— Да и хрен с вами! — грубо высказался по этому поводу Андрюха, с презрением глядя на армейского дружка. Муромец сконфузился и ушел в другую комнату.
— Зря вы так, — мягко заметил майор, — здравомыслящий человек должен как-то устраиваться, коль уж судьба-злодейка так жестоко с ним обошлась! Отсюда вытекает и тот факт, что у нас тоже есть определенные точки соприкосновения. Вы ведь тоже отнюдь не дурачки? И, поверьте, мы можем быть друг другу весьма полезны.
— Например? — поинтересовался я.
— Да вот хотя бы, — с готовностью повернулся ко мне Наумов, — подумаем вместе о вашем материальном благополучии. Помогая нам, вы сможете и дальше заниматься спокойно своими коммерческими операциями, не встречая препон с нашей стороны. Поверьте, мы располагаем довольно эффективными средствами для того, чтобы прикрыть ваш — как это там принято говорить? — ах да, бизнес! — последнее слово чекист произнес с плохо скрываемой насмешкой.
Меня пронзила внезапно пришедшая мысль:
— А эти ваши, хм, «средства»… не из серии броневичков, что из людей кучку пепла делают?!
— О! Это уже крайняя мера! — Наумов сверкнул белозубой улыбкой. — Для особо, если так можно выразиться, непонятливых! Мы к ним со всей душой, а они знай себе норовят захапать побольше и сбежать. А так, согласитесь, делать нехорошо! — Улыбка превратилась в хищный оскал.
У меня перед глазами вновь встала картина гибели давешних смуглолицых попутчиков. По телу пробежала судорога, а желудок стремительно рванулся по направлению ко рту. Я пулей вылетел из комнаты и, оттолкнув с дороги растерянного Илью, промчался в туалет.
Вернувшись, я обнаружил вполне мирно беседующих Подрывника и Наумова. Говоров по-прежнему сидел в другой комнате и в разговоре не участвовал — это я заметил, когда шел по коридору.
— Проходите, Алексей, проходите — экий вы впечатлительный! — приглашающе махнул мне рукой майор. — А мы вот как раз с Андреем обсуждаем вашу дальнейшую судьбу.
— А что с ней не так? — грубо спросил я. — Убивать нас пока вроде не за что (надеюсь, о наших похождениях на складе гэбэшники еще не в курсе?), — отказываться мы от вашего предложения вроде не пытались, так в чем, собственно, дело?
— А дело, Алексей, в том, что за последний год, фактически сразу после того как открылся тоннель, который связывает Город и Москву, в нашем положении, — Наумов замялся, — кое-что изменилось, и отнюдь не в лучшую сторону. Нарушилось определенное равновесие, и теперь вопрос связи с внешним миром является для нас вопросом жизни и смерти! Именно поэтому мы крайне заинтересованы в сотрудничестве, я подчеркиваю, сотрудничестве с людьми, которые могут нам помочь! Не буду ходить вокруг да около — если я получу отказ, то… — чекист выразительно рубанул воздух ладонью. Тягостное молчание (естественно, наше!) накрыло комнату.
— В общем, думайте, ребятки! — Майор добродушно улыбнулся и полез в карман за папиросами.
Я лихорадочно размышлял над сложившейся ситуацией. Вообще-то слова майора о том, что любой чужак в городе находится под «колпаком», вызывали у меня некоторые сомнения. Это ж какой штат «топтунов» надо иметь местному ЧК? А если вспомнить еще и странное болезненное состояние, в котором пребывают после ночи местные жители, то… Ох, лапшу нам на уши, похоже, вешает многоуважаемый товарищ майор! Пытается вызвать у нас ощущение полной подконтрольности местным спецслужбам, не иначе! «А вот хрен тебе, солдатик!» — вспомнилась мне строчка из «бородатого» анекдота. Не выйдет у вас ни фига, гражданин начальник! Все же мы тоже не лыком шиты: как-нибудь выкрутимся!
— Очень наивные мысли, Алексей, — мягко сказал в этот момент Наумов. Я ошарашенно посмотрел на него: оказывается, майор наблюдал за мной все это время и, похоже, мои размышления не являлись для него чем-то сверхсекретным. — Ваша главная ошибка, — добродушно улыбнулся он, — состоит в том, что остался неучтенным один немаловажный фактор…
— Интересно, какой? — как можно язвительней спросил я (все же такое вот беспардонное копание в моей голове радости не вызывало!).
— А пока вам этого знать не нужно, — осклабился Наумов. — Позволю себе разве что заметить, что
Наконец инструктаж Говорова завершился, и Наумов вышел в коридор, где, как я заметил, на стене был привинчен допотопный, по меркам