Матео испуганно глядел на приготовления индейцев и вполголоса крикнул:
– Ко всем чертям! Скорее, нажимай на весла! Это индейцы тикуна!
– Тикуна! – подтвердил Габоку.
Тем временем тикуна уже спустили лодки на воду. Некоторые из них спешно натягивали тетивы луков. Увидев это, Матео повернулся к Смуге и сказал:
– Если они нас догонят, не говорите, сеньор, что мы направляемся к ягуа. Эти племена враждуют друг с другом! Лучше всего – бежать от них, как можно дальше!
Следуя примеру Матео, Габоку и остальные гребцы стали грести усерднее и сильнее. Лодка быстро отошла от берега к середине реки.
Погоня продолжалась уже около двух часов. Несколько каноэ с тикуна на бортах медленно, но уверенно нагоняли лодку. Смуга все чаще поворачивался к ним, измерял на глаз оставшееся расстояние и, наконец, сказал:
– Нам, пожалуй, не избегнуть столкновения. У них больше гребцов, притом со свежими силами…
– Мы можем остудить их рвение несколькими пулями, – предложил Уилсон.
– Плохой совет, – укоризненно сказал Габоку. – Если мы убьем хотя бы одного из них, остальные тогда уж наверное не прекратят погони. Вскоре настанет ночь, да и гроза собирается. Может быть нам удастся оторваться от погони!
– Авантюра нам не сулит ничего хорошего, – признал Смуга. – Давайте лучше все как один возьмемся за весла!
Лодка значительно ускорила ход. Расстояние между погоней и беглецами перестало сокращаться.
Предсказание Габоку вскоре сбылось. Прежде чем на землю спустилась ночь, тяжелые, свинцовые тучи закрыли горизонт. На воде показались пузыри от крупных капель дождя, потом пронесся сильный порыв ветра. Как только сверкнули первые молнии, тикуна повернули каноэ и исчезли во мраке быстро наступившей ночи.
Габоку сразу же направил лодку к берегу. Необходимо было немедленно поискать укрытия на суше. На мутных водах бурной реки показались плывущие стволы вырванных с корнями деревьев и большие кучи тростника, грозившие лодке столкновением и даже гибелью.
Как только лодка пристала к берегу, сюбео вытянули ее на сушу, а потом, используя стволы растущих деревьев в качестве опоры, соорудили обширный шалаш, дающий возможность спрятаться от потоков воды, лившей с неба. Когда путешественники, промокшие до нитки, очутились под крышей шалаша, сооруженного из веток, листьев и лиан, буря разразилась на полную мощь. О том, чтобы развести костер нечего было и думать, поэтому Уилсон раздал провиант сухим пайком. Все ели в молчании. Из-за усталости, вызванной длительным походом на лодке и бегством от индейцев тикуна, никому не хотелось говорить. Путешественники развесили в шалаше гамаки и легли спать во влажных постелях.
Смуга долго лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в звуки доносившиеся из сельвы. Через некоторое время гроза несколько притихла, и только обильный дождь шелестел в густых кронах деревьев. В шалаше слышалось дыхание спящих людей. Рядом со Смугой, с правой стороны, находился гамак, на котором спал Матео. Смуга не связал его на ночь. Ведь все были достаточно измучены и должны были хорошенько отдохнуть перед дорогой, во время которой еще не мало приключений и неожиданностей придется переживать путешественникам. Смуга не спал, опасаясь какого-либо подвоха со стороны Матео.
Время тянулось медленно… Смуга улыбался в темноту, вспоминая молодых друзей, Томека Вильмовского и Салли, которые в это время находились в Лондоне, на расстоянии тысяч и тысяч километров от него. Томек Вильмовский заканчивал этнографический труд на тему о жизни папуасов Новой Гвинеи. В последнем письме, полученном Смугой, Томек подробно описывал свою работу, не преминув указать, что ею заинтересовались некоторые члены Королевского географического общества в Лондоне, пользующиеся в мире ученых непререкаемым авторитетом.
Смуга радовался успеху Томека, которого любил, как собственного сына. Ведь Томек, желая стать знаменитым путешественником, всегда стремился во всем подражать ему, Смуге. С волнением вспомнил Смуга первое совместное путешествие в далекую Австралию, во время которого паренек признался в желании быть похожим на него. Смуга очень жалел, что теперь Томека нет с ним. На Томека можно было во всем положиться. Он обладал необыкновенным даром привлекать к себе людей и интуицией, благодаря которой во время охотничьих экспедиций выходил целым из самых опасных приключений. То, что Томек прибыл бы к нему по первому требованию, несмотря на любые препятствия, было Смуге приятно.
Размышляя так о юном друге, Смуга вслушивался в дыхание спутников. С соседнего гамака раздавался мощный храп. В такую бурную ночь нечего было опасаться нападения тикуна. Кроме того, суеверные индейцы вообще редко отваживались ночью ходить по сельве. Они верили, что по лесу бродят злые духи, которых они очень боялись. Таким образом, раз Матео спал, как убитый, Смуга мог бы тоже соснуть хотя бы часок. Закрыл глаза. Постепенно стал засыпать.
Смуга проснулся внезапно, как будто от толчка, но, следуя давней привычке не сделал ни одного движения. Медленно приоткрыл веки. Гроза утихла, дождь почти совсем прекратился. В шалаше царил полумрак; через входной проем проникали лучи ночного светила. Смуга несколько мгновений внимательно прислушивался. Но в шалаше царила полная тишина, прерываемая только дыханием спящих. Смуга подумал, что его разбудил крик какой-то птицы. Однако заснуть уже не мог, ему мешало внутреннее чувство неопределенной опасности. Вдруг Смуга понял от чего проснулся
– Матео перестал храпеть. Смуга весь превратился в слух…
Ему показалось, что где-то вблизи раздался легкий шорох, будто кто-то провел рукой по стволу дерева, к которому был привязан гамак. Смуга вспомнил, что именно там, на суку, он вечером повесил пояс с револьвером.
«Матео крадет оружие», – подумал Смуга.
Но даже если это действительно было так, Смуга не мог ничего предпринять. Прежде, чем он сорвался бы с гамака, метис угодил бы его ножом или пулей. Поэтому Смуга продолжал притворяться спящим, равномерно дыша и не делая движений. Из-под приоткрытых век внимательно наблюдал за проемом в стене шалаша, освещенным лунным светом. Вдруг сделалось совсем темно.
«Матео вышел, – рассуждал Смуга. – Закрыл проем своим телом».
Через мгновение лунный свет опять засиял в проеме.
Смуга бесшумно соскочил с гамака на землю. Одно движение руки, и он убедился, что Матео нет в гамаке. Быстро ощупал пояс с револьверами, висевшими на суку. Кобуры опустели.
Смуга осторожно подошел к выходному проему. Но будил никого. Каждая секунда промедления облегчала Матео бегство. Смуга прислушался. Услышал шорох в кустах на берегу реки. Догадался, что Матео намерен бежать на лодке. Для него это был превосходный способ бегства, потому что нечего было и думать о преследовании его без лодки, по суше. Кроме того, бегство на лодке не оставляло никаких следов, могущих облегчить погоню.
Смуга выбежал из шалаша и, прячась за кустами, направился к берегу, где стояла лодка. Удивился, заметив, что длинная тяжелая лодка уже на половину спущена на воду. Как видно, Смуга недооценивал силу Матео. Нельзя было терять ни минуты времени. Если Матео удастся выплыть на середину реки, он несомненно исчезнет. Смуга не мог бы задержать его выстрелом, так как в спешке не захватил с собой оружия.
Матео как раз подхватил руками корму лодки, пытаясь столкнуть ее на воду. Смуга подбежал к беглецу. Ударом по шее он свалил Матео на землю. Оглушенный Матео, быстро встал на колени. Как видно, он узнал Смугу, потому что рука его потянулась к рукоятке револьвера. Смуга ударил его в подбородок. Матео растянулся на спине. Прежде чем ему удалось вскочить на ноги, Смуга набросился на него всей тяжестью тела. У Смуги был немалый опыт в рукопашной борьбе. Поэтому вскоре, выкрученная назад правая рука Матео затрещала в суставах. Матео застонал от боли.
Смуга вытянул у него из-за пояса револьвер и сказал:
– Ты дурак, Матео! Живым ты от меня не уйдешь, – дулом револьвера Смуга коснулся спины Матео. – Встань! – приказал он.
Метис со стоном поднялся с земли. Смуга отобрал у него второй револьвер.
– Если ты еще раз попытаешься бежать, я отдам ягуа твою голову за голову молодого Никсона, – предупредил метиса Смуга. – А теперь иди спать, потому что через два часа мы трогаемся в путь!
IV
НА РИУ-ПУТУМАЙО
Этой ночью Смуга почти не спал. Не успела луна скрыться за деревьями на противоположной стороне реки, как Габоку разбудил его, коснувшись плеча рукой. Смуга сразу же открыл глаза. В шалаше еще царил ночной мрак. Рядом, на гамаке, Матео стонал сквозь сон.
– Уже пора собираться, – шепнул Габоку. – Скоро настанет день…
– Сигналь подъем, отправляемся в путь, – ответил Смуга.
Когда Смуга вышел из шалаша, Уилсон уже распределял продовольственный паек.
– Привет! – воскликнул Уилсон. – Завтрак готов! Вы сегодня поздно проснулись!
– Здравствуйте! Да, я спал так крепко, что не слышал когда вы встали, – ответил Смуга, не упоминая о ночном происшествии с Матео.
– Будьте добры, проследите, чтобы через четверть часа все были в лодке. А я пока что осмотрю ближайшие окрестности лагеря.
Вскоре Смуга очутился на берегу реки Путумайо, которая несколько дальше к западу пересекала границу Колумбии[39], протекая здесь по узкой полосе между территориями Бразилии и Перу. Это был кратчайший путь на территорию индейского племени ягуа, находящейся в Перу по берегам реки Ягуас, притока Путумайо.
На реке еще стоял густой, утренний туман. Силуэты прибрежных деревьев расплывались в синеватой мгле. Если бы индейцы тикуна и притаились где-нибудь в засаде, они не могли бы напасть. Превосходное время для того, чтобы тайно перейти границу Колумбии.
Не теряя времени, Смуга вернулся в лагерь, где его спутники уже кончали завтрак.
– В путь, – кратко приказал он.
– Мы готовы! – ответил Уилсон, упаковывая в подручный мешок завтрак для Смуги.
Габоку и гребцы были заняты погрузкой багажа на лодку. Вскоре все заняли свои места в лодке.
В полном молчании путешественники шли на лодке около часа.
На востоке заалела заря. Ночная темь быстро уступала место ясному дню. Жгучее солнце взошло на чистое голубое небо. С громким криком попугаи стали перелетать через реку; их красочное оперение блестело на солнце всеми цветами радуги. На прибрежных песках лежали крокодилы и огромные черепахи. На высоких деревьях возились стада крикливых обезьян.
Стояла середина сухой поры[40], поэтому кроме аллигаторов и черепах, на берегах реки появились и другие животные, томимые жаждой.
Зоркий Габоку вскоре заметил огромного муравьеда[41], покрытого черно-коричневой густой, довольно жесткой шерстью. На хребте животного шерсть торчала стоймя в виде гривы; по бокам свисала почти до самой земли.
Лодка шла вблизи берега и вынырнула из-за росших на берегу деревьев совершенно неожиданно для животного. Увидев лодку, муравьед сел на задние лапы, выставив вперед передние, вооруженные мощными когтями, более мощными и острыми, чем когти ягуара, как бы для защиты. Поняв, что на него не собираются нападать, муравьед, махнув пушистым хвостом бросился наутек.
Путешественники шли дальше не останавливаясь ни на минуту. Приближался полдень. Габоку неожиданно тихо воскликнул и резко повернул лодку к берегу. Один из гребцов бросил весло на дно лодки, схватил лук и стрелы. Почувствовав перемену курса лодки, задремавшие было Смуга и Уилсон проснулись и увидели крупное стадо пекари[42], переправлявшееся через реку. Смуга сразу узнал, что это были белобородые пекари, отличающиеся от обыкновенных крупным, белым пятном на нижней челюсти. Пекари распространены во всех лесных районах тропической зоны Америки. Живут в лесах стадами и легко преодолевают даже крупные водные препятствия. Стадо пекари как раз готовилось выйти на берег. Испугавшись внезапного появления людей, пекари стали спешно выскакивать на сушу. Индеец встал в лодке во весь рост. Заложил стрелу на тетиву лука и внимательно осмотрел все стадо. Выбрав молодого пекари, индеец в два выстрела уложил его на месте. Погрузив добычу на нос лодки, путешественники отправились дальше вверх по реке.
Еще до наступления вечера Уилсон сообщил Смуге, что они находятся уже на территории Перу. Матео, который прекрасно знал этот район, подтвердил сообщение Уилсона. Смуга был восхищен выносливостью индейцев, которые гребли весь день без отдыха и еды и, несмотря на это, оставались бодрыми и свежими[43]. Если только позволяли условия безопасности движения, они пели песни или шутили. Однако теперь уже пришло время отдохнуть. Поэтому все пассажиры лодки высматривали на берегу место удобное для разбивки лагеря.
Спустя некоторое время лодка пристала к берегу. Вытянув ее на песчаный берег, индейцы начали постройку шалаша. Смуга и Уилсон присели на борту лодки.
– Сегодня у Матео очень мрачное настроение, – начал беседу Уилсон.
– Неужели ему не на руку встреча с индейцами ягуа?
Смуга улыбнулся и взглянул на метиса, занятого свежеванием пекари.
– Прошлой ночью он пытался потихоньку расстаться с нами, – ответил Смуга после минутного молчания. – Стянул мои револьверы и хотел улизнуть на лодке. На его несчастье я вовремя проснулся. Пришлось немного намять ему бока.
– Вот бы подвел нас! Но почему вы говорите об этом только сейчас – изумился Уилсон. – Мы были очень беспечны. После бури заснули, как суслики! Неужели не проснулся ни один сюбео?
– Нет, но удивляться этому нельзя, – ответил Смуга. – Ведь они не знают о предательстве Матео, а буря и туман на реке вселяли уверенность что тикуна не нападут и спать можно спокойно.
– Это правда, но теперь, думается, надо предупредить сюбео, рассказав им о предательстве метиса.
– Нет, пока еще нет! – возразил Смуга. – Теперь нам легче не допустить до бегства Матео, чем потом защитить его от справедливого гнева и мести разгневанных индейцев, которые никогда не прощают предательства. Если они узнают правду, нельзя будет поручиться за жизнь Матео.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Уилсон. – Поэтому нам надо теперь сторожить Матео, сменяя друг друга.
– Я потому и рассказал вам о попытке метиса бежать от нас. Мы подходим к земле племени ягуа. Не исключено, что Матео связан с ними ближе, чем сам об этом говорит. Если это не предусмотреть, он может причинить нам много зла.
– Я теперь знаю, почему вы так поздно проснулись. Как видно, ночью вы совсем не спали? Сегодня я первый буду дежурить, – сказал Уилсон.
– Прекрасно, вы меня разбудите в час ночи.
Ночь прошла спокойно. Смуга, который сменил Уилсона после полуночи, поднял всех еще до восхода солнца. Рассвет застал путешественников в пути. Вскоре они вошли в устье реки Ягуас. Теперь путешественники внимательно рассматривали оба берега реки; по уверениям Матео они уже находились вблизи поселений индейцев ягуа.
Лодка длительное время тихо шла под защитой свисающих над водой крон прибрежных деревьев. Опытные гребцы работали почти бесшумно, тихо и осторожно опуская в воду лопатки весел; все сидели молча, не делали лишних движений. Поэтому можно не удивляться, что по берегам бродили непуганные дикие животные. Индейцы сюбео изредка бросали на них взгляды, но не прекращали гребли. Однако, когда вблизи раздалось тихое фыркание, индейцы, как по команде вытянули весла, положили их поперек лодки, а сами застыли без движения.
Спустя несколько минут послышались звуки похожие на собачий лай: «Гирк! Гирк! Гирк!» – раздавалось вокруг. Рядом с лодкой появилось стадо, плававших в воде животных. Вместо того, чтобы фыркать от удовольствия, как это делали они раньше, теперь животные стали лаять.