- Что?! Мертв?! Повторите, Айвен!
- Повторяю: Жан Луи - мертв. Нашел тело на полу в гостиной. Самоубийство... или что то другое - не знаю. В адресе, кроме покойника, никого не застал. Я только что отправил вам видеофайл... Получили?
В наушнике явственно прозвучало - shit!.. Затем последовала пауза. И, наконец, вновь послышался голос с металлическими нотками:
- Айвен, вы там ничего не трогали?
- По вашему, я похож на идиота?
- Я задал вопрос.
- Ответ: ничего не трогал. Только заснял на камеру... Что мне делать, Оператор? Какие будут инструкции?
- Консьерж вас видел?
- Его на месте не было. Соседей я тоже никого не видел.
- Оставьте там все, как есть, - приказал металлический голос. - А сами уходите... Да, Айвен, покиньте адрес немедленно!
Козак спустился по лестнице в вестибюль. Накинул капюшон куртки на голову, после чего вышел на улицу.
Вот чего ему хотелось больше всего: оставив здесь тачку и избавившись от "гаджетов", шмыгнуть в один из ближайших дворов...
Или же направиться прямиком к ближайшей станции метро? Там, в парижской подземке, он сможет смешаться с толпой. Во всяком случае, это шанс избежать тех серьезных неприятностей, каковые, подобно надвигающейся лавине, вот вот могут накрыть его. И в конечном итоге - погубить.
Иван уселся в салон Sandero. Потянулся за пачкой "кэмела". Сунул сигарету в губы, чиркнул зажигалкой... Да так и застыл на несколько секунд.
Он вспомнил про то странное письмецо, которое сунул ему на выходе консьерж дома, где для него фирма сняла квартиру. В голове что то щелкнуло: какая то важная мысль попыталась было сформулироваться, выкристаллизоваться... Но мыслительному процессу помешал металлический голос.
- Айвен, вы слышите меня?
- Да, Алекс, я вас слышу, - прикурив наконец от зажигалки, отозвался Козак.
- Поездка в Ле Бурже отменяется. Повторяю, сегодняшнее расписание отменяется!
- Значит, никуда сегодня не летим? Мне возвращаться в свою временную квартиру?
- Я этого не сказал! Сейчас я назову адрес, в котором вы проведете ближайшие несколько часов. А затем... - Последовала еще одна пауза. - Затем будет принято решение, о котором я вам сообщу дополнительно.
Приспустив стекло, Иван щелчком выбросил на и без того не очень чистую мостовую окурок. Он хребтом чуял, что за ним наблюдают, что его пасут... Но все же можно, при определенном везении, не только уйти от наблюдения, но и скрыться, раствориться в этом огромном мегаполисе.
Он не знал, кто именно стоит за сегодняшними событиями, кто и за что приговорил Бухгалтера. Но одно он знал точно: это не самоубийство, этого человека убили. Причем это дело рук того или тех, кто достаточно близко знаком с бывшим сотрудником банка "Париба". А значит, может быть в курсе нынешней деятельности Бухгалтера, может знать о многомиллионных банковских проводках, о "банно прачечном комбинате" и о некоем Иване Козаке.
В эти мгновения меж лопатками у него гулял ледяной ветерок. Ennui mortel... Промозглый февральский день обещал поначалу такую же рутину, такую же скуку, что и череда оставшихся позади дней и ночей. Надо же, как все повернулось. Теперь, если ему и доведется умереть, то уж точно не от скуки.
Он завел двигатель. Показал поворот; пропустив встречную малолитражку, выехал на узкую улочку тихого района Монмартра.
"Бежать нельзя остаться".
Сейчас только от него зависит, где здесь поставить запятую...
Только от него.
Глава 3
13-14 февраля
Латакия - Москва
Сирия... Название этой страны уже многие месяцы не сходит с передовиц новостных лент. Дамаск, Хомс, Алеппо - эти и некоторые другие сирийские города едва ли не ежедневно фигурируют в сводках главных мировых событий. По состоянию на первую половину февраля мухафаза Латакия с одноименным городом в качестве административного центра оставалась едва ли не единственной относительно спокойной провинцией в этой истекающей кровью, терзаемой внутренними распрями и атакуемой извне легионами демонов ближневосточной стране...
"Ил 76", приписанный к МЧС России, приземлился в здешнем аэропорту поздним вечером двенадцатого февраля. Самолет довольно споро разгрузили - он доставил "гуманитарку": около двадцати тонн продовольствия и партию медикаментов. На обратном пути воздушное судно должно взять на борт первую партию из числа ожидающих эвакуации граждан. Вернее, первую "февральскую" партию, поскольку в январе МЧС при посредстве российского МИДа и с помощью местных властей уже эвакуировали из Сирии несколько сотен соотечественников, а также граждан тех стран, которые обратились к России за содействием в этом вопросе.
Людей, попавших в списки пассажиров эвакуационного рейса, перевезли автобусами из лагеря беженцев, так называемого накопителя, расположенного в здании одной из школ на окраине этого крупного портового города, в местный аэропорт еще в восемь утра. Девяносто семь живых душ, среди которых преимущественно женщины и дети. В основном - жены сирийцев, имеющие двойное гражданство; у многих из них есть дети от смешанных браков. Это те люди, кто держали связь с российским посольством в Дамаске, включая несколько бывших граждан Украины, Киргизии и Молдовы, те, кто изъявили желание вернуться в лихую годину на свою малую - или большую, это как посмотреть - родину.
До полудня "эвакуанты" ожидали посадки, оставаясь в автобусах или прохаживаясь в узком пространстве между стеной грузового терминала и двойным рядом проволочной сетки, перекрывающей выход на летное поле. К кабинке единственного биотуалета тут же выстроилась очередь... Наконец поступила команда "выгружаться из автобусов". Но браму, через которую можно попасть на "взлетку", так и не открыли: взрослые и дети, сопровождаемые сотрудниками российского консульства и местными служащими, потянулись цепочками от трех автобусов через грузовой пандус к воротам терминала...
Вскоре привезли горячее питание и воду. Туман и не думал рассеиваться, вдобавок зарядил проливной дождь. На большей части территории этой страны такие обильные осадки - не частое явление. Но не здесь, не на побережье Средиземного моря. Казалось, сами небеса противились их отъезду; а может, это небо плакало вместе с теми, кто вынужден, спасая себя, а зачастую и детей, оставив обжитые дома или пепелища прежних домов, уезжать из этой недавно еще мирной, радушной, гостеприимной страны - далеко на север.
В седьмом часу вечера тех же суток к одному из зданий грузового терминала аэропорта, названного в честь старшего брата нынешнего президента страны , подкатил небольшой микроавтобус. Дождь к этому времени почти стих. В разрывах низких ноздреватых туч, наплывающих тучной чередой со стороны моря, появились светло блеклые проплешины. Туман несколько поредел, но видимость все равно не превышала сотни другой метров...
Водитель не стал глушить двигатель. Из машины, внешне напоминающей местные "маршрутки", которые здесь называют "сервиз", вышли двое - молодая женщина в темно серой, под цвет дождевому небу плащевой куртке и кряжистый, крепкого телосложения мужчина, примерно ее возраста, одетый тоже по погоде.
Парень сам открыл задний люк. Достал оттуда две довольно объемные дорожные сумки. Одну он забросил за спину, вторую взял в правую руку. У девушки из багажа небольшой рюкзачок, который она повесила на плечо, и носимый чехол с лэптопом.
- Шукран газилян! Маасаляма!..
Двое смуглых мужчин, одетые в камуфляж, - их силуэты лишь смутно угадывались за тонированными стеклами - помахали им ответно. Один из них поднес к губам портативную рацию. Второй, сидевший за рулем, на прощание посигналил. Спустя несколько мгновений микроавтобус, привезший в аэропорт двух молодых людей с вещами, разбрызгивая колесами лужи, свернул в боковой проезд и скрылся из виду.
Молодые люди двинулись вдоль длинной стены грузового пакгауза. Анна, даром, что шла почти налегке, едва поспевала за своим напарником, нагруженным их общей поклажей.
- Могли бы нас и поближе подбросить!..
- Ну да, конечно, - на ходу отозвался Анатолий. - И еще бы свои служебные ксивы при всем честном народе показали.
- Уффф... не гони, Толя! У меня ноги подкашиваются!
- Можно подумать, что мы пешком из самого Масиафа притопали! Хочешь, чтобы я и тебя на закорки взял?..
- Не отказалась бы... - пробормотала Анна. - У нас ведь был запланирован день отдыха!
- Вот поэтому я никогда ничего не планирую.
- Ванну хочу принять... И умираю, как спать хочу!
- Покой нам только снится.
- Не понимаю, с какой стати нас решили отозвать?
- Ты уже в сотый раз это спрашиваешь. Откуда мне знать?!
- Ты считаешь меня дурочкой? Нас не для того сюда направили, чтобы уже на десятый день выдергивать... Нет, тут что то не так.
- Ага, - увидев двух стоящих на пандусе под навесом стражей в форме военной полиции, сказал напарник. - По моему, пришли.
Наверное, охранникам позвонили от КПП на въезде в аэропорт и сообщили о двух русских. Один из них жестом велел журналистам остановиться.
Вскоре из пакгауза вышел мужчина в форменной куртке МЧС России.
- Журналисты, значит, прибыли, - смерив взглядом молодую женщину, а затем и ее спутника, угрюмо сказал мужчина. - Я - старший... Фамилию мою можете прочесть здесь, - он коснулся прикрепленного к нагрудному карману бэйджа. - Попрошу ваши документы - для порядка. Паспорта и "аккредитацию"!
Анатолий поставил сумки на платформу. Расстегнул куртку, достал из "борсетки" загранпаспорт, пластиковую карту и документ, выданный сирийцами, передал старшему.
- Котов Анатолий Николаевич...
- Он самый, - чуть усмехнувшись, сказал широкоскулый парень с короткой стрижкой.
- Информационное агентство... ЭйЭнЭй...
- Мы круче, чем всякие там Reuters и France Presse...
- Котов, вы в списках на второй рейс.
Старший по линии МЧС вернул документы фрилансеру . Анна передала ему свой паспорт и аккредитацию.
- Снимите, пожалуйста, капюшон.
Анна, не выказывая недовольства, отбросила на плечи капюшон куртки. Мужчина посмотрел на фото, затем на стоящий перед ним оригинал. Высокая, под метр восемьдесят... Голова повязана двухцветной - сине зеленой - банданой. Ну, или косынкой. Возможно, это дань местным традициям, а может, известное женское нежелание показывать на людях неприбранные волосы.
По паспорту... двадцать восемь лет. Славянская внешность: высокие скулы, зеленые глаза (их цвет гармонирует с расцветкой головного убора). Просторная куртка и длинная юбка скрывают фигуру. Ни грамма косметики. Лицо несколько отстраненное, уголки рта опущены, под глазами залегли тени.
"Какого хрена, молодка, ты лезешь в самое пекло? - раздраженно подумал эмчеэсник. - Раньше из журналюг в горячие точки одних мужиков отправляли... А теперь каждый второй фронтовой журналист - баба..."
- Рощина Анна Алексеевна? - для порядка спросил старший от МЧС.
- Да.
- Вы работаете в том же агентстве?
- В аккредитации все прописано.
- Вы тоже внесены в список на второй рейс, - сухо заметил эмчеэсник, возвращая девушке документы. - Горячее питание закончилось. Я распоряжусь, чтобы вам выдали сухой паек.
- Когда вылет, командир? - следуя за эмчеэсником в открывшуюся в браме дверь, спросил Котов. - Погода то вроде улучшается?
- Второй борт по метеоусловиям с полдороги завернули в Москву.
- Что?!
- То, что слышали. Список первого рейса сформирован, вас в нем нет. Полетите на втором самолете.
- И как долго нам придется ждать? - спросила девушка.
- Раньше утра наш второй "ильюшин" не прилетит. Да и то, если местные синоптики не соврали про намечающееся улучшение погоды.
Зрелище, которое открылось фрилансерам, когда они прошли внутрь просторного терминала, более всего напоминало цыганский табор. Помещение наполнено гулом голосов; между скамейками и пластиковыми стульями носятся дети. Молодые люди прошли между рядами скамеек и пластиковых кресел - эту мебель, по видимому, привезли сюда из основного здания пассажирского терминала. Все наличные сидячие места заняты. А если и не заняты, то на них разложены вещи - одежда, или пакеты, или еще что нибудь. Наконец Котов поставил сумки на пол.
- Мать, следи за вещами!..
Анна открыла свою дорожную сумку. Пока она копалась в ее внутренностях, успел вернуться напарник - с двумя белыми пластиковыми креслами.
- Хреново... похоже, придется здесь до утра куковать, - сказал он. - Знал бы, прихватил бутылку чего нибудь покрепче минералки.
Котов, протерев - скорее, обмахнув для виду - сиденье и налокотники пластикового кресла, подвинул его к напарнице.
- Присаживайся, мать!.. А как подумаешь, - продолжил он прежнюю мысль, - так и ладно... Уже завтра будем в Москве, а там можно будет и расслабиться!
- Вряд ли нас выдернули для того, чтобы мы могли "расслабиться"... - задумчиво сказала Анна.
- Ну, значит, "расслабят" нас с тобой. Хотя понятия не имею, за что - вроде бы никаких крупных косяков за нами пока не числится.
Анна выудила из сумочки тюбик помады - лечебно косметической. Анатолий достал из бокового отделения баула пакет с сухой колбасой, зеленью и купленными еще утром на одном из базарчиков Масиафа лепешками.
Но перекусить они не успели: все вокруг них вдруг пришло в движение...
Послышались громкие голоса на русском и на арабском. Женщины принялись созывать детей; взрослые спешно надевали верхнюю одежду и упаковывали разобранные вещи. Самые расторопные, подчиняясь командам, уже направились к открытым настежь воротам грузового пакгауза...
- Похоже, дали добро на вылет, - сказал Котов.
Он хотел добавить еще что то, но в этот момент к ним подошли двое: уже знакомый им старший по линии МЧС и мужчина в летной форме, но тоже с нашивками Минчеэса.
Старший, остановившись возле них, продолжал еще какое то время общаться с кем то по спутниковому телефону:
- Ясно... - бросил он в трубку. - Так точно. Решим вопрос, не сомневайтесь... Слушаюсь! До связи.
Закончив разговор, он посмотрел на фрилансеров. Задумчиво почесав переносицу, сказал:
- Чего ждем, господа журналисты? Отдельного приглашения?
На него уставились две пары глаз.
- Командир, вы же сами сказали, что нас нет в списке пассажиров первого борта, - удивленно произнес Котов. - Вот мы и сидим на попе ровно.
- Приказ поступил... велено взять и вас тоже.
Старший МЧС повернулся ко второму пилоту.
- Максимыч, место для еще двоих найдется? Или оставим кого то из "списочных" дожидаться второго борта?
- Не надо никого из за нас высаживать, - сказала Анна.
- А вот это предоставьте решать нам.
- Тут женщины и дети! Если вы кого то высадите, мы не полетим.
Пилот, улыбнувшись симпатичной журналистке, добродушным тоном сказал:
- Не сердись, красавица... все полетим. Как говорится - в тесноте, да не в обиде.
Он подмигнул; затем, оставив удивленных столь неожиданным разворотом фрилансеров, поспешил к замешкавшимся беженцам.
- Граждане, поторопитесь! - напрягая голосовые связки, призвал летчик. - Окно открывается! Даже не окно... форточка! Всем на выход! И внимательней, чтобы потом не было крика, что забыли что то!..
В четверть девятого вечера от моря задул ровный свежий ветер. Быстро крепчая, он погнал клубы тумана от средиземноморского берега к сирийскому плоскогорью.
Воздушный лайнер МЧС, нагруженный под завязку беженцами и их нехитрым скарбом, поднялся в воздух с ВВП аэропорта Latakia Bassel Al Assad International и взял курс на далекую северную страну.