Мне жаль тебя разочаровывать, но — да. Пидорас. Расскажи своим друзьям-натуралам о том, что читал про то, как мальчики друг друга любят. А мне мозг не еби. Для этого есть другие органы».
Можно подумать, что...
Он перечитал сообщение и добавил:
«Можно подумать, что если бы я сразу сказал, что рассказ мой, ты бы поверил. Не надо, котик, я свое графоманство никогда литературой не считал. И тебе не советую».
— Сам виноват, — сказал Мишка вслух, отправляя ответ. — Какого хрена было читать рассказ о геях? И какого было после этого лезть и проверять, такие ли мы на самом деле? Я тоже молодец: можно подумать, Тимур дебил и не понял бы, если б я объяснил. Два дебила.
Спустя полчаса он малодушно думал о виски, но одергивал себя, помня о правиле никогда не пить днем. Приходилось страдать в буквальном смысле: Мишка смотрел на собственное сообщение, перечитывал его, лез во входящие и в сотый раз читал вопли Тимура, испытывая при этом адское желание сдохнуть. Болела голова, от недосыпа клонило в сон, но в крови еще плескалась кола, а в желудке переваривался литр кофе, заставляя оставаться в сознании.
Наконец Мишка догадался включить на ноуте какой-то новый киношный шедевр с элементами саспенса, чтобы отвлечься, и где-то в середине фильма уже спал, наплевав на кофе и бодрящий эффект вчерашнего коктейля.
Проснулся он поздно вечером от неприятного ощущения: казалось, что одна и та же тревожная мелодия играет безостановочно, надрываясь на одной ноте, после чего слышится истошный женский крик. Он зевнул. Мелодия играла, женщина продолжала кричать. Создавалось неприятное ощущение, что он сошел с ума, или хуже — умер, а это его личный ад, даже отблески синего пламени метались перед глазами. Мишка открыл глаза.
На ноуте раз за разом проигрывалась заставка диска, мелодия кусала себя за хвост, а главная героиня орала, глядя с экрана куда-то за спину Миши.
— Тьфу ты.
Он сел на диване и прекратил страдания женщины, вытащив диск. Вырубил ненужные больше программы и собрался было закрыть почту, как вдруг увидел новое письмо. От Тимура, чтоб ему:
«Ладно, проехали. Надеюсь, ты меня после этого не отфрендишь. И прости, что пидором назвал, я на самом деле не гомофоб, иначе бы не читал твои рассказы».
Весьма лаконично, но очень доходчиво.
Миша рассмеялся и подумал, что Тимур может не понимать... как хорошо бывает, когда вот так — по оголенному нерву ласковым шершавым языком лести.
Мигом позабыв об обиде, он быстро напечатал:
«Я к френдам избирателен, Тимур. И хотя не сразу понял — зафрендил. Это по наитию бывает. Мой знакомый психолог зовет это камертоном, а я называю иначе. Не уверен, что готов сейчас озвучивать или описывать. Лучше скажи, что лимерики были адски хороши. Кстати, их видоизмененную версию заказчик принял».
И вдруг возникло желание позвонить.
«Я хочу тебе позвонить», — напечатал и сразу же отправил, чтобы не передумать.
И успел выкурить сигарету, когда пришел ответ:
«Звони». И номер телефона.
Мишка нервно хмыкнул, докурил. Сделал по комнате несколько шагов. Повертел в руках мобильник.
— Да к черту! — проговорил вслух.
И набрал номер Тимура. Гудки вторили ударам сердца.
— Привет, — проговорил Мишка, когда тот ответил. — Чего дома? Пятница же.
— Твоего звонка жду, — буркнул Тимур.
— Мне приятно, правда, — Мишка подошел к окну и посмотрел на улицу.
С высоты девятого этажа она смотрелась не игрушечной, но мелкой, а приглушенный свет в чужих квартирах манил уютом. Казалось, что там — жизнь, которой ему не хватает: с семьей, общим ужином и шумными посиделками перед телевизором, и обязательно — драка за пульт.
— У нас дождь идет, — зачем-то сказал он. Помолчал и добавил: — Чем зацепило-то? Мне реально интересно. Как автору. Тем более... когда я всегда писал для себя.
— У тебя герои настоящие. И отношения, — послышалось в трубке. — Ты очень классно пишешь. Так, что верится.
— Они настоящие... — Мишка положил ладонь на холодное стекло. — Я не сочиняю — записываю. Наблюдаю и записываю... Понимаешь?
— А такие и правда бывают?
Голос Тимура в трубке казался частью дождливого вечера. Хотелось говорить, рассказывать, признаваться в чем-то.
— Бывают. Разные бывают, — Мишка усмехнулся. — Мальчики семнадцати лет на сайте — тоже настоящие. Нам всем нужно... — дыхание перехватило зачем-то. — Нужно с кем-то засыпать. Но самое важное не это. Нужно с кем-то просыпаться.
— Я не об этом! А о том, что... Ну, они у тебя умные и честные. А я даже барышень таких не встречал. Черт, да я вообще эти любовные сопли читать не могу, а твои рассказы проглатываю!
Мишка засмеялся.
— Хорошо сказал. Сопли. Ты не спрашиваешь, но я тебе отвечу. У нас любые чувства ощущаются острее. Просто мы не озвучиваем. Я вот озвучил. Джоник мне говорит, что я идеалист. А мне просто по жизни везет. Как говорят? Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе? Нет... — он хмыкнул. — Относись к людям хорошо — и они тебя удивят.
Он отошел от окна и достал сигарету из пачки. Долго возился с зажигалкой, пытаясь прикурить.
— А тебя удивляли?
— Было, Тимур. Все сопли в сахарном сиропе. Я сам не верю.
— Было? То есть... прошло?
— Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Это не я сказал.
Отражение в оконном стекле покачало головой.
— Странно. Если всё было так шоколадно — почему закончилось?
— Не знаю... — трубка у уха нагрелась, и Мишка поднес ее к другому уху. — А у тебя заканчивалось? Ты думал, почему?
— А у меня шоколадно не было никогда. Может, поэтому я и... — Тимур осекся, но Мишка его понял.
— Можешь сейчас назвать меня как угодно, но... — отражение в стекле ухмылялось, — мне тоже не было хорошо на все сто. Перерастал. Скучнел. Трезвел. Эх, друже... В текстах можно оторваться — ты сам рулишь героями. А в жизни что?
Мучительно захотелось выпить. Причем именно с этим непонятным Тимуром. И нажраться в хлам, чтобы наутро долго извиняться и знать, что простят.
— Я сейчас покажусь банальным, Тимочка. Однако я абсолютно трезв и осознаю всё, что несу. Но… мне хочется с тобой напиться.
Он покачал головой, словно Тимур мог его видеть.
— Никогда в жизни не встречал такого благодарного слушателя.
Какое-то время Тимур молчал, и Мишка слышал в трубке только его дыхание.
— Я с родителями живу, — сказал вдруг Тимур, — а до зарплаты далеко, чтобы по барам шляться. Так что прости, но в другой раз.
Мишка тряхнул головой.
— Завтра суббота. Приезжай ко мне вечером. У меня еще две бутылки виски и все выходные. Я один живу. Снимаю, — уточнил зачем-то.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — ответил тот и замолчал. Мишка уже готовил аргументы в пользу того, что идея как раз хорошая, но никак не мог придумать ничего стоящего, когда Тимур вдруг добавил: — Но я приеду. Адрес говори.
— Может, и плохая, — легко согласился Мишка. — Но — приезжай.
Он продиктовал адрес и замер с трубой у уха.
— Почему плохая?
— Потому что. Ты приедешь?
— После такого — даже не знаю, — протянул Тимур. — Ты в курсе, что я не из ваших, да? И могу в глаз дать, если… если что.
Хотелось снова соврать, что ты, мол, не в моем вкусе, но Мишка только улыбнулся.
— В курсе. Приезжай, на месте разберемся. Я могу и ответить, если надо.
***
На следующий день Мишка проснулся поздно. По субботам он предпочитал мариноваться в постели, пока голод не давал о себе знать. Именно за это он и любил утро начала выходных: можно было валяться до посинения. Посинение в этот раз не наступило, потому что он вспомнил вчерашний разговор с Тимуром. И еще — из-за звонка Джоника.
— Ты урод, — радостно сказал Джоник. — Я в бассейне, а ты, судя по всему, только проснулся.
— Я проспал, — сонно пробормотал Мишка, зарываясь в подушку носом.
— Я вот не удивляюсь. Ты в субботу потерян для мира, а я, наивная душа, верю, что тебя можно перевоспитать.
— Джоник, я работал как проклятый.
— Верю, верю. Поднимай свои кости, я через два часа буду.
Тут-то Мишка и вспомнил.
— Э-э... Джоник, я тут... как бы...
— Мать моя… — протянул лучший друг. — Никак у нас свидание?
— Никаких свиданий, — буркнул Мишка. — Но тебя сегодня я видеть не хочу.
Такое общение было для них нормой. Джоник обладал удивительной способностью заполнять собой весь мир и заставлять этот самый мир танцевать джиги и рилы под свою волынку. Поначалу Мишка велся и тратил часы и даже дни на очередные мероприятия, запланированные Джоником, но вскоре нашел некий тон, который позволял и отказаться от предложения, и сохранить дружбу. Положив трубку, он выгадал время на то, чтобы наскоро сделать уборку: распихать валяющиеся шмотки по шкафам и задрыхнуть в ванной. На этом подготовка к "свиданию" закончилась.
Вернее, закончилась бы, если б Джоник не звонил каждый час, задавая все более провокационные вопросы. Мишка отшучивался, посылал и рассказывал небылицы.
Он почти проснулся к пяти часам вечера. Бриться и выбирать одежду не стал: это же дружеская попойка. Но умудрился приготовить ужин на скорую руку. И сунуть в морозилку виски.
Глава 3
Домофон орал на всю квартиру, но вся беда была в том, что кнопка не работала. Суки, в простонародье именовавшиеся ответственными жильцами, по поводу домофона закатывали глаза и кивали на ЖЭК, поэтому в последнее время Мишка приобрел привычку ездить за гостями на лифте. Самым хуёвым было то, что около подъезда сеть ловили редкие телефоны: противный женский голос ответил, что Тим вне зоны доступа.
Мишка уже приготовился бежать вслед гостю, который мог подумать, что на него забили, но, рванув дверь подъезда, облегченно выдохнул.
— Привет. Извини, у меня домофон не работает.
Судя по лицу Тимура, тот действительно собирался свалить, не дождавшись хозяина.
— А, — он протянул пакет. — Держи. Я мяса купил.
Мишка интуитивно чувствовал, что тот нервничает. Еще бы — вероятно, согласился прийти в гости в качестве вызова самому себе, а после пожалел. Особенно когда тусовался у подъезда и не понимал, почему никто не отвечает.
«Блядь, — подумал Миша. И еще раз — для пущей осознанности того, что всё реально: — Блядь!»
А вслух сказал:
— Это хорошо, что мяса. Сейчас замаринуем и пожарим.
— Там балык вообще-то. И еще лимоны, — сказал Тимур, тряхнув пакетом.
— Значит, будем заедать курицу балыком. Я курицу приготовил. С виски это не самое лучшее сочетание, я знаю, — Мишка понимал, что его несет, но остановиться не мог: то, что Тимур пришел к нему в гости, наполняло тревожной радостью. – И лимонами закусим, как тебе идея?
— Ладно, — пожал плечами тот.
Мишка прошел вперед, к лифту, нажал на кнопку и повернулся к гостю, уже вполне справившись с лицом.
Тот отводил взгляд и вел себя так, будто ему неловко. И молчал. Миша просто не знал, что сказать, поэтому молчал тоже.
В узком лифте приходилось стоять, почти прижимаясь друг к другу, и, пока они ехали наверх, Тима неожиданно покраснел и вытер ладони о джинсы.
На самом деле нервничает. Мишка хотел сказать, что не собирается приставать к нему, тем более, в лифте, но мысль пошла дальше и оказалась сильно заманчивой, оставив стойкое чувство неудовлетворенности. Мишка мог бы — хотел! — прижать Тимура к грязной стенке кабины и поцеловать, но не решился. Робел, что та девица, да. А еще понимал, что Тимур не оценит, что рано и что можно получить по роже. В итоге Мишка пялился на разрисованные какими-то идиотами двери и считал секунды: пятнадцать, шестнадцать...
— Приехали.
Замок удалось открыть со второго раза: у него дрожали руки. «Блядь, да что же такое, — думал Миша. — Не первый раз парня в гости привожу, с какого же хера так нервничать?»
Дома остро пахло жареной курицей. Мишка бросил гостю тапочки, а сам рванул на кухню, где поспешно прикурил сигарету.
— У тебя можно курить, да? – громко спросил Тимур, разуваясь.
— Да, везде.
— Я тебе завидую, — он прошел на кухню и осмотрелся.
Миша знал, что живет не в хоромах, но внезапно стало стыдно и за старую клеенку на столе, и за давно не стиранные занавески, и за гору посуды в раковине.
— Видишь — нечему завидовать.
— Срач – дело поправимое, зато никто по мозгам не ездит, — Тим похлопал себя по карманам и вытащил пачку «Честерфилда». – Дай зажигалку.
Мишка прикурил еще одну сигарету от своей и протянул ее Тимуру. И только потом запоздало понял, что сделал: подобные жесты сами по себе предполагали некую интимность.
— Спасибо, — тот явно удивился, но ничего не сказал — поспешно затянулся и выдохнул дым в потолок. — Куда можно упасть?
— Да вот, — Мишка махнул рукой в сторону табуретки. – Кури, а я пока жратвой займусь.
Желание наброситься на него никуда не делось. Тима курил как на фотографии. Снова эти глаза блядские. Ненарочно он, конечно, Мишка это понимал. Но объяснять натуралу, что секса хочется катастрофически, в его планы не входило. После Тимовых брыканий – тем более.
— Хочешь – можешь пойти в комнату, — сказал Мишка, вытаскивая из ящика нож. – Я через минуту закончу.
Тимур кивнул и, затушив сигарету в пепельнице, вышел из кухни. Миша был ему даже благодарен: самому требовалось перевести дух, а присутствие гостя, мягко говоря, смущало.
Он целиком сосредоточился на сервировке: поставил на поднос запотевшую бутылку виски, стаканы, лед. Слишком много холодного. Мишка даже пару кубиков прижал ко лбу — чтобы охладиться. Только потом, сосчитав про себя до десяти, подхватил тарелки с нарезанным тонкими ломтиками лимоном и балыком и пошел в комнату. Притащил небольшое блюдо с курицей, втайне надеясь, что не пересолил.
Сел, разлил виски по стаканам.
— Ты чистый пьешь или с колой?
— Чистый, — Тимур схватил стакан и опрокинул в себя добрую половину. — Твое здоровье.
— И тебе не болеть, — усмехнулся Мишка.
Глотнул пойла и вкуса не почувствовал. Мотнул головой и утер губы. Похоже, Тимур собирался именно напиться, как и обещал. По крайней мере, хоть один из присутствующих делает то, что хочет.
— Здесь курить тоже можно, — Миша потянулся за пепельницей, которая стояла за шторой на подоконнике.
— Спасибо.
Разговаривать было решительно не о чем: он ничего не знал о Тимуре, а тот — о нем. Тим наверняка собирался расспросить о геях, но вопросов Мишка так и не дождался, а самому поднимать тему не хотелось. Поэтому он откинулся на спинку стула и тоже закурил, рассматривая тонкие пальцы гостя, тлеющую в них сигарету, откровенно любуясь узким запястьем, подчеркнутым массивными часами.
— Ты так и не сказал, чем занимаешься. И... спрашивай. Мне тоже интересно, как ты всё поймешь.
Именно — поймешь. Глаза эти... Мишка боялся поверить.
— Работаю менеджером и учусь на заочном, логистика и ВЭД. Если нужно будет — обращайся, — Тимур затянулся сигаретой и потянулся за стаканом. — И давно ты сам живешь?
Мишке начало казаться, что каждое слово Тимура наполнено каким-то двойным смыслом. Вот как сейчас: спросил и отвел глаза. Он запоздало понял, что вопрос был по существу: давно ли один.
— Не очень, — улыбнулся Мишка и взял свой стакан. — Одному лучше. Не нужно объяснять маме, что ее новый друг... Неважно, — осекся он, понимая, что сболтнул лишнего. Почему-то Тимуру легко было выболтать всё, что угодно. — Ты помнишь рассказ «Собака»? — вдруг вспомнил он. — Это ведь реальный случай. Сидел ночью на сайте. Написал какой-то парень: «Собака умирает, мне хуево очень». Я его больше никогда не видел. Но сорваться в три часа ночи смог. Я к этому, — на кой-то хрен пояснил он. — И спать можно до обеда. По субботам.
Тимур кивнул и допил виски, потом схватил со стола кусок мяса, засунул в рот, прожевал и выдал:
— Нужно было сладкого купить. С виски шоколад хорошо идет. А этот... ну, мамы твоей бойфренд — приставал, да?
Мишка с трудом сдержал желание покачать головой. Еще один сладкоежка, будто ему самому себя мало.