- О-ох... - вырвалось у нее, когда Алан отстранился, чтобы стащить с нее свою же футболку, в которой она спала.
Наблюдая за этой неудержимой страстью, ощущая его горячие ладони на своем теле, Ева с трудом верила в то, что происходит. Она так долго этого добивалась и, получая всегда отказ, привыкла к совершенно другой реакции. Не такой, как сейчас, совершенно не такой. Потому, от переизбытка эмоций ее начала колотить дрожь, а этот мужчина даже не позволял ей перевести дыхание. Разведя в стороны ее колени, он накрыл ладонью влажную промежность и без труда, по-хозяйски, проскользнул внутрь одним пальцем. Ева судорожно вдохнула, хватаясь руками за его плечи.
- Ты этого хотела? - с толикой злости спросил он, опаляя щеку горячим дыханием, пока его палец внутри нее поднимал жаркие волны, очень быстро отыскав чувствительную точку.
- Издеваешься? - выдохнула она, заканчивая свои слова протяжным стоном.
- Ну что ты? Разве я способен на это? - саркастически спросил ее мучитель.
Умелыми движениями он подводил ее к пику наслаждения, и Ева не была уверена, что долго сможет это выдерживать. Такого возбуждения, как сейчас, она еще никогда не испытывала, и вот-вот была готова взорваться.
- Подожди, - попросила она, хотя прекрасно понимала, что нет смысла у него о чем-то просить.
- Даже не собираюсь. Так что там с ответом? Не слышу, - требовательно спросил он, продолжая свою невыносимую ласку.
И Ева не выдержала.
- О-о-ох... - прерывисто протянула она, ощущая, как ее накрывает жаркий экстаз. - Нет, еще!..
Свое короткое слово она уже выдыхала Алану в рот, когда он снова дернул ее к себе в поцелуе. Но Ева и без того едва дышала, чтобы суметь на него ответить. С трудом оттолкнув его от себя, она сделала несколько резких вдохов под его губами, не сдерживая все новые и новые громкие стоны чересчур бурного оргазма. И это все под его обжигающим взглядом, таким, каким он никогда на нее не смотрел.
Но все на этом не заканчивалось. Протянув руку к шкафчику на стене, Алан достал оттуда маленький пакетик. Ева задрожала и ужаснулась своей реакции - кажется, она снова начинает возбуждаться, и это когда еще тело подбрасывало на волнах оргазма. Или ей просто было недостаточно - недостаточно этого мужчины. Она судорожно облизнула пересохшие губы, наблюдая, как Алан зубами разрывает пакетик и достает презерватив, и как подрагивают его руки, когда он надевает его на себя. И она была готова задохнуться от ощущения долгожданной неизбежности. Не получать ничего, и вдруг получить столько - это оказалось не так-то просто выдержать.
- Алан, подожди секунду, - попросила она, сжимая ладони на его предплечьях.
Ей нужна была всего хотя бы секунда, чтобы сделать глубокий вдох, чтобы все осознать, чтобы хотя бы прочувствовать этот момент сполна, иначе она не успевала за происходящим. Но Алан не собирался давать ей даже этого. Он был так возбужден, что Ева восторгалась и трепетала. Ведь именно она была тому причиной.
- Убери руки, - едва не прорычал он ей в губы, толкая к себе ее бедра и раскрывая их шире.
Ева так и сделала, но лишь затем, чтобы переместить их и крепче ухватиться за его шею, так как опасалась сползти в обморок от ощущения его, ни кого-то другого, а именно ЕГО горячей плоти, упирающейся в створки лона. Рядом с Аланом она вдруг ощутила себя девственницей, только безумно искушенной. Ее губы снова опалил поцелуй, и тугой член плавно врезался в изнывающее по нему влагалище. Наконец-то! Их стоны слились в один, пробегая по губам. Руки Алана до боли стиснули бедра, удерживая и позволяя заполнить ее всю. И этот момент для нее был несравним ни с чем. Она словно бы попала в Рай, и понеслась по виражам американских горок. Наконец-то, после стольких лет страданий и ревности любимый мужчина позволил почувствовать его так, как она мечтала - так близко, как уже больше быть и не может.
- Боже, да! - вырвалось у нее. - Я всегда хотела именно этого, и только тебя.
Ее пальцы смяли его шею, а ножки обхватили крепкий торс, желая больше никогда не отпускать. Но в этот момент Алан и сам не торопился покидать ее.
- Я знаю, - услышала она резкий ответ.
Упершись лбом в ее висок, он медленно вышел из нее и снова заполнил собой одним мощным движением, срывая с ее губ очередной восторженный стон. Но с каждым новым толчком плоти усиливался его напор, так что вскоре от нежности не осталось и следа. Только Еве и самой было не до нее. Только не сейчас, когда внутри все жгло от возбуждения и недостатка в этом мужчине, которого ей даже сейчас было мало. Она могла только чувствовать его жар, его тело, его дыхание, его мощь, а все силы уходили на попытки удерживаться на месте и дышать. И в каждом движении ощущалась его злость - в каждом резком толчке бедрами, в каждом захвате требовательных губ, в каждом нажиме ладоней и пальцев, обещавших оставить на коже синяки. И эту злость подтверждали его бездонные глаза, которыми он смотрел на нее с пеленой страсти и гнева. И в этой злости он был великолепен.
- Люблю тебя... - выдохнула Ева ему в губы, когда он в очередной раз толкнулся в ее лоно.
Алан простонал, сбиваясь с ритма.
- Замолчи, прошу тебя, замолчи, - едва не взмолился он, в довершении к этому затыкая ей рот жадным поцелуем и быстро подстраиваясь под прежний ритм.
И этой перемены его движений ей хватило, чтобы рассыпаться на ярчайшие вспышки незабываемого удовольствия. А вслед за ней в этом удовольствии содрогнулся и Алан, безудержными толчками вышибая из нее прерывистые стоны...
После такого приходить в себя оказалось непросто. Дрожь в теле не желала униматься, а мозг - осознавать происшедшее. Внизу живота задергалась ноющая боль, но она была вполне терпимой, и даже казалась Еве достойным напоминанием того, что сейчас было.
"Невероятно! Боже мой! Как это невероятно!" - восторженно ликовало ее сознание.
Только Алан ее восторг не разделял. Одной рукой притянув Еву к себе, он крепко обнял ее за плечи.
- Мать твою, Ева...
- Оставь мою маму в покое, - нашла она повод для шутки.
- Я тебя когда-нибудь грохну, - прорычал он ей на ухо. - Если, конечно, ты не добьешь меня первой. Вот скажи мне, зачем? Зачем нам это все нужно?
- Ты прекрасно знаешь ответ.
- Я ни черта не хочу знать! - гаркнул он, поворачивая голову, чтобы посмотреть в ее глаза.
Ева сглотнула обиду от этих слов, но стойко выдержала гневный взгляд.
- Это все не нужно ни тебе, ни мне. И хватит меня выводить, Ева, ты сама прекрасно знаешь, почему я так говорю. Мне же нечем ответить на твои чувства. Зачем ты вынуждаешь меня делать тебе больно? Зачем?!
Вот теперь действительно стало больно. Опустив голову, она уткнулась носом в его шею. Опять он говорит ей все те слова, от которых у нее уже на сердце оскомина.
Алан выругался.
- Прости, - попросил он уже пониженным тоном, снова прижимая ее к себе. - Я был так же непростительно груб, как ты невыносимо обольстительна. Выросла же, зараза, на мою голову. Мало тебя драли в детстве, - сокрушался он, и в тоже время спрашивал: - Ты в порядке? Болит где-нибудь?
- Нет.
- Не ври мне.
- Я сказала - нет! - гаркнула в ответ Ева.
Алан повернул к себе ее лицо, заглянул в глаза, провел пальцем по щеке и снова сдержанно повторил:
- Прости.
Большой палец его руки нежно погладил скулу, невольно заставляя таять. А во взгляде Алана появилась обеспокоенность:
- Ты хоть понимаешь, что мы сейчас сделали?
- И что же, по-твоему?
Но Алан не ответил. Он долго смотрел на нее, заправляя выбившиеся пряди волос ей за ухо, потом поцеловал в щеку и тихо сказал:
- Приводи себя в порядок, позже поговорим.
Выпустив ее из объятий, он вышел. И Еве резко стало холодно. Закусив губу, она подавила желание разреветься, причем сама не знала толком, от чего - от счастья или от горя. Немножко не так она себе все представляла, хотя бы реакцию Алана. Впрочем, чего она еще ожидала? Что после секса он влюбится в нее, расторгнет помолвку и упадет ей в ноги?
- Пфф, дура ты наивная, - тихо сказала она сама себе, потому как больше это сделать было сейчас некому.
От подобного разочарования стало еще горче, потому что Еве начало казаться - что бы она ни делала, ей не поможет уже ничего. И на этом ее прорвало. Безудержные слезы полились ручьем. Она так устала за последние дни, да что там дни - годы, что уже невозможно было стойко выносить эмоции. Алан со своим игнорированием ее чувств, его помолвка, проблемы на каждой работе, бесконечные тренировки, нервы перед конкурсом, какие-то левые наркотики, и лишь крохи, или скорее подачки, необходимого ей тепла, чтобы со всем этим справиться.
Зажав рот рукой, Ева сползла со стиральной машинки, встав на пол, и закрыла дверь. Она совсем не хотела, чтобы Алан видел ее истерику. Хоть какая-то частичка гордости в ней еще оставалась. Зайдя в душ, она включила воду, и позволила себе тихо выплакать все то, что рвалось сейчас наружу, всю радость от первой и долгожданной близости с любимым, и всю боль от понимания, что это, скорее всего, больше не повторится. Как простой мужчина, Алан попросту может ее не захотеть. Да и кто она ему - подруга, да и только, когда очень скоро у него появится законная жена, а вместе с ней и куча маленьких детишек...
"Дети! Боже, у них же будут дети!" - с ужасом приняла Ева очевидное осознание, которое крестом перечеркивало все ее хрупкие надежды на счастье...
Ева решила взять себя в руки только тогда, когда Алан постучал в дверь. Она вылезла из душа, вытерлась махровым полотенцем, натянула все ту же футболку Алана, которую надела вчера без его спроса, и вышла из ванной комнаты. И плевать уже было, что от слез у нее покраснело и припухло лицо. Это пусть видит на здоровье!
- Садись завтракать, - не глядя в ее сторону, сказал он, встречая на кухне.
Алан суетился возле кофеварки. На столе были бутерброды с обжаренным в тостере хлебом, которые выглядели так аппетитно, что Ева вспомнила о своем голоде. Обняв себя руками, она села за стол. И тут Алан неожиданно замер, когда повернул к ней голову, доставая из шкафчика банку сахара.
- Посмотри на меня, - потребовал он. - Ты ревела?
Ева вскинула на него глаза.
- И что с того? - произнесла она чуть гнусавым после слез голосом.
От удара его руки дверца шкафчика закрылась с таким грохотом, что Ева вздрогнула. Узорчатая банка сахара полетела в раковину с характерным треском стекла. Схватив сигареты, Алан вышел из кухни, не сказав ни слова, даже матерного.
- Вот и позавтракали, - пробурчала она себе под нос. - Псих ненормальный.
Ева решила эту реакцию проигнорировать. Пусть бесится, сколько ему хочется. Она поплакала, и ей стало значительно лучше. Взяв бутерброд, она откусила кусочек. Было вкусно, только в желудок сейчас ничего не лезло. Кроме того, ей дико хотелось курить, так что даже если бы перед ней стоял выбор между едой и сигаретой, она выбрала бы второе, не раздумывая. Пробежав по кухне глазами и нигде не найдя свободной пачки сигарет, Ева встала и пошла за Аланом. Он оказался на балконе, сидел на порожке и не спеша курил, глядя на окна соседних домов. Сначала Ева хотела отобрать у него пачку и вернуться на кухню, но в итоге сделала по-другому. Подойдя к нему, она села на тот же порожек, спиной к его спине, взяла сигарету, зажигалку, которые лежали рядом, и закурила. А Алан даже не сказал ей ни слова на счет этой вредной привычки, сохраняя емкое молчание, и позволяя спокойно докурить его вишневую сигарету.
***
"И какого черта ты это сделал?" - спрашивал у себя Алан, сидя за рулем "Камри".
Он гнал по трассе, постепенно укладывая стрелку спидометра вправо. Они с Евой так и не поговорили, обоюдно решив отложить разговор. Они просто собрались и поехали к матерям, которые их уже ждали с сумками на выходе из квартиры.
Неожиданно, отвлекая его от мыслей, перед автомобилем с соседней полосы вырулила резвая "Мазда", заставляя оттормаживаться. Алан нажал на клаксон и красочно выругался на весь салон автомобиля:
- Мудак, куда ты прешь?!
- Алан, дорогой, не гони, - послышался голос матери с заднего сиденья.
- В самом деле, мы никуда не опаздываем, - заметила Галина Сергеевна, которая сидела рядом с матерью, вцепившись в подголовник его сиденья.
Алан сбавил обороты, понимая, как непростительно отвлекся, позабыв, кого везет. В салоне автомобиля сидели три дорогие ему женщины, и они были совершено правы. Права была даже Ева, которая молчаливо сидела рядом с ним на пассажирском сиденье. Права была в том, что читалось в ее взгляде, а именно - упрек, и это кроме тоски, горечи и злости.
Взяв сигарету, Алан приоткрыл окно и закурил.
А вот то, как злился он, было известно одному Богу. Причем, в первую очередь злила его собственная слабость, ведь он проявил именно ее, уступив Еве и дав этой девчонке то, что она так давно добивалась, и то, что теперь испортит все хорошее между ними. Алан был в этом уверен - утренний секс до добра не доведет, потому что он рождал слишком много эмоций и оставлял после себя горько-сладкое послевкусие. Он даже и не помнил, когда последний раз ТАК хотел женщину, так неудержимо, чтобы наплевать на что-то важное и послать здравый рассудок в глубокую клоаку. И теперь он злился: на Еву - что она так соблазнительна и настойчива, на себя - за свою мимолетную слабость, и попросту на все и всех вокруг.
Но, самое раздражительное состояло в понимании того, что ему хочется повторить. Он будто пригубил медовый напиток, который разжег в нем аппетит испить чашу до дна. И дело было даже не в сексе, а тех ощущениях, которые рождал этот секс с близкой ему девушкой, испытывающей к нему сильные чувства. То, как она с ним горела, как в нем нуждалась - от этого голова шла кругом, и пульс учащался до отключения самоконтроля. Такое можно испытать далеко не с каждой, а новые эмоции - это такая роскошь и такой наркотик, от которых порой невозможно отказаться, и стоит только вкусить, как попадаешь под их зависимость.
"А это катастрофически, мать его, плохой признак" - заключил Алан.
Подобные мысли одолевали его половину пути, в остальное же время он думал о том, как теперь помочь Еве выпутаться из той ситуации с наркотиками, в которую она попала - как лучше поступить, кому позвонить, с кем поговорить, а также - на кого надавить. В первую очередь, хотелось узнать, кто же ее подставил. Узнать, а потом стереть эту гадину в порошок. Такой вопрос был важным еще и потому, что от него зависели меры решения проблемы. Со своими связями Алан не считал ситуацию Евы безвыходной, нужно было только определиться с тем, как именно из нее вытаскивать. И постепенно в уме уже созревал примерный план действий.
Наконец, они приехали. Первым делом Алан отнес в дом сумки, которых его женщины набрали столько, будто выехали на неделю, а не на выходные. После чего принялся подготавливать место для сегодняшнего мероприятия, а это значило расставить на лужайке стол, стулья, мангал, и семейный любимый диван-качалку с мягкими подушками. Погода стояла теплая и солнечная, как по заказу. Прибытие гостей ожидалось через полтора часа, а до этого момента мать с Галиной обосновались на кухне, весело щебеча на свои женские темы. Ева же взялась за сервировку стола, умудрившись за пять минут разбить два стакана.
- Так, я не поняла, - возмутилась Галина Сергеевна, подойдя к дочери и заглядывая в ее глаза пытливым взглядом. - Что случилось?
- Я в порядке, - отмахнулась та.
- Не ври матери, она не слепая. Где ты была этой ночью?
- Бухала я всю ночь, мам, ясно? - нашлась Ева с чуть резким ответом. - И теперь плохо себя чувствую.
- Вот негодяйка, - строго, но без злости, произнесла женщина. - А то, что у нас сегодня семейный праздник, это уже не считается?