Я открыл рот, чтобы рассказать ей о том, как встретил Лиззи во время метели. Но не смог произнести ни слова. Лишь издал сдавленный звук.
Пеппер еще пристальнее уставилась на меня. Она схватила меня за руку.
— Майкл? Может, тебе нужно к медсестре? Выглядишь так странно. Ты что, заболел?
36
Он повернулся и уставился на меня через очки.
— Что ты сказал?
Я сглотнул.
— Я сказал, что не видел Лиззи уже сто лет. Мы вроде как стали друзьями… после того, как я помог ей найти класс. Она постоянно терялась.
Олифант вошел в кабинет, кивнув мисс Грир, своей секретарше.
— Присаживайся, Майкл. Давай поговорим о ней. Ты догадывался, что она не зарегистрирована?
— Нет. Понятия не имел, — сказал я. — На самом деле, я не так чтобы хорошо ее знаю.
Олифант плюхнулся в свое кресло за столом. Кожаное сиденье издало под его весом жалобный свист. Ему точно нужно кресло побольше. Он снял очки. Его темные глаза пытливо смотрели на меня.
— Майкл, ты находился в школе, когда Лиззи Уокер подверглась нападению, — проговорил он. — Но своими глазами не видел…
— Нет, — отвечал я. — Я услышал ее крик. Потом выбежал в коридор и… и увидел ее лежащей на полу.
Он потер переносицу.
— Мы сотрудничаем со следствием, чтобы найти того молодого человека, который, по всей видимости, на нее напал.
— Его зовут Энджел, — сказал я.
— Так или иначе, полиция, по всей видимости, зашла в тупик. Нет ни малейшей зацепки, подсказывающей, где искать этого человека.
Он ждал, что я что-нибудь скажу, а я не знал что сказать. Повисла неловкая тишина. Я посмотрел на фото маленькой девочки у него на столе. Дочка, наверное.
— Насколько мне известно, полицейские полагают, что эта девочка, Уокер, могла бы им в этом помочь, — продолжил, наконец, Олифант. — Если ты знаешь, как с ней можно связаться…
* * *
Диего подошел ко мне после уроков. Он вырос передо мной, как только я запер свой шкафчик, и протаранил меня своим пузом. Я отшатнулся назад и врезался в стену.
— Ты что, сдурел?! — рявкнул я.
— Просто хотел внимание твое привлечь, Скаут. — Он оттащил меня от стены. — Идем-ка со мной. У меня есть задумка. Для нашего проекта по «Макбету».
— Для проекта? Нет у нас никакого проекта, — сказал я. — Помнишь? Забили мы на проект, ибо отстой.
— То ли будет завтра, — возразил он. — У меня возникла чумовая идея. Ты и я. Мы вместе добьем его.
— Не могу, — уперся я. — Я обещал Пеппер вместе поработать над ежегодником. Нам нужно перелопатить кучу пыльных старых альбомов.
— Ничего, это подождет, — заявил он. — Айда за мной.
Деваться было некуда. Он ухватил меня за плечо и повел по многолюдному коридору.
— Зачем ты напялил плащ? — спросил я. — Где твоя куртка?
— Это костюм, — пояснил он. — Для «Макбета».
Я нахмурился:
— Не понял?
Он показал мне небольшой кожаный футляр.
— Я принес портативную камеру, — похвастался он. — Мы сами сыграем несколько сцен. Произнесем парочку монологов подлиннее. Сделаем так, чтоб все выглядело реально мрачно и жутко. Мисс Кёрди свихнется от восторга.
— По-моему, свихнулся ты, — проворчал я.
— Я сыграю сценку, ты сыграешь сценку, — как ни в чем не бывало продолжал Диего. — Потом отнесу домой, а вечером музон наложу. Дело верное. Только смотри, будь серьезен. Чтоб без приколов дурацких.
— Что? — возмутился я. —
— Вчера мисс Кёрди попросила меня сгонять сюда за учебниками, — стал объяснять Диего. — Она всегда посылает за всем меня, потому что я большой, сильный и храбрый, а остальные мало каши ели.
— Сам себя не похвалишь — никто не похвалит, — пробурчал я.
За это мне достался крепкий тычок.
— Короче, прихожу я сюда, заглядываю в котельную, а там — красота. Темно, и трубы жуткие по потолку, а кругом — пар, пар, и всякие механизмы чудные понаставлены. Прям-таки ужастик.
Мы миновали только половину коридора, а я уже ощущал жар, исходящий из широких дверей котельной, и слышал громкое
37
Я услышал его крики как только оказался внизу. Нечеловеческие крики. Пронзительные и хриплые, они оглашали коридор, словно завывания раненого зверя.
Я влетел в котельную, и тут же меня встретила волна невыносимого жара; дыхание со свистом рвалось у меня из груди.
— Не-е-е-е-ет! — в ужасе завопил я, когда мой взгляд остановился на Диего, прикрученном к бойлеру.
Длинный шнур туго натянулся на его груди, прижимая его спиной к клокочущему бойлеру. Диего беспомощно молотил руками, глаза его были закрыты, рот разинут в бесконечном вопле страдания.
— Помоги! Помоги мне! Он… такой… горячий… О, прошу… не могу… не могу… Горю… ГОРЮ!!!
Его побагровевшее лицо истекало потом. Он мотал головой в тщетных попытках вырваться из пут, и я видел на тыльной стороне его шеи огромные пузыри, уже начинающие вскрываться.
От бойлера разило волнами жара. Диего снова зашелся звериным воем. Затем его голова бессильно упала на грудь. Руки повисли плетьми. Больше он не двигался.
Он изжарится до смерти.
Может, он уже мертв?
Ужасающие вопросы проносились у меня в голове, когда я, преодолев ужас и потрясение, бросился вперед. Жар, испускаемый раскаленным бойлером, опалил мне лицо. Глаза заслезились. Я с трудом мог дышать.
Дрожащими руками вцепившись в шнур, я нашарил узел, затянутый на другой стороне бойлера. Слезы в глазах не позволяли ничего разглядеть. Казалось, все мое тело было охвачено огнем, словно меня поджаривали на вертеле.
Я отчаянно сражался с узлом. Мне удалось ослабить его. Да. Я ослабил его и продолжал возиться… пока шнур, со щелчком развязавшись, не соскользнул на пол.
Голова Диего мотнулась вперед, и он безжизненно повалился мне на руки. Я подхватил его. Отступая под его тяжестью на подкашивающихся ногах, я изо всех сил тянул его прочь от бойлера.
Оглушительный треск заставил меня охнуть. Звук отрывающейся липучки. Звук, которого мне никогда не забыть.
Подняв глаза, я заставил себя посмотреть на бойлер — и разинул рот в беззвучном вопле ужаса и отвращения.
Свитер Диего припаялся к металлу. Ткань расплавилась от чудовищного жара. А его кожа… Боже мой… кожа… вся кожа со спины Диего прилипла к металлической стенке бойлера.
— Не-е-е-е-ет! Господи, не-е-е-е-ет!!! — в ужасе заорал я.
Когда я оттаскивал его от бойлера… я сорвал с него кожу… его кожа осталась шипеть на раскаленной металлической стенке бойлера… И, опуская Диего лицом вниз на бетонный пол, я не успел вовремя отвести глаз… и увидел бурлящие ручейки крови… вплавленные в тело клочья свитера…
Его спина… вся спина его представляла собой сплошное кровавое мясо.
38
Полицейские оцепили школу. С пистолетами наголо, облаченные в темную форму копы осторожно крались по коридорам, останавливаясь, чтобы проверить каждый из кабинетов. Я, впрочем, полагал, что Энджела давно уж и след простыл.
Я позвонил родителям и попросил их поскорее приехать. Руки тряслись так сильно, что я едва мог держать телефон. Разговаривая с отцом, я слышал сирены скорой, увозившей Диего.
— Он дышит, — произнес кто-то в толпе зевак. — Он все еще жив.
Я до сих пор чувствовал опаляющий жар бойлера на своей коже. Всякий раз, стоило мне закрыть глаза, я видел пульсирующее сырое мясо, в которое превратилась спина Диего, сочащееся темной кровью. И не мог стереть из памяти треск обдираемой кожи.
Мясо. Его спина превратилась в сырое мясо, влажно поблескивающее, залитое кровью, точно непрожаренный стейк соусом…
За окном багряное вечернее солнце садилось за голыми ветвями деревьев. Полицейские все еще прочесывали территорию школы, обыскивая каждый этаж, каждый кабинет, каждый дюйм подвала и котельной.
Удалось ли им найти что-нибудь существенное? Мне они ничего не сказали.
Мне было тошно, так тошно, что совершенно не хотелось с ними разговаривать. Но разве у меня был выбор? Я оказался единственным свидетелем, единственным, кто мог рассказать полиции, что произошло.