52
Генри Спрэгью повел жену на прогулку вдоль их любимого пляжа, того, что в конце проходит перед Ремембер-Хаус. Было четверть седьмого, когда они увидели Адама и Менли с ребенком у кромки воды. Спрэгью остановились.
После обмена приветствиями, Адам предложил всем зайти в дом и выпить по стаканчику вина.
У Фоби был плохой день. После того, как она с Генри и Джен Палей вернулись от Скотта Ковея, Фоби была очень возбуждена. Она пошла в кабинет и стала искать свои папки, обвиняя Генри и Джен, что они украли их. Генри решил, что лучше показать их ей, чем снова объяснять, зачем они нужны Менли. И ему хотелось рассказать Адаму о разговоре со Скоттом.
Он принял предложение и они следом за Николсами прошли с пляжа в дом. Пока они шли по газону, Генри объяснил Менли, что хочет сделать.
Менли слушала с упавшим сердцем, молясь, чтобы Фоби не стала настаивать на возвращении своих материалов.
Но Фоби казалась лишь польщенной, увидев аккуратные стопки книг, папок и записей. Она любовно провела по ним пальцами, и ее муж и Николсы увидели, как проясняется ее лицо. Из глаз пропало рассеянное выражение.
— Я хотела рассказать вам историю, — пробормотала она, открывая папку с рисунками.
Менли увидела, что Фоби намерена посмотреть все рисунки. Когда Фоби дошла до нарисованных Менли, она подняла их и воскликнула:
— О, вы скопировали их с картины, которая была у меня, где Мегитабель вместе с Эндрью на корабле! Я никак не могла найти ее, думала, что потеряла.
Слава Богу, подумала Менли. Существует картина, которую я могла скопировать. С этим чертовым лечением я стала все забывать.
Фоби постояла минутку, изучая лицо Мегитабель. Она чувствовала, что ее снова затягивает темнота, что она снова потеряется в ней. Она страстно желала, чтобы рассудок не покидал ее. Ее муж любил ее, думала она, но не верил ей. Вот почему она умерла. Я должна предупредить жену Адама. Тот же план и для нее.
План! План! Она постаралась зацепиться за мысль, но это было бесполезно.
Мегитабель. Эндрью. Кто еще? Перед тем, как ее поглотила серая пелена, Фоби успела шепнуть Менли:
— Мегитабель невинна. Тобиас Найт. Ответ в папке «Мункусы».
53
В среду днем Карпентерам позвонил окружной прокурор. Они начали играть в гольф, но ушли после девятой лунки. Анна неважно себя чувствовала.
Грехем понимал, что было бы ошибкой давить на власти, открыто обвиняя Скотта Ковея в ответственности за смерть Вивиан. Пресса была в восторге от такой пикантной новости и выкладывала мельчайшие детали из жизни Вивиан, которые они могли раскопать.
Теперь бульварные листки описывали ее как «бедную богатую малышку», «отверженную», «бунтовщицу, курящую травку». Все мелочи частной жизни были извлечены и опубликованы на потеху и развлечение публики.
Анна была потрясена, унижена и ожесточена.
— Может, нам следовало оставить все как есть, Грехем? Мы не смогли бы вернуть ее, а теперь они разрушают память о ней.
По крайней мере, слушание прояснит дело, подумал Грехем, готовя пятичасовой мартини и вынося поднос в солярий, где отдыхала жена.
— Не рановато ли? — спросила она.
— Немного, — согласился он. — Только что позвонил окружной прокурор. Судья из Орлеана созывает слушание в понедельник днем.
Увидев ее беспокойство, он добавил:
— По крайней мере, тогда обстоятельства прояснятся. Слушание будет открытым и после всех представленных фактов судья примет решение: есть или нет доказательства убийства; доказательства небрежности; доказательства преступной небрежности.
— Предположим, что судья решит, что нет доказательств небрежности или убийства? — спросила Анна. — Значит мы напрасно прошли через все эту отвратительную огласку?
— Не напрасно, дорогая. Ты же знаешь.
Где-то в доме звонил телефон. Через минуту к двери подошла экономка с сотовым телефоном.
— Мистер Стивенс, сэр. Он сказал, что это важно.
— Это следователь страховой компании, работающий по делу Ковея, — сказал Грехем. — Я настаивал, чтобы меня немедленно информировали обо всем, что он выяснит.
Анна Карпентер наблюдала, как внимательно муж слушал и потом быстро задавал вопросы. Когда он положил трубку, то выглядел повеселевшим.
— Стивенс во Флориде, в Бока Ретон. Там, где Скотт провел последнюю зиму. Очевидно, его навещала там несколько раз яркая брюнетка по имени Тина. В последний раз она приезжала к нему за неделю до его свадьбы с Вивиан.
54
Как только Менли встретила Адама в аэропорту, у нее создалось впечатление, что его что-то беспокоит. Она поняла в чем дело, когда они ложились спать и он передал ей пакетик с лекарством от доктора Кауфман.
— Кто из вас позвонил? — спокойно поинтересовалась она.
— Я позвонил доктору, когда она пыталась решить, звонить ли мне.
— Мне кажется, что лучше поговорить об этом утром.
— Как хочешь.
Вот так же они ложились спать в течение года после смерти Бобби и перед ее беременностью Ханной, подумала Менли. Равнодушный поцелуй, а потом чувство отчаяния, разделяющее их лучше разделительной доски.
Она повернулась на бок и уткнулась лицом в ладонь. Разделительная доска. Странно, что ей пришло на ум это сравнение. Она только что наткнулась на описание этой черты быта времен первых колонистов. Зимой, когда молодые люди встречались, в доме бывало так холодно, что парочке разрешалось спать одетыми в одной постели, закутанными в одеяла и с длинной доской, укрепленной между ними.
Что сказала доктор Кауфман Адаму, мучилась Менли. Не решила ли она своим долгом рассказать ему о приступе, когда мне показалось, что я слышу поезд и зов Бобби?
Потом Менли замерла. Не сказала ли доктор Адаму, что плач Ханны беспокоил меня так, что я не доверяла себе прикоснуться к ребенку? Рассказал ли Адам доктору о вдовьей дорожке? Я не рассказывала ей о ней.
Доктор и Адам могут бояться, что я причиню вред Ханне, подумала Менли. Что они решили предпринять? Будут настаивать на постоянном присутствии няни, когда Адама нет дома?
Нет, подумала она, есть еще один ужасный вариант. С упавшим сердцем Менли осознала, что нащупала верный ответ. Адам отвезет ее в Нью-Йорк и доктор положит ее в психиатрическую больницу. Я не могу позволить, чтобы это случилось. Я не могу существовать без Ханны. Это убьет меня.
Мне ведь лучше, сказала она себе. Я умудрилась переехать через железнодорожный переезд, когда отвозила Адама в аэропорт на этой неделе. Даже прошлой ночью, когда мне показалось, что меня зовет Бобби, я не потеряла контроль над собой. Я все-таки вернулась к Ханне. Я не обидела ее, а успокоила. И я хочу остаться здесь.
Осторожно, чтобы не потревожить Адама, Менли натянула одеяло до самой шеи. В более счастливые времена, проснувшись от холода, она просто скользнула бы в теплоту рук мужа. Но не теперь. Не при таких обстоятельствах.
Я просто не могу позволить, чтобы Адам увидел какой-то признак моей нервозности, сказала она себе. Утром мне надо сбить его с толку, сказав, что необходимо присутствие Эми целый день. Через день или два я должна сказать ему, насколько лучше я себя чувствую, что, может быть, доктор права и отмена лекарств была преждевременной.
В этом доме намного удобнее иметь няню. У меня не будет возникать ощущения, что она путается под ногами, как это было в квартире. И Ханне здесь хорошо.
Новая книга — это захватывающий проект. Работа всегда держала меня на плаву. Серия о Дэвиде с Эндрью, мальчике, который вырос и стал капитаном собственного корабля, могла бы стать моей лучшей книгой. Я чувствую это.
Я не верю в привидения, но рассказ Джен Палей о людях, утверждающих, что в их домах привидения, заинтересовал меня и, значит, заинтересует читателей. Будет отличная статья по истории Кейпа для «Тревел Таймс».
И я хочу рассказать историю Мегитабель. Фоби настаивает на ее невинности.
Бедную девочку осудили за прелюбодеяние, публично высекли, ее презирал собственный муж и у нее забрали новорожденное дитя. Достаточно сурово, если она была виновна, но совершенно непереносимо, если она была невинна. Мне хочется найти доказательство ее невиновности, если оно существует.
Чувствую ли я родство с ней, потому что мой муж вступил в сговор с моим врачом. Он считает меня неспособной заботиться о собственном ребенке. Он хочет разлучить меня с Ханной.
Это, должно быть, как со Скоттом Ковеем, сказала она себе. Люди смотрят, шепчутся, стараются найти способ запереть тебя. Улыбка скользнула по ее губам, когда она вспомнила, как за обедом прошлым вечером Скотт поднял брови и слегка подмигнул ей, когда они томились, пока Джон рожал одну из своих бесконечных историй.
Наконец Менли расслабилась и задремала. Она резко проснулась, не понимая сколько проспала. Ей надо посмотреть, укрыта ли Ханна. Когда она вставала с постели, Адам вскочил и резко спросил:
— Менли, ты куда?
Она постаралась ответить спокойно.
— О, я проснулась, потому что замерзла, и подумала, что надо посмотреть ребенка. Ты не спал, дорогой? Может, ты уже ходил смотреть, не раскрылась ли она?
— Нет, я спал.
— Я сейчас же вернусь.
В комнате опять пахло затхлостью. Ханна перевернулась и спала на животе, подняв попку и поджав под себя ноги. Одеяла валялись на полу. Тряпочные игрушки, обычно лежавшие на шкафу, были разложены в кроватке вокруг нее.
Менли быстро сунула игрушки на место, подобрала и встряхнула одеяла.
— Я этого не делала, Ханна, — шептала она, укрывая дочку, — я этого не делала.
— Что ты не делала, Менли? — раздался голос Адама от двери.
55
Утро во вторник было пасмурным и резкий холодный ветер заставил обитателей Чэтхэма разыскать в своих шкафах рубашки с длинными рукавами и пиджаки. Это был день, о котором помощница Элейн Мардж говорила, что «он придает ей бодрость».
Агентство получило новый список продаваемых домов и Элейн лично ходила по округе, фотографируя эти дома так, чтобы показать их с лучшей стороны. Она сама проявила и увеличила фото и накануне принесла их в контору.
Проснувшись и почувствовав прохладу в воздухе, Мардж решила пойти в офис пораньше и воспользоваться часом спокойствия, чтобы переоформить витрины. Она приехала туда в половине восьмого и начала убирать из витрин бывшие там снимки.
В десять минут девятого она закончила свою работу и, стоя на тротуаре, критически рассматривала результаты своих стараний. Очень мило, подумала она, восхищаясь полученным эффектом.
Фотографии были необыкновенно хороши и показывали владения в лучшем свете. Там был старый кейпский дом на Кокл-Кав-Ридж, очаровательный морской домик на Сэндз-Шуз-Лейн, такой же на Дип-Вотер-Лейн и дюжина других поменьше размерами, но не менее привлекательных владений.
Самым важным среди списка было поместье на самом берегу бухты Вичшир. Элейн нанимала фотографа, делающего съемки с воздуха, которого она всегда использовала для снятия панорамных снимков, специально для фотографирования этого владения. Мардж поместила это фото в центре витрины, в том месте, где висела обрамленная в раму аэрофотография Ремембер-Хаус.
Мардж услышала, как сзади зааплодировали. Она быстро обернулась.
— Я покупаю все, — сказала Элейн, вылезая из машины.
— Продано! — Мардж подождала, пока Элейн подошла и встала возле нее.
— Честно, что вы скажете?
Элейн изучила выставку.
— Думаю, они прекрасно выглядят. Полагаю, настало время выставить моего любимчика, снимок Ремембер-Хаус.
— Мне казалось, вы уверены, что Николсы собираются купить его.
Элейн прошла за ней в агентство.
— У меня впечатление, что с Менли Николс не все в порядке.
— Я никогда не встречалась с ней, — сказала Мардж, — но Адам Николс очень приятный человек. Я помню, каким грустным он приехал сюда в прошлом году и вы водили его повсюду. Он тогда снимал коттедж Спарка возле вашего дома, правда?
— Правильно, — Элейн нашла фото Ремембер-Хаус, прислоненное к стулу. — У меня идея, — сказала она. — Давайте пошлем его Скотту Ковею. Когда у него все утрясется, я не удивлюсь, если он останется на Кейпе, а они с Вивиан сходили с ума по этому дому. По крайней мере, так он не забудет об этом доме. Просто на случай, если Николсы не возьмут его.
— Но предположим, он не заинтересуется? Если дом вернется на рынок, вам не будет жаль, что у вас не осталось фотографии?
— У меня есть негатив. Я смогу сделать другие копии.
Элейн прошла к себе в кабинет. Мардж начала перекладывать фото, снятые с витрины, в переполненный альбом на столе в приемной. Звяканье колокольчика на входной двери возвестило о первом посетителе.
Это был посыльный из цветочного магазина. Он внес вазу с розами на длинных черенках.
— Для мисс Аткинс, — сказал он.
— Я и не воображала, что они для меня, — заметила Мардж. — Отнеси их ей. Ты знаешь дорогу.
После его ухода Мардж пошла восхититься цветами.
— Какие великолепные! Теперь это стало частым явлением. Но что это?
В букете была узкая лента с числом «106», нарисованным на ней.
— Я знаю, что вы еще не так стары, Элейн.
— Джон просто прелесть. Столько дней осталось до нашей свадьбы.
— Он романтик, и Бог свидетель, их осталось совсем немного. Элейн, вы думали о том, чтобы родить ребенка?
— У него уже есть один, а мне нравится думать, что Эми и я становимся ближе.
— Но Эми семнадцать. Она собирается в колледж. Было бы совсем по-другому, если бы она была ребенком.
Элейн засмеялась.
— Если бы она была ребенком, я не вышла бы за Джона. Я просто не настолько увлечена семейной жизнью.
Зазвонил телефон.
— Я возьму, — Элейн сняла трубку. — Агентство Аткинс по недвижимости, говорит Элейн Аткинс.
Она послушала.
— Адам! …Так плохо? Я имею в виду, что слушание звучит так страшно. Конечно, я дам показания. Встретиться с тобой за ланчем? Было бы прекрасно. В час? Увидимся!
Вешая трубку, она рассказала Мардж:
— Созывается слушание по делу о смерти Вивиан Ковей, что означает присутствие прессы. Поэтому у всех нас будет возможность посходить с ума по Скотту. — Она встала. — Где картинка Ремембер-Хаус?
— У моего стола, — показала ей Мардж.
— Давайте перешлем ее Скотту с записочкой.
Четким решительным почерком, она быстро набросала несколько предложений.
«Дорогой Скотт,
я только что узнала о слушании и рада возможности позволить узнать всему свету, как счастливы были вы и Вивиан в тот прекрасный день, когда смотрели Ремембер-Хаус. Вам так понравился вид, что мне захотелось, чтобы эта фотография напоминала вам об этом.
Ваша Элейн».
56
В четверг, в десять утра, когда поток завтракающих иссяк, Тина Арольди использовала свой пятнадцатиминутный перерыв, чтобы ворваться в офис «Вейсайд-Инн» и наброситься на секретаршу.
— Джин, что делал этот детектив, заглядывая под мою машину? — потребовала Тина.
— Не знаю, о чем ты, — запротестовала секретарша.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Не утруждай себя враньем. Его видели несколько человек.
— Зачем врать, — замялась Джин. — Детектив попросил меня показать твою машину, потом он вернулся и захотел узнать, отвечала ли ты когда-нибудь на заказы по телефону.
— Понятно.
Озабоченная, Тина вернулась на свое место в обеденном зале.
В начале второго она увидела, как в зал вошел Адам Николс с Элейн Аткинс, агентом по недвижимости, которая часто приводила своих клиентов в гостиницу.
Тина увидела, как Николс машет ей. Прекрасно. Он хочет, чтобы их обслуживала она. Их усадили за ее столик и она неохотно подошла к ним с блокнотом в руке.
Она была удивлена теплой улыбкой Адама. Он определенно привлекателен, подумала Тина, не сногсшибательно красив, но что-то в нем есть. Возникает чувство, что побыть с ним просто восхитительно. И он модный парень.