Я встал и, велев седлать коней, отправился к приору аббатства святого Иоанна, совесть которого была отягчена кражей трупа. Ворвавшись в церковь, мы обыскали все укромные уголки, не позабыв также о заднем дворе, подвале, и даже забрались на колокольню, куда было довольно трудно поднять тело. Но ни Раймона, ни мессена приора нигде не было.
Подняв на ноги школу де Савера, мы в течение недели обыскивали дороги, церкви и постоялые дворы, где проклятый святоша мог спрятать тело. Наконец Амори де Савер сообщил мне, что означенный вор перевез тело в гостиницу Де Ла Дальбад, где оно и было обнаружено в бедном деревянном гробу.
Добравшись туда и убедившись, что умерший действительно является покойным графом, мы доставили гроб в Сен-Сернен, возмущенные нехристианским поведением бесноватого приора и уверенные, что на том дело и закончилось.
Но на следующий день между двумя рыцарскими орденами началась настоящая война за тело моего господина. Один тянул в одну сторону, другой в другую. Разбирательство длилось несколько недель, в течение которых гроб постоянно окуривался ладаном и другими благовониями, названия которых я не помню.
Впрочем, тело все равно невыносимо воняло.
В конце концов, собранный по поводу возникшего конфликта Собор постановил захоронить тело Раймона Тулузского в церкви госпитальеров на углу улицы Святого Иоанна.
Я пришел попрощаться со своим сеньором. К сожалению, я ничего не мог сообщить ему по поводу его предсмертной просьбы, так как был вынужден сначала искать его похищенное тело, а затем ожидать решения Собора и само захоронение.
Богато украшенный гроб стоял посреди церкви, куда мы вошли вместе с господином Амори, с которым в последнее время мы сдружились.
– Я бы хотел побыть с ним один на один, – не поднимая глаз на де Савера, попросил я. – Вы не против, благородный друг? Впрочем, я не стану возражать, если вы сперва попрощаетесь с графом, а затем оставите нас. В конце концов, он должен быть благодарным вам за ту помощь, которую вы оказали ему... то есть всем нам, тем, что нашли его тело.
– Конечно-конечно. – Взгляд Амори метался от стены к стене подобно солнечным зайчикам от металлических пластин на кожаных латах рыцарей. – Но только я не совсем убежден... – Он повел головой. – Прежде чем оставить вас, я хотел бы быть уверенным в том, что больше не произошло никакого подвоха. – Он вздохнул, собираясь с силами. – Иными словами, мессен Анри, я хотел бы удостовериться, что труп графа находится именно в этом гробу, потому что...
Но я уже опередил его. Одним прыжком оказавшись возле гроба, я сорвал покрывавший его плащ, сбросил на пол цветущую ветвь какого-то дерева, положенную для украшения, и отвернув крючки, открыл крышку.
Запах разложения ударил мне в ноздри, но я не отвернулся, как это и было положено рыцарю. В гробу лежал человек, завернутый в погребальный саван, на голове которого красовался квадратный шлем крестоносцев.
Не до конца осознавая, что делаю, я снял шлем и закричал от ужаса и охватившего меня отчаяния. Раймон был обезглавлен!
Должно быть, бой, который мой сеньор вел на земле, продолжился в преисподней, где ждали его со своими копьями, мечами и стрелами заклятые враги, отразившись на земле в виде всех этих странностей, происходящих с захоронением самого знаменитого рыцаря и правителя нашего времени.
Спустя некоторое время после захоронения обезглавленного тела Раймона в церкви госпитальеров на углу улицы Святого Иоанна его голова отыскалась сама собой. То есть она никуда и не пропадала – магистр ордена госпитальеров приказал сохранить череп Раймона на вечные времена, как память о нем.
Не знаю, имели ли они право на такой шаг – прекрасная Элеонора, требовавшая от рыцарей госпитальеров отдать ей череп мужа, получила вежливый отказ. Не удалось вытребовать его и ордену Иоаннитов, членом которого был Раймон.
Сеньор Амори де Савер, к помощи которого я снова был вынужден прибегнуть, желая выкрасть драгоценный череп, мог только разводить руками. Сей предмет, по словам мессена Амори, содержался в особом тайнике сокровищницы ордена, который магистр показывал словно редкую реликвию своим гостям. Выкрасть голову Раймона не смог даже де Савер, а это наводило на мысли...
Со всеми этими неприятностями и тайнами я чуть было не забыл о последней просьбе Раймона. Слава Богу, означенная книга каркассонского дворянства действительно находилась в его опочивальне, и вдовствующая графиня, которой бесспорно передали последнюю волю покойного, вручила мне ее с нескрываемым благоговением.
С неохотой старая книга открывала свои тайны. Ее пожелтевшие страницы были местами склеены. Рядом со мной в изящном выкрашенном в золотую краску кресле сидела Элеонора. Но я знал, что она не станет вредить мне, захочу ли я вывести на политическую арену нового наследника Раймона, или оставлю все как есть. Ведь у нее самой не было детей, а значит, вдове Раймона Шестого оставалось увядать, подобно цветку на ветке, цветку, не давшему плода.
Много лет эту книгу старательно составляли министры каркассонских сеньоров, вписывая в нее имена наследников местного дворянства и регистрируя браки и новые рождения.
Истратив среднюю мерную свечу, я, наконец, обнаружил имя дочери леди Глории, донны Раймонды, вышедшей замуж за каркассонского дворянина сэра Арно де Пьерфона и о рождении их дочери Эрменгарды.
И тут все наконец-то встало на свои места. Рассказав мне о наследнице Раймона, крестьянин из деревни, принадлежащей замку, сказал, что до меня его уже спрашивали о ней. Но тогда я не предал этому особого значения, радуясь, что смогу выполнить данный мне приказ, и не интересуясь, кто был здесь до меня и получил ту же информацию. А зря, ведь до меня в наваррских землях побывали доверенные люди Раймона, а может, и он сам, которые и узнали, что прекрасная Глория родила наследницу и эта наследница жива и живет в Каркассоне. Далее Раймон отыскал свою дочь и внучку.
Как может сеньор отблагодарить своего верного рыцаря, доказав, что ценит его услуги и считает другом? Конечно, сделать его своим родственником.
Поэтому совершенно не важно, действительно ли Андре спас отца прекрасной Эрменгарды, или Раймон приказал бедному каркассонскому рыцарю признать этот факт и выдать дочь замуж. Главное, что внучка Раймона Шестого, рожденная незаконнорожденной дочерью Раймондой, сделалась женой моего сына, а значит, ветви наших родов переплелись и в жилах моих внуков теперь будет течь не только благородная кровь баронов Лордатов, но и кровь самого прославленного монарха нашего времени, благородного рыцаря и моего единственного господина и друга Раймона Шестого, герцога Нарбонна, маркиза Прованса.
Призрачный рыцарь
Я остался в замке, живя как и жил, в своих покоях, находящихся по соседству от комнат, где больше не было моего сеньора. Старый пес в ожидании своей смерти.
Однажды я проснулся от ощущения, что в комнате опять кто-то есть. Я замер, силясь догадаться, кто мой гость, как вдруг холодный ветерок зашевелил мои волосы, я услышал, как где-то в глубине комнаты скрипнуло кресло и кто-то тихо поставил кубок на стол. В следующее мгновение, ощутив тонкий запах любимого вина моего господина, я был готов поверить, что стоит мне только подняться и передо мной возникнет прозрачный призрак Раймона.
Я лежал еще какое-то время, страшась и желая вновь видеть его. В какой-то момент мое желание сделалось настолько невыносимым и страстным, что я чуть было не назвал его по имени.
Кресло снова скрипнуло, ночной гость заметил мое пробуждение. Скрываться больше не было смысла, и я сел на кровати.
– Доброй ночи, мессен Анри. – Напротив меня с кубком вина в руке сидел Амори де Савер. Впрочем, кто еще из живых мог проникнуть в замок, на самый охраняемый этаж, да еще и забрести к бывшему телохранителю Раймона Шестого, а ныне боевому командиру всех тулузских войск, украв по дороге вино из личных запасов нынешнего графа Раймона Седьмого?
– Доброй ночи, сеньор Амори. Вы, как и ваш покойный папенька, вечно врываетесь ко мне без разрешения; впрочем, я привык.
– С годами вы сделались ворчливы, – де Савер повозился какое-то время с огнивом и наконец зажег свечку.
– Как дела в школе? – Я запахнулся в плащ, по стене с трещиной гуляли причудливые тени, как тогда, когда покойный Мишель де Савер поведал мне о появившихся в Тулузе конкурентах. Давно же это было.
– Неплохо, благодарю вас. Люди никогда не утратят склонность уничтожать друг друга, а значит, мы бессмертны.
– Хотелось бы в это верить. Впрочем, – я кинул взгляд на бочонок с вином, пить почему-то не хотелось. Вместо этого я провел рукой по щели на стене. В ту памятную ночь, когда меня посетил учитель, она походила на раскидистую ветку дерева, теперь ветвь превратилась в красивое дерево. Еще пара лет такой красоты – и стена рухнет, подумал я, в который раз давая себе зарок вызвать каменщика и зная, что не сделаю этого.
– Работы в последнее время достаточно, особенно в Тулузе. Приходится убирать новых господ, получивших земли от Арнольда из Сито или Симона де Монфора. Уйма работы – французы так просто с дареных земель не слазят, приходится пугать, угрожать, в крайнем случае, переодеваться недовольными крестьянами и жечь замки. Без замка – ясное дело, на голой земле жить не будешь...
– В крайнем случае, наверно, отнимаете и жизнь, – уточнил я.
– Не без этого. Но я называю крайним случаем пожар – потому что заказчики не любят строиться заново. Слишком большие вложения, а у кого теперь есть деньги? Впрочем, я не из-за этого, в последнее время наши ребята начали докладывать мне о неких странностях, которые...
– Вам опять нужна помощь? И вы не нашли ничего лучшего, как обратиться к немощному старцу?
– Что касается немощи – то это не про вас, мессен Анри, – тихо рассмеялся де Савер, в эту минуту он сделался еще более похожим на своего отца. – А насчет помощи, то, право, не знаю, кого эти события больше касаются, вас или школы.
– Что еще за события такие? – Плотнее завернувшись в плащ, чтобы не дуло, я подсел к столу, за которым сидел Амори, и, обнаружив там еще один кубок, налил себе.
– После того как мы схоронили Раймона, – мы оба перекрестились, – приблизительно через сорок дней, может быть, чуть меньше, мои ребята, работающие в ночь, стали видеть некий призрак, бродящий вокруг стен Тулузы.
Я затаил дыхание.
– Поначалу я не обращал внимания на поступившие донесения, мало, что ли, призраков блуждает по ночам? И мало ли их еще появилось после нашествия? Сколько рыцарей с гербами и без лежат неотпетыми в неосвященной земле? Но однажды – это было в прошлое полнолуние – я лично отправился выполнять особенно серьезный заказ. Мы должны были аккуратно проникнуть в дом на окраине Тулузы, не буду говорить в какой, и подсыпать яда в вино. Мой помощник открыл дверь в погреб и остался наверху следить, как бы кого не принесли черти, дабы подать мне знак в случае опасности. Я быстро спустился по лестнице, отколупал затычку на бочонке, достал мешочек с зельем и уже хотел всыпать его, как вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Я развернулся, успев выбросить вперед руку с кинжалом, и обомлел.
Передо мной стоял прозрачный, словно лунный свет, рыцарь. Его длинный плащ, фосфоресцируя, стелился по лестнице и восходил к входной двери. Моя рука с кинжалом прошла сквозь него, не встретив никакой преграды. Я попытался бежать, но исходящая от рыцаря сила приковала меня к месту, не давая ни вздохнуть, ни пошевелиться, ни слова молвить.
– Неужели, мессен Амори, ты считаешь, что я позволю тебе уничтожить хотя бы самого незначительного из моих подданных? – грозно спросил он, заставив каждую мышцу моего тела затрястись от ужаса. – Запомни сам и передай другим, что я, Раймон Шестой, граф Тулузы, герцог Нарбонны, маркиз Прованса, поставлен возле стен Тулузы на вечный пост, охранять всех честных сердцем и благородных духом чад Божьих от грозящего им зла.
С этими словами призрачный рыцарь снял шлем и я узнал черты покойного графа.
Де Савер поспешно отпил из своего кубка, от его былой развязности и уверенности не осталось и следа.
– После этого я не стал травить семью и вернул деньги заказчику. Но... я, конечно, не могу утверждать, что Раймон Шестой, презрев наш с ним договор, будет вредить работе школы. Тем более что он заступается далеко не за всех, кого нам заказывают, но... право же, я затрудняюсь сказать, чья это проблема – ваша, уважаемый Анри, или наша...
– Я хочу его видеть, – выдавил я.
– Признаться, я был уверен, что вы примете именно это решение. – Де Савер облегченно вздохнул. – Насколько я понял из сообщений о призраках, которые приходили от моих людей, чаще прочего его видят в полнолуние. Впрочем, тогда все лучше видно. И, как правило, он возникает где-нибудь возле ворот.
– Понятно. – Я посмотрел в узкое окошко. – Сейчас.
– Полнолуние, и я к вашим услугам. – Мессен Амори встал и вежливо поклонился мне. Как обычно, я не заставил себя ждать, мгновенно собравшись и прихватив с собой меч и кинжалы. Не для призрака, конечно, – все знают, что обычное оружие бессильно против посланника иного мира, – просто я так привык и без оружия чувствовал бы себя голым. Кроме того, разве смог бы я поднять оружие на Романе, которого любил всем сердцем? Скорее уж я согласился бы умереть у стен Тулузы, чтобы продолжать служить ему мертвому, как служил живому.
Мы выбрались из замка и понеслись по улицам спящего города. Не было страха, точнее, страх был – больше всего на свете я боялся не застать призрака, потому что тогда мне пришлось бы уподобиться ему, бродя вдоль стен Тулузы в надежде когда-нибудь встретить моего сеньора и поговорить с ним.
Я то молился Богу, прося его не отнимать у меня этот шанс, то со страхом замолкал, понимая, что вряд ли тому будет приятно поддерживать общение живого с миром мертвых. Тогда я обращался в своих молитвах к Раймону, умоляя его дождаться меня.
Наконец мессен Амори остановил свою лошадь и, спрыгнув на землю, оставил ее пастись на лужке. Я последовал его примеру. Сердце мое при этом трепетало и захлебывалось собственной кровью. Я пожалел, что не захватил с собой флягу с вином.
Вместе с Амори мы подошли к стене в том месте, где она была разбита во время осады. Странно, что раньше я не приметил этой дыры, непременно бы заделал. Мы вскарабкались на стену и, перелезая по едва различимым выступам, оказались на грешной земле по другую сторону стены. Я огляделся, и тут увидел призрака. Странно, но я был уверен, что мне придется искать его повсюду, в то время как он преспокойно сидел на камне у дороги, держа на коленях огромный меч.
Я ощутил стеснение в груди, в глазах потемнело, ноги подкосились. Но я нашел в себе силы и сделал шаг в сторону прозрачного рыцаря. Боясь, что тот в любой момент может исчезнуть, оставив меня с моими вопросами и горем.
– А вот и ты, мой милый Анри, де Савер хорошо сделал, что доставил тебя сюда. – Он снял шлем, поставив его на землю рядом с собой.
– Мой господин! – Я попытался встать на колени, но прозрачная рука Раймона остановила меня.
– Полно, друг мой, здесь сыро, и это весьма не полезно для твоих старых костей. – Раймон улыбнулся.
– Я хотел бы знать, могу ли чем-либо послужить вам. В аду вы или в раю? Возможно... – Я смотрел на Раймона во все глаза, чувствуя исходящую от него силу. Которая теперь пронизывала меня насквозь.
– Не в аду, слава Богу, но и не в раю. Я нахожусь между небом и землей. – Раймон сплюнул. – Я не могу предстать пред Богом без своей головы, отделенной от тела! Кстати, если верить Писанию, это помешает мне воскреснуть из мертвых, когда наступит Царствие Небесное. Без головы я не могу даже разобраться, мои ли кости нашли временное погребение в госпитальерской церквушке, или нет. Время от времени, когда я хочу увидеть свою могилу, я вижу только мрачный, вонючий подвал в каком-то монастыре и груду костей, обгладываемых крысами. Так что я сильно подозреваю, что не только моя голова, но и мое тело остались непогребенными. Впрочем, даже если все это мне и кажется и мое тело действительно похоронено в госпи-тальерской церкви, верь мне, Анри, не пройдет и шестнадцати лет после погребения, как все кости, захороненные когда-либо там, будут лишены земного пристанища, и...