А Хият все это время стоял и размышлял о своей участи. В том, что никто до города не докричится, он был уверен. Зачем городу два хранящих? Ладно бы еще близкие родственники, а так… Но ведь Атана почему-то Хията не выгнала. Значит что-то ей нужно, а его планы на день вряд ли интересны.
— Теперь ты. — Обернулась к парню глава совета, когда шумные гости разошлись. — С завтрашнего дня группа Лиирана пополняется еще одним человеком. Ты должен проследить, чтобы этот человек сдал все положенные экзамены. Во второй раз уговорить преподавателей к нему снизойти я не пожелаю. Если не сумеет сдать, чего-то не будет знать, заболеет, помрет, в общем, не важно… Не сумеет, отправится в школу учиться, так этому упрямому балбесу и передай.
— Ага, — сказал Хият, с трудом сообразив, что речь идет о Ладае. — Передам.
— Хорошо. Можешь идти.
Хият жизнерадостно кивнул и послушно ушел, пока Атана не придумала чего-нибудь менее приятного. Нехороший у нее взгляд был. Оценивающий.
Когда за парнем закрылась дверь, часть стены за креслом главы совета отодвинулась, и оттуда вышла советник Нейна Лад. Синеглазая брюнетка, красивая и стервозная с виду. Впрочем, ее внешность была правдива и не пыталась ничего скрыть.
— Даже хуже, чем я думала, — сказала женщина недовольно. — Ты уверена, что нам нужны такие хранящие? Маленькая хамка, которую семья мечтает выдать замуж, желательно, за кого-то живущего на континенте, и забыть о ней, как о страшном сне. Сколько этой недоросли лет?
— Пятнадцать, — устало сказала Атана.
Нейна хмыкнула и покачала головой. По ее мнению, Вельду Остена можно было смело выдавать замуж еще год назад. Только кто же на это недоразумение со скверным характером, нескладной фигурой, низеньким росточком и вечно недовольным кукольным личиком польстится? Только какой-то извращенец, да и тот, узнав ее получше, сбежит.
— Ладно. С этой все понятно, родственники воспользовались тем, что от нее можно избавиться хоть на некоторое время. А остальные откуда узнали о твоем призыве настолько вовремя, что успели добежать до связных арок первыми?
— Тоже родственники сказали. Думаю, не успей первыми они, претенденты из других городов были бы ничем не лучше. Это нам не из кого выбирать.
Атана вздохнула и посмотрела в окно. Что же этому городу настолько не везет? Хранящие вымерли, следопыты, как были редкостью, так и остаются, даже никакие храмовики не просят разрешения поселиться на острове. Можно подумать, на материке закончились божественные войны, или правители перестали охотиться за священными артефактами, способными заменить магические, хоть и ненадолго. Священные вообще быстро разряжаются, находясь в чужих руках. Не умеют чужаки правильно на них молиться.
— Следует ли выбирать? — спросила Нейна, глядя в окно. — Рыжая хамка. Практически выживший из ума экспериментатор, опустившийся до ругани с этой хамкой. Незаконнорожденный сыночек Верада-смелого, мечтающий превзойти папашу во что бы то ни стало, в сопровождении таких же полоумных братьев. Они нам устроят. И драки и пожары… Хуже хранящего-огневика, только хранящий-огневик, нагулянный дурой-мамой, решившей таким неоригинальным образом породниться с хорошей семьей. Породнилась. Этого бедного ребенка не признал ни ее несчастный муж, ни настоящий папаша. Не удивительно, что он таким вырос. Но ладно, эти трое претендентов. С ними хотя бы все понятно. А старому безумцу что здесь понадобилось? Он ведь в родном городе не захотел быть хранящим, даже пробовать не стал. Зачем сюда приперся Ильтар?
— Чью-то судьбу рассмотрел и решил понаблюдать вблизи. — Отмахнулась от проблемы Атана. — Всеми его поступками движет любопытство.
Ильтар ее волновал меньше всего. Если бы у этого чудака были шансы получить ненавистный для него титул, его бы здесь не было.
— Судьбу, — недовольно прошептала Нейна. — Любитель зрелищ… А нам зачем это все?
— Городу нужен хранящий, хоть какой-нибудь. — Глава совета устало вздохнула. Ей надоело повторять одно и то же. Она это уже рассказывала, когда уговаривала совет, не один раз рассказывала. И все равно переспрашивают, даже Нейна. Нужели, думают, что она что-то скрывает? — Нам очень повезло, что птица Ладая заметила цеповиков. И что Хият настолько нестандартно мыслит, что смог рассмотреть на карте начавшуюся игру. Боюсь, больше нам не повезет. А если городом без хранящего заинтересовались любители пограбить и поубивать, то дела наши совсем плохи. Возможно, защита иссякла. Просто мы об этом не знаем. А они это видят, не знаю как. Может, просто время вышло и им это известно. Хранящие, на самом деле, множество знаний растеряли, а они могли сохранить… Я не хочу дождаться следующего замка цеповиков. Если история не врет, их было двадцать семь и вряд ли сохранился один единственный. И бояться следует не одних цеповиков.
— Ты бы лучше этих мальчишек натаскала, чем тратить время на тройку неудачников и любопытного пророка, — подсказала советница. — Умные и спокойные огневики — большая редкость. Как и водники, способные принимать решения, а не ждать, пока все решится само.
— Нет. — Улыбнулась Атана. — Их лучше не трогать. Только испортишь. Пускай растет то, что должно вырасти. Но я их займу чем-нибудь. Нужно подумать.
Нужно хорошенько подумать.
У Даринэ Атана было множество недостатков, но было у нее достоинство, способное все эти недостатки перевесить. Она никогда не повторяла однажды совершенных ошибок. Она даже не повторяла ошибок, совершенных кем-то на ее глазах. А чем кончаются попытки правильно перевоспитать или настроить на нужный лад разных талантливых и непослушных детей, она видела. Они либо теряют где-то свои таланты, превращаясь в заурядного горожанина, либо начинают бунтовать. Вон, последний хранящий добунтовался. Просто перестал просить о помощи. Если бы попросил, был бы до сих пор жив. И вовсе он не был самоуверенным, просто несчастным и пытающимся сохранить остатки самого себя.
Решительная девочка
— Она сказала, что заставит тебя в школе учиться, — произнес Хият, глядя на паука, раскачивавшегося на паутинке, приклеенной к потолку.
Наверное, нужно заняться уборкой. Хотя бы нескольких комнат. На весь дом у Хията не нашлось бы ни сил, ни желания, ни времени. Но, если честно, вдохновения с трудом хватило на библиотеку, и руки до книг так и не дошли.
— В школе? — вяло переспросил Ладай, полулежавший на подоконнике.
— В школе, — подтвердил Хият.
Если бы добрейшая и мудрейшая увидела, как он уговаривает Ладая, наверняка бы со смеху померла. Или окончательно убедилась в его скудоумии.
— Ладно, — легко уговорился блондин и стукнулся головой о стекло. Не в первый раз, кстати.
В доме хранящего Ладай прятался от своего папаши, возжелавшего во что бы то ни стало вернуть сына в семью. Сын изо всех сил сопротивлялся, старательно избегал родственников, а когда это не получалось, не уставал невежливо объяснять, что одному ему лучше. И вообще, он больше не желает быть кому-либо обязанным. Папаша искренне считал, что мальчик просто обижен, обида скоро пройдет, и он всех великодушно простит. Хият был уверен, что не пройдет, потому что Ладай не обижался. И простить не сможет, даже если захочет — попросить прощения за предательство отец Ладая так и не додумался. Он, скорее всего, даже не понял, что предал сына. Он просто ошибся. Подумаешь, с кем не бывает?
— Ладай, — позвал Хият, когда убедился, что ничего больше не услышит. То ли друг был уверен, что какие-то экзамены ему не страшны, то ли считал их глупостью и блажью добрейшей и мудрейшей.
Она вообще как-то странно стала относиться к воскресшему Ладаю и Хияту. Чем-то напоминала сытую кошку, устроившую засаду на мышь. Есть эту гадость она не станет, но в качестве игрушки сойдет. Даже скандал устроила только однажды, когда парочка потерпельцев решила продемонстрировать, что именно им помогло объединить стихии, и показала похожие на татуировки рисунки чуть выше локтя. Добрейшая и благороднейшая, точнее злобная и горластая, Даринэ Атана чуть не поубивала их за эти украшения. Хията за красно-черную змею, Ладая за сине-голубую. Орала, что они привязали к себе стихии, не просто чужие, а чуждые и совершенно им неподходящие. Утверждала, что им очень повезло, что они вообще выжили после этого. Нельзя же так над собой экспериментировать. Тыкала пальцем и грозила утопить, как котят. В общем, отвлекающий маневр удался, чуть потолок не рухнул от воплей. И секретари-помощники потом полдня носились по городу, как угорелые. Что-то пытались выяснить.
— Что еще? — спросил Ладай, насмотревшись в окно.
И что он там видит? За разросшимися деревьями и кустами даже забор не рассмотришь.
— В город приехали родственники хранящих из других городов, — сказал Хият.
— Что?!
Ладая даже подбросило.
— В город приехали претенденты на титул хранящего, — терпеливо объяснил Хият. — Странные такие. Не лучшие представители своих семей.
— И что ты будешь делать?
— Не знаю. Мне кажется, что у них просто ничего не получится, как бы они ни старались, но я уточню…
— Пошли! — соскочил с подоконника деятельный Ладай.
— Куда?
— Уточнять! Нужно сегодня же решить, что будем делать, для этого необходимо знать как можно больше!
Хият пожал плечами и пошел следом за осененным какой-то идеей другом. Тот привел его в библиотеку, указал пальцем на пол и приказал:
— Режь!
— Кого? — зачем-то спросил Хият, хотя отлично понял кого и зачем.
— Себя. Тебе нужно поговорить с хранителем города. Он наверняка знает, чем тебе грозят твои претенденты.
— Они не мои, — вяло возразил Хият и зачем-то добавил: — Я мамин нож не взял.
— Возьми любой другой. Вряд ли тут от ножа что-то зависит. — Блондин широко махнул рукой и уселся в кресло, как зритель в театре.
Хият еще раз пожал плечами. Может и не зависит. Вообще, мамин нож предназначен для жертвоприношений. А тут кровь, скорее, ключ. Так что… Но резать все равно чем-то надо, чем-то материальным. Если создавать меч в его укороченном варианте, всплеск силы может кто-то заметить.
А может, это уже паранойя. Вряд ли за этим домом круглосуточно кто-то наблюдает.
За ножом пришлось сходить на кухню. Долго его отмывать от колбасного запаха, потом дезинфицировать, надеясь, что такой слабый всплеск силы никто не заметит. Потом, под ворчание Ладая, возвращаться в библиотеку. И все это время думать. Думать над вопросами, которые следует задать.
Упавшая на паркет кровь оживила рисунок, и Хият провалился в междумирье. А может и не в него. Кто знает, как именно называется место, где живут хранители, способные пересекать грань между живым и мертвым? Или грани, если их мир находится между ними.
Пейзаж выглядел странно. Он, конечно, всегда выглядел странно, но в этот раз превзошел сам себя. Под ногами были кольца змеиного тела, вокруг довольно много пустого пространства, а плотные белые облака куполом скрывали все, что находилось за этим пространством. Время от времени на куполе вздувались овальные наросты, они увеличивались, становились длиннее и расцветали одуванчиками. Почти мгновенно отцветали, превращались в пушистые шары и облетали, втягиваясь обратно в купол.
На одуванчики Хият засмотрелся и любовался ими долго, забыв, зачем пришел и на чем стоит.
— Какая-то глупая девочка пытается сюда прорваться с помощью грубой силы, — проворчал голос змеи, и ее голова вынырнула из облаков.
Парень шарахнулся и, поскользнувшись, с размаха сел.
— Глупая, глупая. Разве может один маленький воробышек пробить крепостную стену? Скорее, сам разобьется, — продолжила ворчать змея, почему-то неодобрительно глядя на хранящего своего города.
Хият вспомнил рыжую мелочь со скверным характером. Наверняка она. Спешит опередить конкурентов.
— Она не одна, — сказал парень.
— Да, — довольно сказала змея. — Глупые, глупые.
Хият вздохнул и сел поудобнее. Вопросы дружно вылетели из головы, и ловить их не хотелось. Потому что они тоже были глупыми. В конце концов, волновать его сейчас должен только один единственный вопрос. Все остальное просто любопытство.
— У них может получиться?
— Нет.
Змеиная голова качнулась, и кончик раздвоенного языка прикоснулся к щеке Хията.
— Пока ты есть, не получится. И потом не получится, они мне не нравятся.
Кажется, змеи умеют улыбаться, насмешливо так, многозначительно.
— Пока я есть? — переспросил Хият.
Змеиная голова со шлепком упала рядом с ногами хранящего, а шипение стало похоже на смех.
— Не знаешь… Предыдущий знал. Ему сказала та девочка…
И замолчал.
— Чего я не знаю? — понятливо спросил Хият.
Хочется этому древнему гаду изображать учителя перед бестолковым учеником, пускай изображает. У всех свои недостатки, да и подыграть тут несложно. И не так уж далеко оно от реальности. Парень поймал себя на том, что с удовольствием бы поучился у этой рептилии. Как бы напроситься на ежедневные уроки?
— Я хранитель, — проворчала змея. — Я большой хранитель, хранитель целого города. Но такой же, как и все остальные хранители. Немногим от них отличаюсь.
Хият удивленно на нее посмотрел. Хранителями он не интересовался. Да и сведений о них было мало. Скорее выдумки, гордо называемые теориями.
— Забыли, — грустно сказала змея. — Почему один и тот же хранитель появляется рядом с представителями одной и той же семьи? — спросила у Хията.
— Э-э-э-э-э… — поделился знаниями парень.
— Потому что он часть этой семьи. — Змеиная голова негодующе приподнялась и зависла рядом с лицом парня. — Он появился из их желания кого-то спасти, кому-то помочь. Из самопожертвования. Даже из любви матери к ребенку. Все это копится, собирается в кокон, а потом из него, как бабочка, появляется хранитель.
— Но…
— Я хранитель города. Я родилась так же. Но мой кокон был всем тем, чем жертвовали твои предки во имя города.
— А, — сказал Хият, не представляя, что тут еще можно сказать.
— А, — передразнила змея, мазнув языком по ноге парня. — Я привязана к городу больше, чем к людям твоей крови. И я смогу пустить сюда кого-то другого. В самом крайнем случае. Потому что после этого мне придется меняться. Я почти умру, чтобы переродиться во что-то другое. А вместе со мной изменится и это место. И город тоже. А я не хочу. Это сложно и неправильно.
— Понятно, — сказал Хият. Ему тоже ничего подобного не хотелось. — И что мне делать?
— Ничего. У них просто не получится. Ни у этих, ни у тех, кто придет в следующем году. Даже если ты умрешь, пройдет не меньше десяти лет, прежде чем я смогу меняться. Потеряю часть личности. Стану слабой, готовой к изменению. Хранители живут эмоциями своих людей.
— Ага, — сказал Хият. Кажется, он понял, почему города без хранящих превращаются в обыкновенную груду камней, сложенную в дома. Город теряет душу, что ли. И вовсе не в стихиях и линиях силы дело.
— Тебе пора. — Змея чему-то обрадовалась.
Спросить, куда и почему, парень не успел. Ему наподдали хвостом, подбросив в воздух, и он очнулся на полу в библиотеке. Ладай стоял рядом и обеспокоено смотрел в окно.
— Что? — спросил Хият вставая.
— Птичка, вестник. — Указал на что-то невидимое блондин, поддержав шатающегося друга. — Нас ищут.
— Ищут? — туповато переспросил Хият.
Отцовский дом превратился в корабль и весело куда-то плыл, качаясь на волнах. А погода хорошая, солнышко за окном, какая-то мелкая гадость летает. Мельтешит. Туда-сюда. Хорошо хоть на защиту дома не бросается.
Гадость?
— Вестник! — воскликнул Хият.
— А я тебе о чем?
Ловить птичку рядом с домом было бы той еще глупостью. Путем несложных экспериментов было выяснено, что посылающий их, в данном случае наверняка Марика, точно знает, где именно вестники настигают адресатов. А вот за маршрутом их полета уследить сложно, да и ненужно. Поэтому парни вышли через заднюю дверь, довольно шустро пробрались сквозь кустарник, а потом ломанулись через заборы и чужие сады как можно дальше. Вестник их догнал только через семь домов, когда беглецы остановились, осмотрелись и решили, что здесь будет безопасно выбираться на улицу.
— Где ты был? — вид у Лиирана был очень недовольный. Недовольный в квадрате, или даже в кубе.
Хият только хмыкнул. Врать не хотелось, этот парень, похоже, как-то чуял откровенную ложь. Лучше просто ничего не говорить. Не станет же он допытываться. Зачем оно ему?