Сейчас мы с тобой отправимся на Петровский рынок за продуктами.
Сразу защемило сердце. Петровкий рынок! Именно там киллера повязали сыскари, и не просто повязали — влепили пулю в правую почку, которую удалили потом в больнице. Долечивался в тюремном лазарете, приходил в себя в одиночной камере следственного изолятора…
— Ты не слушаешь меня, повелитель? — притворно ужаснулась Ксана,
будто муж нанес ей тягчайшее оскорбление. — Тогда я поеду одна. Правда, не
хочется тащить тяжелые сумки, но ничего не поделаешь.
— Никуда одна не поедешь!… Кстати, почему обязательно Петровский, можно поехать на другие, не такие далекие. Почему бы нам не закупить все необходимое в местных комках? Или на куликовском рынке? Сама подумай, стоит ли добираться на экспрессе до Москвы, потом жариться-париться в метро? Неразумно, ей Богу, неразумно!
Ксана поколебалась и… согласилась. Саша прав, действительно — глупость! Супруги обменялись церемонными, потом — более продолжительными и настойчивыми поцелуями. Рука Александра привычно прошлась по тугому девичьему бедру, пробралась к молнии джинсов.
— Все! — выскользнула из об"ятий раскрасневшаяся женщина. — Если так пойдет и дальше — голодными останемся. Хватит играться, мерзкий насильник!
— подтолкнула она Собкова к двери. — Сумки не забудь, сексуальный маньяк, не заставляй свою жертву превращаться в грузчика-носильщика!
Ксана решила навестить местный рынок, находящийся в центре поселка. В любой женщине, даже несусветной транжирке, заложена мысль о том, что она
— экономная хозяйка, а все мужики — растратчики, которые так и норовят пустить семью «по миру».
— Купим куриные окорочка, — воодушевленно вещала она по дороге. — В магазине сколько они стоят? Сорок рублей! А на рынке — тридцать восемь! Представляешь?
Александр думал не об окорочках — его охватила непонятная тревога. Чесалась спина, кололо в затылке. Верная причина: пасут! Кто и почему — второй вопрос, главное — сам факт.
Не переставая удивляться финансовому таланту жены, подшучивая над ее азартом рачительной хозяйки, он осторожно огляделся. Позади медленно идут два пенсионера, на Собкова не смотрят… Значит, не они… Кто же тогда? Молодая пара целуется под сомнительным прикрытием тощих кустиков — занята своими любовными проблемами… Немолодая женщина, наверно, бабушка, на ходу воспитывает тоскливо глядящего в сторону детской игровой площадки малолетнего внука…
И вдруг на противоположном тротуаре промелькнула знакомая фигура. Черные вьющиеся волосы, глаза — миндалины… Александр напряг тренированную память. Вспомнил — это же продавец кожаной куртки! Вот это встреча! Разве оставить на несколько минут разговорчивую Ксану, подойти к чернявому — поздороваться? Интересно, как тот отреагирует на подобную вежливость?
Будто подслушав потаенные крамольные мысли «покупателя», парень поспешно свернул за угол.
У Собкова испортилось настроение. Он машинально подчинялся движениям ручки, лежащей у него на локтевом сгибе: поворачивал налево, направо, останавливался, передвигался к соседнему прилавку. Ксана что-то говорила, о чем-то с ним советовалась, он невпопрад отвечал. Думал о непонятной слежке.
Кто может его пасти? Менты? Отпадает. Он прощен, реабилитирован, в кармане — настоящие, не поддельные документы.
«Мененджер»? Не исключается. Доверяй, но проверяй — закон и криминального мира, и правоохранительных органов. Он еще не изжил себя, и, наверно, никогда не исчезнет. Но в сочетании с недавно полученным секретным заданием недоверие выглядит явно алогично.
Кто— нибудь из прежних дружков или противников? Но он же еще не успел никому насолить. Ни пиковым, ни славянам. Поэтому -отпадает и эта версия.
Тогда кому он наступил на больной мозоль?
Ответ можно получить только у чернявого парня. Прижать его в каком-нибудь закоулке, стандартно пригрозить: утюг на пузо или паяльник в задницу. Расколется, обязательно расколется! Сейчас чужая жизнь резко подешевела, собственная соответственно выросла в цене.
— … да ты меня не слушаешь, повелитель! — наконец дошел до сознания недовольный голос Ксаны. — На рыбную красотку загляделся? — ревниво показала она глазами на изящную молодую дамочку, торгующую рыбой.
— Сравниваю, — улыбнулся Александр. — Ты гораздо лучше. И по фигуре и по мордашке.
И все же ревнивая девушка поторопилась завершить покупки и покинуть рынок
— Скажи честно, куда ты сегодня идешь?
Сам себе удивляясь, Собков не ответил привычной шуткой. Сел на укрытую в кустарнике скамейку, притянул к себе Ксану и негромко заговорил.
— Мне повезло единственный раз в жизни — тебя встретил. Не потому повезло, что красивая и добрая — главное, умненькая… Думаешь, Баянов освободил тебя, купил квартиру — за красивые глаза и мой горбатый нос, да?
— Я знаю…
Собков не удивился. Отлично понимал — для такой опасной «псины», как он, фээсбэшники обязательно придумают надежный намордник. А что может быть надежней любимой женщины?
— Догадывался. Поэтому не стану темнить. Сегодня вечером меня ожидает в условленном месте один из боевиков… Ничего страшного, можешь не волноваться, в полночь появлюсь…
Собков прогуливался вдоль глухой стены гаражного кооператива. Наверно, встреча назначена именно здесь. Ведь Летун не назвал номера гаража. Сейчас он потолкует с боевиком, вчитается в его нутро. Не подойдет — в запасе имеются еще двое: Щедрый и Доска.
Возле шлагбаума, перегораживающего в"езд, оживленно. Трепятся автолюбители, курит одноногий сторож, толкутся наряженные в комбинезоне бабы. Как водится, разговор идет о машинах. Подорожали запчасти и бензин, подскочили цены в автосервисе, у кого-то сперли сварочный трансформатор. Кажется, мелочи, но киллер неожиданно для себя позавидовал мужикам. Увлечены, заняты. А он чем занят? Планирует очередное убийство? Невесть какое по счету?
До дальнего конца гаражной стены — метров пятьсот. Александр дважды прошел по этому маршруту. Еще одна прогулка и можно уходить — что-то или кто-то помешали Летуну прийти на назначенную встречу. Тогда — бросок в район Теплого Стана, к Щедрому. Не хочется. Треугольная башка Крылина вызвала непонятную симпатию.
Неожиданно из ворот кооператива на минуту выглянула кудрявая, иссине черная голова, миндалевидные глаза будто прострелили киллера.
Продавец кожаных курток! Что-то часто он попадает в поле зрения. Прилипал банным листом на площади Трех вокзалов, нагло оглядывал рядом с куликовским рынком, теперь — в гаражном кооперативе. Явная слежка.
Хватит, фрайер, здесь ты от меня не уйдешь, все тайны вытрясу, все кишки на шею намотаю, злобно подумал Собков и побежал к воротам. Отчаянно зевающий сторож равнодушно поглядел на незнакомого автолюбителя. Отвернулся. Гаражей — за полторы тысячи, всех хозяев не запомнить. Идет мужик, значит надо. Или свет забыл погасить, либо порешил скоротать ночку в обнимку с любимой «ладой». Его проблемы.
Проникнув на охраняемую территорию, Собков растерянно огляделся. Самый настоящий автомобильный город! С улицами, переулками, площадками. Проверить все — суток не хватит, а ежели и хватит, где гарантия, что черномазый не успеет выскользнуть в другие ворота на другую улицу?
Искать не пришлось — метрах в двухстах снова вынырнула знакомая фигура. На мгновение остановилась, и скользнула в темный провал следующего проезда. Пришлось броситься туда. Не бегом, конечно, — скорым шагом. Не след привлекать внимание одноногого стража.
Похоже, его заманивают. Ради Бога! Рассчитывают на глупую перепелку, а он — орел, беркут. Киллер отщелкнул предохранител ликтатора. Пусть работают дерьмовые пастухи, наращивают трудовые мозоли на ногах, зверь им попался не по зубам, неизвестно, кто кого схавает. Азарт охотника, идущего по следам желанной добычи, охватил Пулю. Скользящей походкой, внимательно оглядывая запертые ворота гаражей, он осторожно продвигался вдоль «улицы».
Неожиданно боевик, притаившийся на гаражной крыше и поэтому не замеченный Собковым, метнул ему на шею петлю. Так ловко, что она захлестнула горло. Резко дернул. Будто удочку с нырнувшим поплавком. Попытка освободиться ни к чему не привела. Киллер потерял сознание.
Очнулся в темном гараже. Связанными руками протер глаза, но ничего не увидел — прямо в лицо направлен яркий луч фонарика. Все же умудрился кое-что разглядеть. Смутные, расплывчатые фигуры трех похитителей. Здоровенный амбал и два низкорослых подростка. Не так уж много. Ему доводилось справляться с десятком. Но эти, наверняка, вооружены, а пленник — обеззоружен и связян. Придется выкручиваться психологическим приемами.
— За что, мужики? — потревоженное петлей горло пропускало звуки, мало похожие на человеческую речь. — Шел к себе в гараж, никого не трогал…
— Оклемался, фрайер? — густой бас явно принадлежал амбалу. — Теперь можно и побазарить… Как, Хромой, он?
— Он, точно он! Замочил дружанов: Ахмета, Дылду, Босяка, Ганса. Ментовская подстилка!
Ситуация проясняется. Собираются отомстить за убитого Ганса и его шестерок? Ничего страшного, мочить за это не станут. Обычная киллерская работа. А вот упоминание «ментовской подстилки» угрожает расправой — с ментами и их подручными бандиты не церемонятся.
— Какой я мент? — заныл пленник. — Пришел подремонтировать свой «запорожец», а вы…
— Усохни! — «бас» бесцеремоно прервал жалобные причитания пленника. — С фээсбэшными сыскарями лижешься, падла! Раскалывайся: кого здесь пасешь? Трекнешь честно — отпустим.
Иронические смешки подельников показал — пощады не будет, исход беседы однозначен. Замочат. Собков тянул время — плакался по поводу нищенского своего состояния, больных детей, запойной жены.
— Значит, Кольку Баянова не знаешь?
Александр еще раз ощупал пальцами туго завязанный на запястьях узел. Нет, не освободиться, связали его професионально. Промолчал.
— По морде вижу — знаешь… Какую пакость задумали с ним?
Ответить Александр не успел. Вернее — не захотел. Как и тогда на ночной подмосковной дороге, им овладела туманящая мозги ярость. Опершись спиной о стену, помогая себе связанными ногами, выпрямился.
— Стреляй, ублюдок! Да, это я замочил вонючих твоих корешей, понял? И тебя бы не помиловал, сойдись мы лицом к лицу, усек?
Амбал растерялся. Пуля не видел выражения его лица, но знал — любой человек в подобной ситуации теряет уверенность. Связанный, обеззоруженный, полузадушенный человек не молит о пощаде — качает права. Значит, имеет за спиной что-то опасное для противника.
— Погоди торопиться на тот свет, жиган, — забормотал он. — Авось, обойдется. Если, конечно, согласишься подставить нам своего фээсбэшного дружка.
— Как это подставить?
— Назначишь ему встречу в указанном нами месте. Остальное тебя не касается — живи, трахайся со своей драной ментовкой. Иначе — кранты.
Луч фонарика переместился на грязную стену. «Второе» зрение не обмануло: накачанный амбал и два молокососа. Ну, что ж, если они хотят поиграть с пленником в кошки-мышки, он не против. Пусть только развяжут. Юнцы пикнуть не успеют, как он их выключит, а вот с главарем придется повозиться — здоров мужик.
— … усеки, фрайер, вздумаешь трепыхаться — ответит твоя телка. Она у нас — на прицеле. В случае чего, дружаны сначала оприходуют ее, после отправят на небеса. Архангелы, чай, тоже мужики, не откажутся.
А вот это уже серьезное предупреждение. Собков уверен — не пустая угроза. Привиделась распятая на кровати девушка, терзающие ее тело сопливые юнцы и грязный амбал — его охватила злость попавшего в капкан зверя. Изо всех сил дернул руками, верхняя губа обнажила хищный оскал.
— Погляди, как его закорежило? Прямь, как в кино… Сказано, не трепыхайся, падла, не порть ручки… Как же порешим: подставишь мента или не подставишь?
Бешенным напряжением воли, когда, кажется, из всех пор тела выступила кровь, Собковв успокоился.
— Гарантии…
— А мы тебе не гарантийная мастерская…
Договорить ему не довелось.
Со скрипом раскрылись ворота, на пороге с фонариком в руке — Летун.
— Пистолеты — на пол! Ручки — на затылок! Живо!
Амбал пригнулся, выбросил по направлении открытых ворот ручищу с собковским «диктатором». Брошенный Летуном нож воткнулся в его плечо. Главарь охнул, выронил пистолет и опустился на пол.