– Мне говорили, в твоей стране есть акт воли, называемый «поглощением». Что это такое?
Она отвела красные руки, с которых капало, подальше от одежды и рассмеялась, восхитительно и звонко.
– Ты думаешь, что я наполовину мужчина?
– Отвечай на мой вопрос.
– Я женщина в высшей степени, Маскалл – до мозга костей. Но это не значит, что я никогда не поглощала мужчин.
– И это значит…
– Новые струны для моей арфы, Маскалл. Более широкий диапазон страстей, более неистовое сердце…
– Для тебя да – но для них?
– Не знаю. Жертвы не описывают своих ощущений. Возможно, какого-то рода несчастье – если они вообще что-то осознают.
– Какой ужас! – воскликнул он, мрачно глядя на нее. – Можно подумать, что Ифдон страна дьяволов.
Ошикс мило усмехнулась и подошла к реке.
– Гораздо лучшие люди, чем ты – лучшие во всех отношениях – разгуливают с чужими волями в себе. Ты можешь быть сколь угодно высоконравственным, Маскалл, но факт остается фактом, звери созданы, чтобы быть съеденными, а простые натуры – чтобы быть поглощенными.
– И права человека не имеют никакого значения?
Она склонилась над рекой и мыла руки, но оглянулась, чтобы ответить на его замечание.
– Они имеют значение. Но мы считаем человека человеком лишь до тех пор, пока он может постоять за себя.
Вскоре поспела рыба, и они молча позавтракали. Время от времени Маскалл бросал на свою спутницу тяжелые, полные сомнений взгляды. То ли из-за странного вкуса пищи, то ли из-за долгого воздержания еда производила на него тошнотворное впечатление и даже казалась людоедством. Он ел мало и, встав, почувствовал себя оскверненным.
– Давай я закопаю этот друд где-нибудь, где я смогу его потом, при случае, найти, – сказала Ошикс. – Хотя в следующий раз со мной не будет Маскалла, которого я шокирую… А теперь пойдем рекой.
Они сошли с суши на воду. Она неторопливо текла им навстречу, но сопротивление, вместо того чтобы мешать им, оказывало обратное действие – оно заставляло их напрягать силы, и они двигались быстрее. Таким образом они несколько миль поднимались вверх по реке. Движение понемногу улучшило кровообращение Маскалла, и он стал смотреть на вещи гораздо веселее. Жаркое солнце, ослабший ветер, изумительное зрелище облаков, тихие хрустальные леса – все успокаивало и восхищало. Они подходили ближе и ближе к весело раскрашенным высотам Ифдона.
Что-то загадочное было в этих ярких стенах. Они влекли его, но все же он ощущал какой-то трепет. Они выглядели реальными и в то же время сверхъестественными. Если бы кому-то довелось увидеть портрет привидения, нарисованный четким твердым контуром, яркими красками, ощущения, вызванные таким зрелищем, в точности совпадали бы с впечатлениями Маскалла, изучавшего стены Ифдона.
Он нарушил долгое молчание.
– У этих гор совершенно необычные формы. Все линии прямые и перпендикулярные – никаких склонов или изгибов.
Она вернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
– Это типично для Ифдона. Природа у нас как удары молота. Ничего мягкого и постепенного.
– Я слышу тебя, но не понимаю.
– Ты увидишь, как по всему Маресту участки почвы проваливаются вниз или устремляются вверх. Деревья растут быстро. Мужчины и женщины, прежде чем действовать, не думают дважды. Ифдон можно назвать местом быстрых решений.
Маскалл был потрясен.
– Какая новая, дикая, примитивная страна.
– А как там, откуда ты? – спросила Ошикс.
– О, мой мир дряхл, природе там требуется сто лет, чтобы передвинуть фут суши. Люди и животные ходят стадами. От оригинальности отвыкли.
– А женщины там есть?
– Как и здесь, и не очень отличаются внешне.
– Они любят?
Он рассмеялся.
– Так сильно, что это изменило одежду, речь и мысли целого пола.
– Они, наверное, красивее меня?
– Нет, мне кажется, нет, – сказал Маскалл.
И снова они довольно долго молчали, нетвердо продвигаясь дальше.
– Что за дело у тебя в Ифдоне? – вдруг спросила Ошикс. Он заколебался, прежде чем ответить.
– Ты можешь представить, что можно иметь перед собой цель такую большую, что целиком она не видна.
Она долго пытливо смотрела на него.
– Какого рода цель?
– Нравственная цель.
– Ты намереваешься исправить мир?
– Я ничего не намереваюсь – я жду…
– Не слишком долго жди, ведь время не ждет. Особенно в Ифдоне.
– Что-то произойдет, – сказал Маскалл. Ошикс едва заметно улыбнулась.
– Значит, у тебя в Маресте нет никакой конкретной цели?
– Нет, и если ты позволишь, я пойду с тобой в твой дом.
– Странный человек! – сказала она с коротким волнующим смешком. – Именно это я все время и предлагаю. А что касается Кримтифона…
– Ты упоминала это имя раньше. Кто он?
– О! Мой любовник или, как сказал бы ты, мой муж.
– Это не улучшает ситуацию, – сказал Маскалл.
– Оставляет ее такой, как она есть. Нам нужно просто удалить его.
– Несомненно, мы друг друга понимаем, – сказал изрядно напуганный Маскалл. – Неужели ты воображаешь, что я вступаю с тобой в сговор?
– Ты ничего не сделаешь против своей воли. Но ты пообещал идти со мной домой.
– Скажи, как вы в Ифдоне удаляете мужей.
– Или ты, или я должны его убить.
Он глядел на нее целую минуту.
– Теперь мы переходим от безрассудства к безумию.
– Вовсе нет, – ответила Ошикс. – Это, к сожалению, правда. И когда ты увидишь Кримтифона, ты это поймешь.
– Я знаю, что я на чужой планете, – медленно произнес Маскалл, – где могут происходить какие угодно неслыханные вещи и где сами нравственные законы могут быть иными. Но все же, что касается меня, убийство есть убийство, и я не хочу иметь никаких дел с женщиной, которая хочет воспользоваться мной, чтобы избавиться от мужа.
– Ты считаешь меня безнравственной? – ровно осведомилась Ошикс.
– Или безумной.
– Тогда тебе лучше покинуть меня, Маскалл – только…
– Только что?
– Ты хочешь быть последовательным, не так ли? Тогда покинь и всех остальных безумных и безнравственных людей тоже. Тогда ты обнаружишь, что исправить оставшихся намного легче.
Маскалл нахмурился, но ничего не сказал.
– Ну? – улыбаясь, спросила Ошикс.
– Я пойду с тобой и встречусь с Кримтифоном – хотя бы для того, чтобы предостеречь его.
Ошикс разразилась грудным женственным смехом, но Маскалл не знал, вызван ли он его последними словами или какой-то иной причиной.
На расстоянии пары миль от возвышавшихся теперь до неба скал река делала резкий поворот к западу под прямым углом, и прока в их путешествии по ней больше не было. Маскалл с сомнением смотрел вверх.
– Для жаркого утра восхождение трудновато.
– Отдохнем тут немного, – сказала она, указывая на гладкий плоский островок из черного камня, едва выступавший изводы посреди реки. И они направились туда. Маскалл сел, однако Ошикс, стоя прямо и грациозно, повернулась лицом к скалам и издала своеобразный пронзительный крик.
– А это зачем?
Она не ответила. Подождав с минуту, она повторила зов. Теперь Маскалл увидел, как большая птица отделилась от вершины одной из скал и медленно плыла вниз, направляясь к ним. За ней следовали две других. Птицы летели чрезвычайно медленно и неуклюже.
– Что это?
Она вновь не ответила, но загадочно улыбнулась и уселась возле него. Вскоре он мог различить форму и цвет летящих чудовищ. Это были не птицы, а существа со змееподобным телом и десятью ногами, как у рептилий, которые заканчивались плавниками, выполнявшими роль крыльев. Тела были ярко-синими, а ноги и плавники желтыми. Они не торопясь летели прямо к ним, производя какое-то зловещее впечатление. Он различил длинный тонкий шип, торчащий из каждой головы.
– Это шроки, – наконец объяснила Ошикс. – Если хочешь знать их намерения, я скажу. Закусить нами. Сначала они пронзят нас своими шипами, а потом их рты, на самом деле это присоски, высосут из нас всю кровь – до самой последней капельки; намерения самые серьезные. Это беззубые звери, и плоть не едят.
– Поскольку ты демонстрируешь такое завидное самообладание, – сухо сказал Маскалл, – я делаю вывод, что особой опасности нет.
Тем не менее он инстинктивно попытался встать и не смог. Какой-то необычный паралич приковал его к земле.
– Ты пытаешься встать? – мягко осведомилась Ошикс.
– Ну да, эти проклятые рептилии, похоже, пригвоздили меня к камню своей волей. Могу я спросить, преследовала ли ты какую-то конкретную цель, когда будила их?
– Я уверяю тебя, Маскалл, что опасность вполне реальна. Вместо того, чтобы болтать и задавать вопросы, ты лучше бы попробовал сделать что-нибудь с помощью своей воли.
– К сожалению, у меня, похоже, не осталось воли.
Ошикс зашлась от смеха, который по-прежнему был грудным и красивым.
– Ясно, что героического защитника из тебя не выйдет, Маскалл. Похоже, мне придется играть роль мужчины, а тебе – женщины. От твоего большого тела я ожидала чего-нибудь получше. Знаешь, мой муж шутя заставил бы этих существ поплясать в небе, прежде чем разделаться с ними. А теперь следи за мной. Двоих из них я убью; на третьем мы полетим домой. Которого мы оставим?
Шроки продолжали свой медленный, вихляющий полет, направляясь к ним. Тела их были огромны. Они вызывали у Маскалла такое же отвращение, как насекомые. Он подсознательно понял, что раз они охотились с помощью своей воли, им не было необходимости двигаться быстро.
– Выбирай которого хочешь, – коротко бросил он. – Мне они одинаково неприятны.
– Тогда я выбираю лидера, поскольку это, видимо, самый энергичный зверь. Теперь смотри.
Она встала во весь рост, и вдруг ее сорб блеснул пламенем. Маскалл почувствовал, как в его мозгу что-то щелкнуло. Его конечности вновь стали свободными. Два задних чудовища зашатались и один за другим головой вниз камнем понеслись к земле. Он провожал их взглядом, пока они не рухнули на землю и не застыли там недвижно. Лидер по-прежнему двигался к ним, но Маскалл с удивлением заметил, что характер его полета изменился, он больше не был угрожающим, а стал послушным и покорным.
Ошикс направила его своей волей к берегу напротив их скалистого островка. Его огромное тело вытянулось там, ожидая ее распоряжений. Они незамедлительно пересекли реку.
Маскалл рассмотрел шрока вблизи. Он был длиной футов тридцать, с ярко окрашенной, блестящей скользкой эластичной кожей; грива черных волос покрывала длинную шею. Морда была ужасной и неестественной, с плотоядными глазами, устрашающим шипом и отверстием для сосания крови. На его спине и хвосте росли обычные плавники.
– У тебя удобное сиденье? – спросила Ошикс, похлопывая это существо по боку. – Поскольку мне придется править, дай я запрыгну первой.
Она подобрала платье, взобралась наверх и уселась верхом на зверя сразу позади гривы, уцепившись за нее. Между Ошикс и плавником оставалось как раз место для Маскалла. Двумя наружными руками он вцепился в бока зверя, а третья оказалась прижатой к спине Ошикс и для уверенности ему пришлось обнять Ошикс за талию.
Сделав это, он понял, что его провели, и эта поездка задумывалась с одной-единственной целью – воспламенить в нем желание.
У третьей руки было свое назначение, о котором он до сих пор не подозревал. Это был развитый магн, но передаваемый им поток любви не казался чистым и возвышенным – он был кипящим, страстным и мучительным. Он сжал зубы и молчал, но Ошикс не для того замыслила это приключение, чтобы оставаться в неведении относительно его чувств. Она оглянулась, сияя торжествующей улыбкой.
– Поездка займет некоторое время: так что держись крепко! – Голос ее был мягок, как флейта, но немного зловещ.
Маскалл через силу улыбнулся и ничего не сказал. Он не осмеливался убрать руку.
Шрок поднялся на ноги, дернулся вперед и медленно и неуклюже поднялся в воздух. Они поплыли вверх к разноцветным скалам. Качающееся, дергающееся движение вызывало тошноту; прикосновение слизистой кожи твари было отвратительным. Однако Маскалл, сидевший с закрытыми глазами, прижавшись к Ошикс, все это ощущал лишь мимоходом. Все его сознание было занято ощущением, что он обнимает прекрасную женщину, и плоть ее откликается на его прикосновение, как чудесная арфа.
Они взбирались выше и выше. Он открыл глаза и рискнул посмотреть вокруг. К этому времени они уже поравнялись с вершиной передового бастиона скал. Взгляду предстал дикий архипелаг островов с зубчатыми контурами, поднимавшихся из воздушного моря. Эти острова были вершинами гор; или, вернее, местность представляла собой высокое плоскогорье, изрезанное узкими и, по-видимому, бездонными трещинами. Эти трещины иногда напоминали каналы, иногда озера, а иногда просто провалы в земле. Вертикальные бока островов – то есть верхних видимых частей бесчисленных торчащих скал – представляли собой яркий голый камень; но верхушки покрывало сплетение дикой растительности. Со спины шрока можно было разобрать лишь деревья повыше. Формы их различались и не выглядели древними; они были тонкими и раскачивались, но изящными не казались; они выглядели прочными, гибкими и грубыми.
Изучая пейзаж, Маскалл забыл об Ошикс и своей страсти. Нахлынули другие странные чувства. Стояло яркое радостное утро, пекло солнце, по небу плыли быстро меняющиеся облака, внизу лежала пестрая, дикая и безлюдная земля. И все же он не испытывал эстетических ощущений – он не чувствовал ничего, кроме сильной тяги к действию и обладанию. На что бы он ни взглянул, ему тут же хотелось познакомиться с этим поближе. Атмосфера этого места казалась не свободной, а липкой; притяжение и отталкивание были ее составными элементами. Помимо этого желания сыграть личную роль во всем происходящем вокруг него и внизу, зрелище не имело для него иного смысла.
Он был так поглощен, что его рука немного ослабила хватку. Ошикс оглянулась и посмотрела на него. Удовлетворило ли ее увиденное или нет, но она издала негромкий смешок, похожий на странный аккорд.
– Так быстро вновь охладел, Маскалл?
– Чего ты хочешь? – спросил он рассеянно, все еще глядя вниз. – Удивительно, как меня тянет ко всему этому.
– Хочешь, чтобы я тебя держала?
– Хочу спуститься.
– О, нам еще предстоит дальний путь… Значит, ты действительно чувствуешь себя другим?
– Другим по сравнению с чем? О чем ты говоришь? – произнес Маскалл, еще погруженный в свои мысли.
Ошикс вновь рассмеялась.
– Было бы странно, если бы нам не удалось сделать из тебя мужчину, материал-то великолепный.
Затем она вновь повернулась спиной.
Воздушные острова отличались от островов на воде и еще в одном. Они располагались не на плоской поверхности, а по мере продвижения путешественников поднимались все выше, как последовательность неровных террас. До сих пор шрок летел довольно высоко над землей, но теперь, когда перед ними возник новый ряд возвышающихся скал, Ошикс не подняла зверя вверх, а ввела его в узкий каньон, рассекавший горы наподобие канала. Тут же они погрузились в глубокую тень. Ширина канала не превышала тридцати футов; стены с обеих сторон тянулись вверх на много сот футов. Было холодно, как в леднике. Маскалл попытался взглядом проникнуть в глубь бездны, но увидел лишь черный мрак.
– Что на дне? – спросил он.
– Твоя смерть, если ты к ней стремишься.
– Это понятно. Я имею в виду, есть ли там внизу какая-нибудь жизнь?
– Не доводилось об этом слышать, – сказала Ошикс, – но, конечно, все возможно.
– По-моему, очень похоже, что жизнь там есть, – задумчиво ответил он.
Ее иронический смех зазвучал в темноте.
– Нам что, нужно спуститься и посмотреть?
– Ты находишь это смешным?
– Нет, не это. Я нахожу смешным большого бородатого чужестранца, который так сильно интересуется всем, кроме самого себя.
Тут Маскалл тоже рассмеялся.
– Я оказался единственной вещью на Тормансе, которая мне не в новинку.
– Да, но я тебе в новинку.
Канал шел зигзагом через толщу горы, и они все время постепенно поднимались.