— Ты всем вокруг восхищаешься, — произнес доринг, улыбнувшись.
А меня вдруг переполнила такая нежность к нему…
— Хотите, я отыщу для вас нужную книгу, Данте?
— Не нужно, — ответил мужчина, нахмурившись. — Ритуал изгнания человеческой души я и сам знаю, а вот души иной… К сожалению, об этом не написано ни в одной книге, Амари. Не хотел говорить об этом при родителях…
— То есть, ритуал может не подействовать? И что же делать тогда?
— Помнишь, я говорил о повторной смерти…
Я охнула и отстранилась от доринга.
— Конечно, это не вариант, Амари, — сказал мужчина, вновь притягивая меня к себе. — Обещаю, что сделаю все возможное… Всю энергию отдам, чтобы вернуть Мишель.
Я смотрела в его глаза и верила безоговорочно. Данте склонился и прикоснулся невесомым поцелуем к моему виску. Так не целуют любимых женщин, так не целуют любовниц… В этом жесте я видела стремление успокоить, поддержать. Видела нечто покровительственное…
В комнате Мишель по-прежнему горели магические светильники. Рэйчел сидела у кровати дочери, а Бернард стоял, прислонившись к стене, и беззвучно шептал что-то. Наверняка, просил богов спасти его дочь. К сожалению, боги здесь ничем не помогут. По большей части им наплевать на людские горести.
Данте сел на кровать рядом со спящей девочкой и обхватил ее маленькие ручки своими ладонями. Мишель спала так сладко, и ничего не напоминало сейчас, что внутри ребенка заперто неведомое создание. Две души спали и, наверное, обе видели какие-то особенные сны.
— Бернард, Рэйчел, я прошу вас подождать внизу. Во время ритуала происходит всякое… Своими эмоциями вы будете только мешать мне. Пожалуйста…
Бернард обнял жену за плечи, шепча что-то успокаивающее, и вывел из комнаты. А я заметила, что руки доринга дрожат. Он правда боялся, что ничего не выйдет. Я встала за его спиной и положила ладони на его плечи.
— Давайте, Данте, вы сможете, — шепнула я.
Мужчина глубоко вдохнул и зашептал слова заклинания. Из его ладоней полился свет, окутавший тело ребенка. Мишель выгнулась и застонала. Доринг наклонился и прижал ее к кровати. У девочки начались судороги. Она распахнула глаза, и я невольно вздрогнула, увидев пятнистую белую радужку. В какой-то момент над Мишель в воздухе стал вырисовываться призрачный силуэт. Данте вскочил, отодвигая меня за собой, рассматривая необычное явление.
— Вот он, подселенец, — прошептал он.
Фантом был полупрозрачным, но детали можно было разглядеть отчетливо. Существо было явно человекообразным, высокого роста и очень худым с непропорционально длинными руками. Еще я разглядела красноватую кожу с узорами в виде колец по всему телу, а голова… небольшая, приплюснутая с огромными раскосыми глазами их я видела у Мишель. Голову существа обрамляли черные волосы, которые шевелились, будто живые. Существо распахнуло рот, словно в беззвучном крике, обнажая ряды острых зубов…
Мне стало так жутко, что я вцепилась в Данте, неотрывно следя за происходящим.
— Все хорошо, Амари, все идет по плану, — шептал доринг.
Он тяжело дышал, а лицо его покрывала испарина, словно уже начался магический откат. Он продолжал шептать заклинание, время от времени повторяя шепотом:
— Уходи! Уходи же!
Фантом подселенца становился все прозрачнее, невесомее… Вот уже остался лишь контур… Еще немножко! И тут что-то пошло не так. Мишель задергалась, сжимая ручкам и покрывало, закричала. Призрак резко опустился вниз, словно втянувшись в нее, а детские крики превратились в рычание. Мишель резко села, распахнув страшные глаза, а в следующую секунду прыгнула на Данте, обхватывая его руками и ногами. Доринг повалился на пол, увлекая меня за собой. Девочка билась и кричала, и нам вдвоем едва удавалось удерживать ее. Данте попытался снова ее усыпить, но вышло лишь немного ее успокоить. Она сидела на коленях у доринга, по-прежнему вцепившись дрожащими ручками в его рубашку, дышала с хрипами, но вырваться больше не пыталась.
— Нужно попробовать еще раз, — сказал Данте. — Еще один ритуал… Я должен, должен…
Видела, что доринг совсем выдохся. Занятие магией не проходит бесследно, а в этот ритуал он, похоже, вложил всю энергию. Он же вот-вот потеряет сознание, а я даже не могу ему помочь… Или могу? Как там Данте говорил? Меня ему судьба прислала как подарок… Светлейший доринг, кажется, у меня для вас есть новый сюрприз. Я выбежала в коридор, едва не сбив с ног родителей Мишель, на ходу бросив им, чтоб не вздумали входить. Наши с Данте вещи все еще лежали в гостиной, ведь разместиться в гостевых комнатах у нас не было времени. Я достала из дорожной сумки заветную шкатулку с дарами и открыла ее — золотой гребень, веточка и медальон, исполняющий желание. Что мне поможет сейчас? Рука сама потянулась к гребню. Он оказался теплым на ощупь, и меня затопило странное чувство, словно я способна на все… Способна помочь маленькой девочке и несчастному гостю из иных миров.
Вернувшись наверх, обнаружила, что Данте уложил Мишель на кровать, а сам сидел на полу, тяжело дыша.
— Сейчас, Амари… — прошептал он. — Мне нужно пару минут…
Я нежно погладила мужчину по щеке, а потом села на кровать, приподняла Мишель, бормотавшую что-то неразборчивое, и прижала к себе.
— Сейчас, милая… — ласково проговорила я. — Тебе станет легче. Давай-ка причешемся…
Я провела гребешком по длинным спутанным волосам. Зубья прошли сквозь них беспрепятственно, словно по волшебству разделив мягкие пряди. Мишель замерла, а потом замурлыкала, словно наслаждаясь моими прикосновениями. Я продолжала причесывать девочку, а из-под золотых зубьев вдруг посыпались искры. Данте наблюдал за мной, но помешать не пытался, будто застыв от изумления и потеряв дар речи.
— Вот так, дорогая, — приговаривала я. — Какая ты стала красивая…
Волосы девочки окутало красноватое сияние, а гребень будто вычесывал его, превращая в искры, которые тут же растворялись в воздухе без следа. Сияние тускнело постепенно, а искр становилось все меньше и меньше. Наконец, сияние погасло совсем. Я в последний раз провела гребнем по волосам, которые стали необычайно мягкими и гладкими, как шелк.
— Что ты сделала, Амари? — потрясенно спросил Данте.
— Сама не знаю, — призналась я.
Мишель завозилась у меня в руках, взглянула на меня ярко-голубыми глазками и спросила высоким детским голоском:
— А где моя мамочка?
Подарок судьбы
Рэйчел обнимала и целовала дочь, обливаясь слезами. Маленькая Мишель недоуменно спрашивала, что случилось, и от чего такой переполох посреди ночи. Обычный ребенок, живой и жизнерадостный. От подселенца не осталось и следа, а я даже понятия не имела, как сделала это. В руках по-прежнему сжимала золотой гребень, который потускнел, будто разом растеряв сияние металла, а в некоторых местах почернел даже. Данте кидал на меня подозрительные взгляды, впрочем, на расспросы сейчас у него явно не было сил. Я чувствовала, что приступ уже на подходе. Доринг тяжело дышал и опирался на стену. Он разговаривал с Бернардом, убеждал его поговорить с братом, чтобы тот отправился в ближайший ковен магов и сообщил, где купил злополучные камни. Лавочник, торгующий такими опасными артефактами, непременно должен быть наказан.
Рэйчел без конца благодарила Данте за спасение дочери, благодарила меня, а Мишель весело щебетала что-то, знакомила меня со своими куклами. Я очень радовалась, что все закончилось благополучно, но сейчас я могла думать лишь о состоянии доринга. Извинившись, я взяла мужчину за руку и увела его в отведенную комнату.
— Ну что же вы, Данте, — сказала укоризненно. — Совсем вымотались, нужно отдохнуть.
Доринг устало опустился на кровать и закрыл глаза. Я села рядом, погладила его по волосам, не удержавшись. Такой красивый…
— Знаешь, я больше не чувствую боли, — прошептал Данте. — Ты словно фея… Рядом с тобой все проходит, Амари…
Он взял меня за руку и потянул, заставляя прилечь рядом. В другой ситуации я бы сочла подобное ужасно неприличным, но с дорингом мне все казалось естественным и правильным, словно он самый близкий мне человек. Я лежала, прислушиваясь к его глубокому дыханию, а он гладил меня по руке ледяными пальцами. Мужчина снова дрожал, а я обнимала его, делясь собственным теплом. Если рядом со мной ему и вправду лучше, я только рада помочь.
Я, похоже, задремала, как бывало обычно, а проснулась о т того, что Данте заворочался рядом. Потрогав его лоб, с облегчением поняла, что жар прошел, да и руки его потеплели. Доринг смотрел на меня, не отрываясь, и в тусклом свете магического светильника, его глаза казались бездонными. Он вдруг обхватил меня за запястье и забрал золотой гребень, который я по-прежнему сжимала в руке, словно важную улику.
— Ты все больше поражаешь меня, Амари, — произнес Данте, разглядывая вещицу. — Это тоже лежало в твоей шкатулке?
— Да, — едва слышно отозвалась я.
— А как ты поняла, что гребень волшебный?
— Не знаю… просто почувствовала.
— Амари… Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я не решалась посмотреть на него. Рассказать всю правду? Для меня это означало разрушение собственного маленького мира. Когда Данте появился, все поменялось. Когда-то в детстве у меня была настоящая счастливая жизнь, а потом была другая — серая и безрадостная. С появлением доринга словно все преобразилось вокруг. Мне захотелось жить и каждый день узнавать что-то новое, поразительное. Открыв Данте правду, я вернусь обратно в ту нить реальности, где я всего лишь несчастная сиротка, по глупости разрушившая собственную жизнь. Не хочу говорить об этом, не хочу становиться прежней. Хочу еще хоть немного насладиться иллюзией счастья.
— Вам нужно хорошенько отдохнуть, Данте, — сказала я, забрала у него гребень и быстро вышла из комнаты.
Спать совсем не хотелось. Из детской доносились веселые голоса, и мне оставалось только порадоваться за воссоединившуюся семью. Как бы и мне хотелось обнять своих родителей… Да и вообще обнять кого-нибудь и почувствовать любовь и нежность. Я уже забыла, что это… Когда Данте меня обнимает, у меня внутри все замирает, а сердце бешено стучит. А еще тепло переполняет, живое, тягучее… Это и есть нежность? Наверное… А что он чувствует при этом? хотелось бы верить, что нечто большее, чем простой интерес. Тем более теперь, когда я так его заинтриговала.
Оказавшись в гостевой комнате, достала шкатулку мойры и положила туда гребешок. Сейчас он выглядел обычной безделушкой, словно исполнил свое предназначение. Взяла веточку, погладила кончиком пальца лиловые листочки. Теперь настала ее очередь помогать… Я прислушалась к собственным ощущениям, но у меня не возникло ни одной идеи, для чего она предназначена. Подобных растений я не встречала даже в травниках доринга. Впрочем, я уже поняла, что дары мойры просто так не отыскать в нашем мире.
На следующий день мы покинули мрачный дом Куперов. Хотя, надо сказать, что он перестал быть мрачным. Камин погас, а окна распахнулись, впуская свежий воздух. Шторы раздернули, и теперь в комнатах стало светло и уютно. Дом наполнил детский смех, а место слезам и грусти больше не осталось. Бернард не спускал Мишель с рук, опасаясь отпустить дочь хоть на секунду, намереваясь защищать каждый миг. Супруги тепло попрощались с нами, поблагодарив еще десятки раз. Всю дорогу до дома я спала, уютно устроившись на плече Данте, что меня, к счастью, избавило от неудобных вопросов. Пусть все останется, как есть. Пусть я буду и дальше его помощницей с сюрпризами. Помогаю ведь, и это главное…
Данте проводил меня до ворот приюта и неожиданно попросил:
— Амари, приходи завтра.
— Разве уже прилетал вестник? — удивленно спросила я.
— Нет, просто… Я так привык, что рядом.
— Но ведь… Вы теперь хорошо себя чувствуете…
— А ты думаешь, что нужна, только когда мне плохо? — спросил Данте с улыбкой.
Я, конечно, пришла, потому что и сама привыкла к дорингу так, что самой становилось немного страшно. Несмотря на возмущенные возгласы, немного прибрала в гостиной и на кухне и приготовила ужин.
— Амари, ты ведь не служанка, — увещевал меня Данте. — Ты вовсе не обязана…
— Но мне нравится заботиться о ком-то, чувствовать себя нужной…
— А кто позаботится о тебе? — спросил мужчина, неожиданно оказываясь рядом. я обернулась, встретившись с его внимательным взглядом.
— Позволь мне, — тихо попросил он, дотронувшись до моей щеки.
Чем были продиктованы его слова? Жалостью к несчастной сиротке или чем-то большим? Я не смогла найти ответа на собственные вопросы, а потому промолчала и опустила глаза. Жаль мойра не оставила мне ничего полезного для отношений с мужчиной…
Данте взял меня за руку, усадил за стол и сам накрыл ужин.
— Признаться, дорогая Амари, я скучал по твоим деликатесам, — сказал он с улыбкой.
— Ну что вы, обычная еда, — смущенно отозвалась я.
Доринг отложил приборы, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня.
— Вы что-то хотите спросить?
Вопрос вышел немного нервным.
— Знаешь, я полночи штудировал книги об артефактах, — задумчиво произнес Данте. — О твоем гребне я не нашел ни слова.
В ответ лишь пожала плечами. А что сказать? сама ведь понятия не имела, что это за штука и как действует… Наверное, чужеродную энергию вычесывает…
— Теперь вот думаю, чем же ты еще удивишь меня, Амари?
— Я просто очень хочу помочь вам, вот и все, — ответила, осмелившись, наконец-то взглянуть ему в глаза. — Мне пора возвращаться в приют, Данте, уже поздно…
Я встала, но доринг перехватил мою руку.
— Ты настоящий подарок судьбы, — произнес он, отчего, кажется, внутри меня бабочки запорхали.
Больше к теме моих необычных способностей мы не возвращались, что приносило мне облегчение. А рассказывал Данте о дальних островах, о странных ритуалах тамошних магов, о своей учебе, о неудачах и достижениях. А я смотрела на него и слушала, замерев от восторга.
Новое дело появилось через шесть дней после фееричного ритуала разделения душ, который я провела, неожиданно для себя самой.
— Амари, ты ведь наверняка уже устала от душного города, — сказал Данте, протягивая мне листок с вензелями. — Пора насладиться сельским пейзажем и отдохнуть от суеты. Правда, совместив отдых с работой, ведь я и там очень надеюсь на твою помощь.
— Я очень постараюсь, обещаю! — воскликнула я.
— На этот раз задание посерьезнее, — принялся инструктировать Данте, приобняв меня за плечи. — Отправимся на восток острова. Область называется Ветряными полями. Там нет городов, лишь несколько сел и крошечных деревень. Люди возделывают землю, поставляют в ближайшие города овощи и фрукты, тем и живут. В ковен обратились жители одного из поселений, которое носит поэтическое название Цветущий сад.
— Ух, ты! — восхитилась я. — Там правда все цветет?
— Похоже на то, — ответил Данте. — Я узнал, что уже пару лет селяне собирают просто удивительный урожай и зарабатывают продажей намного больше, чем их соседи. Даже непогода и вредители им не помеха.
— Может, к магам обратились? — предположила я самое очевидное.
— Не исключено, — ответил доринг. — Хотя, сомнительно для такого захолустья. Главный в этом селе — настоятель местного храма. Они там поклоняются какому-то древнему богу, что весьма характерно для отдаленных областей острова.
— Там кто-то заболел?
— Похоже на эпидемию, — ответил Данте. — Как я понял из письма, едва ли не все жители заболели чем-то непонятным.
— Ничего себе… А мы точно справимся?
— Я на всякий случай позвал на помощь своего друга. Ты его видела уже, помнишь? Шерман… Он был моим наставником на последней ступени обучения в ковене, когда я вернулся в столицу. Так и дружим до сих пор. У него служба стабильная, а сейчас заслуженный отпуск, но Шерман жить не может без целительства, а потому с радостью согласился отправиться в путешествие. Его дар шире, чем мой, так что очень пригодится.
Путь в Ветряные поля предстоял неблизкий, поэтому нужно было выехать с утра, чтобы прибыть к месту назначения следующим вечером. Только на этот раз нам с Данте и книгам компанию собирался составить еще один доринг. Экипаж остановился около шикарного особняка подстать жилищу Данте. Как я уже успела понять, целители, состоявшие в ковене, очень даже неплохо жили. Правда, для этого нужно было обладать исключительными способностями и очень много учиться.