— Вот как, Анжела? Интересно знать, почему ты так считаешь. — Стивен говорил непримиримо, и Лу даже в этой критической ситуации не могла не почувствовать удовольствия из-за того, что ласковое прикосновение Анжелы к его руке явно не возымело того эффекта, на который та рассчитывала. Она отдернула руку, изящно пожала плечиком.
— Ну, ми-и-илый, — шутливо спросила она, — разве есть необходимость объяснять тебе это, как маленькому? Разве ты не помнишь, каково быть молодым и влюбленным? Не следует слишком подробно расспрашивать об авариях по пути домой — это нетактично. Пожалуйста, не пугай больше бедного Аллана, будь умником. Я уверена, что он устал, и ему еще долго ехать домой. А что касается Луизы… Нехорошо заставлять ее стоять тут. Несомненно, она прекрасно провела время, но теперь это на ней сказывается, разве не видно. Конечно, мы, девушки, после таких развлечений всегда хуже выглядим, правда?
Анжела подняла руку с перламутровыми ноготками, чтобы поправить свою и так безупречную прическу и улыбнулась, сначала Лу, а потом Аллану. Тот не мог встретиться с ней взглядом — и не удивительно. Бедный мальчик, подумала Лу. Каким дураком его выставила Анжела — и ведь она прекрасно знала, что может рассчитывать на то, что его врожденная деликатность не позволит ему разоблачить ее гадкий поступок.
Лу преисполнилась возмущения.
— У нас действительно сломалась машина — хотите верьте, хотите нет, — запальчиво повторила она, глядя прямо в глаза Анжеле.
— Ну конечно, милочка, конечно, сломалась, — успокоила ее Анжела. — Иначе и быть не могло, правда?
— Я уверен, что вечер был чудесным, мисс Стейси, — вмешался Стивен Брайент. — И действительно, мисс Пул права, наверное лучше будет не вдаваться в дальнейшие подробности…
Он холодно смотрел на нее. Она услышала, как Аллан сдавленно пробормотал что-то, робко протестуя, но неожиданно ей стало все равно.
Бледная, почти теряющая сознание от усталости и потрясений, она тем не менее расправила свои худенькие плечи и выпрямилась, бесстрашно встречая колючий взгляд стальных глаз. Она с трудом удерживалась на ногах и оперлась на руку Аллана, но гордо вскинула голову и ответила Стивену Брайенту с вызовом, забыв о благоразумии и осторожности:
— Да, благодарю вас, я действительно прекрасно провела вечер, необыкновенно хорошо! И вы правильно заметили — подробности касаются только нас с Алланом. Доброй ночи, Аллан, вернее, доброе утро… И спасибо тебе за все!
Ее голос срывался.
Она в последний раз отчаянно сжала руку Аллана и, опустив голову, бросилась в свою комнату.
Оказавшись там, она в изнеможении опустилась на стул. Господь милосердный, что же она наделала? Что подумает Стив? Ну и пусть, ей все равно, что он подумает! И вообще, хуже он о ней уже думать не может, горько сказала она себе. Лу больше не могла стоять там, слушая, как эти двое издеваются над Алланом. Да и над ней тоже. Она должна была что-то сделать, как-то остановить все это.
Лу обхватила руками свою кружащуюся голову. Она могла понять поведение Анжелы, но он-то почему так себя вел? Что ему до того, с кем она проводит время — с Алланом Йетсом или с кем-то другим?..
Коснувшаяся ее плеча рука заставила ее вздрогнуть. Рука Стивена Брейента. В другой он держал маленькую рюмку с неразбавленным янтарным напитком.
— Пожалуйста, выпейте это, мисс Стейси, — проинструктировал он.
Лу беспомощно махнула рукой.
— Я не слышала, как вы вошли.
— Вы не закрыли за собой дверь, — невозмутимо отозвался он. — А теперь, пожалуйста, выпейте рюмку виски.
Лу эта штука была совершенно не нужна, но у нее не было сил спорить. Она с трудом осушила рюмку, чуть не задохнулась, вздохнула с отвращением, когда жидкость обожгла ей горло, откинулась на стуле и на мгновение закрыла глаза. Гадкий напиток, но надо признать, он прибавил ей сил. Открыв глаза, она увидела, что Стив склонился над ней, облокотившись одной рукой на спинку стула.
— Лучше? — мягко спросил он ее.
— Гораздо лучше, спасибо, — призналась она с бледной, нервной улыбкой. — Вы очень добры.
— Добр? — Он выпрямился во весь рост, возвышаясь над ней. — Нисколько, мисс Стейси. Я только озабочен своей служащей, которой предстоит приступить к своим обязанностям ровно через пять минут. Видите ли, столь волнующие события в вашей личной жизни могли выбить вас из колеи, но я все же хочу быть уверен, что мои работники получат приличный завтрак, прежде чем приступят к делам.
Минуту, которая показалась ей очень долгой, он презрительно удерживал ее взгляд, и губы его раздвинулись в улыбке, как ей показалось, полной пренебрежения. Потом он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
9
Лу поспешно натянула нейлоновый халатик и побежала в ванную, где неловко облила свое лицо холодной водой в довольно безнадежной попытке хоть немного взбодриться.
Господи, как ужасно она себя чувствует!
Вернувшись в свою комнату, чтобы повесить белую юбку с ярким узором из крупных красных цветов и переплетающихся зеленых листьев, Лу подумала, что, наверное, навсегда возненавидит этот наряд. Она была уверена, что всякий раз, надевая юбку, будет вспоминать о сегодняшнем скандале. Она небрежно засунула ее в шкаф и плотно закрыла дверцу, а потом направилась на кухню.
Если бы только она могла так же легко закрыть дверь за вчерашней ночью! Если бы только ее никогда не было, если бы она сама была тверже! Ведь интуиция подсказывала ей, что ехать не надо! Анжела подстроила весь этот гадкий вечер, а что касается Стивена, то он сейчас не оставил ей сомнений в своих чувствах. Она с трудом проглотила подступившую к самому горлу горечь при воспоминании о том, каким добрым был его низкий голос тем вечером в кабинете — и с каким откровенным презрением он говорил с ней только что.
Ведь тут речь шла о доверии. Он ей не верит!
Если бы верил, то не усомнился бы в ее словах, какими бы невероятными они ни казались. А ведь она никогда не давала ему повода сомневаться в ее правдивости! То есть, если бы Анжела не… Впрочем, Анжела Пул преследовала свою «крупную добычу», как она соизволила назвать Стива, с почти вызывающей настойчивостью, и для нее все средства хороши!
И временами казалось, что ее жертве явно нравится, когда ее преследует эта красивая и вызывающая хищница, и Лу со щемящим сердцем думала, что Стивена Брайента забавляет и увлекает общество Анжелы, что он заинтригован ее зачастую циничными речами, очарован неожиданными приступами приятного любому мужчине женского внимания.
Он всегда принимал их с ответной галантностью, и Лу часто замечала искры смеха в его глазах, когда он небрежно-вежливо парировал словесные уколы и выпады Анжелы.
Лу вынуждена была признать, что они составляют прекрасную пару: оба физически совершенные, смелые, бесстрашные, даже жестокие в том, что касается исполнения собственных желаний. Она считала вполне естественным, что каждый из них восхищается в другом теми же самыми чертами, которые свойственны и ему самому.
Лу горестно вздохнула. Сама она не имела ничего общего с ними. В ее характере, в тех унылых, скучных годах, проведенных в Англии, в этом беспрецедентном предательстве в Сиднее, в тошнотворной неуверенности сегодняшнего дня — во всей ее жизни не было ничего, чем можно было бы восхищаться, чему можно было бы позавидовать. Она не только не смелая и не вызывающая, она даже не смогла постоять за себя этим утром!
Лучше уж не думать об этом. Лу прекрасно знала, что бессильна изменить ситуацию. Скажи спасибо, что у тебя вообще есть работа и дом, Луиза О’Доннел Стейси, твердо сказала она себе, и перестань мечтать о недостижимом! Работа — лучшее лекарство. Заполни ею каждую минуту, так чтобы не оставалось времени думать.
Когда она прошла через сетчатую дверь, Джим уже приготовил для нее отбивные. Они скворчали на огромной черной решетке над открытым огнем плиты.
— Здрасьте вам, Лу. Я решил сегодня начать их жарить вот так. Жир будет капать вниз и поможет огню получше разгореться. Я сегодня с огнем немного задержался. Видишь ли, пришел босс и говорит, что сегодня не будет завтракать. «Обойдусь хлопьями, Джим, — говорит, — я сегодня не голодный». — «Хлопьями, босс?» — спрашиваю я. — Разрази меня гром, в такой день, как сегодня, здоровому парню вроде тебя хлопьев и на десять минут не хватит! Хлопнешься ты там от голода, не успеешь и ахнуть, вот как пить дать! Здесь у нас только Лу ест хлопья на завтрак, и не так уж она в последнее время на них цветет, если уж на то пошло», — говорю ему я.
— Ох, Джим, ты и правда так сказал? — слабым голосом укорила его Лу. Право же, он неисправим! Несмотря на усталость, ее так и подмывало расхохотаться при виде искреннего возмущения на его лице.
Еле справившись с собой, она тихо спросила:
— И что же он на это ответил?
— Он ничего не сказал, только бросил на меня один взгляд — ты такого мрачного в жизни не видела! — вырвал у меня из рук пакет, высыпал гору хлопьев на тарелку и проглотил их с тремя чашками чая. А потом удалился — точно на плаху шел, — со смехом добавил Джим. — Как, по твоему, какая муха его сегодня укусила? Не помню, чтобы он хоть раз отказался утром от мяса.
— Может, он просто был сегодня не голоден, Джим, — предположила Лу, не пускаясь в откровения, хотя ей было прекрасно известно, в чем могла заключаться причина, или, по крайней мере, она догадывалась!
Она ткнула отбивные длинной вилкой и искусно сменила тему разговора:
— Ты сегодня едешь на пастбища, Джим, или будешь работать на усадьбе?
— Считалось, что я встречусь с Расти и Блю у переправы Белпера, Лу, но босс сказал, чтобы я сначала помог тебе по хозяйству…
— Босс сказал?.. — в ужасе повернулась к нему Лу.
— Ну-у-у… — Джим протянул с чуть виноватым видом, — может, это я первый предложил. Я точно не знаю, как все было. Мне показалось, что ты нынче не в форме, пропрыгав полночи на складе в Яннапе — ты ведь все же англичаночка, знаешь ли, Лу, — извиняясь, объяснил он свой поступок, и поспешил успокоить ее, — в общем, Стив сказал мне, чтобы я сделал все, что ты сегодня не сможешь, а потом уже ехал к Расти.
Лу сжала зубы. Ах вот как, мрачно думала она, вспоминая, как совсем недавно он высказал свое сомнение в том, что она сможет приготовить приличный завтрак.
Сверкая глазами, она кинула Джиму:
— Джим, тебе не надо оставаться из-за меня! Я не настолько беспомощна, хоть и «англичаночка». Так что можешь ехать сразу же после завтрака, а я сама со всем справлюсь, как обычно.
Джим с изумлением уставился на вспыхнувшее лицо девушки. Луи, внезапно устыдившись своей резкости, пробормотала:
— Извини, Джим, пожалуйста, извини. Спасибо за твое предложение, но ты не должен оставаться и помогать мне — не сегодня. Это значит просто меня баловать, вот что. Нет, ты уезжай сразу же после завтрака, как и обычно.
— А завтрака и не будет, если ты не будешь следить за тем, что делаешь! — шутливо заметил Джим, отнимая у нее вилку и изо всех сил дуя на отбивную, у которой вспыхнул огнем краешек. — Святители небесные, что сегодня случилось с этим домом? — вопросил он, поднимая глаза к небу в шутливом отчаянии, а потом напомнил ей, что пора бы ставить яичницу, и хорошо бы не забыть вскипятить чаю…
Отправив мужчин на работу, Лу отнесла поднос с завтраком в комнату Анжелы и снова принялась за дела на кухне. Она будет работать, работать и работать — столько, что у нее в голове не останется места для посторонних мыслей. И постепенно душевная боль отступит, и рано или поздно жизнь снова войдет в привычное русло. Ведь нельзя же все время жить с этой щемящей болью в сердце. Разве не говорят, что время врачует любые раны?
К полудню жара на кухне стала почти невыносимой.
Лу была рада, что, стремясь постоянно быть занятой, она оттерла полы, пока солнце было еще довольно низко. Теперь она протерла полки и остановилась, минуту-другую обозревая свои сверкающие чистотой владения, а потом потянулась за потрепанной поваренной книгой Марни. Она заполнит время, оставшееся до ланча, используя рецепты, которых прежде не пробовала. Это позволит ей с интересом сосредоточиться на готовке. Она не посмеет позволить своим мыслям отвлечься, иначе у кексов в середине будет дыра, а печенье подгорит.
Позже, растирая в миске кулинарный жир с мукой, она увидела в окно, как Анжела в открытой маечке и коротеньких белых шортах не спеша идет по веранде в поисках шезлонга в тени. На ней были темные солнечные очки, волосы были собраны красным обручем. В одной руке она несла книгу, в другой — крошечный транзистор, и веселые мелодии доносились из-за угла до того места, где работала Лу, почти все утро.
Во время ланча девушки ели вдвоем. Анжела, казалось, в этот день была в чудесном расположении духа. У нее был вид довольной собой кошечки, которая не только слизала все сливки, но и припрятала где-то пару мышек — по крайней мере, так показалось несчастной Лу. Анжела дружелюбно говорила о своих нарядах и о том, как ей надоели некоторые из них, о своих друзьях в Сиднее и о том, какой скучной кажется жизнь здесь по сравнению с городской.
— Однако, — вздохнула она, откинувшись на спинку стула и попивая черный кофе, — приходится мириться с жизнью в этой глуши, если хочешь встретить настоящих мужчин… — Анжела поставила чашку на стол и начала лениво чертить вилкой узоры на скатерти, задумчиво продолжая: — Мужчины вроде Стива действительно заслуживают того, чтобы их называли мужчинами. Они как вызов для девушки с моей внешностью. Так устаешь, когда поклонники падают к твоим ногам и прислушиваются к каждому твоему слову. Вот Стив — он другой. Он долгое время не давал мне угадать, что испытывает по отношению ко мне. Я должна признать, что ухаживание Стива всегда было интересным, и даже сейчас, когда мне не надо больше угадывать, чувство волнения и интерес не исчезли. Да, он будет чудесным мужем, который достоин того, чтобы властвовать надо мною. Не думаю, что я приняла бы человека, который не был бы боссом — по крайней мере, я не смогла бы прожить с ним всю жизнь. В чем дело, Лу? Ты что-то сказала? Нет? Я отнесу эти тарелки на кухню, если хочешь.
Не дожидаясь ответа Лу на свое великодушное предложение, Анжела и правда взяла несколько тарелок и унесла их, прежде чем вновь погрузиться в детективный роман.
Лу собрала оставшуюся посуду и пошла за ней.
Глупая ты девчонка, сурово укоряла она себя. Неужели ты еще продолжала надеяться, что она ничего для него не значит — пусть даже слабо надеяться? Разве ты давным-давно не призналась себе, что он в упор не видит тебя — по крайней мере когда рядом Анжела? И даже когда ее нет рядом, разве он хоть когда-нибудь дал тебе повод думать, что ты можешь значить для него больше, чем хорошая домоправительница или компетентная помощница-секретарь?
Нет, ответила она на свои собственные вопросы с унылой откровенностью. Он иногда был добр — но не давал ей повода надеяться на что-то большее.
Тогда почему же ее захлестнула волна отчаяния, когда Анжела сообщила ей свою новость только что в столовой? Ведь Лу ожидала услышать ее со дня на день.
Лу с отчаянием выжала посудное полотенце, как будто так она могла бы выжать из своего сердца последние предательские чувства. Повесив его сушиться, она огляделась, ища новых занятий.
Знаю! — подумала она. — Я закатаю в банки ранние сливы. И приготовлю самый лучший ужин из всех, что мне приходилось делать: все любимые блюда мужчин за один раз. Будет здорово посмотреть на лицо Блю, когда он увидит суп-пюре из пастернака, а Джим любит, чтобы к супу были содовые булочки, а для Банта и Энди я пожарю картошку. Для Расти главное, чтобы баранина получилась нежная, а в остальном ему все равно, а Стив… Стив обожает яблочный пирог.
С новыми силами Лу взялась за дело. Она довольно быстро закончила первые приготовления к ужину, а потом отправилась в свою комнату и надела шорты, закатала рукава белой рубашки, которую надевала, чтобы ездить верхом, и напялила старую джинсовую панаму, которую Марни велела ей всегда носить летом от солнца. Ее выцветшие голубые поля сморщились и сели от стирки, круговая стежка начала распускаться, но шляпа была ей явно к лицу, так как ее затененные фиалковые глаза казались глубже, да и шея была защищена от горячего солнца.
Взяв корзинку, она прошла через огород к плодовым деревьям.
Ветви, отягощенные плодами, устало гнулись в сверкающем, безоблачном, палящем зное. Сонную тишину жаркого дня нарушало только ошалелое жужжание пчел и ос, любопытно застывающих на месте, оживленно исследующих, разведывающих свои запутанные пути над ветвями, усыпанными спеющими фруктами.