— Пусть торжествуют, братец, — заметил Джеффри. — Недолго им осталось.
— Это уж точно, — Грегори зловеще уставился в чащу, как голодный тигр, готовый растерзать любого, кто встретится на пути.
Джеффри пустился дальше по следу похитителей, точно охотничья собака: ноздри его хищно раздувались, глаза мерцали, хотя вовсе не нюх вел его по лесной тропе — а мысли добычи. Это была способность, дарованная свыше роду Гэллоуглассов. Они прошли склон, прячась за деревьями и намеренно избегая открытых пространств. Ни разу они не вышли ни на поляну, ни на лужайку, все время держась в тени.
Лошадей они вели в поводу, обвязав им тряпками копыта и металлические части уздечек, чтобы избежать ненужного звона.
Наконец они преодолели склон и стали спускаться вниз, осторожные и внимательные, готовые к любой неожиданности, не только потому, что склон был крутым, но и оттого, что деревья стали редеть — их явно выносило на открытое место, где уже негде будет спрятаться.
— Впереди большая поляна! — предупредил Грегори, взмахнув рукой. — Сейчас мы выйдем на открытую местность.
— Странно, — задумался Джеффри, — а мысли доходят как будто с порядочного расстояния.
Пробравшись за последние деревья, они вскоре получили ответ на свой вопрос.
— Получается, мы вернулись обратно! Неужели они могли успеть проложить ложный след? Но когда бы они успели, отступая в такой спешке и панике!?
— Послушайте, — сказал Ален. — Прислушивайтесь к каждой мысли, волшебники, будь то беличья или птичья или даже земляного червя! Если лесник умеет кричать сойкой, то может, стало быть, и думать, как она!
— Ладно, — сказал Джеффри с удивлением и одобрением.
Ален был для него олицетворением честности, верности и правды; он был тверд и неколебим, как камень.
Что бы ни стряслось, это не могло привести его в смятение: врожденное чувство справедливости всегда направляло его поступки — хотя ему часто не доставало предвидения и интуиции.
Джеффри надеялся, что он когда-нибудь выучится и этому, ведь и предвидение — важное достоинство монарха, кем однажды станет Ален. А сейчас он был, говоря начистоту, больше справедлив, чем умен.
Грегори на несколько минут ушел в себя и в свои мысли. Затем встряхнул головой.
— Никого здесь нет. По крайней мере поблизости.
— Как?
— Да так. Нас кто-то водит — или я не понимаю, что здесь творится. Как два таких сильных чародея могли так проколоться и сбиться со следа?
— Но ведь это же их следы? — взорвался Джеффри.
Он терпеть не мог, когда его водят за нос.
Они простояли так несколько минут, переглядываясь и пытаясь понять, в чем же тут дело. Первым не выдержал Ален. По праву старшего по власти он просто должен был что-то сказать. Хоть что-то. И он сказал:
— Так это в самом деле они?
— А кто еще? — вопросом на вопрос ответил Джеффри, не переставая хмуриться и покусывать бороду.
— Может какой-нибудь лесной дух? — Грегори посмотрел назад, в сторону лесной глуши, где, по его мнению, мог обитать виновник случившегося с ними недоразумения. — Тут такие водятся. Правда, я никого не слышу, но волшебные существа умеют охранять свои мысли от проникновения — тут телепатия бессильна.
— Если они вообще у них есть, мысли, у этих существ, — пробурчал Джеффри, который тоже не исключал вмешательство потусторонних сил. Не могли же они просто так сбиться с дороги или того пуще — дать себя облапошить каким-то темным и невежественным дикарям. Простакам с гор.
— Ты считаешь, что они не думают?
— У их только импульсы, никакого осмысленного поведения. Повинуются инстинкту.
— Хотите сказать, нас кто-то водит за нос? — недоверчиво поинтересовался Ален.
— Может, эльф? — предположил Джеффри.
— Нет. На эльфа не похоже.
— Тогда гном.
— Откуда здесь гномы?
— Но мы же в горах.
— Ну и что? Тут нет ни одной расселины, откуда бы пролегал вход в пещеру. Так тебе гномы и стали жить в лесу!
— Ну, они просто вылезли и пришли.
— Ага! Специально проследить за нами…
— Слушай, что ты все время насмехаешься? Взял бы да сам предложил версию.
Опять наступила пауза.
— Да нет, дело не в эльфах. Эльфы наши друзья.
— Да, с друзьями таких шуток не вытворяют. Хотя тут должны водиться и другие остряки, способные на подобные шалости. Они просто ужас как любят водить за нос смертных. Особенно когда те торопятся. И в спешке ходят кругами на одном месте. Вот для них, должно быть, развлечение!
— Давайте представим худшее, — предложил Ален. — Просто пустимся дальше по следу, и посмотрим, что потом. Долго с нами будут шутить, или, может, все наконец выяснится. Есть же какое-то тело, которое оставляет эти отпечатки. Вот мы и наступим ему, по крайней мере, на хвост.
Они вновь пошли лесом. Джеффри зорко озирал тропу, следы, ломаный кустарник и стволы: не осталось ли там каких признаков передвижения. Он уже не искал тропы, по которой скопом отступали горцы, а вычислял малейшие признаки продвижения хоть какого-то живого существа. Может, это просто мчался горный кабан, натоптавший тропу.
— А реально как-то отличить следы такого оборотня от обычных? — спросил Ален.
— Трудно, — ответил Джеффри. — Но их следы, конечно, здорово отличаются от человеческих. Так по сломанной ветке, по царапине на стволе еще можно вычислить, по кучке под деревом немного можно понять…
— Так вот, — продолжал Грегори, — тут ведь мог быть кто угодно: птица, лисица, белка там, я не знаю… так что ни одной встречной мысли пропускать нельзя.
— Хоть бы кто увидел его вблизи, — в замешательстве пробормотал Ален. — Ты же не можешь просканировать ум каждого обитателя лесного края.
— Это уж точно, — согласился Грегори.
Они последовали за Джеффри в лесную мглу. И в скором времени обнаружили, что выходят все на ту же поляну.
— Не нравится мне это, — сказал Ален.
— Эй, кончай дурить! — выкрикнул Джеффри, оглядываясь. — Выходи и скажи, что тебе от нас надо!
— Давайте лучше поднажмем, — предложил Грегори. — Не надо кричать, ему сейчас далеко не уйти, мы почти нагнали его!
— Я что, на гонки нанялся? — пробурчал Джеффри, пускаясь за ним следом.
Прорвавшись за листву, на ту же самую поляну, Ален с Грегори остановились и с уважением прослушали все, что думает отдувающийся Джеффри об обитателях леса: сказочных и обыкновенных, а затем все", что он бы с ними сделал за такие шутки. В его речи было много слов, говоривших о том, что Джеффри немало времени провел в солдатских палатках, изучая воинское искусство.
Когда поток его красноречия иссяк, Ален предложил:
— Мы же знаем направление. Давайте пойдем по какому-нибудь ориентиру.
— Едва ли это поможет против лесного духа, — проворчал Джеффри. — Но другого пути не вижу. Похоже, у нас его просто нет.
— Это сработает, — сказал Грегори. — Представим, что мы видим горный пик, вершину и кружим возле нее.
Ален кивнул:
— Вперед, друзья.
В третий раз троица прошла по тем же следам горцев. Джеффри указал на приметную скалу на самом верху склона:
— Вон там прекрасный ориентир — как будто стоит монах в капюшоне.
Ален рассудительно кивнул:
— Стало быть, Брат Скала будет нашим путеводным маяком. Вперед!
Как бы ни был хитер тот, кто пытался сбить их с толку, против ориентира он был бессилен. Вот уже час они шли по следам, но так и не вернулись на злополучную поляну. С другой стороны, они так и не достигли горного хребта — земля переходила в овраг с поворотами, расползавшийся, как двуглавый змей по извилинам и трещинам. На самом дне они увидели реку.
— Так вот где начинается река! Ну и местечко. В каких чародейских местах, оказывается, могут брать начало реки! — воскликнул Джеффри. — Это наш плут преградил нам тропу?
— Нет, похоже, этот источник здесь уже не первый год. — Заметил Ален. — Видите, как вода источила землю и камень?
Посмотрев в указанном направлении, Джеффри кивнул:
— Судя по извилинам, поток прокладывал себе русло не одно десятилетие — и пробуравил футов тридцать в глубину.
— Древняя река, — согласился Грегори. — Тут счет идет не на десятки, а, пожалуй, на сотни лет.
— В таком случае, ничего не попишешь, придется спускаться вниз и искать проход.
— Но ведь горцы как-то смогли пройти здесь?
— Видимо, есть мост, о котором нам неизвестно, — ответил Джеффри, — или они пошли этим же путем, спустившись в овраг. Тогда, скорее всего, они шли по камням, скрытым в воде. У них тут может быть проторенная тропа.
Ален кивнул:
— Придется провести остаток дня, выискивая эту переправу. Ну, в путь.
Спуск был не прост и временами даже опасен. Приходилось хвататься за растущие на склоне деревца и свисавшие ветки. Наконец, свалившись всего два раза, они добрались до воды значительно быстрее, чем ожидали.
И оказались на речном берегу.
— Вон она, наша переправа! — воскликнул Грегори, указывая на большой плот, причаленный к стволу дерева. Оттуда был натянут канат, простиравшийся над рекой.
— Вот как они улизнули отсюда!
Кони поначалу воспротивились лезть на колеблемый рекою паром, но потом обученные военные скакуны, пусть и с неохотой, но подчинились. Грегори запрыгнул на борт и принц вместе с рыцарем стали тянуть трос.
— Здорово придумано, — одобрил Грегори нехитрое устройство переправы, почувствовав, как под ногами заколебалась бурная вода.
Только он это сказал, они очутились посреди бурной стремнины. Поток подхватил плот и рванул по течению. Плот стало сносить. Грегори и Ален закричали — трос натянулся. Тащить паром дальше оказалось гораздо сложнее.
Грегори подошел к переднему блоку, через который проходил канат, и сквозь шум реки прокричал:
— Откуда такое течение?
— Течение всегда сильнее на середине реки, братец! — прокряхтел Джеффри, отдуваясь.
— Но с берега река не казалась такой широкой! — заметил Грегори. — Здесь что-то другое… — И тут у него захватило дух. Он осекся и, едва совладав с дыханием, воскликнул:
— Смотрите!
— Что еще такое? — недовольно обернулся Джеффри, занятый нелегким делом преодоления стремнины — и тут же увидел впереди по течению опасный водоворот, сносивший в себя все, что было на поверхности: ветки, мелкие прутики и листву. Сомнений не оставалось: с такой же легкостью засосет и их плот, точно щепку.
Все трое вцепились в трос, как в последнюю надежду и стали вытягивать к берегу.
— Видно, мы не первые, кто прошел этой дорогой! — прокричал Ален сквозь плеск воды.
— Если только этот водоворот не возник специально для нас! — отвечал ему таким же голосом Джеффри. — Тащи, Ален! К берегу!
Они налегали изо всех сил, мышцы вздувались так, что под их напором трещала одежда, но все это больше походило на соревнование по перетягиванию каната с горой: плот оставался незыблем. Его как магнитом притягивало к распахнувшейся водяной бездне. Грегори налег всем весом на канат, но течение, казалось, от этого только усилилось. Всякое их действие немедленно уравнивалось противодействием неукротимой стихии. Грегори мельком бросил взгляд в воронку — она была столь глубока, что видно было клубящуюся муть на самом ее дне — и какую-то гигантскую тварь, ощерившую клыки, выпучившую на них пылающие глаза.
Это оно закручивало водоворот своим длинным мерзким плоским хвостом.
— Вот он — видите?
— Где? — Обернулись остальные, замерев на миг от этого кошмарного зрелища.
— Это водный дух реки, афанк!
Доски парома затрещали, не выдерживая напряжения.
— Берегись! — заорал Грегори. — Такой силы течения трос может не выдержать!
Но первым не выдержал блок, через который был перекинут канат. Треснула древесина — и щепки разлетелись по сторонам. Плот понесло прямиком в водяную бездну. Кони тревожно заржали, становясь на дыбы на вращавшемся помосте.
— Держите поводья! — завопил Грегори.
— Спокойно, мои хорошие, — стал усмирять животных Ален.
Все три повода были уже в его кулаке, другой рукой он успокаивающе трепал лошадей по холке.
— Ничего с нами не случится, плот останется цел ведь с нами переправляются два могущественных волшебника. Терпение — вот наше спасение. Неужели такие отважные боевые кони испугаются воды, какого-то там мелководья!
Продолжая в таком духе, он смог усмирить коней, они перестали брыкаться, но глаза их по-прежнему были круглыми от страха.
Ален извлек меч из ножен.
— Этот клинок остудит чары! Сейчас я ему кое-что подрежу, тогда мы хотя бы сможем выплыть на поверхность.
Он собирался это сделать, когда их унесет на глубину и там поразить чудовище. «Холодное Железо» производило особое воздействие даже на заговоренных. И на тех, кто налагал чары.
— Ты его еще поди достань! — Но Джеффри и сам обнажил клинок, другой рукой перехватив у принца поводья своего коня. Глаза его были прикованы к зловещему афанку.
— Такие твари обладают сверхъестественной увертливостью.
— Пусть поувертывается, — отвечал уверенно Ален, — досмотрим, надолго ли его хватит.
Затем он обратился к Грегори:
— Ты так много знаешь о волшебном мире — разве ты не можешь уничтожить его силой мысли?
— Я пытался, — отвечал Грегори: лицо его онемело от напряжения, — но какая-то внешняя сила не дает мне развеять этот морок — что-то стоит за ним. Нечто…
— Нечто?
— Нечто несравненно более сильное. Может быть, какой-то колдун.
Ему приходилось говорить это, перекрикивая шум водной стихии.
— Слушай меня, дух реки! — воскликнул Грегори. — Приди к нам, заклинаем тебя — появись! В твои чистые воды вторгся пришлец, незваный гость, который своим присутствием оскверняет твою стихию!
— Так афанк и есть дух реки! — в отчаяньи выкрикнул Ален.
Тут плот неожиданно накренило — и на них обрушилась струя водопада. Лошади заржали и натянули поводья разом. Они едва успели удержаться на ногах, благодаря центростремительной силе.
— Уходи прочь, злосчастный дух, усмирись! — прокричал хрипловатый звонкий голос. — Угомонись! — и женщина вдруг вышла из стены восставшего над ними водопада — старая, дряхлая, вся в морщинах. Она простерла руки, намереваясь схватить афанка. Кожа ее была оливкового цвета, а волосы точно серебристая тина реки; в глазах пылала ярость.
— Убирайся отсюда, чудовищная тварь! Прочь из моих вод: не оскверняй их боле своим присутствием!
Афанк захрипел, словно подавившись водой, которую он вокруг баламутил, и сжался, готовый к прыжку. Но призрак, возникший из вод, прыгнул первый.
Длинные крючковатые ногти старухи сомкнулись клещами на горле афанка. Он завизжал и стал выкручиваться, но тщетно: пальцы из воды лишь глубже впивались в горло. Он попытался достать ее клыками, но речная старуха только рассмеялась:
— Хочешь укусить воду? Ты можешь чем-то повредить речной пене? Может быть, ты умеешь выкручивать руки струям и потокам? Тогда вперед, за дело!
Тем не менее афанк не оставлял своих попыток высвободиться, тело его металось из стороны в сторону, как зажатый в тисках кнут. Широкий хвост уже перестал мутить воды; дух вместе с афанком исчезли под водой, и воронка с ревом стала утихать, возвращая к привычному состоянию водную стихию.
Успокоились и кони, тревожно гарцевавшие по плоту.
Хозяева держали их влажные бархатистые на ощупь носы, чтобы унять радостное ржание. Плот уже мирно качался на водной глади — оставалось только переступать ногами, чтобы сохранить равновесие. Кони стучали копытом по влажной палубе плота, словно требуя скорее суши и надежной опоры под ногами.
— Помягче, о принц лошадей, заклинаю тебя, — подал голос Джеффри. — Монстр погребен в пучине, больше нечего бояться, — успокаивал он своего коня.
— Все в порядке, их больше нет, — увещевал Грегори своего жеребца, стараясь говорить как можно миролюбивее. Таким голосом разговаривают разве только с жеребятами, правда его конь и был молод. — Мать реки усмирила разбушевавшегося афанка, и теперь мы в безопасности — нам ничто не угрожает.