Несмотря на то, что я не смогла сдержать улыбки на «прелестная Кейт», всё же я уцепилась за новую информацию, которую он мне подкинул.
— Винсент заместитель Жан-Батиста? Что это значит?
— Это означает, что если что-нибудь случится с Жан-Батистом, — Жюль помолчал, всем своим видом демонстрируя, что ему неудобно, а я восполнила про себе то, чего он не произнес в слух: если его уничтожат — или если он решит покинуть пост главы ревенентов во Франции, то Винсент займет его место.
Я была в шоке.
— Почему же он мне ничего не рассказал?
— Возможно из-за еще одной своей чудесной черты характера: скромности.
Мне потребовалось перу секунд, чтобы переварить эту ситуацию с «заместительством», прежде чем я снова посмотрела Жюлю в глаза.
— А что подразумевается под «Чемпион»?
— Он еще тебе ни о чем не рассказал? — На этот раз Жюль выглядел удивленным.
— Нет.
— Что ж, и я тогда не собираюсь раскрывать все его секреты за один вечер. Тебе придется самой спросить у него.
Я мысленно себе пометила: «Спросить у Винсента».
— Итак, если Жан-Батист уйдет в отставку, то Винсент станет твоим боссом? — спросила я насмешливо, поддевая его, но осеклась, потому как его обычное беспечное выражение лица сменилось с ничем не грозящего мне ветрености повесы на пылкую преданность.
— Кейт, да Винсент был рожден для этого. Или перерожден. Я бы не хотел получить груз подобной ответственности, что возложена на него, хотя бы на день. Но, когда придет время, я сделаю всё, чего бы он не попросил. На самом деле, я уже готов к тому, что сказал, он даже еще не мой «босс».
— Я знаю, — честно ответила я. — Могу с уверенностью сказать, что Винсенту повезло, что ты рядом с ним.
— Нет, Кейт. Ему повезло, что ты рядом с ним.
Он крутанул меня напоследок, а я тут осознала, что он меня прокружил в танце через весь зал прямиком туда, где стоял Винсент. Когда Жюль отпустил мои руки, печально мне подмигнул и галантно сдал меня с рук на руки моему парню.
— Мы все еще одно целое? — шутя, спросил меня Винсент, притягивая к себе и нежно целуя в губы.
— После грязных танцев с Жюлем? Не уверена, — сказала я.
— Он безвреден, — вставила Женевьева.
— Меня обижают подобные высказывания, — ответил Жюль с другой стороны стола, где наливал себе бокал шампанского. — На самом деле, себя я считаю очень опасным.
Он отсалютовал нам троим, прежде чем неторопливо двинуться к хорошенькой ревенентке на другом конце комнаты.
— Я уже тебе говорил сегодня, как ты великолепно выглядишь? — прошептал Винсент, протягивая мне бокал.
— Всего-то раз двадцать, — с напускной скромностью ответила я, поправляя оборку стального цвета юбки в пол на платье, которое мне помогла выбрать Джорджия.
— Превосходно, потому как моё счастливое число — тридцать, — сказал он, и оценивающе оглядел меня с ног до головы. — Но великолепная, не совсем подходящие слово, чтобы в полной мере описать тебя. Может быть…ослепительная? Потрясающая? Восхитительная? Да, думаю, последнее самое подходящие. Кейт, ты выглядишь восхитительно.
— Прекрати! — Смеялась я. — Ты говоришь это нарочно, чтобы посмотреть, как я краснею! Но этого не произойдет!
Винсент победно улыбнулся и провел пальцем по моей покрасневшей щеке.
— Поздно.
Я закатила глаза, как услышала звон, звук похожий на тот, когда кто-то стучит ложечкой о бокал, чтобы призвать присутствующих к тишине. Амброуз выключил музыку, все повернулись к Жан-Батисту, который стоял перед собравшимися во всей своей аристократической красе. Судя по его портретам развешанных по комнате, его прическа и одежда притерпели изменения за последние 240 лет, но что касается его манер, то те ничуть не изменились.
— Добро пожаловать, дорогие соплеменники, ревененты Парижа, — объявил он сорока с лишним гостям. — Благодарю вас за то, что присоединились к нам сегодня вечером в моем скромном жилище.
Послышался шорох движений и смешки.
Он едва уловимо улыбнулся и продолжил.
— Я бы хотел произнести тост за здоровье наших любимых близких, которые уезжают, Чарльза и Шарлотту. Нам будет очень вас не хватать, и мы все надеемся на ваше скорейшие возвращение.
Все последовали примеру Жан-Батиста и подняли свои бокалы, и как один выкрикнули:
— Sante![1]
— Что ж, он выбрал очень дипломатичную форму объявления для отправления в изгнание! — прошептал мне Винсент, а затем посмотрел на Чарльза, который сидел как пришибленный на старинном мягком канапе в стороне.
С того дня, как он подверг риску своих близких, отдавшись в руки нума, его вечно кислое и надутое выражение лица сменилось на отчаяние и депрессию. С ним рядом сидел Гаспар, оказывая эмоциональную поддержку.
Жан-Батист продолжил.
— Я уверен, что мы бы все с радостью присоединились к близнецам, которые отправляется на солнечный юг, но наша работа удерживает нас здесь, в Париже. Как вам всем известно, с тех пор, как наша человеческая подруга Кейт, — он махнул бокалом в мою сторону и вежливо мне кивнул, — так ловко расправилась с предводителем наших врагов, Люсьеном, чуть больше месяца назад, нума полностью затаились. Хотя мы по-прежнему наготове, попытки мести пока не было. Никакой контратаки.
— И что еще более тревожно, что наши близкие также абсолютно не наблюдают никаких нума. Они не отказались от Парижа. Но сам факт, что они избегают нас, так не похоже на наших старинных врагов, что мы можем лишь предполагать, что у них есть какой-то план. Что также означает, что у них есть лидер.
Для всех собравшихся речь Жан-Батиста стала откровением: их выражения лиц, преисполненные терпением, внезапно сменились ужасом. Некоторые начали перешёптываться, но Винсент, пристально смотревший на выступающего, сказал мне, что ему уже было известно об этом. Заместитель Жан-Батиста, подумала я, вперемешку с удивлением и беспокойства. Я не могла дождаться, когда же получу Винсента в своё собственное распоряжение, чтобы обо всем этом расспросить.
Жан-Батист попросил прекратить все обсуждения очередным позвякиванием ложкой по бокалу.
— Сородичи, прошу вас. — Раз, и в зале воцарилась тишина. — Мы все знаем, что Николя был заместителем Люсьена. Но, если учитывать его вспыльчивый нрав и любовь к показушным жестам, если бы он взял роль предводителя на себя, то нам уже хоть что-нибудь об этом стало известно. Молчание является нашей подсказкой: что кто-то другой взял их под свой контроль. А если мы не знаем кто нам противостоит, или где и когда возможно нападения, то, как мы сможем подготовить нашу защиту?
Ропот снова начал набирать обороты. На этот раз Жан-Батист повысил голос, успокаивая толпу.
— И ПОСЕМУ…перед лицом потенциальной критической ситуацией, мы имеем честь принять помощь от человека, который знает больше о нашей истории и истории нума, чем каждый из всех здесь собравшихся. Этот человек считается самым осведомленным среди всех наших сородичей во Франции, и влиятельной фигурой в нашем международном Консорциуме. Она предложила свою руку помощи в решении нашей проблемы и план стратегии для развития нашей способности защитится, или, если потребуется, нанести упреждающий удар.
— Без дальнейших церемоний, я представляю всем вам, кто не имел возможности познакомится с ней, Виолетта де Монобан и её спутник Артур Пуанкаре. Это большая честь для нас, что они присоединятся к нам в отсутсвие Шарлотты с Чарльзом.
Из-за спины Жана-Батиста вышла пара молодых людей, которых я прежде не видела. Белоснежный цвет лица девушки был обрамлен черными волосами, которые были подняты заколками множеством фиолетовых цветков, отрывая лицо. Она была тонюсенькой и крошечной, напоминая воробушка. И хотя на вид она моложе меня, я знала, что в случае ревенентов это не имело никакого значения.
Паренёк двигался определенно в старомодной манере, идя немного впереди неё и держал её руку так, что соприкасались только кончики их пальцев. Ему вероятно было где-то около двадцати, и, если бы не его светлые волосы, которые были стянуты на затылке в тугой хвост и гладко выбритое лицо, он бы выглядел в точности, как Курт Кабейн. С примесью голубых кровей.
Они официально поклонились Жан-Батисту и прошлись по залу, торжественно кивая, на такой восторженный приём. Взгляд девушки остановился на мне и переместился на Винсента, которой стоял позади меня, положив свою руку мне на бедро. Её глаза слегка сузились, прежде чем она двинулась дальше рассматривать собравшихся, а затем, приметив кого-то знакомого, она подошла поболтать. Жан-Батист проследил за ней взглядом и начал разговаривать с женщиной, стоявшей рядом с ним.
Речь, по-видимому, была закончена и я искала взглядом Шарлотту, чтобы оценить её реакцию на презентацию их замены. Должно быть их представление на вечеринки близнецов, было решением в последнюю минуту.
Шарлотта стояла в глубине зала вместе с Аброузом, который крепко обнимал её одной рукой за плечи. Я подумала, что таким образом он оказывал как физическую поддержку, так и моральную. Несмотря на то, что она не выглядела удивленной, было видно, что её улыбка стоила ей огромных усилий.
— Я собираюсь сходить и поговорить с Шарлоттой, — прошептала я Винсенту.
— Хорошая мысль, — сказал он, бросая на неё озабоченный взгляд. — А я пойду прослежу как там держится Чарльз. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку, а потом выпрямился и ушел прочь.
Я направилась к Шарлотте.
— Просто интересуюсь, может ты хочешь выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха? — спросила я.
— Я бы с удовольствием, — сказала она, и, потянувшись за моей рукой, вручила себя из-под опекунства Аброуза в моё распоряжение.
Не в первый раз я подумала, как же она собирается держаться на юге Франции — в целых девяти часах от её системы поддержки. Я не сомневаюсь в силе воли Шарлотты. У неё всегда ля меня было твердое плечо, на которое я могла опереться. Но теперь же, когда лона больше всего нуждалась в своих друзьях, её против воли разделяли с ними.
Мы похватали наши пальто и вышли на морозный декабрьский воздух. Лунный свет лился на двор, освещая большой фонтан, который представлял из себя статую англа в натуральную величину, держащего на руках женщину. Я никогда не ассоциировала эту композицию со мной и Винсентом. На мой взгляд, это был символизм того, что ноша также тяжела, как и камень из которого они вырезана.
Мы с Шарлоттой сели на краешек пустого бассейна фонтана и прижались поближе к друг дружке, чтобы не мерзнуть. Я обняла Шарлотту и притянула её ближе. Сблизившись с Шарлоттой, помогло мне не обращать на чувство вины, что я оборвала все связи со своими ньюйокскими друзьями. Переживая самый тяжелый период в своей жизни, скорбя о смерти своих родителей. Я удалила все электронные адреса и не связывалась с ними.
— Ты знала, что… — я замялась, подбирая менее оскорбительное слово, чем «замена» — Виолетта с Артуром приедут сегодня?
Шарлотта кивнула.
— Мне вчера об этом сказал Жан-Батист. Он сказал, чтобы я не думала, что он спешно пытается подыскать нам замену. Но Виолетта предложила приехать и она ему нужна. Но как бы там ни было, мне всё равно паршиво. Понимаешь, я чувствую себя…лишней. Будто я наказана.
— Даже, если это похоже на наказание, Жан-Батист заверил всех, что это не так, ты же не единственная, кто уезжает. Чарльз напортачил, пусть и не преднамеренно. — Я сжала её руку, выказывая ей свою поддержку. — Объяснения Жан-Батиста имеют смысл. Если происходит нечто значительное в стане нума, то для Чарльза будет опасно здесь находится, когда он чувствует замешательство и нерешительность. К тому же он сказал, что ты можешь остаться, если захочешь.
— Я не могу жить без Чарльза, — печально сказала она. — Он — мой близнец. Мы через всё прошли вместе.
Я кивнула. Я поняла. У нас с Шарлоттой было много общего, если не учитывать нашу смертность. Мы оба пережили смерть родителей. Только брат (сестра) связывал(а) нас с нашими прошлыми жизнями. У меня, конечно, были бабушка с дедушкой, но моей сестре казалось, что она единственная нить, что связывала меня с реальностью. Хотя значение слова «реальность» радикально изменилось для меня за последние несколько месяцев.
— Итак, ты знаешь новых ребят? — спросила я.
— Ага, то есть, я лично с ними никогда не встречалась, но все о них наслышаны. Они из старой гвардии. Если ты думаешь, что Жан-Батист старый, тогда они древние. Хотя они тоже из аристократов, как и он.
— Да уж, это вполне очевидно, — я рассмеялась. — Виолетта выглядит будто она умерла еще совсем юной.
Шарлотта улыбнулась.
— В четырнадцать. Ей отец был маркизом или вроде того, а она была фрейлиной Анны из Бретани. Она умерла, спасая жизнь юной королевы, при попытке похищения той.
— Королевы Анны? Да она ж практически из средневековья!
Я напрягал свой мозг по поводу имен и дат из моих французских уроках по истории, но Шарлотта пихнула меня.
— Она умерла как раз в 1500 году.
— Ничего себе! Так ей больше полсотни лет!
Шарлотта задумчиво кивнула.
— А что насчет Артура?
— Он из той же эпохи. Кстати, они знали друг друга и в жизни. Кажется, он был одним из консулов её отца. В любом случае, от них обоих веяло изяществом. Она и Артур жили в средневековом замке в Лоир Вэйли, где, я уверена, они чувствовали себя как дома.
В голосе Шарлотты промелькнула ожесточенность. Казалось, она хотела, чтобы они вернулись в свой замок и оставили нас в покое.
— Их появление здесь — сбывшаяся мечта ЖБ. Их существование такое долгое, что они словно ходячие энциклопедии. Вроде Гаспара, только помноженный на десять. И Виолетта известна по всему миру, как специалист в истории ревенетов. Она знает о нума больше, чем кто бы то ни было. Что делает ее идеальным кандидатом в помощники ЖБ для выработки стратегии. — Она пожала плечами, будто этот вывод был очевиден.
Скрип, открывающейся входной двери, прервал наш разговор. Мы повернули наши головы, и увидели тему нашей беседы. Её знатность была так осязаема, словно облако дорогих духов, повисшие в морозном воздухе.
— Здравствуйте, — сказала Виолетта.
Её голос звучал, с одной стороны, как у маленькой девочки — высоко, с другой же стороны, в нем была слышна уверенность зрелой женщины. Это жуткое несоответствие быстро исчезло, как только её губы сложились в дружелюбную улыбку, я не могла удержаться и улыбнулась в ответ.
Нагнувшись, она расцеловала нас в щеки, а затем выпрямилась.
— Я бы хотела представиться лично. Виолетта де Монобан.
— Ага, мы знаем, — сказала Шарлотта, изучая свои туфли, как будто у серебряных ремешков на задниках её башмачков были все ответы вселенной, и если она хорошенько приглядится, то увидит их.
— Ты должно быть Шарлотта, — сказала Виолетта, ведя себя так, будто не заметила, что ей не очень-то рады, — а ты, — она повернулась ко мне — ты, должно быть смертная Винсента.
Звук, вырвавшийся из моего рта был брызганьем слюной, наполовину смехом.
— Гмм, у меня, вообще-то, есть имя. Меня зовут Кейт.
— Ну, конечно же, как глупо с моей стороны. Кейт. — Она перевела глаза на Шарлотту, которая по-прежнему отказывалась встречаться с ней взглядом. — Мне жаль, если наше внезапное появление причинило тебе страдание, — сказала Виолетта, в точности читая язык тела Шарлотты. — Я опасалось, что это будет возможно расценено, как абсолютную равнодушие с моей стороны, но как только я предложила Жан-Батисту наши услуги, но настоял на том, чтобы мы с Артуром приехали как можно скорее.
— Как можно скорее? Ты не очень-то многословна, не правда ли? — грубо спросила Шарлотта.
— Шарлотта! — упрекнула я, толкая ее локтем.
— Да всё нормально, — рассмеялась Виолетта. — Нет, мы с Артуром держимся друг друга. Я провожу большую часть своего времени, уткнувшись носом в старинные книги. И в качестве смотрителей Шато де Ланже, мы, как ты там сказала, «не очень многословны». Боюсь, это проявляется и в моей манере говорить.
— Если вокруг вас нет людей то, как вы находите достаточное количество тех, которых требуется спасти? — спросила Шарлотта, явно пытаясь умерить свою горечь.