— Безусловно. Настало время, когда следует шарахаться каждой тени!
Корделия обменялась с Ртутью взглядом, полным сомнения. Затем девушка-воин обратилась к бывшей наемной убийце:
— Что ты имеешь в виду? Ты что-то подозреваешь?
— Вопрос совершенно не к месту, — запротестовала Алуэтта. — Это старая привычка видеть врага за каждым кустом! Не удивлюсь, что враг там в самом деле окажется — поднятый из небытия одной силой твоего воображения!
— День насмарку, если не встретилось ни одного врага, — кивнула Корделия.
— А если настоящий враг появится — он может испортить день почище того! — сказала Ртуть, заметив, что ее упрекают в излишней подозрительности. — Вы уж извините, леди, что мы не разделяем ваши фантазии. И что за противник чудится вам теперь?
Алуэтта пожала плечами:
— Судя по всему, это совершенно сверхъестественное создание, которое редко встречается в природе.
— Справедливо замечено, — откликнулась Корделия.
— Может, это просто случайность, — вмешалась Ртуть. — Но оно должно следовать за нами, чтобы увериться, что это не так. Откуда вы думаете, эти монстры, мадемуазель?
— Похоже, кто-то скачет впереди и создает этих тварей, — нерешительно предположила Алуэтта.
— Похоже-то оно, похоже, — свела брови Корделия, — но зачем же, в таком случае, он оставил нам свое создание на расправу, даже не позаботившись помочь ему? Ведь эта Размазня не поддалась бы нам так просто.
— Так он это сделал специально, — воскликнула Ртуть. — Чтобы не возбуждать подозрений!
— Как легко и просто все у тебя получается, — Алуэтта покачала головой.
— Все равно, Алуэтта — не теряй бдительности. Он может быть где-то рядом. И, скорее всего, из нас троих ты первая почувствуешь его, — предупредила Корделия.
Алуэтта растерянно заморгала: ей непривычно было слышать, как бывшая соперница обращается к ней, сердечно называя по имени.
— Мне приходится сдерживать себя, — ответила она в том же тоне, словно опасаясь развеять возникшую меж ними атмосферу доверия. — Я бы не хотела, чтобы воображаемая опасность пришла раньше настоящей.
— То есть, ты хочешь сказать, как бы тебе самой не наплодить монстров, прежде чем их нам устроит наш тайный недоброжелатель? — спросила Ртуть.
Алуэтта кивнула.
— А ну-ка, немедленно прекрати! — воскликнула Корделия, заметив, что та начала задумываться. — Никаких мыслей, забудь обо всем! Откуда, ты думаешь, столько монстров у нас на пути?
Алуэтта вздохнула и спросила:
— Главное, что сейчас хотелось бы знать — он скачет за нашими мужчинами — или впереди них?
— Может, в самом деле некий безвестный недоброжелатель скачет перед нами, поднимая на пути монстров из ведьмина мха! — с саркастической усмешкой заметил Ален. — Но уж тогда бы вы точно смогли прочитать его мысли.
— Если он опытный эспер, — скептически покачал головой Грегори, — то запросто может скрыть свои мысли и затаиться так, что ни я, ни Джеффри его не почувствуем. Пока он не нападет в открытую. А делать этого он, похоже, пока не собирается. У него и так достаточно средств отравить нам жизнь.
— Может, это и есть тот загадочный «занплока», о котором кричали хобьяхи? — предположил Ален. — И это облако тумана — тоже его рук дело? Ведь именно оттуда появляются огры и прочая нечисть? А может он и есть это самое облако?
— Когда есть несколько объяснений происходящему, — вспомнил к месту поговорку Грегори, — выбирай самое простое — и не прогадаешь.
— Не надо отбривать его лезвием Оккама[1], братец, — с усмешкой сказал Джеффри, — Начинаю понимать, что чувство справедливости Алена основано не на одной логике, но и на интуиции.
— Об этом я как-то не подумал. Мне и так ясно, что замечание насчет скачущего впереди всадника пока никак не соотносится с тем, что мы видели и слышали.
— Да это всего лишь предположение, — буркнул Джеффри, — но и ты не станешь отрицать, что за всеми этими проделками стоит кто-то достаточно сообразительный и увертливый. Поэтому образ всадника вырисовывается. Не на метле же он перед нами летит.
— Почему ты так думаешь?
— Это привлекло бы к нему излишнее внимание.
Скорее всего, этот некто почти неотличим от нас. Так ему легче замаскироваться и ввести в заблуждение доверчивых поселян.
— Ну да, — скептически заметил Грегори. — А если это невидимка? Что скажешь?
— Не думаю, — сумрачно пожал плечами его брат.
— Вот и я не думаю, — заметил Ален. — Я просто предположил, что это всадник.
— Ну и где же в таком случае он скрывается? Мы несколько раз проходили равниной, где видимость открывается до горизонта — и что-то никого не увидели.
Тем более на коне, в одиночестве. Этакий романтический черный, колдун, пробуждающий к жизни всяческих монстров из ведьмина мха. В известной доле воображения ему не откажешь: один Зловред Окаяный чего стоит. Надо же было придумать такого оборотня. Он за пояс засунет любого колдуна со своими способностями к перевоплощению и умением нападать из-за кустов.
— Я думаю, он прячется за туманом, братец, — сказал Джеффри, ответив любезной усмешкой на кинжальные взгляды, которые метал в него брат.
Солнце склонилось к закату, Ален оглянулся за плечо, на оранжевый обод, светившийся за вершинами деревьев.
— Как проведем следующую ночь? Выстоим?
— А вот! — махнул рукой Джеффри, показывая на сады, уже видневшиеся впереди. — Это все-таки не дикий лес — откуда там взяться морокам? Мягкая постель и свежие фрукты нам обеспечены! Вот ведь повезло. Можно сказать, прямо под ноги катится.
— То-то и оно, — хмуро пробормотал Грегори. — Слишком уж быстро оно тут появилось. И как раз к месту — как только речь зашла о ночлеге. Не нравится мне все это…
— Не будь занудой, братец. Нельзя же шарахаться каждого куста. На свете существуют простые вещи.
Чему-то же следует, в конце концов, доверять. Вернись в реальный мир — он полон прелестей.
— И оборотней, — пробормотал Грегори.
— Что-то и у меня появились подозрения, — признался Ален.
— И ты туда же! У нас остались лишь галеты и вяленое мясо, надо хоть яблок набрать на десерт! — С этими словами Джеффри свернул коня с дороги и пустил в сторону густого сада. — Откровенно говоря, муки голода — пострашнее всякого чародейства!
— Не забывай, что там может скрываться враг с таким же неистребимым аппетитом, что и у тебя! — крикнул вслед ему Ален.
— Посмотрим, чья возьмет! — откликнулся Джеффри. — Когда я голоден, то страшен даже самому себе.
Он спрыгнул с коня, распряг его и протянул к морде сорванное яблоко.
— Вообще, неплохая мысль пришла в голову твоему брату, — не выдержал Ален и последовал примеру Джеффри. Вскоре к ним присоединился и Грегори.
Джеффри к тому моменту уже сорвал второе яблоко и вонзил в него зубы.
Зычный рев тут же огласил округу.
Джеффри с Аденом выронили яблоки и схватились за мечи. Грегори за их спинами тоже опустил руку на эфес, но волнения не проявлял: взор у него был отсутствующий, как во время медитации — он больше доверял уму, чем глазам.
Приближавшийся к ним человек больше напоминал дерево, вырванное с корнями и передвигающееся, переставляя их. Конечности его были узловатыми и заскорузлыми, словно сучья, лицо, покрытое сетью трещин, напоминало кору, а на голове был венок из яблочных листьев. Листва обрамляла его лицо вечнозеленой бородой. Гневно раздувая ноздри, он грозно тряс кулаком:
— Кто вы такие и по какому праву крадете яблоки в моем саду? — проревел он.
В ответ Джеффри лишь плотоядно усмехнулся, но Ален тут же выдвинулся из-за его могучего плеча и миролюбиво обратился:
— Вы, наверное, местный поселянин?
— Ага! И выселянин — для тех, кто мечтает поживиться чужим добром! Тот, кто посадил этот сад, вот уже полвека отсутствует на этом свете — дуба дал, по-нашему говоря. А я Человек-Яблоня, Яблочник, если вам так больше по душе, и этот сад находится на моем попечении. Я здесь копаю, опыляю и гусениц собираю.
И прочих паразитов отпугиваю. — Он недоброжелательно посмотрел на путников.
— Так что за прок от сада, в котором никто не собирает урожая? Что, яблоки так и гниют под деревьями?
— Это их полное право — гнить и разлагаться!
— Но разве им не приятно было бы, — спросил Ален, — чтобы напоследок кто-то вдохнул их аромат, вкусил их мягкую сочную плоть?
— Хорошо сказано! — рявкнул Джеффри, почесывая спину. — Жаль не взял с собой путевого блокнота — записать такое в альбом Ртути. Но ты же!.. — вдруг вспомнил он, обращаясь к человеку-дереву, — ты же не возражал, когда мы кормили яблоками лошадей.
— Что позволено скотине, то не позволено человеку!
Конь ест, сколько ему надо, а люди наедаются до отвала и еще с собой прихватят!
— Ну, они еще и сохраняют яблоки на всю зиму — и, значит, продляют им жизнь, — заметил Ален. — А разумный фермер, между прочим, не дает сгнить урожаю.
— О! О! Поучите еще меня ухаживать за садом. Может, ты и сам садовник? — спросил Яблочный Человек. — Пришел сюда за семенами?
— Нет, мы просто хотели утолить голод, поскольку проголодались не меньше коней, — ответил за Алена Джеффри. — Что с того, если и мы поучаствуем в этой трапезе наравне с лошадьми. В конце-то концов, я должен проверить, чем питается мой конь!
— Проверяй в своем саду! — Яблочный Человек подозрительно прищурился. — А уж не собрались ли вы забрать отсюда семена, чтобы посадить такой же сад в другом месте? Чтобы потом есть их и пускать туда лошадей! Вот вы какие! Никогда не доверяй людям — это злые и хитрые существа! Так и норовят слямзить яблоко прежде чем оно свалится само, сокращая и без того недолгую его жизнь!
— Но этому плоду уже подошло время, — Ален разглядывал яблоко в руке и протянул его Яблочному Человеку, демонстрируя. — Посмотри, садовник, оно уже налилось цветом, хотя бы снаружи, я не разбираюсь в сортах, но как оно пахнет! Так восхитительно пахнуть может лишь спелое яблоко. А сладость какая! — Он причмокнул.
Яблочный Человек посмотрел на него подозрительно исподлобья, а потом стал разглядывать надкусанное яблоко в его руке. Вид у него был при этом такой, точно он переводит взгляд с вампира на его жертву: негодование сменилось состраданием.
Между тем Ален демонстративно поднес яблоко к носу и понюхал с нескрываемым наслаждением.
— А я все ж не буду есть то, чем попрекают, — Джеффри протянул второе яблоко к лошадиным ноздрям — и оно тут же с хрустом исчезло в крупных, точно кукурузные зерна, зубах скакуна.
Затем он с вызовом повернулся к Яблочнику, демонстративно разводя руками и показывая, что они пусты. — Вот так-то.
— И я тоже, — Ален протянул оставшееся яблоко своему коню — тот буквально слизнул его с ладони.
— Ну, положим, яблони закроют глаза на то, что вы ели плоды, если вы станете, как и лошади, добросовестно распространять семена, — проворчал Яблочник. — Похоже, вы порядочные люди — и не станете раскусывать семечки… Но только помните — есть не больше, чем просит нутро!
— О, само собой, — пообещал Ален. — Что скажете, джентльмены ?
— С меня пары яблок вполне хватит, чтобы удовлетворить мой животный аппетит и набить брюхо, — заявил Джеффри.
— Мне тоже, — согласился Грегори, — хотя конь может попросить добавки.
— Да пожалуйста — пусть ест сколько влезет, — хмыкнул Яблочник, — такова уж Природа. Ешьте себе и спите с миром — но чур никаких огрызков!
Он развернулся и, топая корнями, стал удаляться, раздвигая листву, попутно то и дело останавливаясь, оглядывая деревья, нет ли надломанной ветки или сморщенного яблока.
Ален проводил его взглядом, пробормотав:
— Он в самом деле уже пятьдесят лет здесь торчит?
Как думаешь, Грегори?
— По крайней мере, он сам так считает, — объяснил ученый. — Ему даны такие воспоминания.
— В смысле — кусочки воспоминаний о прошлом?
— Да, с дырами и пробелами между ними. Если он в самом деле то, чем кажется с виду, память его слабовата, или же что-то подняло его изо мха, заодно посеяв в голове эти воспоминания.
— И можно это как-то проверить?
— Никак, — помотал головой Грегори. — Один день, проведенный в саду, ничем не отличается от другого.
Монотонные будни поселянина. В таких воспоминаниях запросто можно заблудиться. Картина закладки сада, фермер в молодости, он же в летах, и наконец на склоне лет перед кончиной. Любующийся в кресле-качалке своей гордостью — взращенным садом.
— Такое можно запросто состряпать, — подтвердил Джеффри. — Так и создается память.
— Но как же тогда можно быть в чем-то уверенным?
— А как можно быть в чем-то уверенным вообще? — почти в один голос сказали оба брата.
— Таков путь магии, — пояснил Грегори. — Ты должен сомневаться во всем, в том числе и в своем прошлом. Только выйдя за пределы этой реальности, можно управлять ею.
— Но как… — Ален обескураженно развел руками. — Ведь в данном случае можно хотя бы определить его возраст.
— Все, что рождено из ведьмина мха, не имеет возраста — как не имеет возраста и этот чудодейственный лишайник.
— Ты так уверен, что он из мха?
— Еще бы. А ты думаешь, этот парень заявился с маскарада? Специально вырядившийся деревенский сумасшедший?
— Ну чего не бывает в жизни?
— Нет, Ален, смею тебя заверить — это не костюм.
— В любом случае — настоящий он или фальшивка, но он рассказал нам все, что знает о себе, — подвел итог Ален. — А, значит, он был с нами искренен.
Братья усмехнулись, обмениваясь многозначительными взглядами.
«Опять пошел рассуждать. Для принца главное — вовремя вынести справедливый приговор» — можно было прочитать в их глазах.
Они стали распрягать коней. Ален расчесал гребнем гриву скакуна.
— Может он и в самом деле стар, как рассказывает о себе, но вот только зачем этот колдун поставил его на пути?
Братья задумались, размышляя над этим вопросом.
Затем Джеффри предположил:
— Искушение? Нас пытаются соблазнить и задобрить?
— А зачем? — удивился Ален. — Чтобы насмерть закормить яблоками? Нет, высокомерие и несправедливость…
Принц примолк, размышляя.
Грегори одобрительно кивнул.
— Верное замечание, братец. Когда этот Яблочник здесь бушевал, мы могли решить, что это нападение и дать ему отпор.
— И что дальше? — пожал плечами Джеффри. — Какой отпор — кому? Этой старой коряге, единственное преступление которой в том, что она поставлена охранять сады?
— Есть многие, кто мог бы позаботиться о садах, — хмуро заметил Ален. — Но какой вред причинил нам в самом деле этот грубиян?
— Уже хотя бы тот, что чуть не вывел нас из себя.
Вот уже сколько времени мы только о нем и разговариваем, — пояснил Грегори. — К тому же, в самом деле, мы могли применить силу не по назначению. А это уже отступление от верного пути.
— Да, мы в таком случае выглядели бы задирами и хулиганами, — скривился Ален. — В самом деле, нехорошо могло получиться: во время благородного похода ради добра и справедливости мы рисковали совершить поступок, несообразный с рыцарской честью.
Рыцарь ведь не может быть жестоким или несправедливым.
— Ну, жестоким-то, положим, иногда может, — заметил Джеффри.
— А вот несправедливым — никогда!
Джеффри махнул рукой и чуть не выбросил огрызок — но вовремя вспомнил обещание, данное Яблочнику, и с отвращением на него посмотрел:
— Никогда не ел огрызков, но сегодня придется.
Чувствую себя прямо конем. Ешь, ненасытная утроба! — и проглотил остаток яблока вместе с черенком и семечками. — Так что я скоро дам жизнь новым садам.
— Получается, рыцарям недостойно, используя одну лишь грубую силу, быть чуждыми справедливости и настраивать против себя мирное население, — возобновил разговор Ален.
— Вот вам пример из прошлого, — сказал Грегори. — Саксы никогда бы не завоевали Англии, когда бы король Вортигерн не призвал их к сотрудничеству для борьбы со своим соперником Утером.
— Всего лишь легенда, — но принц ощутил укол беспокойства.