Является ли в таком случае «Простая история» антиромантичной комедией, в которой незрелая глупость, влюбленность юноши, вовремя пресечены и социальный порядок к общему удовольствию восстановлен? Не обязательно! В любви Гиршла и Блюмы нет ничего глупого, да и описывается она как искреннее, сердечное и чистое чувство. По существу, Гиршл мог бы жениться на Блюме без риска погибнуть, если бы только решился бороться за свое чувство. Его родители в конце концов примирились бы с этим. Почему же он не стал бороться? Рассказчик «Простой истории» предлагает нам не менее четырех объяснений, которые можно принять каждое в отдельности или все вместе. Первое из этих объяснений: Гиршл оказывается помолвленным с Миной случайно, в результате ряда нечаянных и комичных ошибок. Второе объяснение — его слабохарактерность. Не будь Гиршл «маменькиным сынком», он расторг бы помолвку или, что более вероятно, не допустил бы ее вовсе. Третье объяснение: глубоко скрытое и бессознательное отождествление сыном себя с отцом: Борух-Меир увлек и затем предал свою кузину Мирл, мать Блюмы, чтобы жениться на Цирл. Гиршл поступает так же, следуя часто встречающейся у детей загадочной склонности копировать жизнь и поступки своих родителей даже в том случае, когда они их не одобряют. И наконец, еще одно объяснение: судьба или, если хотите, воля Провидения. Гиршл женится на Мине, потому что их брак предрешен на небесах, а все остальное — просто осуществление Божественного замысла в отношении этого юноши. То, что он любит Блюму, может сорвать этот замысел, но в самой его любви нет ничего предосудительного.
Нам предоставлено самим попытаться объяснить возникновение нервной болезни у Гиршла. Возможно, она проявилась генетически по линии матери. Временное помутнение разума могло быть вызвано и совокупностью эмоционального напряжения, тревоги, бессонницы, физического истощения, приема слишком большого количества барбитуратов (снотворных средств). Не исключено, что это был выход из неразрешимого конфликта в его жизни, а то и результат отождествления себя со своим мужским началом (символизируемым петухом, несколько раз именуемым писателем «гевер», что на архаичном иврите означает «мужчина»), сопровождаемого убеждением, что он должен пожертвовать им, «зарезать» его. Такая решимость психологически нередко встречается в жизни. Это также один из типично агноновских способов насаживания наживки для читателей: он вынуждает их обнажить свои склонности, домысливать историю так, как она им представляется вероятной.
В глубине души Гиршл, по-видимому, побаивается того желания, которое Блюма пробуждает в нем. В его глазах она воплощение не только земной красоты, но и тайны. Даже ее имя и фамилия подчеркивают эту двойственность: на идише «Блюма» означает цветок, а «Нахт» — ночь. Блюма для Гиршла действительно «ночной цветок», и сможет ли он сорвать его, зависит от того, хватит ли у него смелости проникнуть в неизведанные области своего «я» — сексуальную, эмоциональную и социальную. А к тому времени, когда он обретет необходимое мужество или дойдет до той степени отчаяния, чтобы сделать это (во время своих ночных бдений возле дома Мазлов), Блюма решит, что должна отвергнуть его. Нам приходится строить догадки насчет того, что случилось бы, если бы она не сделала этого или Гиршл вовремя предложил ей руку.
В «Простой истории» присутствуют две пары второстепенных персонажей, которые как бы расставляют для нас указательные знаки. Первая пара — это Акавия и Тирца Мазл, о браке которых нам известно — хотя в книге на их историю намекается лишь косвенно — как о счастливом завершении добрачного романа. Выше было упомянуто, что история Тирцы и Акавии изложена в повести «Расцвет молодости». Тирца влюбляется в Акавию, холостяка средних лет, в свое время любившего ее покойную мать и годящегося ей в отцы. Этот брак в высшей степени противоречит общепринятым условностям, поначалу против него возражал не только отец Тирцы, но и сам Акавия. В конце концов любовь Тирцы победила, но то ли потому, что они так поглощены друг другом, то ли они больше не вписываются ни в какую приемлемую социальную форму, брак выключает их из жизни города, на пустынной окраине которого они живут. Вторая пара — это Мотши Шайнбард и жена д-ра Лангзама, которая, как говорят, покончила самоубийством из-за несчастной любовной связи с Шайнбардом.
Итак, нам позволено взглянуть на два романтических варианта того устройства судьбы, которого избежали герои «Простой истории». Утверждает ли Агнон, что невинный роман должен увенчаться счастливым концом, тогда как связь, сопровождаемая супружеской изменой, обречена на трагический исход, или же он просто напоминает нам, что в жизни может произойти и то и другое, — в любом случае нам внушают, что романтическая любовь сопряжена с риском для общественного положения человека и даже для его жизни, риском, на который и Гиршл в решающий для него момент, и Блюма в другой момент идти не хотят. Однако не намекает ли «Простая история» на то, что им следовало пойти на риск? Или, напротив, автор полагает, что герои поступили мудро, проявив благоразумие? Ни то ни другое! На эти вопросы нам предоставляется отвечать самим.
Д-р Лангзам — единственный персонаж «Простой истории», не только искушенный в своем деле, но и умный человек, который не дает себе труда задаваться этими вопросами. Возможно, с Блюмой Гиршл был бы счастливее и жизнь его была бы более полноценной, чем с Миной; возможно, роман между близкими родственниками закончился бы печально, подобно браку самого д-ра Лангзама. Но он врач, а значит, должен исходить из того, что есть, а не из того, что могло бы быть, и никакое из этих предположений не имеет для него значения. Факты же таковы, что Гиршл вольно или невольно связал свою судьбу с Шибушем, а не с Блюмой, и нужно помочь ему примириться с происшедшим. Чтобы добиться этого, старый доктор прибегает к весьма хитрой стратегии, ведущей к цели окольным путем. С одной стороны, обращаясь к помощи историй, рассказываемых на первый взгляд без всякой задней мысли, он воссоздает для своего пациента позитивный облик маленького галицийского местечка, заставляет его поверить, что скованное условностями общество этого местечка, среди которого ему суждено жить, имеет свои ценности и свои достоинства и не следует стыдиться того, что ты к нему принадлежишь, не нужно бунтовать против этого. С другой стороны, создавая имитацию материнского тепла и заботы, т. е. того, чего не хватало Гиршлу в детстве, он освобождает его от бессознательной обиды на своих родителей, особенно на мать. Подобно писателю Агнону, психолог Лангзам, со своим неодобрением современных методов лечения, не так-то прост, как это может показаться. В его внешне безыскусных методах, которые дают положительный результат именно потому, что больной не понимает их тайной цели, скрыто много житейской мудрости.
Успех лечения, применяемого д-ром Лангзамом, при всей болезненности отречения и смирения, на которых он основан, подтверждается эпизодом со слепым музыкантом в конце романа. Гиршл очарован нежной мелодией скрипки нищего, но в какой-то момент она становится нестерпимой для него, ее красота безотчетно напоминает ему о навеки потерянной для него Блюме. Резкий тон Гиршла, когда он уводит Мину подальше от этого места, вызван болью, возникшей от ощущения, что он в последний раз прощается с той частью своего «я», которой уже не суждено реализоваться. Вдруг он оборачивается и бросает нищему крупную монету. Это не механический жест: щедрый дар, вне всякого сомнения, явится прецедентом для будущих даров. Вряд ли Гиршл когда-нибудь станет тем, кем мог бы быть, но, как и отец, он будет активным и ответственным членом гуманного, пусть и мещанского общества, главными принципами которого служат благотворительность и забота о тех, кому меньше повезло в жизни. Ему запомнились рассуждения д-ра Лангзама о существующей в мире «эстафете добра», хотя самого доктора, который его излечил, он вскоре забыл. Теперь Гиршл сам помогает кому-то другому. В масштабах всего мирового устройства это может показаться незначительным, однако не такая уж это и мелочь.
Комедия, которая разыгрывается на сцене, убеждает нас, что, невзирая на многие западни, расставляемые нам жизнью, все оборачивается к лучшему. Часто она заканчивается веселой разбивкой персонажей по парам так, чтобы каждый что-то получил.
«Простая история» — не исключение. В конце истории Гиршл и Мина обретают друг друга и еще одного сына, Цимлихи получают Мешулама, Йона Тойбер — горбунью, сестру Гецла Штайна, Курц — бывшую горничную Гурвицев, д-р Кнабенгут — богатую жену, на средства которой он будет жить, Арнольд Цимлих — давно утраченных родственников в Маликровике. А Борух-Меир уже планирует свадьбу представителей семей Цимлихов и Гурвицев, брак между кузенами, не удавшийся ни ему, ни его сыну. И только Гецл Штайн и Блюма остаются в одиночестве. О Гецле нечего беспокоиться: этот практичный и трудолюбивый молодой человек, несомненно оправится от своего разочарования в любви и найдет себе подходящую пару. Другое дело Блюма. Как для Гиршла, так и для нас она остается зачарованной красавицей, в конце романа мы знаем о ней не больше, чем в его начале. Мы оставляем ее в неуверенности насчет того, что ждет ее в будущем. Возможно, отказавшись отдать яркое ядро своей души, которое выпустил из рук Гиршл, Блюма как человек будет продолжать расти и развиваться, а со временем встретит человека, равного себе, — Гиршл им не был. А может быть, она еще больше замкнется в защитной броне гордости и независимости, уже окружающей ее. В любом случае легко представить себе, что она станет искать свою судьбу где-то еще, потому что, как она ни бездомна, ее домом должен стать весь мир, подобно тому как домом шибушцев является только Шибуш.
Роман начинался с Блюмы и кончается ею, напоминая нам, что в жизни больше страданий и одиночества, больше вариантов, чем можно разместить на сцене театра комедии. И если, думая о Блюме — хотя мы и знаем, что она существует только на страницах книги Агнона, — мы не можем не желать ей счастья и удачи, то это наша дань восхищения способностью не столь уж простой истории вызывать сочувствие и задерживать на себе внимание.
Памяти своей матери Любови Марковны Вольфовской посвящает это издание Ю.А. Глоцер, при финансовой поддержке которого выпущена книга.