— Да, Фергюсон? Я думал о том, что нам следует дополнительно захватить для Клеопатры.
Слуга расслышал нотку смущения в голосе Хью.
Хью поспешил продолжить:
— Пригодятся овес, бинты, и то успокаивающее снадобье, что ты использовал, когда лечил Хириама.
— О, я и забыл об этом! Там чуточку осталось!
— Давай-ка вернемся в конюшню, соберем и упакуем все, пока не пришли девочки.
— Как прикажете.
Фергюсон высыпал остатки овса из ведра в торбу и последовал за Хью в конюшню.
Конюшни были построены так же основательно, как и сам дом Гилмертон-Мэнора. Хью лично наблюдал за работой и гордился своими конюшнями, так же как и домом. Они включали сорок отдельных денников, три пристройки для фуража, два просторных помещения для готовых ожеребиться кобыл и лечения больных лошадей и чердак, на котором хранился запас сена на год для целого табуна.
Хью распахнул дверь главной пристройки и вошел в комнату для хранения фуража. Вдоль одной из стен располагались многочисленные полки. Он нашел необходимое снадобье и повернулся, собираясь выйти из конюшни.
— Фергюсон, — послышался звонкий голос Катрионы, разнесшийся по всему амбару. — Вот ты где! Я надеялась, что мы сможем…
— Тсс! — Свистящий шепот Фергюсона заставил Хью замереть.
— Что случилось? — спросила Катриона.
А действительно, что тут происходит? Хью, невидимый за дверью, наклонился и заглянул в щель между петлями двери.
Триона с волосами, убранными в узел, и очками на кончике носа стояла перед Фергюсоном. Грум отчаянно жестикулировал, чтобы заставить ее понизить голос, и кивал на дверь пристройки.
Катриона посмотрела, куда он указывал, и глаза ее округлились.
— О! — произнесла она одними губами. Потом кивнула и указала на маленькие часики, приколотые к карману, подняла палец и сделала им движение в сторону первого денника.
Фергюсон бросил тревожный взгляд в сторону комнаты с фуражом и покачал головой.
Лицо Трионы вытянулось, и все же она произнесла еле слышно:
— Благодарю.
Фергюсон кивнул, но сделал Катрионе знак поскорее удалиться.
Она повернулась, собираясь уйти, но вздрогнула.
Хью нахмурился, вспомнив, что и нынче утром она сделала подобный жест. Он спросил ее, хорошо ли она себя чувствует, она же ответила, что у нее немного ноют ноги, оттого что приходится подниматься по многочисленным ступенькам.
М-да. Хью вышел из комнаты с фуражом и подошел к Фергюсону.
— Ох! Вы здесь, милорд. Вижу, что вы нашли это зелье. Я сейчас упакую несколько тряпок и…
— В том первом деннике мы ведь держим Колокольчика? Не так ли?
Лицо Фергюсона будто окаменело.
Хью выступил вперед, направляясь к деннику, и заглянул в дверь. Миниатюрная лошадь стояла спокойно и дремала.
— Кажется, на ней ездила Агги, когда училась верховой езде?
Фергюсон стоял неподвижно, как вкопанный.
— А вот висит седло, как будто его только что сняли с нее.
— Да. Но оно висит здесь целый день, милорд. К тому же я не могу запомнить всех, кто ездит верхом.
— Но эту даму ты помнишь. Я в этом уверен.
Хью прошел через помещение и взял в руки одно из стремян.
— Я бы сказал, что оно приспособлено для особы немаленького роста… О, вероятно, вот такого. — Он показал рукой чуть ниже плеча, потом отпустил стремя. — И как ты полагаешь, кто у нас такого роста?
Фергюсон зажмурился.
Хью оперся локтем о дверцу денника:
— Фергюсон, ты учишь мою жену ездить верхом?..
Фергюсон ответил нервным смехом:
— Что за мысль, милорд!
Хью вопросительно поднял брови. Фергюсон сгорбился под его взглядом:
— Ох, я не хотел соглашаться, но она отчаянно желала научиться ездить верхом! Я пытался ее отговорить, но так и не сумел ей отказать.
— Ее должен был обучать я, а не ты.
— Я так и сказал ей, милорд! Но она ответила, что не смеет учиться у вас на глазах и на глазах у ваших девочек. Это было бы для нее слишком тяжело.
Хью нахмурился. Тяжело? Почему? Фергюсон смотрел на Хью умоляюще:
— Она несколько раз падала.
— И ушибалась?
— Нет! Это происходило в первые несколько дней. Но теперь она ездит лучше. И это внушает надежду.
— И как долго она это практикует?
— С неделю, наверное.
Фергюсон кивнул с серьезным видом:
— О, милорд, на нее приятно посмотреть, когда она в седле. И она так старается. Вчера ездила два часа кряду! Я пересадил ее с Колокольчика на Старину Уинстона, а ведь он норовистый и упрямый.
— И как она с ним управлялась?
— Я ей сказал: «Не дрейфить! Голову держать прямо!» Она так и сделала. Точно так!
Неудивительно, что она вздрогнула, когда он утром притрагивался к ее ноге.
Должно быть, у нее болят бедра.
— Надеюсь, милорд, вы не гневаетесь, но, думаю, она сделала это, чтобы произвести на вас впечатление.
— Зачем?
— Она однажды сказала, что ей хотелось бы удивить вас по-настоящему.
Хью снова нахмурился:
— Ей незачем было беспокоиться на этот счет. Она и так хороша для меня. Я никогда не стал бы подшучивать и насмехаться над ней.
— Нет, но…
Фергюсон прикусил губу.
— Но что?
— Я не хотел проявить недостаточную почтительность, милорд, но нельзя быть уверенным на этот счет в девочках. Они ездят верхом лучше многих мужчин. Это так. И похоже, им не очень-то нравится их новая мать.
— С чего ты взял?
Лицо Фергюсона приняло оттенок вареной свеклы:
— Простите! Уверен, что я все это вообразил. Они… Просто я слышал, как девчушки говорят… Ох, не заставляйте меня сказать больше.
— Продолжай.
Фергюсон вздохнул:
— Я слышал, как мисс Девон говорит, что, если бы нужно было намазать жиром ступеньки, чтобы поскорее избавиться от новой миссис, она бы лично намазала каждую.
У Хью возникло ощущение, что на плечи ему навалилось по мельничному жернову. Неужели это было следствием того, что он попросил Катриону держаться от них подальше?
Проклятие! Хью передал груму бутылку с успокаивающим средством.
— Упакуй все для нашего путешествия. Я вернусь через полчаса, и мы отправимся.
— Но вы еще не совершили свою каждодневную верховую прогулку с девочками…
Хью махнул рукой, вышел из конюшни и зашагал к дому. Будь все проклято! Ей следовало попросить именно его поучить ее ездить верхом! Он никогда не стал бы смеяться над ней и никогда не позволил бы этого девочкам.
Хью вошел в дом и увидел Лайама:
— Где госпожа?
— Попросила приготовить ей горячую ванну, милорд. Мы с Ангусом отнесли ванну в ее комнату, и она сказала, что будет отмокать в ней до ленча.
Глаза Хью сузились:
— Она часто просила об этом?
— Каждый день, милорд. Говорит, это помогает ей избавиться от боли в ногах.
Хью кивнул и направился вверх по лестнице, приостановившись, только когда услышал голоса девочек в гостиной. Он подошел к двери и замер, держась за ручку двери.
И услышал хихиканье Девон:
— Она снова принимает ванну!
— Неудивительно, — ответила Кристина, и в голосе ее он расслышал веселую насмешку. — Должно быть, она вся в синяках. Видели, как нынче утром она свалилась прямо в грязную лужу?
— Ага, — согласилась Девон, по-видимому, вне себя от восторга. — Я так хохотала.
Хью распахнул дверь. Челюсти его были сурово сжаты.
К нему повернулись три испуганных личика. Девочки, одетые в амазонки разных цветов, в высоких шляпах, с волосами, аккуратно заплетенными в косы, являли собой очаровательную картину. Ноги их были обуты в удобные сапоги для верховой езды самого лучшего покроя. Он не мог не испытать гордости за них, и ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы напомнить себе, зачем он сюда явился. Общение с ними преподнесло ему полезный урок: он понял, что, какими бы благонравными ни выглядели эти девочки, в них таилась изрядная доля своеволия и время от времени они вели себя неподобающим образом.
— Папа! — Девон вскочила с радостным лицом. — Если ты хочешь сегодня выехать пораньше, мы уже готовы!
Кристина кивнула и отложила книгу с изображениями красивых и модных платьев.
— Мы только ждали тебя. Поехали?
Он вошел в комнату и оглядел каждую из них по очереди.
Их улыбки потускнели.
— Папа, — начала Кристина, — в чем дело? Что-то не так?
Хью скрестил руки на груди:
— Я слышал из-за двери ваш разговор.
Наступила минута потрясенного молчания. Щеки Кристины вспыхнули ярким румянцем, Агги опустила голову, одна только Девон не дрогнула. Она вскинула подбородок:
— И что? Мы не сказали ничего дурного. Мы просто рассуждали о том, как Катриона пытается ездить верхом и у нее ничего не получается. У медведя и то вышло бы получше.
Хью обратил взгляд к средней дочери:
— Что ты сказала?
Девон хмыкнула:
— Я сказала, что она пытается ездить верхом. Нынче утром мы видели ее из окна.
Улыбка Агги обнаружила щербинку между зубами: один молочный зуб выпал.
— Она падала. Четыре раза.
Хью с трудом перевел дыхание и набрал полную грудь воздуха:
— Она упала с лошади, а вы находите это забавным?
Кристина кивнула, но улыбка ее была неуверенной.
— Это выглядело очень смешно… — Но при взгляде на Хью голос ее пресекся.
— Похоже, вы очень рады этому.
Девон воинственно выпятила подбородок:
— Да. Всю прошлую неделю она вела себя с нами гадко!
Руки Девон, покоившиеся вдоль боков, сжались в кулаки:
— Она… эта женщина вымазала наши подушки медом!
— Что?
Агги кивнула:
— Нам пришлось принять внеочередную ванну, чтобы отмыться.
— К тому же она вывернула наизнанку пододеяльники на наших постелях! — продолжала Девон свою обличительную речь.
Он нахмурился:
— Зачем?
— Чтобы мы запутались в постельном белье, когда станем ложиться спать. Нам пришлось перестилать постели.
— А было холодно, — подтвердила Агги.
Кристина держалась подозрительно тихо.
— Мне трудно поверить, что Катриона способна на такое.
— Но она это сделала, — сказала Девон, явно раздраженная. — А нынче утром, когда мы попытались надеть панталоны, оказалось, что она сшила все штанины вместе! Я чуть не порвала свои, прежде чем поняла, что случилось.
Хью переводил взгляд с возмущенной Девон на мрачную Агги и на потупившуюся Кристину.
— Кристина!
Она подняла на него глаза. Щеки ее порозовели.
— Да, папа?
— Зачем это Катрионе понадобилось делать такие вещи? Они в общем-то безобидные, но в них чувствуется желание дать сдачи, отомстить.
Кристина с трудом сглотнула.
— Это… это потому, что мы тоже кое-что сделали.
Девон нахмурилась, но Кристина упрямо продолжала:
— Мы сказали Катрионе, что ты любишь морковь.
В комнате наступила тишина, пока Хью переваривал это сообщение.
Значит, они обманули Катриону, намеренно ввели ее в заблуждение, и она, вместо того чтобы прийти к нему и пожаловаться, решила сама вершить правосудие. Хотя его разочарование в дочерях было сильным, у него внезапно возникло побуждение рассмеяться.
— И вы решили, что я рассержусь на нее из-за моркови.
Кристина кивнула:
— Или по крайней мере не будешь доверять ей стряпню. Папа, мне очень жаль, что мы это сделали.
— А мне нет, — фыркнула Девон. — Она здесь лишняя, и чем скорее уедет, тем будет лучше для всех.
На душе у Хью стало тяжело. Теперь он понял, почему Катриона решила учиться верховой езде тайно от него. Причиной тому было его собственное поведение.
— Идите-ка все сюда.
Брови Девон сошлись над переносицей:
— Но…
— Садитесь на этот диван. Сейчас же!
Они подчинились. Девон была последней.
— Я собираюсь вам кое-что сказать: Катриона вам не мать, но она моя жена и вы будете проявлять к ней учтивость. Это ясно?
— Да, но… — попыталась возразить Девон.
— Никаких «но». Вы будете обращаться с ней с таким же уважением, как со своей тетей Софией, если не с большим.
Кристина и Агги медленно кивнули, но Девон в ответ скрестила руки на груди и сжала губы.
— Девон, я достаточно ясно выразился?
Хотя весь вид ее выражал непокорность и даже готовность к мятежу, она в конце концов тоже кивнула.
— Больше я не желаю слышать насмешек в адрес Катрионы. Кристина, когда вы сюда приехали, ты совсем не умела ездить верхом и падала столько раз, что и не перечесть. А ты, Агги, всего четыре месяца как научилась управляться с поводьями. И я помню самые впечатляющие из твоих падений.
Обе девочки опустили головы. Взгляд Хью остановился на Девон:
— Что же касается тебя, Девон, то я припоминаю, что, когда однажды мы поехали верхом к дяде Дугалу, ты упала…
— Это была не моя вина!
— …и приземлилась прямо в середину ручья.
Щеки девочки запылали:
— Моя лошадь споткнулась.
— Хороший наездник умеет управляться с лошадью. А ты держала поводья кое-как.
Она сжала губы, но ничего не ответила.
— И я никогда не смеялся над вашими ошибками, потому что на них вы учились. Всадник, который скажет вам, что никогда не падал с лошади, всегда ездит только шагом.
Кристина и Девон старались не встретиться с ним взглядом, а нижняя губа Агги задрожала.
— Катриона пытается научиться, — тихо сказал Хью. — И значение имеет только это.
Это и в самом деле было так. На сердце у него потеплело, когда он понял, как старалась Катриона научиться ездить верхом и наладить отношения сего дочками. И делала это она на свой лад — достаточно смело, но мягко и ненавязчиво. Он с трудом удерживался от улыбки, думая о том, как они отнесутся к тому, что их фокусы обернулись против них.
— Да, но у нее ничего не получается, — сказала Девон, и голос ее прозвучал от гнева напряженно. — Она вообще едва держится на лошади!
— По крайней мере она старается приобрести нужные навыки в отличие от других моих знакомых молодых леди, скачущих галопом, невзирая на состояние и благополучие своих лошадей!
Лица Девон и Агги стали пунцовыми, а Кристина попыталась их урезонить, бросив им предостерегающий взгляд исподтишка.
— Что касается еще одной молодой леди, то, кажется, она не умеет держать пятки как полагается, если ей все время не напоминать об этом.
Теперь и лицо Кристины стало таким же красным, как у сестер.
Хью нахмурился:
— Это ваш дом, и пока Катриона здесь, она член нашей семьи. Я ведь объявил вам об этом несколько недель назад, но не предполагал… — Он предпочел не закончить фразы: — Поговорим об этом в другой раз. Я уезжаю на два-три дня искать пропавшую кобылу.
Они подняли на него глаза.
— Вы на это время останетесь у дяди Дугала.
Девон уперлась руками в бока:
— Мы хотим остаться здесь.
— И собираетесь каждое утро распарывать швы на своих панталонах? — Он поднял бровь. — Я не могу доверять вам и опасаюсь за ваше поведение в отношении Катрионы. А раз я не могу остаться и наблюдать за вами, вам придется поехать к Дугалу. Когда я вернусь, мы обсудим все это подробнее.
Все три девочки поникли.
Хью смотрел на них, подняв брови:
— Вы ведь любите гостить у дяди Дугала. Поэтому не делайте вид, будто я приговорил вас к смертной казни.
Кристина вздохнула:
— Тети Софии нет уже несколько недель.
— И дядя Дугал из-за этого стал очень раздражительным.
— Он слишком любит свою жену, — фыркнула Агги.
— Не сомневаюсь, что ваше общество пойдет ему на пользу.
— Не думаю, что это так, — пробормотала Девон.
Он сурово посмотрел на каждую из них по очереди:
— Если дядя Дугал пригласит Катриону на обед, пока меня не будет, а, по всей вероятности, он это сделает, вы будете паиньками и проявите себя с лучшей стороны. Если, вернувшись, я узнаю, что вы не были с ней отменно вежливыми, пеняйте на себя. Я ясно выразился?
Все три девочки кивнули.
— Хорошо. Пойду укладываться. А вы возвращайтесь в свою комнату и переоденьтесь. Сегодня не будет верховой прогулки.
Кристина и Агги кивнули, но губы Девон по-прежнему были плотно сжаты.