Пурпурные волосы струились у нее по плечам, а на лице играла такая живая, задорная улыбка, что у Доминика подступил к горлу комок.
Они плавали и играли в воде. Потом выбрались на берег и без сил повалились на розовый коралловый песок. Лежа, на животах бок о бок, они тяжело дышали и смотрели друг на друга. Сьерра улыбнулась, и Доминик улыбнулся ей в ответ.
Он не знал, как долго они так лежали. Глаза Сьерры закрылись, и Доминик решил, что она заснула. Поэтому он поднялся и, хотя было уже ближе к вечеру, накрыл ее полотенцем, чтобы у нее не обгорела спина. Сьерра слегка улыбнулась, но глаз не открыла.
А Доминик просто сидел рядом и смотрел на нее. Изучал черты ее лица, стараясь запомнить каждый изгиб, каждую линию. И удивлялся, какой юной и невинной казалась сейчас Сьерра. С ее пурпурными волосами она вдруг напомнила ему какое-то грациозное, гладкое морское существо. Русалку. Сирену.
Она очаровала его с первого взгляда, с первой встречи. Околдовала. Проникла сквозь защитную стену, которую он так долго и тщательно возводил. И теперь он не мог представить себе жизнь без этой женщины.
Ему хотелось, чтобы Сьерра повторила, что любит его. Она не говорила этих слов с того вечера, когда они поссорились.
Может, ему стоит сказать их самому?..
Но Доминик не мог. Он целую вечность не произносил их. И каждый раз, когда они так и просились на язык, губы отказывались служить ему.
Солнце зашло за дом, и пляж погрузился в тень, а Сьерра так и не просыпалась. В тропиках ночь опускается быстро, и стоило солнцу сесть, как с моря потянул легкий бриз.
Доминик коснулся ее плеча.
— Сьерра?
Медленно, медленно приподнялись ее веки, и она улыбнулась.
— Привет.
В ее глазах было такое выражение, что у Доминика перехватило дыхание от предчувствия. От предвкушения. Он хотел Сьерру, и это чувство было гораздо глубже того, что он испытывал в начале их брака.
— Эстелла приготовила нам ужин. Ты хочешь есть?
Сьерра встала на четвереньки.
— Конечно. Просто умираю с голоду. — Она отряхнула свой купальник. — Прости. Ты, должно быть, чуть не умер со скуки. Не обязательно было сидеть рядом. Ты мог бы пойти поработать. Или…
Доминик медленно покачал головой.
— Нет. Ты помнишь — у нас медовый месяц. Есть только ты и я.
Сьерра грациозно поднялась на ноги и глубоко вздохнула, потом оглянулась и снова посмотрела на Доминика. Протянула к нему руки и, приподнявшись на цыпочки, коснулась губами его губ.
— Спасибо, — тихо проговорила она.
— Пожалуйста, — отозвался он.
Позже, выключая свет, Доминик понял, что ни разу не вспомнил о Карин. Ни разу не вспомнил о том, что произошло, когда он последний раз был на этом острове.
Она ждала весь день. Нет, на самом деле гораздо дольше. Она ждала с тех пор, как Доминик предложил поехать в свадебное путешествие, с тех пор, как решил сделать ее своей настоящей женой, а не только партнершей в постели.
Сьерра не знала, любит ли он ее. Но шанс, что это так, все-таки был. Они провели прекрасный день на пляже, поужинали на пирсе, а потом еще немного погуляли по берегу.
И теперь пришла пора вернуться в постель к Доминику. В первый раз заняться с ним любовью. Конечно, они уже занимались любовью. Но тогда в их ласках не было такой жажды, такого трепета, такого самозабвения.
И сейчас, готовясь к этой ночи, Сьерра почувствовала себя неловко. Это будет не спонтанная вспышка страсти. Не безумие, которое опаляло их своим дыханием.
Доминика не было в спальне: он пошел выключить свет в гостиной, пока Сьерра переодевалась в тонкую белую ночную рубашку, которую накануне ей вручила Мария. «Я знаю, что у вас не совсем обычный медовый месяц, — сказала сестра Сьерре, — но от этого он не становится менее важным — даже, может быть, наоборот. Так что тебе надо как-то обставить это событие». Сорочка действительно была особенной. Простой, но Сьерра ощущала себя в ней настоящей невестой.
Она улеглась на кровать и принялась ждать. Молиться. Надеяться, что Доминик ответит на ее чувства, захочет сохранить их союз так же сильно, как и она сама.
И вот Доминик возник в дверях, глядя на нее сквозь полуопущенные веки, и Сьерра ничего не могла прочесть по его лицу. На нем были только шорты, и Сьерра заметила, что руки и ноги у него немного покраснели от солнца. Обычно аккуратно уложенные волосы взъерошены. Он выглядел восхитительно — сильный, мускулистый, мужчина с головы до пят. Кровь Сьерры забурлила. Она любила его так глубоко, как никогда. И, улыбнувшись, Сьерра вдруг не почувствовала и тени неловкости или смущения.
— А где же галстук? — поддразнила она Доминика. Серьезное выражение на его лице растаяло как дым, и улыбка изогнула уголки его красивых губ.
— Черт побери, — ответил он. — Я ни одного не захватил с собой.
Сьерра протянула к нему руки.
— Не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем.
И они придумали. Они целовали и ласкали друг друга. Сьерра куснула Доминика за плечо и ощутила слабый солоноватый привкус. И затрепетала, когда он ответил тем же. А потом его губы двинулись вверх по ее шее, по линии подбородка, а потом накрыли ее губы в жгучем поцелуе.
Сьерра привлекла Доминика к себе и скользнула руками по мускулистой спине. Его кожа была такой теплой и гладкой. Она пробежала пальцами по позвоночнику, а потом прижала ладони к узким бедрам.
Сегодня они не дразнили друг друга. Их голод и страсть были слишком велики, они слишком долго ждали того момента, когда смогут слиться воедино.
И наконец, это случилось. Сьерра ощутила себя наверху блаженства, словно получила то, чего ей так давно недоставало. И это чувство завершенности заставило ее замереть от счастья и восторга, забыв о необходимости дышать. А потом она подалась навстречу Доминику и услышала, как он резко вздохнул.
— Доминик, — прошептала она. — Все в порядке?
— В порядке? — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Да мне в жизни не было так хорошо.
И они задвигались в едином, плавном, почти ленивом, томном ритме. А потом что-то изменилось, словно постепенно стала натягиваться струна или сворачиваться тугая пружина. И на последнем витке они, содрогнувшись, растворились друг в друге, чтобы снова стать целым.
Единым целым.
На следующее утро они гуляли и пели под дождем.
Сьерра вытащила Доминика на пляж в самый разгар ливня, заявив:
— Мы же все равно собирались купаться! Так какая разница, с какой стороны мокнуть? — И принялась танцевать на песке. Доминик не танцевал, но танцевало и пело его сердце. Его душа. И все его тело. Ну, если не считать ног. — Ты отлично танцуешь, — заявила Сьерра, когда Доминик отказался присоединиться к ней. — У тебя хорошо получалось на палубе яхты.
— Но тогда была музыка, — возразил Доминик.
— Она звучит и теперь. В моем сердце. — Сьерра схватила Доминика за шею и прижала его голову к своей груди. — Слышишь?
Но ему хватало и своей собственной музыки. Он поцеловал ее, потом подхватил на руки и побежал прямо в море.
Они вынырнули, отплевываясь и фыркая. Потом принялись играть и бороться в волнах. А когда закончился дождь, вышли на берег и разлеглись на влажном песке, едва переводя дыхание, объятые желанием.
— Я мог бызаняться с тобой любовью прямо здесь, — пробормотал Доминик.
— Мы не одни, — заметила в ответ Сьерра и кивнула головой в сторону маленьких девочек, которые играли на берегу примерно в миле дальше по пляжу.
— Да они ничего не узнают.
— Не узнают, — согласилась Сьерра, — потому что мы пойдем в дом.
Они занялись любовью в душе, потом отправились в постель, и, едва успели одеться и привести себя в более-менее приличный вид, приехала Эстелла, чтобы убраться в доме.
— Эх вы, сони, — с мягкой укоризной проговорила она.
— О, — жизнерадостно улыбнулась Сьерра, — Доминик уже давно встал. — И она захихикала, вызвав у мужа краску на лице.
Потом он привлек ее в свои объятия и крепко обнял.
— Я позабочусь, чтобы эта красавица не мешала вам, — пообещал он. — Пошли. Мы будем гулять по пляжу.
На этот раз они не плавали, а сидели на песке и строили замки, потому что так развлекались Доминик с братьями, когда были маленькими. Ему показалось, что заняться этим со Сьеррой, — самое то, потому что теперь она стала частью семьи.
— Когда у нас будут дети, мы будем строить замки с ними, — заметил он.
Сьерра подняла голову и посмотрела на Доминика огромными глазами.
— Дети? — едва слышно переспросила она.
— Но ты же хочешь детей, ведь так? По крайней мере, мне так показалось. Ты умеешь с ними ладить.
— Мне очень хочется детей. — На лице Сьерры было такое выражение, словно Доминик только что снял с неба звезду и подарил ей. — Я просто не знала, хочешь ли ты… — Она замолчала и как-то неловко пожала плечами.
— Я хочу завести детей, — твердо ответил Доминик. — И я буду любить их. У меня в голове не укладывалось, как Рис мог бросить Марию, узнав, что она носит егоребенка.
— Я припоминаю, что ты не особенно скрывал его убежище, — с озорной улыбкой сказала Сьерра.
Доминик тоже вспомнил тот день, когда пурпурноволосая фурия ворвалась в егокабинет и пригрозила самой страшной карой, если он не откроет ей местонахождение своего брата.
— Ты и не получила бы от меня никаких сведений, если бы я не был согласен, что ты имеешь на то полное право! Мужчина должен нести ответственность за своего ребенка. И у него есть обязательства перед его матерью.
Их взгляды встретились. И в следующее мгновение они уже стояли коленями прямо в центре замка, обмениваясь неистовыми поцелуями, которые могли бы привести к самым серьезным последствиям, если бы Сьерра внезапно не отпрянула от Доминика.
Тот застонал.
— Надо посмотреть, может, Эстелла уже закончила уборку, — хрипло заметила Сьерра.
Ей захотелось погулять, и они отправились в маленькую деревню на берегу гавани.
— Я знаю, что новобрачным положено проводить каждую минуту в постели. Но мне хочется, получше осмотреться. Мы можем чудно провести время — побродить по магазинам, а потом заехать к Эстелле и сказать, что сегодня вечером сами приготовим себе ужин.
— Так что ей не будет надобности приезжать к нам, и… — Доминик сразу увидел открывающиеся перспективы.
— И я хотела бы привезти что-нибудь домой, какую-нибудь безделушку на память.
— У тебя уже есть сувенир, — с усмешкой заметил Доминик, и бросил многозначительный взгляд на ее живот.
Жар этого взгляда пронизал Сьерру теплом с ног до головы. И сознание того, что Доминик хочет завести детей так же сильно, как и она, наполнило Сьерру трепетом.
Если бы только он добавил, что любит ее…
Сьерра запретила себе даже думать об этом. Она знала, что некоторые мужчины просто не в силах произнести эти слова. Согласно рассказам ее матери, отец Сьерры признавался жене в любви максимум десяток раз за всю совместную жизнь.
Ничего, сказала она себе, еще успеется и взяв мужа за руку, поцеловала его.
И он ответил ей таким страстным поцелуем, что Сьерра поняла — долго ей ждать не придется.
Доминик, вряд ли рассказал бы Сьерре о случившемся, если бы она сама не спросила его. Ночью, когда они лежали в постели, в темноте, утолив голод желания, сплетя объятия. Доминик знал, что Сьерра не станет настаивать, если он откажется. Она не потребовала ответа, а скорее предложила открыть душу. Что он и сделал.
— Это было через год после смерти моей матери, — начал Доминик и почувствовал, как при воспоминании в горле встал привычный комок. — Мне было двадцать четыре, я только что закончил колледж. Но в компании отца работал уже давно и со временем должен был сменить его на посту руководителя. В тот год меня перевели из дочерней фирмы в главный офис в Нью-Йорке. Я стал правой рукой отца — и получал от своей работы огромное удовольствие. Я всегда хотел быть похожим на отца и слушал его во всем. А потом он сказал, что мне пора жениться. — Доминик перекатился на спину, сложил руки под головой и уставился на лениво вращающийся под потолком вентилятор. — И я согласился. А несколько дней спустя он сообщил мне, что у одного его делового партнера есть прекрасная дочь. «Ты увидишь ее и непременно на ней женишься». Полагаю, что он говорил больше в шутку, но все-таки зерно было посеяно. Нас представили. И она на самом деле, оказалась очень красивой.
— Насколько, красивой? — тоненьким голосом спросила Сьерра.
— Достаточно, — честно ответил Доминик, приятно удивленный, прозвучавшей в голосе Сьерры нешуточной тревогой. — Карин тогда училась на последнем курсе колледжа, изучала искусство. В Нью-Йорк она приехала на лето, чтобы пройти в каком-то музее интернатуру или практику — что-то в этом роде. И мы начали встречаться. — И это оказалось приятно. Было так здорово поражать воображение Карин, водить ее по всяким интересным местам, приглашать в их фамильный дом на Лонг-Айленде, брать на прогулки на яхте. Энтузиазм и невинные восторги Карин равным образом очаровали и Доминика. А когда Дуглас одобрил их встречи, сказав, что Карин напоминает ему его покойную жену, Доминик сделал то, что казалось ему самым естественным и правильным, — он сделал Карин предложение. — И мы решили пожениться.
Сьерра приподняла голову.
— Вот так просто?
— Вообще-то я провел вместе с ней больше времени, чем с тобой, — напомнил Сьерре Доминик.
Она откинула голову на подушку и согласно кивнула.
— А дальше?
— Карин нравились морские прогулки, так что я сказал ей, что мы вполне могли бы пожениться на этом острове. На ее взгляд, это была отличная идея. Она приехала на Багамы за три недели до свадьбы, за неделю до нее собрались остальные гости. А я занимался одной важной сделкой и смог добраться до места только накануне вечером. Доминик замолчал, сглотнул и снова задумался: а не сыграло ли его опоздание решающую роль в том, что та свадьба не состоялась? Может, если бы он приехал раньше, они смогли бы поговорить с Карин по душам и как-то все утрясти? — Я приехал как раз к репетиции, но та, пошла наперекосяк, потому что подружка Карин должна была прилететь только утром, а Натан, который собирался стать моим свидетелем, получил звонок из какого-то своего журнала, срочно снялся с места и оставил себе в замену Риса. Мне уже тогда стоило понять, что ничего из этой затеи не выйдет. — Но Доминик не понял. Он был измучен, простужен, и не в настроении выслушивать кого бы то ни было. В том числе и Карин. Правда, Карин не так уж и стремилась пообщаться с ним. Доминик помнил, как она спросила о его самочувствии. А он промычал что-то насчет того, что почувствует себя гораздо лучше, когда вся эта суматоха закончится. Доминик хотел сказать, что будет рад, когда они наконец-то станут мужем и женой. Но тогда он только поцеловал Карин в лоб, чтобы она не заразилась от него. — Я вряд ли обменялся с ней парой слов, — признался Сьерре Доминик. — Кроме того, что пожелал ей хорошенько выспаться. А потом я сказал: «Увидимся утром». Но этого не произошло.
Доминик до сих пор не забыл всех приготовлений, он помнил, как в последний момент возникла целая куча неотложных дел. А потом он стоял вместе с Рисом около увитой бугенвиллеей арки и радовался возможности перевести дух. А отдышавшись, стал ждать появления Карин. Он ждал и ждал. Гости тоже ждали. Сначала в тишине, а потом стали раздаваться недоуменные шепотки. Рис усмехнулся и заметил: — «А может, она тебя кинула»? Доминик в ответ только фыркнул. Но несколько минут спустя ему стало ясно, что именно это и произошло на самом деле. Появился совершенно расстроенный отец невесты. На лице Вулфа-старшего сначала читалось раздражение, а потом и откровенная ярость. Он, посмотрел на Доминика, потом на Риса и кивком велел младшему сыну следовать за ним. «Может, заболела, — предположил Рис. — Нервы и все такое». И он поспешил вслед за отцом. Вскоре он вернулся, но ему уже не было никакой нужды сообщать брату, что случилось с его невестой.