— А папа дома?
— Нет. Он редко возвращается раньше семи.
— Когда придет, попроси, чтобы позвонил мне в больницу. Если мама объявится, ей передай то же самое.
— Ладно.
— Береги себя, Тед!
Джесси повесила трубку и сразу же послала Эмили сообщение на пейджер. Прошло пятнадцать минут, но она не перезвонила. Джесси сидела и записывала в карту Сары результаты последнего осмотра, и тут вдруг к ней сзади подошел Алекс.
— Привет, док! — сказал он тихо.
— Господи! Ты меня напугал!
— Извини. Можно с тобой поговорить?
— Алекс, я еще ничего не решила.
— Ты не поверила тому, что я тебе рассказал?
— Я… я не знаю, чему верить.
— Вот телефон. Позвони и попроси Гарольда Бенсона. Он начальник отдела собственной безопасности ЦРУ. Меня он знает и знает, чем я занимался последние пять лет.
— Это ничего не доказывает. Все эти телефонные разговоры можно подстроить.
— Ну ладно, доктор, — сказал он. Взгляд у него стал жестким. — Как знаешь. Я попросил у тебя прощения. С твоей помощью или без нее, Маллоша я все равно достану. Если пострадают люди, вина будет на нас обоих. — Он развернулся и пошел прочь по коридору.
— Подожди! — окликнула его Джесси. — Что ты хотел узнать?
Алекс вернулся.
— Спасибо, — шепнул он, глядя на нее с искренней благодарностью. — Как обстоят дела?
— Твой приятель Херманн, а может, Маллош во второй палате. Он на аппарате искусственного дыхания.
— Это я видел. Он придет в себя?
Джесси покачала головой:
— Мозг сильно поврежден.
— Понятно. Хорхе Кардоза прилетает из Мадрида завтра. Надо придумать, как провести его в больницу, но только чтобы он случайно не столкнулся с женой Маллоша, Арлетт.
— Орлис, Арлетт, уж не знаю кто, но она только что угрожала доктору Гилбрайду.
— Что?!
— Он сообщил, что завтра улетает в Нью-Йорк. А она сказала, что он об этом пожалеет. Карл ужасно занервничал.
— Может, пора ему сказать, с кем он имеет дело?
— А ты точно знаешь, кто Маллош?
— Этот тип во второй палате. Если Маллош умрет, я хочу забрать тело.
— Если Маллош умрет, я хочу, чтобы нас с Карлом взяли под охрану.
— Что-нибудь придумаем. Я же тебе говорил, мне кое-кто помогает. — Он записал на бумажке какой-то номер. — Это секретариат здесь, в Бостоне. Они знают, как со мной связаться. Если с Херманном что-нибудь случится, просто позвони и сообщи им об этом. Подождем Кардозу. Когда Кардоза его опознает, мы арестуем Арлетт Маллош вместе с так называемыми пасынками и падчерицей и узнаем все, что нас интересует.
— Алекс, ты меня пугаешь!
— Я сам себя порой пугаю. Я понимаю, как трудно тебе было решиться мне помогать. Спасибо, что ты мне поверила.
— Кто тебе сказал, что поверила?
Джесси смотрела ему вслед. Он прошел по коридору и только на мгновение задержался у второй палаты. Пять лет…
И тут засигналил ее пейджер. На экранчике высветилось имя Элис Твитчелл и ее внутренний телефон.
— Доктор Коупленд? — сказала секретарша Карла. — Я в кабинете доктора Гилбрайда. Здесь мистер Толливер. У него разболелась голова — приступ мигрени. Вы не могли бы зайти и его осмотреть?
— Сейчас приду, — ответила Джесси. — Элис, вы случайно не знаете, где сейчас Эмили Дельгреко?
— К сожалению, нет, — сказала Элис.
Когда Джесси вошла, Истмен Толливер лежал на диване в приемной Карла, прикрыв рукой глаза. Сразу было видно, что ему плохо — его буквально трясло от боли.
— Истмен, это я, — сказала Джесси, наклонившись к нему.
— Понемногу стихает, — сказал он хрипло. — Со мной такое уже бывало. — Речь его была немного затрудненной.
— Давно это началось?
— Минут пятнадцать-двадцать назад, — ответила Элис.
Джесси осторожно отвела руку Истмена от лица.
— Глаза можете открыть? Так, прекрасно… Теперь, если можете, следите за моим пальцем.
Зрачки в норме, реагируют. Боковое зрение в правом глазу немного ослаблено. Правое веко слегка опущено.
— Истмен, покажите зубы, ну, как будто улыбаетесь.
Мышцы правой половины лица ослабли.
— Уже проходит, — сказал Толливер.
— Хорошо. Когда вы в последний раз обращались к врачу по поводу головных болей?
— Пару лет назад. Он сказал, что это мигрень.
— Вы принимаете какие-нибудь лекарства?
— Только те, которые продают без рецепта. Больше ничего.
Джесси подошла к стоявшей в стороне Элис Твитчелл.
— Элис, позвони в приемное отделение, попроси прислать ординатора и медсестру с каталкой, срочно, — сказала она. — Потом позвони рентгенологам и скажи, что мне сегодня вечером понадобится томограф.
— Хорошо, доктор. — Элис исчезла.
— Истмен, меня кое-что настораживает. Надо сделать анализ крови и томографию, — сказала Джесси.
— Вы уверены, что это так необходимо?
Появившийся в дверях Гилбрайд спросил, предварительно кашлянув:
— Что здесь происходит?
— Карл, привет! У мистера Толливера приступ головной боли. Тяжелый. Длится уже двадцать пять минут. Диагноз «мигрень» ему уже ставили.
Гилбрайд подошел к дивану.
— Истмен, как вы себя чувствуете?
— Спасибо, уже получше.
— Рад это слышать. Я заказал столик в «Фор сизонз». Время у нас еще есть.
— Карл, извини, можно тебя на минутку? — не выдержала Джесси.
— Да, конечно. В чем дело?
— Может, пройдем к тебе в кабинет?
— Совершенно незачем, — вмешался Толливер. — Карл, доктор Коупленд слишком обо мне беспокоится.
— Из-за мигрени?
— Карл! У Истмена были изменения в мимике правой стороны лица, немного затрудненная речь и некоторые нарушения зрения.
Гилбрайд пристально посмотрел на Толливера.
— Следите за моим пальцем, Истмен, — велел он, после чего повторил почти все то же, что проделала Джесси. — Ничего не нахожу.
Джесси так легко сдаваться не собиралась. Не важно, остались симптомы или нет. Важно, что они были. Многие серьезные неврологические отклонения трудно определить именно потому, что проявляются они не всегда. От назревавшего скандала ее избавил Толливер.
— Карл, послушайте, от хорошего ужина я никогда не отказываюсь. Но все-таки мне и самому хотелось бы убедиться, что все эти боли — банальная мигрень.
— Ну хорошо-хорошо, — надулся Гилбрайд. — Сейчас позвоню договорюсь, пусть сделают рентген.
— Карл, — сказала Джесси, — сейчас придут из приемного, отвезут Истмена на МР-томографиго.
Гилбрайд бросил на нее раздраженный взгляд.
— Замечательно, — сказал он ледяным голосом. — Если Истмен согласен остаться без ужина, давайте сделаем томографию. Все, теперь я сам за всем прослежу.
— Знаете, Карл, я бы предпочел, чтобы моим врачом была доктор Коупленд, — спокойно сообщил ему Толливер.
— Но…
— Может быть, вам это и не понравится, но пациент — я. И если у доктора Коупленд нет возражений, я бы хотел лечиться у нее.
Неужели Толливер так настойчив потому, что Гилбрайд провалил операцию? Джесси почти в этом не сомневалась.
— Буду рада помочь вам, — сказала она.
Приехал лифт с командой из приемного.
— Истмен, я тоже скоро спущусь вниз, там и встретимся, — пообещала Джесси.
— Я вам доверяю, — сказал Толливер. — Будем надеяться, что ничего серьезного томография не выявит.
Помогая ему перелечь на каталку, Джесси думала о том, что предчувствия ее говорят совсем об обратном.
— Ты можешь уделить мне несколько минут? — спросила Джесси Гилбрайда. — Это касается графа и его супруги.
— Я собираюсь спуститься вниз, узнать, как там Толливер. Когда удостоверимся, что томография ничего не выявила, может, еще успеем в «Фор сизонз». Просто поверить не могу, что фиаско с графом мы потерпели именно в присутствии Толливера.
— Карл! — настаивала Джесси. — Мне необходимо с тобой поговорить. Это крайне важно.
Гилберт, удивленный прозвучавшей в ее голосе твердостью, пристально посмотрел на нее.
— Ну хорошо. Пойдем в конференц-зал.
Для всего мира он все еще был королем роботохирургии, но его собственный мир рушился на глазах.
— Итак, — сказал он, едва они сели, — что тебе нужно?
— Это трудно объяснить, Карл, но у меня есть основания предполагать, что Херманн на самом деле не граф и что оба они — и он, и его жена — очень опасны.
Гнев сменился недоверием:
— Я тебя не понимаю.
Джесси попробовала рассказать об Алексе Бишопе и его версии. По выражению лица Гилбрайда она догадалась: он не готов к еще одному нападению на свою вотчину. Ему нужны доказательства.
— Какой-то бред, — сказал он, когда она закончила. — Этот Бишоп выдает себя за охранника, а на самом деле он агент ЦРУ?
— Так он говорит.
— И что я, по-твоему, должен со всем этим делать?
— Я призываю тебя быть осторожным. Особенно сейчас, когда дела у Херманна совсем плохи. Ни в коем случае нельзя перечить Орлис, пока Бишоп не выяснит наверняка, что происходит. Поэтому тебе и в Нью-Йорк завтра лететь не следует.
— Меня не напугать! — заявил Гилбрайд, но нервы у него были явно на пределе. — Я не намерен отказываться от своих планов, по крайней мере пока мне не предоставят доказательства. А до тех пор я сам буду принимать решения касательно своих пациентов.
Гилбрайд встал, но тут зазвонил телефон Джесси. Это оказался дежурный рентгенолог. Джесси выслушала его с напряженным вниманием, а потом обернулась к Гилбрайду.
— Это был Дон Харкнесс из рентгенологии. Он хочет показать нам снимки Истмена Толливера.
В гробовом молчании они спустились в рентгенокабинет приемного отделения. Дон Харкнесс, старейший рентгенолог больницы, подвел их к экрану со снимками Толливера.
— Боже мой… — прошептала Джесси.
Гилбрайд с Джесси переглянулись. Опухоль в мозгу Истмена Толливера была чуть меньше, чем у Рольфа Херманна, а в остальном они походили друг на друга как две капли воды.
— У него серьезные проблемы, — сказал Харкнесс. — Субдуральная менингиома. И не маленькая. Такую нечасто встретишь.
Глава 7
Было не ее дежурство, но Джесси все равно решила остаться в больнице на ночь. Ее лучшая подруга исчезла. Никому не позвонила, записки не оставила. Джесси забеспокоилась всерьез и домой уйти просто не могла. Переночевала она в крохотной комнатке без окон. Проснувшись в начале седьмого, она включила ночник, и на нее сразу же нахлынули воспоминания о событиях вчерашнего вечера.
Истмен Толливер принял известие о результатах обследования именно так, как Джесси и ожидала: выругался себе под нос, попытался улыбнуться, а потом заявил, что согласен на операцию. Джесси по опыту знала, что больной не сразу свыкается с мыслью о том, что у него в мозгу опухоль.
И тут Толливер объявил о своем решении: он хочет, чтобы оперировали его здесь, в Медицинском центре Восточного Массачусетса. Гилбрайд попытался было снова предложить себя в качестве лечащего врача, но Толливер был тверд.
— Я свой выбор сделал, Карл, — сказал он. — Понимаю, то, что произошло с беднягой Херманном, могло случиться, оперируй его любой другой хирург. Но я видел доктора Коупленд за работой и предпочту, чтобы меня лечила она. Вот и все.
— Как вам будет угодно, — буркнул Карл.
— Но мне хотелось бы, чтобы на операции присутствовали и вы, — продолжал Истмен. — В качестве консультанта.
— Разумеется.
Джесси предложила Толливеру сразу же лечь в отделение, но тот выразил желание заехать в гостиницу — собрать вещи и позвонить жене, сказать, чтобы она как можно скорее прилетела в Бостон.
Через два часа он вернулся в центр, и ему предоставили палату в Седьмой хирургии.
Тем временем Джесси уговорила мужа Эмили позвонить в полицию, и через час прибыл констебль, сообщивший, что все возможные меры будут приняты, но только когда с момента исчезновения Эмили пройдет не менее суток.
Стоя в крохотной душевой кабинке, Джесси думала только об Эмили, пытаясь найти хоть какое-нибудь разумное объяснение ее отсутствию. Она почти наверняка знала: что-то стряслось. А может, это как-то связано с Орлис Херманн? Может, Эмили увидела или услышала то, о чем ей лучше было бы не знать?
Джесси вытерлась, надела чистый костюм и набрала номер телефона, который ей дал Алекс.
— Четыре два шесть девять четыре четыре, — услышала она женский голос.
— Будьте добры Алекса Бишопа.
— Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение.
— Попросите мистера Бишопа позвонить на пейджер доктору Коупленд, — сказала Джесси и добавила на всякий случай: — По важному делу.
Джесси отправилась на обход — больше ничем заняться она была не в состоянии. Как всегда, начала она с шестой палаты блока интенсивной терапии, где лежала Сара. Было только полвосьмого утра, но, увидев Лайзу Брендон, массировавшую Саре спину, Джесси нисколько не удивилась.
— Ну, как наша больная?
— Вполне… ничего, — ответила Сара.
Осмотр показал — улучшения есть. Произвольные движения присутствуют. Речь частично несвязная, но вполне понятная. Похоже, Сара потихоньку выкарабкивается.
— Сара, держись, — шепнула Джесси и вышла в коридор.
— Доктор Коупленд, во вторую, срочно, — крикнула ей медсестра.
Джесси помчалась к Рольфу Херманну. Пейсмейкер, капельница, дыхательная трубка, зонд, катетер. Рольф Херманн или Клод Маллош был скорее мертв, нежели жив. Давление семьдесят пять на тридцать и продолжало падать. Рольф Херманн уже сел в лодку Харона (ординаторы называли это так) и готовился плыть к берегу, с которого возврата нет.
— Допамин внутривенно, — сказала Джесси медсестре. — Надо вызвать кардиолога, ординатора из нейрохирургии и доктора Гилбрайда.
Вторую медсестру она попросила найти Орлис. Потом Джесси связалась с диспетчером:
— Код девяносто девять. Срочный вызов во второй БИТ отделения нейрохирургии.
Да, после такой операции графу Рольфу Херманну было не оправиться. Летальный исход приближался стремительно и неотвратимо.
Когда объявили код 89, первым в палату примчался Джо Милано, аспирант-кардиолог.
— Давление упало до семидесяти пяти, — сообщила Джесси. — Ввели допамин внутривенно, но, поскольку признаков жидкости в легких не обнаруживается, мы делаем все, чтобы увеличить объем кровотока. Я подумала, может, благодаря пейсмейкеру давление хоть немного поднимется.
— Оно и поднялось. — Милано кивнул на шкалу тонометра, показывавшую семьдесят девять. — Отличный результат для нейрохирурга.
— Напоминаю, я когда-то была терапевтом. Есть другие предложения?
— Можем ввести сосудосужающее и начать массаж грудной клетки, — ответил Милано. — Но в таком случае без кардиостимулятора не обойтись. Тут не знаешь, когда следует остановиться.
— Родственники требуют, чтобы было сделано все возможное, — объяснила Джесси.
— Давление упало до семидесяти, — сообщила сестра.
Джесси выглянула в коридор. Гилбрайда видно не было, но у двери стоял Алекс Бишоп, одетый в коричневую форму охранника. Поймав ее взгляд, он вопросительно приподнял брови. Она едва заметно покачала головой.
Тут в палату стремительно вошел Гилбрайд. Одет он был, как всегда, в белоснежный халат и пижонскую рубашку, но было заметно, что он нервничает.
— Что здесь происходит? — строго спросил он.
— Сердце отказывает, — ответил Милано.
— Милано, его необходимо вытащить, — заявил Гилбрайд и, повернувшись к Джесси, сказал укоризненно: — Из-за тебя я отменил участие в телепередаче в Нью-Йорке, а ты — тут как тут!
— Начинайте непрямой массаж сердца, — велел Милано ординатору, но по его тону было ясно — сам он считает эту процедуру бессмысленной. — Пусть принесут кардиостимулятор. И вызовите кардиологов, чтобы его установить.
— Я сама их вызову, — сказала Джесси, ухватившись за повод выйти из палаты.
Ее взбесило то, что Гилбрайд позволил себе при всех устроить ей нагоняй, но еще больше она злилась на себя — за то, что не нашла в себе смелости ответить в том же тоне. Впрочем, никакие чудеса медицины не могли уже спасти ни мозг Рольфа Херманна, ни его сердце.