Не ставя Александра в известность о своих намерениях, Хью убедил его посетить их поместье возле Стерлинга, чтобы совершить выгодную сделку с землей. В ночь, когда отбыл Александр, Хью привел свой план в действие. Он посетил светский обед и в присутствии мисс Херст сказал, что его брат собирается на следующее утро уехать из города и, конечно, в своем любимом экипаже.
Итак, ловушка была расставлена.
Фергюсон бросил взволнованный взгляд на карету.
— Милорд, вы не собираетесь причинить вред этой девчушке?
Хью улыбнулся, но улыбка его была недоброй.
— Мисс Херст получит в полной мере то, чего заслуживает, но не более того.
— Это звучит не особенно утешительно.
— Будь спокоен. Я только хочу попугать ее.
Похоже, это не убедило Фергюсона. Лицо его выразило сомнение:
— Надеюсь, вы сами не угодите в расставленные сети?
Хью фыркнул:
— Последнее, чего желала бы мисс Херст, это оказаться связанной узами брака с младшим сыном. Она потребует, чтобы ее немедленно отправили назад в город, что я с радостью сделаю, когда моя цель будет достигнута.
Лицо Фергюсона помрачнело:
— Я не осуждаю вас, милорд, за ваши проделки. Но ведь с ней хлопот не оберешься.
Хью кивнул. Многие считали его самым спокойным из братьев Маклейн, и, по правде говоря, он таким и был. Он не имел обыкновения взваливать свои проблемы и неурядицы на других и редко выходил из себя, а это уже было достоинством, если принять во внимание вспыльчивость остальных членов семьи.
Давно ходили слухи о том, что белая ведьма наложила проклятие на род Маклейнов, и потому, как только они выходили из себя, небеса разверзались и изрыгали потоки дождя. Однако слухи о проклятии оставались всего лишь слухами. Хью умел обуздывать свой характер, и требовалось нечто неординарное, чтобы вывести его из себя. Но его братьям не так повезло. Они были страстными и вспыльчивыми и бранились с такой же пылкостью, как и любили, и за ними тянулась целая вереница разбитых сердец и яростных ссор.
За всеми, кроме Александра. Он старался держать всех на расстоянии вытянутой руки от себя, включая собственных братьев. И только Каллум, младший из них, умерший юным при подозрительных обстоятельствах, умел находить с ним общий язык. После его смерти Александр еще больше замкнулся в себе. Он теперь мог говорить о делах и обсуждать общие для всех семейные проблемы только с Хью.
Хью пытался предупредить Александра об этой девчонке Херст, но тот только пожал плечами и сменил тему разговора. Александр не видел опасности так ясно, как ее видел Хью, и потому тот был вынужден принять меры.
Он надеялся, что брат оценит его усилия, хотя скорее всего Александра только рассердит вмешательство в его дела. И это было скверно. Хью решил действовать на свой страх и риск, хотя было бы много лучше, если бы брат высказался более ясно относительно своих чувств и планов. Уж Каллум знал бы, как вызвать Александра на откровенность и узнать его мнение о девчонке Херст. Но это мог только он.
Воспоминание о покойном младшем брате, таком смешливом и отзывчивом, вызвало тягостное чувство в сердце Хью. Каллум был центром семьи, и каждый из них остро ощущал его отсутствие, а Александр в особенности. И в самом деле, долгие недели после смерти Каллума были мрачными и горькими.
После смерти Каллума их сестра Фиона изо всех сил пыталась вывести Александра из его мрачной задумчивости, идо известной степени ей это удалось. Но вскоре она вышла замуж и у нее появились дети, и Александр почувствовал себя еще более одиноким, чем всегда.
И сердце Хью болело при мысли об одиночестве и замкнутости брата. Хью стиснул зубы. Наименьшее, что он могдля него сделать, это оградить его от таких интриганок, как Кейтлин Херст, убрать их с его пути.
Фергюсон посмотрел на небо:
— Уже поздно. Не отправиться ли нам сейчас, милорд?
— Пожалуй, пора. Надо преподать леди урок: постарайся не пропустить ни одного бугорка, ни одной рытвины по дороге в Стерлинг. Не стоит заботиться о том, чтобы ее путешествие было приятным.
В глазах грума заплясали смешинки:
— Но ведь и вам тоже перепадет от этой тряски.
— Да, но я подложу под зад подушку, а она будет сидеть скорчившись в своем сундуке, как в тюрьме. — И, ободренный этой мыслью, Хью направился к карете.
— Да, милорд!
Грум распахнул перед ним дверцу экипажа.
Карета Александра была роскошной. Снаружи она сверкала черным лаком и серебром, под одним из ее окон гордо красовался семейный герб, внутри же была обита красным бархатом, богато отделана деревом и серебряным галуном.
Хью опустил глаза на пол и увидел следы опилок возле сиденья, обращенного вперед по ходу движения. Защелка на двери тоже была сдвинута вбок. Эта женщина была до тошноты предсказуемой.
Он опустился на мягкое сиденье и громко приказал груму:
— В Стерлинг!
— Да, милорд!
Фергюсон подмигнул ему, ухмыльнулся и захлопнул дверцу.
Хью откинулся на мягкие подушки, как только карета тронулась. Александр обладал такой каретой, что и принц мог бы позавидовать. Хью больше заботился о пользе и комфорте, и потому его экипаж был много скромнее, хотя и снабжен хорошими рессорами и широкими колесами. Этот человек знал себе цену, хотя и не стремился никого удивлять показной роскошью. Александр же как глава и лорд клана демонстрировал свое положение и очевидное богатство. К тому же он был хорош собой, находчив и остроумен, и все это вызывало у женской половины общества отчаянное желание пойти с ним под венец.
Хью тоже пользовался успехом в обществе, но, будучи младшим сыном, не вызывал у женщин такого интереса, что, впрочем, вполне его устраивало.
Когда карета загромыхала и затряслась по булыжнику, Хью с удовольствием представил неудобство мисс Величие-и-Высокомерие Херст и усмехнулся. Он надеялся, что к тому времени, когда они доберутся до Кэйдслидса, она проголодается, захочет пить и ее сильно растрясет.
До сих пор никому не удавалось обыграть Маклейнов. Никому. Вполне удовлетворенный, он надвинул шляпу на глаза, поудобнее уселся и погрузился в сон.
Нянюшка вцепилась обеими руками в кожаный ремень и застонала; лицо ее обрело зеленый оттенок.
— Неужто этот кучер должен гнать как безумный?
Триона выглянула в окно, подставляя голову ласковому ветерку, перебиравшему пряди ее рыжеватых волос:
— Мы должны догнать Кейт. Она нас опережает на добрый час. Слуга Маклейна сказал, что карета отбыла в четыре.
— Ох! Знаю, но…
Карета снова попала в ужасную выбоину, и Нянюшку тряхнуло изо всей силы так, что голова ее ударилась о низкий потолок древнего экипажа.
Триона, державшаяся за раму окна, потеряла опору и упала на боковую деревянную панель.
— О!
Нянюшка снова заняла место на сиденье. Ее бледное лицо было мрачным.
— Эта дорога проклята самим дьяволом!
Триона уселась поудобнее, чтобы получить возможность снова смотреть в окно. Они приближались к небольшой гостинице. Хотя слуга на крыше кареты должен был высматривать приметный экипаж Маклейна, она не очень доверяла его бдительности. Триона устремила пристальный взгляд на двор гостиницы, когда они с ветерком промчались мимо, но в поле зрения не появилось ни одной кареты, заслуживающей внимания. Она вздохнула.
— Ты ее заметила? — спросила Нянюшка.
— Нет, но лакей тети Лавинии сказал, что на этом участке пути есть несколько излюбленных джентльменами придорожных гостиниц.
В сгущающихся сумерках пасмурного дня Триона вглядывалась в огни приближающегося постоялого двора и вдруг вскрикнула:
— Вот она!
Девушка привстала и принялась барабанить кулачком по потолку кареты.
Кучер тотчас же сбавил скорость и съехал с дороги в рощицу низкорослых деревьев, и сквозь просветы в их стволах можно было различить двор гостиницы.
— Вот она, эта карета! Нянюшка, я вижу как раз такой герб, как описывала тетя Лавиния!
— Слава тебе Господи!
Нянюшка закрыла глаза и принялась молиться. К дверце коляски подошел кучер:
— Верно, мисс, это именно та карета! Я увидел ее одновременно с вами!
— Можешь ли ты сказать, где сейчас находится Маклейн?
Флетчер прищурился, вглядываясь во двор гостиницы сквозь деревья:
— Мне кажется, что карета пуста… Ой! Я вижу Маклейна, стоящего возле гостиницы со своим слугой.
Нянюшка с тревогой посмотрела на Триону:
— Сразимся со зверем в его логове?
Солнце уже опустилось за линию горизонта, и в его последних лучах предметы отбрасывали длинные тени. Триона, прищурившись, оглядывала карету. Она почти физически ощущала присутствие Кейт.
— Похоже, все спокойно, — сказал Флетчер. — Должно быть, мисс Кейтлин никак не проявила себя.
— Мы еще слишком близко от Лондона, и лорд успеет вернуть ее назад. Сестра им не покажется, пока они не отъедут достаточно далеко.
Нянюшка покачала головой:
— Ох уж эти женские хитрости!
— Смотрите!
Флетчер кивнул в сторону гостиницы:
— Они собираются менять лошадей, мисс. Теперь они не станут мешкать.
Триона открыла дверцу кареты и выпрыгнула на мягкую влажную землю. Запах гниющих палых листьев, скрытых под тонким слоем свежевыпавшего снега, защекотал ноздри.
— Думаю, мне стоит поговорить с Кейтлин, пока карета пуста. Уверена, что смогла бы убедить ее в том, что ее план наивен.
Что делать? Кейтлин была совсем рядом, а она, Триона, не могла допустить, чтобы карета тронулась и все осталось по-прежнему. Но что делать?
— Мне придется войти внутрь.
— Ты не сделаешь ничего подобного! — отрезала Нянюшка.
Флетчер покачал головой:
— Это рискованно, мисс. Вас могут застигнуть там.
Триона пожала плечами:
— Маклейн не хочет иметь с Кейтлин ничего общего. Если я расскажу о ее намерениях женить на себе Маклейна, он будет мне только благодарен. — Она задумчиво оглядывала карету. — Если я приняла решение увезти Кейтлин отсюда с незапятнанной репутацией — а в этом случае Маклейн не должен узнать о ее плане, — надо убедить ее покинуть его экипаж, пока меняют лошадей. Это самое разумное, что мы можем сделать. И тогда вернемся в Лондон и все уладим с моей теткой.
— Думаю, вы правы, — решил Флетчер.
— Ну а мне это не по душе! — сердито бросила Нянюшка.
— Других вариантов нет, — подытожила спор Триона, поворачиваясь к своим спутникам. — Оставайтесь здесь. Я проскользну через рощицу и подберусь к карете достаточно близко, чтобы поговорить с Кейт.
Триона задрожала, когда внезапный порыв холодного ветра закрутил вокруг ее лодыжек плащ и юбки.
Няня переглянулась с Флетчером и неохотно кивнула.
Триона нацепила налицо улыбку, выражающую надежду:
— Я пошла. Наблюдайте за мной.
Поплотнее запахнув плащ, она торопливо зашагала к гостинице. Сердце ее бурно колотилось. «О, Кейтлин, ты мне за это заплатишь!»
С опушки рощи Триона увидела карету Маклейна у самой двери гостиницы.
Блестяще! Она сможет проскользнуть к карете и пробраться в нее так, что никто и не заметит.
С другой стороны кареты доносился громкий голос кучера, обращавшегося к хозяину:
— Милорд, вы уверены, что стоит ехать дальше? Скоро пойдет снег. Я это чувствую.
Голос Маклейна звучал насмешливо, и в нем слегка ощущался шотландский акцент:
— Чувствуешь? И даже ощущаешь его запах?
Триона прикрыла глаза, чтобы насладиться оттенками этого голоса. Он будто обволакивал ее, согревая кожу и волнуя кровь. Она могла представить, как Кейт реагирует на этот голос. Любовь Кейт ко всему красивому могла сделать ее пешкой в руках обладателя этого бархатного баритона, способного пленять и очаровывать. И если внешность его обладателя соответствовала… Триона вздрогнула. У ее сестры не было шанса на спасение.
И все же она должна была сделать серьезный шаг. Хотя этот шелковый голос вызывал трепет в ее сердце, искушение не могло заставить ее бросить на ветер свою репутацию.
Как только Триона приготовилась совершить перебежку через двор гостиницы, появился мальчик-грум с кожаным мешком овса и направился к карете. Она испустила вздох разочарования, от которого затуманились ее очки. Девушка протерла линзы краем плаща, снова оглядела двор гостиницы и заметила, что теперь маленький грум находится за передком кареты. Ей был виден и один из лакеев, помогающий груму запрягать свежую пару лошадей. Оба они стояли спиной к ней.
Наконец-то ей выпала удача! Она добралась до дверцы и легко опустила вниз задвижку. Во внезапно наступившей тишине щелчок показался очень громким, и она замерла. Слышали они? Пальцы ее, сжимавшие медную ручку, закоченели, уши ловили малейший шум.
В роще за ее спиной треснул сучок, потом ветка упала на землю, разбрасывая комья снега по лежащему древесному стволу и камням. Триона вздрогнула, и ее очки соскользнули с мокрого носа на землю.
Черт возьми! Она тихонько открыла дверцу кареты и оглядела грязную землю, но не увидела их. Шум со стороны козел вызвал у нее осознание своей уязвимости.
Скрепя сердце она снова потянулась к дверце кареты. Поищет очки после того, как выручит сестру.
Когда Триона потянула за ручку дверцы и открыла ее, с другой стороны кареты раздался озабоченный голос Маклейна:
— Если пойдет снег, дорога испортится.
— Да, особенно если выпадет снега на фут, о чем меня предупреждает боль в колене.
— Возможно. Давай-ка проверим упряжь коренника. Он, кажется, слегка хромал, когда его выводили из конюшни, а тут еще снежная буря.
Их голоса отдалились, когда они снова отошли к передку кареты.
Триона со всей осторожностью проскользнула внутрь, стараясь не раскачивать экипаж.
Внутри он был так же роскошен, как и снаружи. Сиденья были обиты плотным бархатом, а стены обшиты дубовыми панелями, и каждый угол украшал тяжелый серебряный светильник. Занавески на окнах были опущены, а на полу покоилась ножная грелка, и исходившее из нее тихое шипение свидетельствовало о том, что ее только что наполнили горячими углями.
Триона наклонилась к одному из сундуков, находившихся под сиденьями.
— Кейт? — позвала она шепотом.
Ответа не последовало. Должно быть, сестра находилась под другим сиденьем. Триона передвинулась, прижалась к нему щекой и позвала громким шепотом, насколько позволяли обстоятельства:
— Кейт? Ты меня слышишь?
В карете по-прежнему царила тишина. Она потянулась к защелке на сиденье, в то же время напрягая слух, чтобы не пропустить звуков, доносившихся снаружи, — звона упряжи и дуновения слабого ветра, иногда проносившегося по верхушкам деревьев. Но, кроме того, она услышала нечто такое, отчего кровь застыла у нее в жилах: близкие шаги.
Они возвращались! Она попыталась открыть защелку, но та застряла.
Голос кучера, стоявшего у дверцы, показался ей неестественно громким:
— Можете насмехаться надо мной сколько угодно, милорд. Вы убедитесь, что я прав.
Маклейн негромко рассмеялся, и от его бархатистого смеха Триону снова пробрала дрожь.
— Да, Фергюсон, теперь и я чувствую, что снегопада нам не избежать.
— Можете доверять моей несчастной ноге, милорд. Она никогда не обманет.
Наконец-то защелка поддалась. Триона приподняла сиденье и заглянула внутрь. Кейт там не было. Хотя похоже было, что ее сестра здесь побывала, потому что в углу она заметила ее любимую теплую муфту, а рядом — шляпную картонку и серебристый плащ для выходов в оперу, подбитый горностаем.