— Лукошкина, ты освободилась от своих праведных трудов? Когда и где встречаемся?
Черт, совсем забыла — я же обещала Обнорскому поужинать с ним в четверг!
Если честно, то проводить сегодняшний вечер в обществе «живого классика» мне абсолютно не хотелось. Попробую отмазаться.
— Андрей, извини, у меня неожиданно появились дела, мне нужно ехать на деловую встречу.
— Какая, к черту, встреча?! Я уже в пути, сейчас за тобой заеду. Ты что, забыла, что мы с тобой этот вечер еще в понедельник запланировали?!
— В понедельник запланировали, а сегодня планы поменялись. — Из-за резкости Обнорского я тоже начала потихоньку заводиться.
— Через минуту буду. Жди, — категорично гаркнула трубка, после чего Обнорский дал отбой.
Ну что за невезение! Разговор с Обнорским на повышенных тонах охоту ужинать с ним сегодня отбил начисто. Надо срочно сматываться, пока шеф «Пули» еще не приехал. Как назло, машина в ремонте, такси же на этом перекрестке ловить можно о-очень долго. Впрочем, еще не все потеряно. Я решительно сунула телефон в сумочку и повернулась к Станиславу:
— Вы еще не успели передумать? Я согласна.
***
— Ну что, если нет вопросов, тогда все свободны. — Этим традиционным аккордом Обнорский завершил очередную пятничную «летучку».
Все прошло, как обычно: Соболин отчитался о работе репортеров, Спозаранник монотонно перечислил темы, расследуемые его отделом. Все, как обычно, отрапортовали о возникших проблемах, начальство, как обычно, обещало проблемы рассмотреть. Вопрос о проведенной Глебом реформе компьютерных паролей не поднимался.
В этот раз планерка не затянулась — всего через каких-то сорок минут все сотрудники Агентства чинным гуськом покинули кабинет шефа и разбрелись по рабочим местам. Я шла в хвосте.
— Анна Яковлевна, задержитесь.
Та— а-к! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» Грядет разбор полетов.
«Разбор» начался с пяти минут густого молчания.
— Что за деловая встреча нарисовалась так внезапно? — наконец поинтересовался Обнорский.
— Мне нужно было встретиться с клиентом. Срочно.
— Перенести встречу, конечно, было нельзя?
— Нельзя.
— Лукошкина, после твоих выкрутасов в N-ске я уже не знаю, когда тебе верить, а когда — нет!
— Каких еще выкрутасов? — не очень натурально возмутилась я.
— Сама знаешь. Не хочешь встречаться — не надо. Вот я из-за тебя вчера действительно встречу отложил. И тоже довольно важную, между прочим. А ты, по-моему, просто динамишь.
— Андрей, хочешь верь — хочешь нет, но у меня вчера действительно появились дела. — Я старалась произнести эти слова как можно более убедительно.
— Не верю! — категорично отрубил Обнорский. Прямо как Станиславский.
— Ладно, — мне надоело оправдываться. — Доказывать я ничего не буду. Андрей, мне нужно идти проверять документы, иначе я не успею их к вечеру сдать.
— Ради Бога, иди, — мрачно отозвался Обнорский.
Настроение было изрядно подпорчено.
С этим подпорченным настроением я вошла в кабинет, включила компьютер и принялась печатать.
Прошло около получаса. Неожиданно зазвонил мой мобильный телефон.
— Лукошкина, вернись, я уже успел по тебе соскучиться. — Обнорский, похоже, вновь пребывал в прекрасном расположении духа.
Быстро отошел. Наверное, опять у Повзло в нарды выиграл.
— Тебе пяти шагов было не сделать по коридору, чтобы сообщить эту великую новость? — раздраженно поинтересовалась я и нажала отбой.
Да так сильно, что сломала ноготь. Раздраженная донельзя, я полезла в сумочку за пилочкой.
Мобильник зазвонил снова.
— Анька, давай дружить. Может, попробуем встретиться еще раз? Только без всяких там неожиданных деловых встреч и прочей дребедени.
— Во-первых, деловая встреча для меня — не дребедень, во-вторых, прекрати названивать мне на «трубу» — дойти до моего кабинета пять секунд! — снова дала я «отбой».
— Кто это был? — поинтересовался сидевший за своим компьютером Шах.
— Обнорский развлекается, — мрачно ответила я.
— А знаешь, некоторые подростки себе такое развлечение придумали — звонят на любую «мобилу», ну, первый попавшийся номер набирают и ехидным голосом говорят:
«Дядя, а центики-то капают!» — Шах, видимо, хотел меня немного повеселить.
— Согласно моим наблюдениям, Обнорский уже вышел из подросткового возраста. Мог бы себе придумать развлечение и поумнее. Черт, пилка куда-то девалась. Шах, ты случайно мою пилочку для ногтей не видел. Вроде я ее на столе оставляла?
Шаховский отрицательно покачал головой и продолжил что-то ожесточенно печатать на компьютере.
Телефон зазвонил в третий раз. Бог, в понимании Обнорского, видимо, во всем любит троицу.
— Андрей, если ты не бросишь эти дурацкие шуточки, я заставлю тебя оплачивать мой телефон на полгода вперед!
— Аня, это Станислав. Я, очевидно, не вовремя. Ты чем-то расстроена?
Вчера мы перешли на «ты». Хотя на брудершафт и не пили.
— Да нет, Стас, извини. Просто названивает один назойливый клиент (при этих словах Шах сделал страшные глаза и скорчил рожу). Ты по делу? У Солонецкого какие-то проблемы с договором?
— Нет, Борис абсолютно доволен, его начальство — тоже, договор составлен безупречно. Кстати, он просил извиниться за вчерашнее — он действительно опаздывал на важную встречу.
— Передай Борису Александровичу, пусть спит спокойно. — Я и не думала на него обижаться.
— Передам. Аня, я на самом деле по личному вопросу. Мне хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь сегодня вечером. Если ты, конечно, не против.
Я задумалась. Предыдущий вечер, проведенный со Стасом, мне понравился — неожиданный кавалер оказался хорошим собеседником, начитанным, неглупым, с чувством юмора. Собственно, для такой случайно-мимолетной встречи никаких других качеств от собеседника и не требуется. Особых планов на сегодняшний вечер у меня не было, а после беседы с Обнорским требовалась какая-то разрядка.
— Знаешь, Стас, я, наверное, согласна.
Давай встретимся в восемь вечера возле консультации. Заедешь за мной?
— Конечно. Аня, а ты не передумаешь?
— А что будет, если передумаю?
— Мне будет очень жаль, что я тебя не увижу. Но я же понимаю, что у тебя могут быть свои планы.
Скажите, какой понимающий! Ладно, посмотрим, что будет к вечеру.
***
— Скажи, ты хочешь поужинать в городской обстановке, ну там в кафе или ресторане — или предоставишь мне полную свободу действий? — спросил Стас, когда в 20.10 я садилась на пассажирское сиденье его джипа.
— Знаешь, мне все равно. Даю тебе карт-бланш — вези куда хочешь.
Я не пожалела о своем решении: вместо душных городских кафе мы отправились в какое-то Богом забытое заведение на окраине города. Точнее, это даже заведением назвать сложно — просто маленькое кафе-шашлычная на открытом воздухе. Таких в изобилии понатыкано вдоль автомобильных трасс. Но у этого кафе было неоспоримое преимущество — окружающая природа. Небольшой домик-кухня и несколько свежеструганных деревянных столиков стояли прямо в лесочке на берегу крохотного озерка. Вокруг — тишина. Воздух — прозрачный и чистый.
Мы ели дымящийся бараний шашлык, свежие овощи, пили чай из самого настоящего самовара, подтапливаемого самыми настоящими сосновыми шишками. Настроение было потрясающим — душа тихо пела, разговаривать хотелось только негромко.
— Может, искупаемся? — тихо предложил Станислав.
— Прохладно уже. Кроме того, у меня с собой купальника нет.
— Купальник — не проблема, купайся нагишом, я отвернусь. А насчет прохлады — можно водочки потом заказать. Здесь она хорошая, на травах.
Я не успела ответить — первозданную тишину нарушил рык моторов, и на полянку перед кафе выехали три лохматых «жигуленка». Из машин высыпала бурная компания молодых людей — человек двадцать, не меньше. Их громкие вопли и несущаяся из машин заводная музыка моментально разрушили очарование вечера.
— Это еще кто? Чего их сюда принесло? — удивилась я.
— Похоже, новоиспеченные студенты гуляют, — с досадой ответил Стас. — Обмывают поступление в вузы. Не думал, что молодежные компании решат повеселиться в этом месте. Все, теперь тишине и уединению конец.
— Ну и ладно. Все равно мне уже домой пора. — Я постаралась, как могла, скрыть разочарование.
Было и правда поздно. Когда Стас довез меня до дома, на темно-синем августовском небе уже загорелись бледные питерские звезды. Станислав заглушил мотор прямо возле моего подъезда. Честно говоря, я внутренне ждала, что он будет напрашиваться на пресловутую чашечку кофе, из которой, как известно, последствия могут вытечь самые разные. Я уже настроилась на решительный отказ. Но никаких усилий и не потребовалось.
Стас, легонько проведя рукой по моей щеке, улыбнулся:
— Анечка, бедная, как ты устала! Иди домой. Я надеюсь, сегодня тебе будут сниться самые замечательные сны. Если ты не возражаешь, позвоню тебе завтра.
Он наклонился и поцеловал меня в уголок рта, помог выбраться из машины, после чего завел мотор и быстро уехал. Вот и все, Лукошкина, а ты боялась. Никаких вольностей он себе не позволил. Но женская натура устроена все-таки очень странно — мне было почему-то обидно, что на чашечку кофе он так и не попросился.
***
— Анька, тебя Спозаранник ищет. Уже раз семь в кабинет заходил, — приветствовал меня в понедельник Каширин.
Вскоре в кабинете появился и сам главный расследователь Агентства — он вошел со зловещей улыбкой.
— Анна Яковлевна, я лично к вам. — Ледяная вежливость Глеба не предвещала ничего хорошего.
— Слушаю вас, Глеб Егорович.
— Вы зря смеетесь, госпожа Лукошкина.
Я пришел, чтобы уличить вас в порче чужого — то есть моего — имущества, а именно моей «Нивы».
— У вас, то есть у вашей машины, отказали тормоза?
— Анна Яковлевна, не прикидывайтесь, вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
— Не имею ни малейшего понятия.
— Да? Ну что ж, если вам хочется, то я расскажу: какой-то субъект, не далее как два дня назад, острым предметом нацарапал на капоте моей машины слово из трех букв! Нечего хихикать, Родион, это было слово «Ура». Я предполагаю, что это — низкая месть недостойных людей за то, что я, радея о пользе Агентства, заставил усовершенствовать компьютерную сеть. В результате не обошлось без мелких погрешностей: у некоторых сотрудников пропали их файлы. Документы пропали у Каширина, Соболина и у тебя. — Спозаранник сделал выразительную паузу.
— Ну и что?
— Я справедливо предположил, что надпись мог сделать кто-то из вас. И последние события удостоверили меня в том, что это были вы, госпожа Лукошкина. Я обнаружил орудие, которым была сделана надпись.
Я не знала, смеяться мне или плакать.
— Какое еще орудие?
— Для продолжения расследования я вынужден был позаимствовать у вас косметическую принадлежность…
— Надеюсь, не тампоны «Тампакс»? — влез в разговор еле сдерживающий смех Каширин.
— Родион, если вы не в состоянии сообразить самостоятельно, то я поясняю: упомянутыми вами тампонами нацарапать что-то на капоте автомобиля невозможно. Если не верите — можете проверить. У Анны Яковлевны я взял пилку для ногтей.
Так вот, значит, куда пропала моя пилка!
А я уж думала, начинается склероз.
— А кто тебе разрешил без спросу брать чужую вещь?
— Я попросил знакомого эксперта исследовать ее, — не обращая никакого внимания на мой возмущенный тон, продолжал Глеб. — На ней обнаружились следы синего вещества, похожего на краску. Я делаю вывод, что надпись сделала ты, именно этой пилкой.
— Глеб, опомнись, что ты несешь! Зачем мне царапать твою машину?
— Это я хотел у вас спросить, госпожа Лукошкина. Зачем вам понадобилось портить мою «Ниву»? Моя версия такова — вы сделали это в отместку за утерянные документы. Что скажете?
Послушать наши дебаты в кабинет набилась уже масса народу.
— Глеб, своей пилкой я подпиливаю только свои ногти! У меня был синий лак, пилочка в нем и запачкалась. И вообще — если твой эксперт не в состоянии отличить автомобильную краску от лака для ногтей, значит, он просто недоучка и бездарь, а ты — настоящий параноик! — сгоряча брякнула я.
— Имейте в виду, Анна Яковлевна, действия, в которых я подозреваю вас, подпадают под статью 167 Уголовного кодекса — умышленное повреждение чужого имущества. К ним вы сейчас добавили еще и статью 130 — оскорбление. Не надейтесь, что это удержит меня от дальнейшего расследования! — Отчеканив эти фразы, Глеб твердой походкой своего тезки Жеглова вышел из кабинета. За ним, хмыкая и усмехаясь, разошлись остальные.
— Не расстраивайся, Анька, могло быть и хуже, — посочувствовал мне Родион Каширин. — Помнишь, как Глеб меня депремировал за то, что я ему в дверь ногой колотил? А «Ниву» свою он любит все-таки больше, чем дверь.
— Спасибо, Родион, считай, что ты меня утешил.
***
Вечером, по дороге домой, я заскочила в супермаркет. После ссоры со Спозаранником настроение упало до критической отметки. Нужно было срочно себя чем-то побаловать — например, каким-нибудь вкусным деликатесом. В холодильнике же было хоть шаром покати.
Стоя возле полок с баночками паштета, я решала, какой же выбрать — с ветчиной и грибами или птичье ассорти.
— Добрый вечер, Аня.
Обернувшись, я увидела Станислава. В руках он держал пустую инвентарную корзину.
— Здравствуй, Стас. Как ты здесь оказался?
— Так же, как и ты — ехал домой, проезжал мимо, зашел купить чего-нибудь к ужину.
— Судя по оставленному тобой номеру телефона, твой дом — на другом конце города. Как этот магазин мог прийтись тебе по дороге? Это, извини, рояль в кустах.
— Вообще-то я мог ехать откуда угодно и зайти в первый попавшийся магазин. Но тут, каюсь, ты права, виновен. — Стас шутливо склонил голову. — Я действительно ждал тебя возле твоего дома и увидел, как ты входишь в этот магазин. Решил пойти за тобой и сделать нашу встречу неизбежной.
— Зачем такие сложности? Ты же все равно собирался мне звонить.
— Знаешь, я, наверное, излишне самонадеян, но вчера мне показалось…
— Что тебе показалось?
— Когда мы прощались, ты, по-моему, была огорчена тем, что я не сделал попытки напроситься к тебе в гости. Анечка, ты была такой усталой, что я просто не решился…
— Вот еще, глупость какая. С чего ты взял, что я огорчилась? — смущенно перебила я.
— Я боялся, что сегодня ты откажешься от свидания, поэтому решил спровоцировать нашу встречу таким вот глупым образом, — закончил Стас.
Сердиться на его искренность было невозможно.
— Хорошо, считай, что провокация удалась. И что мы с тобой теперь будем делать?
— Выбор за тобой. Если хочешь, можем снова где-нибудь поужинать. Или, — тут Стас лукаво сверкнул глазами, — может, пригласишь на чашку кофе?
Собственно, я была не против. Но ведь кофе на двоих надо еще варить, а к нему что-нибудь подавать… Да и возвращаться в давно привычные стены не очень хотелось.
— А почему бы не сломать традиции и не сделать наоборот — пригласи ты меня к себе на чашку кофе.
Стас сначала смешался, потом улыбнулся:
— Анечка, я только «за».
Через пятнадцать минут, набив всякой всячиной два полиэтиленовых пакета, мы садились в джип Станислава. Оказалось, живет он действительно на другом конце города.
В его двухкомнатной квартире было достаточно уютно, но уютно по-особому, по-холостяцки. Никаких вазочек, скатертей, картинок и других милых женскому сердцу вещиц. Рационально и со вкусом обставленные комнаты: темная мебель, на полу — паласы.
Все неброско, никаких вызывающе дорогих вещей. Только в спальне в углу на специальном столике — огромный импортный музыкальный центр со всевозможными прибамбасами и несколько специальных стоек с кассетами и дисками.