— Ты уверена, что он здесь? — Спросил шепотом Пэйн, когда группа собралась вокруг своего возбужденного лидера перед развалинами лавочки.
Чтобы нас не заметили, мы держались в тени, отбрасываемой фонарями семнадцатого столетия. Я потерла руки, не понимая, почему люди думают, что тут часто бывают привидения. Здания были построены пару сотен лет назад, но эта часть была откопана и восстановлена в соответствии с историческими реалиями. Было темно, сыро, холодно и воняло.
Я задрожала, когда холодные пальцы воздуха коснулись моей шеи, затем закрыла глаза и на минуту сконцентрировалась.
— Думаю, да. Такое чувство, что он здесь. Я думаю, что он… — Я повернулась, не размыкая глаз, полностью доверяя своему эльфийскому чутью, — там.
Мы подождали, пока охотники за приведениями не поспешат в свои «призрачные» горячие точки прежде, чем повернуть в обратном направлении.
— Куда? — Спросил Пэйн, когда мы достигли узкого переулка с тремя дверьми. Я прошла мимо двери с надписью ДОМ МИСТЕРА ЧЕСНИ и вошла в соседнюю — Распилочную мастерскую. Комната была пуста, не считая нескольких полок и крючков на стене, но приоткрытая деревянная дверь вела в другую комнату. Я указала в ту сторону и направилась туда, но Пэйн потянул меня за спину, предупреждая меня взглядом не перечить ему.
Я показала язык его затылку и придвинулась к нему ближе.
— … забрал статую у нее, когда она попалась в сеть, и спрятал. Теперь мне нужен кто-нибудь, чтобы пойти и принести вещицу мне. Ты фей, ты сможешь ее вернуть.
Несколько тихих стуков ответили на голос человека, который раздавался из мастерской.
— Проклятие, в данном случае это ничего не значит: однажды фей — фей навсегда, даже если на самом деле Ориенс превратил тебя в полтергейста. Это довольно простая работа. Все, что ты должен сделать — найти статую, которую я оставил в потустороннем мире, и принести ее мне.
Последовало три резких стука. Пэйн подкрался к двери и заглянул в комнату. Я посмотрела из-за его плеча, снова задрожав, когда холод из комнаты просочился прямо в мои кости. Посреди комнаты стоял Пилар, уперев руки в бедра, и обращался к знакомому полтергейсту.
— Не будь дураком, ты знаешь, что я рожден темными силами. Я могу входить и выходить из потустороннего мира, но не обладаю там никакой силой, поэтому ты должен попасть туда, чтобы принести статую. Только не напортачь! Я хочу, разнообразия ради, хоть раз сделать что-нибудь правильно.
Стоп. Кажется, статуя не у него. По крайней мере, я знаю, что не теряла ее. Он, должно быть, незаметно забрал ее, когда я была поймана между реальностями, затащил ее дальше в потусторонний мир и теперь не может ее оттуда вытащить.
Пэйн, мысленно пожал плечами. Однако, это играет в нашу пользу — ее будет нелегко достать.
Пилару ответило еще пара стуков.
— Не глупи, — зарычал он на полтергейста. — Пойми, это не так просто — снять проклятие. Предложение простое: ты приносишь мне статую, и я найду Мага, чтобы снять проклятие. Согласен или нет?
Кажется, ему трудно кого-то найти, чтобы тот принес вещь, сказал Пэйн.
Я удивлена, почему он думает, что это сможет полтергейст. Все знают, что существа, порожденные тьмой, не имеют силы в потустороннем мире.
Рубен отстучал ответ, от которого Пилар фыркнул:
— Нет, никто понятия не имеет, где эта эльфийская полукровка. Пока ты не вернешь статую, все вполне безопасно.
Если Рубен стал полтергейстом в результате проклятья, то, значит, что он таким не родился. Вполне вероятно, что у него есть силы в потустороннем мире.
Думаю, что хотя их не должно быть много, их может хватить. Я никогда не слышала о проклятых феях, но я вообще слабо разбираюсь в мире Фей. Итак, что мы теперь будем делать?
Узнаем, где статуя, а затем ты сама ее заберешь. Пэйн вошел в комнату, и его широкие плечи заполнили узкий дверной проем.
— Потерял статую, да? Как жаль. Сэм хотела бы ее вернуть.
Жизнь внезапно увиделась, словно со стороны. Через секунду после того, как были произнесены слова Пэйна, Пилар повернулся и оказался лицом к лицу с разгневанным вампиром. Но то, что он сделал потом, застало нас врасплох. Вместо того, чтобы напасть на Пэйна, бросить ему вызов, или даже посмеяться, поржать над бравадой Пэйна, он сделал нечто совершенно иное. Он убил меня.
Глава 16
Вопль, раздавшийся в маленькой замкнутой комнате, отзывался эхом снова и снова, и от этого ужасного звука свербело в мозгу. Только после того, как крик стих, и Пилар отступил от меня, я заметила в его руке нож. Нож, покрытый кровью прямо до рукоятки.
Что-то теплое впитывалось в мой свитер, и какое-то странное шипение и бульканье заполнило мои уши. Пэйн проревел проклятие и отодрал полтергейста от того места, за которое тот цеплялся, будто это была какая-то досадная колючка. Рубен перелетел через всю комнату и с глухим стуком врезался стену. Пэйн на мгновение недоуменно уставился на свою кисть, в которой осталась одна из рук Рубена, затем отбросил конечность и кинулся ко мне, а его чудные серебряные глаза стали почти черными.
За его спиной из комнаты выскользнул Пилар, за ним выполз раненый Рубен, оставляя след из маслянистой черной крови и аппортов.
— Они уходят, — попыталась сказать я, но со мною было что-то не так, что-то очень нехорошее. Я не могла произнести ни слова, и мой мозг, видимо, перешел в замедленный режим работы. Ноги подкосились, и я привалилась к стене, но Пэйн поймал меня прежде, чем я рухнула на пол. Пэйн?
Ради всего святого, не говори. Не двигайся, Сэм. Все будет в порядке. Крови много, но я как-нибудь остановлю кровотечение.
Его взгляд был полон ужаса, из-за чего у меня на глазах выступили слезы. Я попыталась коснуться его лица, но руки меня не слушались. Пэйн?
Я позову Финна. Мы поможем тебе. Поблизости есть больница. Не оставляй меня, Сэм, только не оставляй меня. Поклянись, что не оставишь меня.
Я не уйду, начала говорить я, но остановилась на полуслове, потому что поняла, что это неправда. Комната вытягивалась, как подзорная труба: Пэйн в одном конце, я в другом; и мы все дальше и дальше удалялись друг от друга, пока не оказались в противоположных концах длинного туннеля.
Пэйн, куда ты уходишь? Что случилось? Почему я не могу двигаться?
Сэм, черт возьми, не оставляй меня! В его голосе, звучавшем в моей голове, слышались слезы; слезы, тоска и боль такая глубокая, что резала мне душу. Держись за меня, Сэм. Будь со мной. Не отпускай.
Кажется, я не могу…
Меня относило, будто мое астральное тело в очередной раз улетало прочь, но что-то было не как всегда. Меня наполнил ужас, когда я, наконец-то, поняла, что происходит. Я изо всех сил боролась, чтобы не улететь, но была бессильна. Пэйн! Я не хочу уходить! Пожалуйста, не позволяй мне умереть! Я люблю тебя! Я не хочу оставлять тебя!
Я не отпущу тебя, любимая, ответил его голос в моей голове, далекий, но спокойный и обнадеживающий. Прости меня, Сэм.
Простить тебя за что? Спросила я сквозь горькие слезы. Мне хотелось кричать и биться, протестуя против жестокости судьбы. Теперь, когда я нашла Пэйна; теперь, когда он принял меня, и у нас впереди была вся жизнь — бесконечная, вечная жизнь — неправильно, что я должна быть оторвана от него. Пэйн! Пожалуйста! Помоги мне!
Прости меня, любовь моя.
Глубоко во мне распускалась боль, ужасная, разрывающая боль, отличающаяся от всего, что я когда-либо чувствовала, и на мгновение я испытала трепет от того, что могу что-то чувствовать — значит, я еще не совсем умерла. Серебряные глаза Пэйна обожгли меня за секунду до того, как сверкнули его клыки, в моей груди взорвалась мучительная вспышка, и на меня навалилась странная апатия. Он кормился с меня на убой, пил мою кровь, вбирая в себя все, чем я была, что имела, и что когда-либо буду иметь, оставляя меня… пустой.
Он отпустил меня, позволив моей полой оболочке барахтаться и тонуть в черной бездне, и с последним душераздирающим всхлипом скорби меня больше не стало.
Сэм?
Ммм?
Как ты себя чувствуешь?
Не знаю. Я сплю?
Да. Теперь просыпайся.
Ладно.
Я открыла глаза. Мы были все в той же комнатушке под улицами Эдинбурга, и через открытую дверь лился слабый свет. Где-то вдалеке завывал ветер, будто начиналась буря. Земля подо мной была мокрой и липкой от крови. Моей крови.
— Я не умерла? — Мой голос звучал сдавленно, хрипло и грубо.
Не говори пока вслух. Дай телу время залечить рану на шее.
Ко мне вернулась память. Пилар меня ранил?
Ударил тебя в шею. Он перерезал яремную вену, черт, чуть не обезглавил тебя, иначе я бы тут же отправил тебя в больницу. Но не было времени, Сэм, совсем не было времени. Ты умирала. Ты уходила от меня, и я не смог бы это предотвратить.
Ветер поднялся снова, его вой отзывался болью у меня в ушах.
Но сейчас я жива, сказала я, все еще не понимая, что случилось. Большая часть произошедшего чудовищным образом расплывалась в моем сознании.
Пэйн ничего не ответил, просто смотрел на меня с таким виноватым лицом, что мне хотелось зареветь.
Я протянула руку. Она дрожала и была вся в крови, но это была моя рука. Видишь? Я здесь. Я жива … мой голос прервался, и по коже пополз ужас, когда я поняла, что произошло. Ветер, который ревел так громко, что причинял боль моим ушам, был не снаружи… Он был внутри меня.
В том месте, где обычно находилась моя душа.
— Милая, если ты не прекратишь свои попытки закричать, ты натравишь на нас охотников за приведениями. И тебе нужно отдохнуть, чтобы рана на шее зажила.
Отвратительный скрипуче-писклявый звук, который получился в результате моей попытки заорать в ужасе, прекратился. Я привалилась к стене, задыхаясь от усилий и напряжения.
— Где моя душа? — Прохрипела я.
Его глаза потемнели от боли… боли, сожаления и жалости. Жалости ко мне.
— Прости, Сэм. Это был единственный способ спасти тебя. У меня не было выбора. Я мог или обратить тебя, или дать тебе уйти, но я не оказался не способен на это. Ты можешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, но, по крайней мере, ты жива. И клянусь, я найду твою душу и верну ее тебе.
— Обратил меня? — Мой голос все еще был хриплым, но стал немного громче. — Ты обратил меня? Ты сделал меня Моравийкой?
— Да, — сказал он, внимательно глядя на меня.
Я покачала головой, слегка поморщившись от боли в шее.
— Нет. Когда я была Возлюбленной, ты сказал, что это то же самое, что и быть Моравийкой. Но тогда у меня была душа. А сейчас нет. Где она? У кого? Я хочу ее вернуть!
— За все надо платить, Сэм, — ответил он, и его глаза были грустными, такими грустными. — Плата за обращение человека — потеря его души. Вот почему это делают так редко — слишком редко такая цена оправдана.
Я переваривала услышанное. Я ослабла от потери крови и была так голодна, что даже не подозревала, что такое возможно, но внутри меня было пусто. Абсолютно пусто, не считая этого проклятого непрерывного ветра. Пэйн сделал это, чтобы спасти меня, чтобы я осталась в живых. Но стоило ли оно того?
— Я опять бессмертна?
Его большой палец гладил меня по костяшкам пальцев.
— Да.
— Я смогу вернуть свою душу?
— Я… не уверен. — Он даже не пытался соврать.
— Такое бывало раньше? Кто-нибудь из тех, кто был обращен, возвращал свою душу?
Его глаза блестели так, что я почти видела в них свое отражение.
— Я об этом не слышал.
По моей щеке покатилась слеза.
— Я знаю, что ты хотел сохранить мне жизнь, но, Пэйн,… я не хочу прожить вечность без души.
Он притянул меня в свои объятия так, что мое лицо уткнулось ему в плечо, пока я рыдала. Его голос был хриплым от эмоций, но звучал во мне оркестром из тысячи вибрирующих струн.
— Клянусь тебе, что верну твою душу. Клянусь своей душой, Сэм. Ты спасла меня, когда я нуждался в тебе, теперь я спасу тебя.
В разных культурах душа означает разное. Чаще всего, это то, что делает нас больше, чем просто разумными, это часть нас, которая живет даже после того, как наши тела разрушаются и превращаются в тлен. Пока Пэйн вез меня домой, я поняла другую функцию души: она соединяла нас с человечеством, делала нас частью общества. Пустая внутри, я спокойно наблюдала, как люди спешили куда-то по улицам Эдинбурга. Я чувствовала себя отделенной от всех, я была наблюдателем, который находит их интересными, но не имеющими какой-либо ценности. Мне было на них глубоко плевать.
За одним исключением.
Глядя на Пэйна, у меня на глазах выступили слезы. Не слезы горя или жалости к себе — я пролила последние из них, прижавшись к земле в Mary King's Close. Душа Пэйна отличала его от остального мира. Она ярко сияла вокруг него, образуя корону тепла и любви, к которой меня влекло, как бабочку к огню. Я хотела быть рядом с ним, просто греться в лучах жизни, которую он источал. Когда я прикасалась или прижималась к нему, вой внутри меня чуть стихал, а моя холодная сущность капельку согревалась.
— Как ты так жил? — Спросила я, когда он помог мне подняться вверх по лестнице в мою квартиру. — Как ты жил так долго и не сошел с ума?
— Я не знал ничего другого, — ответил он, его губы прикоснулись к моему виску. — Пока не встретил тебя.
Пэйн настоял, чтобы я отдохнула и выпила чашку чая.
— Ты потеряла много крови, — сказал он, когда подворачивал вокруг меня одеяло, пока я, свернувшись, пристроилась на кушетке. — Кроме того, твое тело израсходовало много энергии, излечивая шею. Тебе нужна жидкость и сахар, чтобы восстановить запасы гемоглобина и закончить исцеление.
Я коснулась своей шеи, обрадовавшись, когда не увидела на пальцах свежую кровь. Кровотечение остановилось некоторое время назад, и теперь рана медленно затягивалась. Чай ни в коей мере не привлекал меня. Я нуждалась в белке.
— Мне бы сейчас стейк. Такой здоровенный, кровавый кусок мя… — я замолчала, потрясенная картинкой в своих мыслях, и по коже поползли мурашки от мысли, кем я стала. — О, боже, я жажду крови?
— Понятия не имею. А ты ее жаждешь? — Он включил электрический чайник и загремел на кухне в поисках кружек, молока, сахара и печенья.
— Ты не должен так спокойно к этому относиться. Для меня это очень серьезно, — капризно сказала я (думаю, это вполне простительно, учитывая ситуацию).
Он пожал плечами и поставил на стол рядом со мной чайную пару.
— А для меня нет. Я навсегда останусь Моравийцем и должен буду брать кровь у других или умереть.
— Ну, я надеюсь, сейчас ты не голоден, потому что эта закусочная закрыта на ремонт.
Он улыбнулся и пошел проверять воду.
— Я голоден, но могу подождать.
— Как долго? — Я опять коснулась шеи. Она была горячей, будто кожу лихорадило.
— Столько, сколько нужно. Вот. — Он сунул чашку очень сладкого чая мне в руки. — Пей.
— Сэм? Это ты… о, боже, ты вернулась. — Из своей комнаты выглянула Клэр. Ее длинный шелковый халат почти точно соответствовал оттенку розы, которую она рассеянно несла в руке. — Нам с Финном было интересно, когда же ты поя… милостивый боже! Что с тобой случилось?
Клэр остановилась передо мной в театральной позе: рука у горла, в глазах ужас. За ней из комнаты вышел Финн, заправляя рубашку в брюки. Он тоже застыл, увидев меня, и быстро повернулся к Пэйну.
— Я обратил Сэм, — спокойно поведал мой любимый, усаживаясь рядом со мной. — Человеку, пытавшемуся ее убить, в конце концов, это удалось. Точнее, удалось бы, если бы я ее не обратил.
Я устало улыбнулась обоим ошарашенным лицам, уставившимся на меня, и кивнула Пэйну, когда он предложил рассказать о недавних событиях.
— Мы найдем твою душу, — пообещала Клэр, когда он закончил. Она сжала мою руку в своих и села у меня в ногах. Крошки от еды скапливались у нее на коленях. — У меня нет абсолютно никаких сомнений, что мы найдем ее. Существует что-нибудь, вроде хранилища душ?
Последняя фраза была адресована Пэйну. Он покачал головой.
— Как такового — нет. Ее душа все еще существует, но она содержится в Акаше.