====== Глава 1. ======
POV Женя
Онемевшие от холода пальцы отказывались держать карандаш. Я продрог до костей. Волосы цвета спелой пшеницы потемнели от влаги, а и без того бледные губы совсем потускнели. Кеды промокли, что приносило ужасный дискомфорт. Я постоянно шмыгал носом и уже прекрасно знал, что ожидает меня дома. Ведь малейшее охлаждение после сказывалось на моем здоровье, либо брата — иммунитет у нас обоих ни к черту.
Организм часто бунтовал против меня, порой вообще казалось, что тело вовсе не принадлежит мне, а душа случайно попала в капкан бренного потребительского жилища. Вот и сейчас мои потребности заставляли меня отвлечься от любимого занятия. Я нехотя встаю, складываю альбом с эскизами, набросками. Засовываю все в просторную мешковатую сумку и, перекинув ее через плечо, иду в кафешку.
Сегодня мой самый ненавистный день в году — день пустых обещаний и громких слов, банальных свиданий и розовых соплей. Милых открыток, да, именно милых, ведь красивыми их назвать у меня не повернется язык. И красоты я не вижу в безвкусных красно-розовых сердечках с заезженными фразами.
Сегодня тот день, когда о любви говорят потому, что принято. Потому что так все делают, и так просто нужно. Именно, мать его, сегодня. И все чертово кафе оформлено в стиле дня влюбленных. Это напрягает, но я так голоден, что мне абсолютно плевать даже на то, что мой кофе принесли в розовой кружке и вручили подарочный кекс с красной глазурью и россыпью конфетти в форме сердечек.
Я пытаюсь согреть руки, чтобы закончить рисунок, над которым я работаю около недели. Он должен быть просто идеален до последнего штриха, ведь я очень скрупулезен.
Ненавижу 14 февраля, всеми фибрами души ненавижу. Ненавижу зиму, ведь по большей части она убивает красоту города, убивает все яркие краски, делая все черно-белым и мрачным. Меня не прельщает теплый плед и чашка чая дома у батареи. Я люблю природу, зеленую густую крону деревьев, мягкую траву и песок, глину, мять ее в руках, чувствовать себя создателем, шум волн, шелест листьев на ветру. Могу сидеть долгие часы, наблюдая за летним дождем, за сильной грозой. Звуки грома ласкают мои уши, они доказывают, что не все подчиняется людям, что есть хоть что-то, что происходит вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. Как и сегодняшний день. Сколько бы я не поносил его, он все равно настанет. И я прекрасно понимаю, что возмущаться глупо, и мне не пятнадцать лет, однако мое внутреннее «я» протестует, а быть может, тупо завидует.
Напротив меня сидит парочка, ей с виду лет шестнадцать, и она вся витает в облаках и ждет своего принца, свято веря, что именно он сидит по правую сторону от нее. У него же лицо, словно ему врезали сковородкой, и праздник нравится не больше, чем мне, но он хочет добиться маленькую мисс Недотрогу, потому сидит и терпит все эти бантики и рюшечки, розовые сопельки и романтичную кавайность. Миловидная блондинка хлопает длинными ресницами, наивно смотрит на него своими огромными голубыми глазами, втирая какой-то бред бедному пацану, который сидит и, отворачиваясь периодически, глубоко вздыхает и прикрывает глаза — он явно уже на грани нервного срыва. А я, видя всю эту картину маслом, злорадно посмеиваюсь внутри и вливаю безумно горячий кофе в пустой желудок.
И это все не пафос, я не пытаюсь абстрагироваться, никогда не считал себя лучше других. Я типичный студент МГАХИ. Живу в Москве, в самой обыкновенной трешке с матерью и младшим братом. Рисую, сколько себя помню, всегда, везде и очень много. Та же ситуация и с фотоаппаратом: он всегда со мной, мой друг и помощник.
По большей части молчалив, мечтать не умею, да и не пробовал.
Друзей почти нет, кроме Марка и Светки. Мы с садика вместе, первые шаги, проступки, наказания, шалости и радости всегда втроем, неизменно.
Никогда не любил в том самом розовом смысле, и нет, я не девственник, и мой первый секс был с парнем. И я весь неправильный, как говорит Света, от кончиков длинных волос до кончиков ухоженных длинных пальцев.
Невыносимо привередливый, помешанный на запахе красок и сигаретах. Черный цвет — мое все, хотя на других я регулярно ропщу, что они бесцветны и неинтересны. Обожаю пирсинг и тату, но свое тело не трогал, почти. Лишь серьга в ямке подбородка и пара колец в ухе. Тату я обязательно сделаю, но не знаю когда. Ведь оно должно нести смысл, хоть какой.
И это мой огромный минус, как ругается Марк, ведь я всегда выискиваю что-то глубокое в рутине. Ищу подтекст, объяснение, причину, когда порой этого просто нет. Придираюсь к словам, прошу обосновывать поступки и вообще часто спорю. Грызу карандаши, которыми рисую. Громко ругаюсь матом, когда те все же ломаются из-за того, что я в своей задумчивости переусердствую зубами. Пью литрами кофе и часто болею. Безумно люблю мать и часто рисую отца, который умер от рака три года назад. Это грустно, это терзает, а мой кофе закончился…
Зову официантку, заказываю еще кружку. Достаю альбом и смотрю на творение своих рук. Один лист вдоль и поперек испещрен неровными линиями, но если присмотреться, то можно увидеть, что это небрежный набросок здания напротив моего дома. Откладываю его в сторону и встречаюсь с по-детски добрыми глазами брата, что смотрят на меня с альбомного листа. Я часто рисую его, ведь подобную невинность редко можно встретить у зрелых, взрослых людей. Я знаю, что он скоро вырастет, и эта искра небесно-голубых глаз исчезнет, ее выбьет суровость будней, безжалостность жизни, что испытывает нас. Еще буквально пару лет назад я со страхом смотрел на него, тихо молясь, чтобы его не сломала потеря отца, чтобы он не забыл маленькие радости жизни, не отвернулся от всего мира. Набросок сестры Марка, которую я обещал нарисовать в подарок. Пара эскизов природы, портретов, один натюрморт. Настроение изменилось, как и всегда, и теперь я не желаю заканчивать тот рисунок. Мне срочно нужна идея. Свежая, яркая…
В поисках неё утыкаюсь в окно, жадно шарю глазами по улице, прохожим. Автомобилям и бездомным животным. Серая облезлая кошка трется у столба с объявлениями, жалобно мяукая, пытаясь привлечь внимание равнодушных прохожих. И в этой кошке, а может, и вовсе кот это, я вижу себя. Одинокого, в большом шумном мире, полном таких же гуманоидов, как я. И этот столб…
Он притягивает мой взгляд, подзывает. Нестерпимое желание вспыхивает и подхватывает меня. Я встаю и спешно собираю свои вещи. Подходит официантка, непонимающе глядя. Я всовываю ей купюру в руки, не требуя сдачи, пусть будут ей чаевые. Выскакиваю на промозглую улицу, иду к тому самому стенду с ободранными бумажками. Он влажный и уродливый, насквозь пропитанный липким клеем, сыростью и чернилами. С пару минут стою и просто смотрю на него, глаза пытаются отыскать хоть что-либо в этой неразберихе из букв и цифр. Кто-то продает или покупает, ищет, просит, умоляет помочь. А я? Что нужно мне?
Вокруг все так же, и я все тот же. Вроде…
Но чувствую себя я, как эта кошка. Стою, словно незаметный, у столба.
Мимо проходят смеющиеся, безразличные ко мне люди. Они дарят улыбки, они говорят глупости, обижаются и ждут извинений, спешат на встречи, стирают бедные клавиши телефона, печатая СМС, они влюбляются… Они, черт его дери, любят… И я хочу, отчаянно, безнадежно. Какая ирония судьбы — я, придурок, смеюсь над теми, кто имеет то, чего нет у меня.
Меня резко выворачивает эмоционально. Это осознание? Это, может, трезвость ума? Я прозрел? Поумнел? Повзрослел? Или наоборот, пошла деградация. Я стану таким же, как все, глупым романтиком, сопливым, влюбленным болваном. Но счастливым… шепчет подсознание, руки ищут альбом, безжалостно выдирают листок. Я беру карандаш, чувствуя себя умственно отсталым заранее, ведь то, что я сделаю, вряд ли можно назвать нормальным.
Прикладываю бумагу к стенду и пишу аккуратные восемь печатных букв — В Л Ю Б Л Ю С Ь. А ниже девять раз свой номер телефона.
Я жалок, я презренен, я сошел с ума. И я вообще не верю, что найдется хоть один человек в этом городе, кто из интереса откликнется, или хотя бы, чтобы поиздеваться и проверить, кто тот идиот, что написал вселенского масштаба глупость. Плевать. Вот и проверим.
Пара капель клея, приглаживаю пальцами, и вот оно, объявление, пока еще не потрепанное, белым пятном выделяется на сером фоне стенда. Стыдливо ретируюсь с места преступления. Бегу домой, спотыкаясь и хлюпая промокшей обувью. Заскакиваю в подъезд, на ходу растирая замерзшие руки. С третьей попытки попадаю в замочную скважину.
Дом, тепло, уютно и никто не трогает. Мое убежище, мой родной уголок. Мать на работе, брат явно у соседки. Скинув сырую одежду, надеваю любимую безразмерную майку, домашние штаны и теплые вязаные носки, сажусь на подоконник и закуриваю, приоткрыв форточку.
Даже не подозревая, что скоро моя жизнь изменится.
====== Глава 2. ======
POV Рома
Сидеть в одной позе не слишком удобно, да и порядком холодно — на дворе не май месяц же. Подоконник, на котором я сижу, узковат, однако задница моя спокойно влезает, если постараться. В наушниках — капельках алого цвета — орет музыка, я бы сказал оглушающе, но именно так я и люблю слушать ее, ибо громкость прогоняет ненужные мысли. Женский голос что-то доказывает под ритмичную музыку. А я сижу себе с сигаретой в руках и мотаю ногой в такт, как и головой… Отросшая донельзя модельная стрижка лезет в глаза, эти черные пасмы давно просятся к парикмахеру, но мне лень, как и всегда. Чайник оповещает о том, что закипел, протяжным свистом. Выкидываю скуренную до фильтра сигарету и захлопываю окно.
Делаю огромную кружку чая, бесстыже краду пряник у младшей сестры и иду к себе в комнату.
— Ром, а Ром, у тебя, скотины, когда совесть проснется? — слышу недовольный голос Марины, что-то меня быстро рассекретили. Злорадно посмеиваясь, попиваю чаек, когда она таки вваливается в мою обитель зла. Поясняю почему. Комната сделана скорее как мини-студия. Несколько гитар, вполне себе стоящий усилитель со всеми вытекающими. Тут техники больше чем чего… Окно у меня высокое, французкое. Правда, ночные черные шторы закрывают его почти всегда. Да и цвета тут от насыщенно-шоколадного до черного, мрачно и просто ахуенно.
— Я и совесть не совместимы, Марусь, не совместимы, — вечная ирония в голосе. Маска приросла к лицу за последние семь лет. Наглухо, как литая, сидит, даже родные не видят.
— Я тебе гитары твои нахрен переломаю, если еще раз Марусей меня назовешь, — угроза… М-м-м, часто слышу подобную хрень. А на деле не ощутил ни разу.
— Удачи тебе, Мару... — не успел договорить, как получил леща, смачного такого с чудным звуком.
— Зря ты это сделала, в курсе? – прищуриваюсь, ставя чашку от греха подальше.
— В курсе, — растеряла она весь пыл и дала стрекоча из моей комнаты. Догнал ее я легко и отомстил в своем же духе. Забрал у нее планшет, телефон и айпад с ноутбуком. Пусть теперь голубей с письмами своему любимому посылает.
Закрыв комнату на замок, дабы бестия не перевернула тут все вверх дном, надел обратно наушники и зашел на свой аккаунт во ВКонтакте. Ничего интересного для себя не увидел, нового не узнал… кроме того, что сегодня намечается неплохая вечеринка у моего знакомого. Тот, правда, меня лучшим другом считает, но это, грубо говоря, его проблемы.
Друзей у меня нет, я имею в виду настоящих. Я вообще не люблю людей, я злой, одинокий. И если сравнивать себя с животным, то я скорее буду волком. Не любил, не страдал от потерь, не страдал, пожалуй, вообще. Мне просто плевать, всегда на все и всех. Внешне.
У меня в голове особенные тараканы, они помешаны на музыке, обожают дым сигарет и адреналин. Скорость, жару и дикий холод, когда сковывает дыхание. Сильные дожди и грозы, пасмурное небо. Обожаю хищных птиц, особенно их взгляд. Когда был маленьким, пытался научиться такой же пронзительности. Люблю свои глаза цвета горького шоколада, а в остальном на свое тело мне пофигу. Полностью…
И да, я люблю дорогую одежду и в основном одеваюсь в черный цвет. Люблю кучи блядских побрякушек. Бусинок, цепочек, пряжек. Браслетов, колец и палантинов. Отец называет меня «Чертовым смазливым ублюдком, но талантливым». А из его уст это настоящий комплимент. Играю на гитаре с детства, сразу потому что батя заставил, ведь он был не малоизвестен в наших кругах, а после втянулся, в данный момент без гитары не могу и дня, как и без музыки вообще. Абсолютный меломан, слушать могу все, главное, чтобы нравилось. Предпочитаю качество количеству, люблю звонкий женский вокал, порой сам подпеваю. Даже пара каверов есть…
После школы не учился нигде. Не потому что не брали, просто не хочу. Работаю у мамки моделью, у нее свое агентство, а так как деньги мне нужны, приходится иногда «покривляться на камеру». За внешностью моей следит она же, хоть мне и 24 года.
Покрутившись на кресле вокруг своей оси, решил, что сидеть в четырех стенах — каторга для меня в данный момент. Сегодня же самый дебильный праздник в году и вечеринка в честь него. Зачем туда хожу, сам порой удивляюсь. Не пью почти никогда, ведь пить надо с теми, кого уважаешь, а я не уважаю там никого. Да и алкоголь на меня странно действует, я как на исповеди все выложу, главное — напои.
Скурив не одну сигарету и прослушав около десяти треков, я наконец дошел до места назначения. Возле облезлого стенда с объявлениями меня ждал Олежек, тот самый якобы друг.
— Что ты там высматриваешь? — приподнял бровь, достав один наушник из уха.
— Да вот, любопытную бумажку увидел, — ухмыляется, повернувшись ко мне.
— Пошли давай, объявления он смотрит, — фыркаю, даже не глянув, что там, и тяну его за собой. Тот срывает со стенда свежий с виду листок и машет перед моим носом. Влюблюсь… Дурость редкостная, стебется кто-то — сто процентов. А этот кретин ведется на подобную херню. Молча шуруем к месту дебоша. Заваливаемся в заказанный им на вечер клуб. Я сразу же нахожу себе место поудобнее на широком, однако мягком диване из красной кожи. Передо мной на столике уже стоит куча всякой дряни. Ну и хуй с ней, употреблять все равно не стану. Народ потихоньку подтягивается, все лица знакомы мне, и я сладко улыбаюсь одними губами. Глаза холодны, в них нет подлинных эмоций.
Вечер проходит с размахом, это в самом деле весело. Могло бы быть, если бы мне было это интересно. Музыка довольно неплохая, люди вроде симпатичные, а меня не торкает. Осматриваю зал в поисках хоть чего-нибудь, что зацепило бы мой взгляд. Вдыхаю едкий сигаретный дым, все тело, кажется, уже вибрирует от громкой музыки, взгляд скользит по столу. Пара бутылок, полупустые стаканы и промокший от виски листок того самого объявления. Затянулся. Прикрыл глаза…
Выдыхаю, глаза возвращаются к нему же… Одно единственное слово и номер. Для чего человек пошел на подобный шаг? Безнадежность? Или тупой стеб? Я был почти уверен, что оно написано девушкой, ведь буквы были аккуратны, красивы. И бля… мне стало интересно. Подцепив пальцами, вбиваю номер в телефон, а бумажку поджигаю и бросаю в пепельницу. Если это развод — пошлю на хуй. А если нет… почему бы и не узнать, что за одинокая душа написала это?
====== Глава 3. ======
POV Женя
Уже заполночь… Сижу у окна, наслаждаясь тишиной.
Темно… Лишь ярко-оранжевым светится кончик сигареты.
И дым… дым… дым. Завораживает.
Прикрыв глаза, глубоко в себя втягиваю долбанный никотин. Горло запершило, все же простыл… хреново. Тянусь скинуть пепел… Телефон завибрировал в кармане настолько неожиданно, что я выронил сигарету на полпути к заветной чаше в виде дракона. Чертыхаясь, поднимаю ту и начинаю судорожно сдувать пепел с ковра. Мать по голове не погладит за такое.
«Все настолько безнадежно?» — звучит СМС с незнакомого номера. Неужели мое объявление привлекло хоть кого-то? И что ответить? Нет? Да? Я сам не знаю, блять, настолько ли все безнадежно у меня…
«Что побудило тебя сделать такой вывод?» — вопрос для обоих полов — это раз. И вроде как хорошо звучит — это два… нет?
«Объявление — стеб?» — быстро пришел ответ.
«Нет».
«Последний шанс?» — В какой-то мере, но я не признаюсь в этом никому, даже себе.
«Скука», — решил я ответить полуправду.