Элис Детли
Она завороженно стояла перед пирамидой Хеопса, потрясенная ее величием в жарком безмолвии пустыни. Потом подошла к исполинской громаде, погладила ее камни и даже попыталась взобраться на несколько ступеней вверх. Но уже на пятой закружилась голова, а ведь до верхней ступени было еще сотни полторы. Неуклюже спустилась, и это оказалось не легче, чем восхождение: взбираясь, смотришь на пологую ступенчатую стену, а спускаясь, видишь перед собой отвес, уходящий в пропасть.
Купила у одного из снующих среди туристов лоточников бутылочку холодной кока-колы и два пластмассовых стаканчика: один для себя, другой для Джонни. Ему плеснула от души — до краев, а себе лишь чтобы смочить пересохшее от волнения горло. Отпивая напиток, смотрела на чуть усеченный пик пирамиды и думала: о, Джонни, если бы мы были вместе, то поднялись бы на самую вершину, с тобой мне ничего не было бы страшно...
— Мисс, мисс! — раздался рядом гортанный голос. — Есть еще больший миракль, еще больший вандерфул.
Другое удивительное чудо света, машинально перевела она для себя с корявого английского языка араба. Тот стоял рядом в длинном цветастом бурнусе и в белоснежной накидке на голове. В руках его были поводья двух оседланных верблюдов. Он предлагал поездку к Сфинксу — всего за полфунта.
Она согласилась, устроилась в удобном седле дромадера, поставленном хозяином на колени, а потом мягко поднявшимся на ноги, будто ее и не было на хребте. Интересно, подумала она, а вынесла бы горбатая животина нас двоих, с Джонни?
И вот он — знаменитый Сфинкс. «Абуль-Хауль» — Отец страха, как называют его арабы. Он замер в песчаном одиночестве на фоне пирамид, охраняя их тайны. А вообще-то Сфинкс, вспомнила она, это крылатая полуженщина-полульвица, обитавшая на скале близ Фив, древнеегипетской столицы. Она задавала вопрос проходившим мимо странникам и, не получив ответа, пожирала их. А вопрос был такой: кто ходит утром на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех? Скольких же сожрало чудовище, прежде чем ослепленный, но мудрый грек Эдип дал простой ответ: это человек. В детстве, в зрелости и в старости...
А теперь вот оно — окаменевшее фантастическое существо с телом льва и головой человека. Застывшими, но всевидящими глазами он смотрит тысячелетиями в будущее... Которого у меня с Джонни никогда уже не будет, подумала она и тяжело вздохнула.
А на золотом базаре Хан аль-Халили — самом золотом из золотых базаров мира, даже скорее музее драгоценностей, в царстве богатств из сказок о Гаруне аль-Рашиде ей предложили обручальные кольца. Она примерила одно — в самый раз.
— А для жениха тоже возьмете? — поинтересовался услужливый хозяин ювелирной лавки. — Какой у него размер?
Она быстро сняла с пальца кольцо и, поблагодарив торговца, быстро вышла.
В знаменитой Цитадели египетского паши Мухаммеда Али на горе Мукаттам, откуда открывается захватывающий дух вид на весь Каир, Оливия зашла в Мраморную мечеть, пустующую во внемолитвенное время и открытую для туристов. Огромный зал с какой-то сказочной акустикой. Гид сказал ей:
— Произнесите какое-нибудь слово, и оно многократно повторится.
Она крикнула:
— Джонни!
И отраженное от купола и стен эхо донесло до нее ответ:
— Джонни... онни... они... оли... оли... и...
Вот и поговорила с любимым. Оливия чуть не расплакалась и выскочила на улицу.
В Каирском музее с видом на площадь Ат-Тахрир она окончательно попала в плен своих чувств и древней, как само человечество, истории. Золотая маска фараона Тутанхамона, украшенные драгоценностями гробницы и саркофаги, статуи, изображающие фараонов и их жен, сфинксы, несметные сокровища из могил давно усопших владык и их усохшие мумии. Знаменитое скульптурное изображение головы царицы Нефертити, чье имя на древнеегипетском означает «Красавица грядёт». И пусть грядёт, подумала Оливия, когда есть кому ждать ее.
Она прислушалась к тому, что говорит гид, и содрогнулась.
— ...И тогда Клеопатра, последняя царица Египта из династии Птолемеев, бывшая жена Юлия Цезаря, а потом Марка Антония, воскликнула: «Не сложилась наша судьба! Так погибнем же вместе!» Она опередила в смерти мужа, покончив с собой. Римские войска вступили в Египет...
Ну почему все напоминает мне о Джонни — каждый штрих из прошлого, каждая фраза или предмет, каждый образ? — с отчаянием подумала Оливия. Нет, хватит с меня всего этого. Я приехала сюда, чтобы отвлечься от не проходящей боли, вызываемой памятью о дорогом человеке, а она не утихает.
До отъезда домой остается пара дней. Покой и мудрость дарит созерцание, так, кажется, говорили древнеегипетские жрецы. Надо прокатиться на большом катере по Нилу, поглазеть по сторонам, полюбоваться красотами города и окрестностей. И ни о чем не думать...
1
Оливия посмотрела на незнакомца, отвела глаза, затем взглянула снова, и сердце ее дрогнуло. Просто невозможно быть таким красивым!
Мужчина стоял на причале, достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть точеные черты его лица, словно высеченные из мрамора талантливым скульптором, и патрицианский нос. Восхитительные губы — мужественные и в то же время чувственные, вероятно перецеловавшие многих женщин.
Красивое лицо незнакомца немного портили глаза — чересчур холодные для полного совершенства. Даже на расстоянии казалось, что в них таится какая-то неодолимая, притягательная опасность.
О Боже! — в отчаянии подумала Оливия. О чем это я думаю? Она никогда не считала себя способной поддаться обаянию незнакомого мужчины, и уж тем более не следовало делать это сейчас, когда она находится совершенно одна в чужой стране. И пусть Каир самый таинственный и гостеприимный город на земле — ей здесь рассчитывать не на кого.
Одиночество... К нему так или иначе нужно привыкнуть. Чувство вины снова отдалось в сердце колючей болью. И все же Оливия опять взглянула на незнакомца...
Стивен внезапно ощутил смутное беспокойство, словно на него кто-то пристально смотрит, и в то же мгновение увидел молодую женщину, сидящую в медленно скользящем мимо туристическом катере. Она похожа на Мадонну, внезапно подумал он. Мадонна...
Лучи солнца озарили золотистые волосы, ниспадавшие на ее плечи, нежными ласковыми касаниями согрели ее длинные изящные руки и бледную, словно прозрачную кожу. Вдруг Стивен встретился взглядом с незнакомкой и увидел в ее глазах отражение солнечных зайчиков, пляшущих на поверхности воды. Американка, решил он. На один короткий миг его посетила шальная безрассудная мысль: а что, если?..
В следующую секунду он остановил себя. Что «если»? Последовать за ней? Пригласить на чашечку кофе? Губы Стивена дрогнули, и на них промелькнула горькая, едва заметная усмешка.
Нет уж! Знакомиться с первой встречной женщиной — это полное безумие, а уж ему-то лучше многих других известно, к чему ведут безрассудные поступки. Разве не потратил он почти всю свою жизнь для того, чтобы исправить последствия одной-единственной безумной и отчаянной выходки отца? Подумав об этом, Стивен решительно отвел взгляд.
Оливия ощутила болезненный укол разочарования. Посмотри на меня! — мысленно взмолилась она, но как раз в этот момент рулевой ловко развернул катер и направил к берегу. Незнакомец потерялся из виду.
Она сунула в сумочку путеводитель и встала, позволив гиду придержать ее за локоть. Араб что-то быстро-быстро говорил, и она энергично кивала в ответ, хотя расплатилась с ним перед началом экскурсии и теперь решительно не понимала, что ей пытаются втолковать.
Внезапно за ее спиной раздался громкий предостерегающий возглас, и Оливия почему-то сразу догадалась, что голос принадлежит тому самому незнакомцу. Она машинально обернулась, и в следующий миг ее оглушил грохот лодочного мотора, в лицо ударили брызги вспенившейся воды.
Сумочка выскользнула из пальцев Оливии. От ужаса она закрыла глаза, а когда открыла, увидела только пенистый след быстро удаляющегося катера.
И темноволосого мужчину, поразившего ее своей красотой всего пару минут назад. Он стоял совсем близко и протягивал Оливии руку. Несмотря на сердитое выражение его лица, что-то заставило молодую женщину принять предлагаемую помощь и... она тут же забыла обо всем, ощутив тепло крепких пальцев.
— Интересно, какого черта людям доверяют технику, с которой они не могут справиться? — сказал он, и Оливия отметила, что голос у него так же прекрасен, как и все остальное.
Мужчина бросил хмурый взгляд вслед уже далекому катеру и лишь затем посмотрел на дрожащую женщину, ногти которой довольно болезненно впились в его ладонь, а лицо было таким белым, что казалось фарфоровым. У Стивена внезапно защемило сердце.
— Вы американка?
Вблизи он казался еще более красивым. У Оливии перехватило дыхание.
— Д-да, американка, — ответила она. — А как вы догадались?
Незнакомец поддержал ее за руку, пока не убедился, что Оливия твердо стоит на ногах, и только потом медленно ответил, скользнув по ней своим неотразимым взглядом:
— У американцев какая-то особая манера поведения, так что догадаться нетрудно. А вы промокли до нитки, — добавил он после небольшой паузы.
Тут он не преувеличивал. Оливия действительно промокла насквозь — на майке темнели мокрые грязные пятна, а мурашки на коже выдавали ее состояние.
— Похоже, вы еще и замерзли. — Стивен с трудом отвел глаза от проступающих сквозь ткань торчащих сосков Оливии.
У него мелькнуло желание отпустить какую-нибудь озорную и, пожалуй, не совсем пристойную шутку по поводу ее жалкого вида, но, подумав, он воздержался. Не в его правилах подтрунивать над совершенно незнакомой женщиной.
Внезапно Оливию словно током ударило.
— О Боже, я выронила сумочку! — растерянно воскликнула она. — Она упала в воду... И в ней мой кошелек!
Стивен наклонился, вглядываясь в зеленоватую воду, но та уже поглотила добычу.
— Не надо! — вскрикнула Оливия, с ужасом подумав, что этот человек сейчас исчезнет, навсегда уйдет из ее жизни.
Стивен резко выпрямился и недоуменно посмотрел на нее.
— Что «не надо»?
— Н-не пытайтесь ее достать.
— Неужели вы думаете, что я собираюсь нырнуть и поискать вашу сумочку? — Он снова улыбнулся. — Милая моя, я не такой уж герой!
Впрочем, улыбка недолго держалась на его губах — Стивен заметил, как посинели губы его случайной знакомой.
— Знаете, — задумчиво сказал он, чувствуя, что не может отвести взгляд от красивых глаз молодой женщины, — вам и впрямь необходимо сбросить промокшую одежду, пока вы не подхватили простуду! Где вы остановились?
— Мой отель в нескольких милях отсюда.
Уловив в глазах незнакомки растерянность и невысказанную просьбу, Стивен посерьезнел. Видимо, придется ему доставить американскую туристку в гостиницу, больше некому. Ведь ее кошелек лежит на дне залива.
Свободным временем Стивен располагал — дело, ради которого он приехал в Каир, сделано, он купил превосходный образчик древнеегипетского искусства. Стивен планировал как следует отдохнуть, изображать рыцаря в сияющих доспехах вовсе не входило в его планы, но чувство ответственности глубоко въелось в его плоть и кровь.
Он еще раз взглянул на незнакомку, на ее стройную фигуру, облепленную мокрой одеждой, и его сердце дрогнуло. Эта женщина в самом деле очень красива...
— Я не советовал бы вам в таком виде передвигаться по городу. Если хотите, можете привести себя в порядок в моем отеле. Это совсем рядом.
— В вашем отеле?
Оливия тут же со стыдом вспомнила, как глазела на него из катера. Что, если он заметил это? Вдруг он вообразил, будто имеет дело с одной из тех женщин, которые легко знакомятся с мужчинами прямо на улице?
— Я вас даже не знаю... И не в моих правилах заходить в номер к незнакомому мужчине!
Стивен с трудом скрыл раздражение. Он собирался просто помочь — неужели эта дамочка заподозрила, будто ему нужно что-то большее? Неужели он докатился до того, что стал похож на типов, готовых бежать за первой юбкой?
Наверное, стоило пожать плечами, сказать «что ж, всего хорошего» и удалиться, но что-то в трогательной попытке молодой женщины защитить собственную независимость задело Стивена. Он принужденно улыбнулся.
— Тогда давайте я представлюсь и буду знакомым мужчиной. — Он протянул руку. — Стивен Гордон.
Его слова словно оглушили Оливию, проникли в самое сердце. Как будто она всю жизнь ждала, когда услышит именно это имя. Она ощутила теплое пожатие мужских пальцев, согревающих ее озябшую руку; холодный свет его серых глаз осветил все вокруг, и ей вдруг стало необыкновенно легко и в то же время страшно.
— Ол-ливия Фаррелл, — запнувшись, представилась она.
— Что ж, со мной вы в полной безопасности, Оливия Фаррелл, — с серьезным видом заверил Стивен. — Конечно, альтернатива у вас есть — идти по городу в таком вот виде. Решать вам, я всего лишь предлагаю помощь. Соглашайтесь — или отказывайтесь.
Все это время он не сводил глаз с ее лица, но, похоже, чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее ему хотелось опустить взгляд ниже, туда, где мокрая майка обтягивала два весьма соблазнительных холмика. Стивен вдруг подумал о том, какие они маленькие, изящные и восхитительно круглые. Их так и хочется накрыть ладонью... Да, такой заманчиво сексуальной женщине не стоит пускаться в дорогу одной.
Оливия колебалась. Мужчина, подобный Стивену Гордону, конечно, не нуждается в том, чтобы прибегать к обману.
— А почему вы такой?..
— Любезный? — быстро подсказал он, и в его глазах запрыгали холодные огоньки.
Стивена даже позабавило, что она не ухватилась сразу за предложение о помощи. Такое с ним случалось нечасто, особенно в последнее время. Он пожал плечами.
— Потому что вы американка, и я тоже из Штатов. К тому же у меня остро развито чувство сострадания к ближнему. Вы продрогли, на вас мокрая одежда, и вы потеряли кошелек. Что еще я могу сделать? Сорвать с себя одежду и отдать вам?
Оливия с тревогой взглянула на его широкие мускулистые плечи, а воображение уже нарисовало вполне реалистичную картину того, как он выглядел бы, если бы действительно снял белоснежную тенниску. Что же такое с ней творится? Она приехала в Египет, стремясь забыть трагедию, изменившую ее жизнь, а вовсе не для того, чтобы восхищаться внешностью практически первого встреченного мужчины.
— Нет, — наконец ответила Оливия. — Вам нет необходимости раздеваться. Я принимаю ваше предложение. Вы очень... любезны. Спасибо.
Впрочем, определение «любезный» совсем не подходило к Стивену Гордону — он был воплощением совершенно иных мужских качеств.
— Пойдемте, — сказал Стивен, и они зашагали по узким каирским улочкам.
Промокшие и потяжелевшие джинсы неприятно натирали Оливии бедра.
— Даже не знаю, как я высушу их, — пожаловалась она.
— Не беспокойтесь, в отеле что-нибудь придумают.
В таких отелях, как «Омар Хайям», мрачно подумал Стивен, умеют исполнить любую, даже самую замысловатую прихоть избалованных постояльцев. В жизни, как давным-давно понял Стивен, получаешь то, за что заплатил. И чем больше платишь, тем более сильное впечатление это производит на окружающих.
От Оливии не ускользнули любопытные взгляды, которыми их провожали прохожие, хотя для нее так и осталось загадкой, что, собственно, привлекало их внимание — ее необычный вид или потрясающая красота ее спутника. Она чувствовала неодолимый магнетизм Стивена, сдержанную силу его движений, жизненную энергию, источаемую, похоже, каждой клеткой его тела. Рядом с ним, казалось, обострились все чувства, сердце билось сильнее, а воздух наполнился острыми ароматами морских волн, солнца и ветра.
— Сколько денег был в вашем кошельке? — внезапно спросил Стивен.
— Немного. Большую часть я оставила в сейфе гостиницы вместе с билетами.