Она была в таком же гневе, в каком чуть раньше был он.
— Тебе это понравится! Всем моим женщинам это нравится!
Кажется, он был искренне оскорблен.
— Вон отсюда! — повторила Виктория.
— Не будь дурой, женщина. Ты даже не умеешь пользоваться пистолетом, — сказал Данел.
Он был в этом уверен.
Он ошибался. Она подняла пистолет и прицелилась. За какую-то долю секунды до того, как она выстрелила, он упал на землю.
Виктория нажала на спусковой крючок. Раздался громкий выстрел.
Бархатная стенка палатки позади того места, где только что стоял Данел, качнулась: сквозь нее прошла пуля.
— Ты могла убить меня! — воскликнул Данел.
— Я убью тебя, — сказала Виктория, подбирая с пола второй пистолет, — если ты не уберешься отсюда и не оставишь меня в покое.
Данел выскочил из палатки, проскользнув сквозь откидной полог, словно хорек сквозь гнилое бревно. Виктория услышала голоса окруживших его людей и забеспокоилась, что они ворвутся в палатку. Но ничего подобного не произошло, и вскоре шум голосов утих.
Когда Виктория пробыла в вонючей полутемной палатке более часа, кто-то приподнял бархатный полог палатки и поставил на землю заново наполненную едой миску с рагу. За этим последовал рог горького эля. Женская рука помахала ей и исчезла.
Виктория устало улыбнулась. Она узнала руку Селесты.
Виктория села, придвинула к себе миску и принялась есть. Взглянув на кровать, она мысленно прикинула, сколько времени не чистились эти меховые одеяла, и содрогнулась. Она прислонилась к стенке палатки и стала ждать, когда придет Сейбер и спасет ее.
В том, что он ее спасет, она не сомневалась.
Как-никак он был подлинным королем Морикадии и драконом неимоверной мощи.
Глава 35
Утром Виктория вышла из палатки Данела, чувствуя себя грязной и усталой. Она почти не спала и совсем не выпускала пистолет из рук.
Лучи солнца заглядывали в прогалину поверх верхушек деревьев. Погода была безветренной, воздух был чист, в нем чувствовался запах дымка. Люди Данела сидели перед палатками, пили из оловянных кружек или рогов и посматривали на Викторию с любопытством, но без враждебности.
Данел, стоя перед центральным костром, почесывал живот и омерзительно ухмылялся.
— А-а! Вот и королева поднялась. Поприветствуем же королеву!
Виктория расслабилась. Ее догадка была верна: он не был человеком, способным все время гневаться, и этим утром он был самим собою — обычным добродушным толстяком.
— Замолчи, Данел, — сказала Селеста, указав в сторону леса. — Ваше величество, туалет находится вот в том направлении. Там же есть ручеек, где можно помыться. Когда вернетесь, возьмите каши из горшка.
Кивнув в знак благодарности, Виктория повернула в сторону леса. Данел крикнул ей вслед:
— Эй! Верни мои пистолеты!
По лагерю прокатился смех.
Данел сердито огляделся вокруг.
Смех поутих, но многие улыбались и подмигивали Виктории. Очевидно, то, что она умудрилась утащить у Данела пистолеты, пока он запугивал ее, заслужило их уважение.
— Пистолеты в палатке, — сказала она.
Больше не было необходимости хранить их у себя. Все равно от них мало пользы, если нет пороху и они не стреляют. Подумав об этом, она направилась в лес.
Совершая утренние омовения, она обдумывала убедительные доводы, которые заставили бы Данела сотрудничать с Раулем. Эти мужчины были нужны друг другу, и ссориться друг с другом было преступно с их стороны. Вместе они могли бы гарантировать успех революции, потому что оба были готовы отдать все ради победы.
Но когда она возвратилась в лагерь, Данел с ухмылкой на физиономии стоял, глядя в другой конец лагеря, причем ухмылка его не была ни добродушной, ни сердитой. Она была победоносной. Он махнул рукой:
— Взгляни-ка, королева. Твой любовник явился, чтобы отомстить за тебя.
Виктория увидела Рауля в той же одежде, которую он надел вчера для поездки в Тонагру. Он уже снял с себя сюртук, галстук и воротничок. На боку были прицеплены ножны, в руке он сжимал длинную шпагу — хорошо отточенное, смертоносное оружие.
Лицо его было невозмутимым, выражение зеленых глаз — устрашающим.
Люди Данела расступились, освободив ему путь.
В тяжелой тишине Рауль пересек лагерь.
— Верни ее назад, — произнес он, остановившись в трех шагах от Данела и направив острие меча на его горло. — Верни сию же минуту.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказала Виктория.
Мужчины, кажется, даже не слышали ее.
— Ты хочешь ее получить? — усмехнулся Данел, показав все свои полусгнившие зубы. — После того как она провела ночь в моей палатке?
Виктории захотелось ударить Данела по его отвратительной самодовольной физиономии.
— Я тебя вызываю, — коротко произнес Рауль.
— Вызов принят, — ответил Данел.
Мужчины и женщины Данела, как будто исполняя фигуру контраданса, двинулись вокруг поляны.
Мобилизовав всю свою способность убеждать, Виктория сказала:
— Не лучше ли было бы нам обсудить ситуацию, как взрослым людям…
Рауль сунул шпагу в ножны и, отстегнув их, положил на землю перед огнем.
— Отлично, — с облегчением сказала Виктория. — А теперь давайте-ка сядем.
И Рауль, и Данел вытащили из-за поясов острые кинжалы.
К ним сразу же подбежали трое людей Данела. Один из них принял кинжалы и осмотрел их. Другой начертил на земле перед бивачным костром круг. Третий привязал один конец длинного куска белой ткани к запястью Данела, а другой — к запястью Рауля, так что между мужчинами остался отрезок ткани длиной в два фута.
Виктория не понимала, что они делают, но инстинктивно чувствовала, что это грозит бедой.
— Послушайте, джентльмены, мне кажется, что это плохая затея…
Но Викторию никто не слушал.
— Ты мой гость, — сказал Данел, сделав широкий жест свободной рукой. — Так что выбор за тобой. Ты первый выбираешь кинжал.
Рауль кивнул, указал на левую руку мужчины и взял кинжал, который ему протянули.
— Тебе достался мой, — сказал Данел, принимая другой кинжал. — Отличный клинок.
Рауль подбросил его в воздух. Сталь блеснула, когда клинок переворачивался. Но Рауль ловко поймал его за рукоятку.
— Значит, ты будешь счастлив, если я вырежу твое сердце.
Данел рассмеялся. Если он и боялся, то не показал этого.
— Было бы лучше, если бы мы обсудили условия перемирия, — сказала Виктория.
Она могла бы с тем же успехом разговаривать сама с собой.
Каждый из трех людей Данела проверил прочность узлов, связывавших Данела и Рауля.
Селеста и еще одна женщина взяли Викторию под руки и отвели ближе к тому месту, где обычно сидел Данел. Потом они ушли, оставив ее стоять одну, словно приз, который будет вручен победителю.
В лагере слышался возбужденный рокот голосов. Одни мужчины сажали детей на плечи, другие толкались, стараясь занять места, с которых лучше видно.
Виктории все это совсем не нравилось.
— Уверяю вас, что это не лучший способ урегулировать спор, — сказала она.
Однако никто ее не слушал.
Дуэль началась и больше напоминала схватку дикарей: Рауль нанес противнику серию ударов с такой скоростью, что Виктория даже не заметила их; Данелу же удалось отскочить и парировать удары. Но когда обмен ударами был закончен, оба противника были окровавлены — Рауль был ранен в шею, а Данел в предплечье.
Виктория в ужасе охнула.
Больше никто не проронил ни звука. Было слышно только тяжелое дыхание мужчин.
Отрезок ткани провис между ними. Данел схватил его и, выставив кинжал, очень близко подтянул к себе Рауля. Кинжал Рауля с металлическим звуком ударился о его кинжал. Они оторвались друг от друга.
Теперь у каждого из них были раны на груди. Очевидно, раны были неглубокие, потому что ни тот, ни другой не обращали на них внимания.
Но тут Данел издевательски сказал:
— Значит, ты не все забыл, пока жил легкой жизнью в Англии? Помнишь немного, чему тебя учили с малых лет?
На загорелом лице Рауля сверкнула белозубая улыбка.
— Я помню, что всегда был проворнее тебя.
И только теперь, услышав их насмешливые замечания, Виктория поняла, что противники получают удовольствие от происходящего.
Да, они были совершенно серьезны. И это, несомненно, был поединок не на жизнь, а на смерть. Но они получали от этого удовольствие.
За всю свою жизнь она не раз замечала, что мужчины — глупые создания. А эти двое были особенно глупы.
Она не знала, каким образом эти люди умудрились достичь столь высокого положения, и не понимала, как могли женщины допустить такое.
Она огляделась вокруг.
Взоры каждого из присутствующих были прикованы к дерущимся.
Кинжалы со звоном ритмично ударялись друг о друга. Соперники отскакивали и вновь сходились. Кровь сочилась из резаных ран на груди, руках и лицах.
Двигаясь очень осторожно, Виктория подняла шпагу Рауля. Она вытащила ее из ножен и, прежде чем кто-либо успел остановить ее, вошла в круг и подошла к сражающимся мужчинам.
Они были так поглощены друг другом, стоя в боевой позиции, что ни тот, ни другой не заметили, как она подошла, и увидели ее только тогда, когда она встала между ними.
И тут оба замерли и уставились на нее.
Она приложила кончик шпаги к горлу Данела и потребовала:
— Скажи ему правду о прошлой ночи.
Коварство в выражении глаз Данела сменилось расчетливостью.
— Я с радостью убью тебя, — сказала она. — И ты это знаешь. Я доказала это прошлой ночью. А теперь… скажи ему правду.
Данел с помощью кинжала отвел острие шпаги от своего горла, выпрямился и произнес:
— Она провела ночь в моей палатке одна.
— Скажи ему почему, — потребовала Виктория.
— Женщина! Тебе следует помалкивать, — велел Рауль зловещим тоном.
Не обратив на него никакого внимания, Виктория повторила, глядя прямо в глаза Данелу:
— Скажи… ему… почему.
— Она украла мой пистолет, — признался Данел.
— Она украла твой пистолет?
Рауль перестал изображать неотесанного мужлана, выпрямился и удивленно взглянул на Викторию.
— И выстрелила в меня. Если бы я не отскочил вовремя, она прострелила бы мне сердце.
Судя по всему, Данел был искренне обижен.
— Но пистолет делает только один выстрел, — сказал Рауль, покачав головой. — Если она сделала этот выстрел, то почему?..
Данел сердито взглянул на него.
— Потому что она украла оба моих пистолета! — воскликнул Данел. Рауль прикрыл рукой рот, стараясь скрыть улыбку. — Она знала, как пользоваться этими пистолетами, — возмущенно добавил Данел. — А еще англичанка! Это же неслыханное дело!
— Я действительно знаю, как пользоваться пистолетами, — призналась Виктория. — Гораздо лучше, чем умею пользоваться этой шпагой. Поэтому предлагаю вам обоим держаться по возможности дальше друг от друга. А теперь натяните туго этот отрезок ткани, и я его…
Она подняла над головой шпагу и разрубила пополам отрезок ткани.
— Теперь, — спокойно сказала она, — прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга.
Глава 36
Все население лагеря застыло с разинутыми от потрясения ртами. Замерли без движения Рауль и Данел, уставясь на влажные куски ткани, свисавшие с их запястий.
Направив острие шпаги в землю и уперев в бедро руку, Виктория ждала.
— Женщина, разве ты не знаешь, что не следует вмешиваться в дела мужчин? — взревел Рауль.
— Да, женщина! Не твое дело… — сказал Данел, фыркнув, потом он сделал серьезное лицо и продолжил: — учить нас искусству боя.
Рауль хохотнул.
Данел снова фыркнул. Оба кузена давились от смеха.
Окружающие люди подталкивали друг друга и усмехались.
Рауль и Данел разразились грубым хохотом. Потом они бросились друг к другу, хлопая один другого по спине и хохоча до слез.
Виктория с отвращением наблюдала за ними, качала головой и надеялась, что они не прирежут друг друга по чистой случайности своими кинжалами, которые все еще сжимали в руках.
Говоря фальцетом с якобы британским акцентом, Данел изобразил Викторию:
— «Прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга!» — Он согнулся пополам от смеха и, наконец, овладев собой, спросил: — Как ты ее терпишь?
Рауль бросил на Викторию озорной взгляд и сказал:
— Это похоже на приручение норовистой лошади. Сначала она пытается сбросить седока и сопротивляется, но я остаюсь в седле и доказываю, что я хозяин. Потом скачка понемногу приходит в норму, и я чувствую себя так, словно оседлал ветер.
Она пристально смотрела на него, удивляясь тому, что он может говорить нечто столь оскорбительное и превращать это в соблазн.
— Эй! — воскликнул Данел, хлопнув Рауля по плечу. — Ты сумасшедший. Лично я предпочитаю доброго выносливого горного пони.
Вложив в ножны кинжал, он задал Раулю какой-то вопрос по-морикадийски.
Виктории показалось, что он сказал: «Ты хочешь сделать… что-то?» — но она не смогла как следует понять последнее слово.
Толпа подалась вперед, чтобы расслышать ответ.
Улыбнувшись с хитрецой, Рауль кивнул, давая положительный ответ.
И снова все уставились на Викторию.
Некоторые улыбались. Кто-то качал головой. Были и такие, кто смотрел на нее с настороженностью.
Никогда еще Виктория так сильно не ругала себя за то, что не знает чужого языка.
— Считай, что это твои похороны, — заявил Данел, хлопнув Рауля по плечу. — Пойдем, кузен, переломим с тобой хлеб, будь моим гостем.
И они тут же заключили перемирие.
Виктория вздохнула с облегчением.
Она добилась своего. Рауль и Данел не убили друг друга. Откровенно говоря, они и не хотели этого делать. Но если бы она не вмешалась, мужская гордость принесла бы несчастье им обоим и всей Морикадии.
Люди Данела вернулись к прерванным делам: еде, стирке, уходу за детьми.
Рауль подошел к Виктории и протянул руки, собираясь забрать шпагу.
— Ты позволишь?
Виктория подала ему шпагу рукояткой вперед.
— Что это за кузены, которые хотят убить друг друга?
— Кузены, которые борются за право сидеть на одном и том же троне, — сказал Данел.
Он тяжелой походкой подошел к своему заменявшему трон пеньку, стащил с него ковер на землю и, пинками отправив на него подушки, взревел:
— Эй! Мы проголодались!
— У тебя… нет, у вас обоих кровоточат раны.
Виктория удалила остатки ткани с запястья Рауля и использовала их, чтобы промокнуть кровоточащие раны на его лице, груди и предплечьях.
— Нам нужно вина! — крикнул Данел.
— Разбавьте водой их вино, — сказала Виктория Селесте. — Они потеряли столько крови, что не пройдет и часа, как оба опьянеют.
Данел взглянул в лицо Виктории.
— Вина!
Селеста налила вина в две кружки и, долив их до краев водой, сказала:
— Вот ваше вино!
— Проклятые женщины, — сказал Данел и, взяв свою кружку, выпил до дна.
Рауль поднял свою кружку, взглянув на Данела.
— Полностью с тобой согласен. Меня бы здесь не было, если бы кое-кто не решил сбежать.
— Я не убегала, я пошла прогуляться. Но и прогуляться я не пошла бы, если бы ты не…
Виктория замолчала.
Данел наклонился к ней и с живым интересом спросил:
— Не сделал — чего?
— А это, кроме нас, никого не касается, — сказала Виктория, глядя Данелу в лицо.
— Гм-м, — произнес тот, протягивая пустую кружку; и на этот раз не сказал ничего, когда Селеста разбавляла вино водой.
Ни одна из ран Рауля не вызывала серьезных опасений, и все они постепенно подсыхали. Только самую глубокую рану на груди требовалось зашить, но пока что Виктория протянула ему кусочек ткани и сказала:
— Прижми это к ране.
Он сделал, как она велела.
— Данел, вопрос о том, кому сидеть на троне, не подлежит обсуждению. Я являюсь признанным наследником.