Наполнив бокал минералкой, она подняла его, давая Нику понять, что пьет за него. Гордая и решительная, возбужденная тем, что ей предстояло сделать, красивая, как греческая статуя, она медленно потягивала воду, не отводя взгляда от выразительного, подвижного лица мужа.
Она знала, что он, продолжая разговор, мыслями уже с ней.
Оставалось только стоять здесь, чувствуя на себе быстрые взгляды, которые время от времени бросал на нее Ник,— вопрошающие, осторожные, но вместе с тем исполненные желания.
Вскоре к ней подошли две пары и стали благодарить за вечер. Непринужденно болтая с ними, она продолжала краем глаза следить за Николасом, который покинул свою группу и присоединился к ним.
— Привет, дорогой,— промурлыкала Элен.
Раньше она никогда ни к кому не обращалась подобным образом, но женщина, вышедшая замуж совсем недавно, вполне могла так нежно называть мужа. Он — ее это не удивило — нахмурился. Чуть ироничный прищур его красивых серых глаз словно вопрошал ее: чего ты от меня хочешь и что ты еще придумала?
Элен ощущала его дыхание, и ее тело расцветало под темнеющим взглядом мужа, столь же чувственным как и ее взгляд.
Крупнее капли пота выступили на лбу, но она не решалась снять жакет. Ее соски проступили под тканью платья, будто Ник и в самом деле ласкал их сейчас. Однако Элен помнила его высказывание по поводу ее туалета, упрек в том, что она будто бы собирается прельщать других мужчин. Не стоит укреплять его подозрения. Все только для него, для него одного. Ни для кого больше.
Она молчала, но ей и не надо было ничего говорить. Каждая клеточка ее тела, каждый нерв, каждый жест делали это за нее. Элен не знала, сколько времени они стояли, глядя друг на друга, но поняла одно: если Ник прямо сейчас не дотронется до нее, она или совершит какое-либо безумство, или умрет на месте.
Элен видела, что черты его лица становились напряженнее, мышцы тела напружинились, и знала, что Ник при этом чувствует. Взяв его под руку, она, положив голову ему на плечо, шепнула:
— Можно тебя на минуточку?
Едва ли кто-то мог слышать ее слова, но смысл приглашения был очевиден всем. Сразу подобравшись, Ник помедлил с ответом. Она почувствовала его колебания, но они длились не более нескольких секунд.
— Простите нас, пожалуйста,— любезно сказал Николас тем, кто стоял рядом с ним, и гости тактично продолжили разговор, сделав вид, что не заметили сексуальных токов, пробегающих между молодоженами.
Как только супруги оказались вне поля зрения посторонних — там, где их не могли услышать, Ник, наклонившись к ее уху, шепнул:
— Погуляем по саду?
— Нет.
— Но ты же хотела поговорить?
— Не здесь.— В голосе ее звучало нетерпение. Теперь, когда храбрость была готова покинуть ее, на помощь пришло желание.— В доме!
Он уловил признаки того неутоленного сексуального голода, который превращает голос в хриплый шепот. Бросив взгляд на ее побледневшее лицо, на котором разительным контрастом темнели огромные глаза, он крепче схватил ее за руку и повел к дому.
Говорить она не могла, но Николас шел рядом, умело лавируя среди гостей и обмениваясь с ними дежурными любезностями. Постороннему наблюдателю они могли показаться парой, занятой обычным для хозяев делом: проверкой, все ли в порядке, все ли проходит гладко, но Кора (Элен это почувствовала) встрепенулась, увидев темный блеск в глазах Николаса, когда он вел жену к дому. Этот короткий путь показался Элен самой длинной дорогой в жизни.
Николас повел ее в свой кабинет, пропустил вперед, остановился у дверей, и, взглянув на жену строгим взглядом служителя правосудия, спросил:
— Итак, Элен?
Он не сделает ни одного шага навстречу, внезапно поняла женщина, судорожно сглотнув слюну.
— Ты сказала, что хочешь поговорить со мной,— спокойно напомнил ей муж и взглянул на часы, давая понять, что в их распоряжении мало времени. Элен была готова пойти на попятную... Но нет, обратного пути не было.
Намеренно медленно она подошла к двери и заперла ее на ключ, демонстративно положив его на стол. Ник молча приподнял бровь.
Элен пыталась вспомнить, что в таких случаях полагается делать женщине. Устроить стриптиз, чтобы лишить его рассудка? Нет, не подходит. Сердце бешено стучало, руки дрожали... И тогда она подошла к нему, приподнялась на цыпочки, обняла за шею и поцеловала в губы.
Была секунда, когда рот его сжался, отвердел, и ей показалось, что Ник сейчас отшвырнет ее прочь, но, к счастью, уже в следующее мгновение он заключил ее в объятия и стал целовать так горячо, так неистово, что Элен едва не лишилась чувств.
Они целовали друг друга, как в тот, самый первый, раз: фактически так и есть, думала Элен сквозь туман желания и страсти, потому что в этом поцелуе было новое понимание друг друга, рожденное взаимной страстью, взаимной честностью и, по крайней мере с ее стороны, согласием. Согласием, подразумевавшим не только то, что ночь они проведут в одной постели, но и то, что их супружество станет настоящим. И кто знает, что произойдет, если они придут к этому согласию!
Не прерывая поцелуя, Николас скользнул рукой под мягкий шелк топа, нашел ничем не стянутую грудь, улыбнулся, услышав беспомощный вздох Элен. Сердце женщины забилось быстрее. Она словно окунулась в бездонное море, и это море — темное и властное желание — поглотило ее и понесло куда-то.
И тут Николас выплеснул на нее ушат ледяной воды. С сожалением глядя на ее смятенное лицо, он сказал с притворной серьезностью:
— Элен, ты необыкновенно красивая, я очень, очень тебя хочу, но, думаю, лучше нам отложить это на потом, а то, боюсь, буду выглядеть не слишком подобающим образом, когда вернусь к гостям. руку под его белоснежную рубашку, чувствуя, как нетерпеливая дрожь пробежала по его телу, когда она медленно заскользила вниз, к упругой твердости его живота и еще ниже.
Откинув голову, он забормотал что-то непонятное, едва различимое.
— Дорогая, ты понимаешь, что сейчас произойдет, если ты не...
— Да,— шепнула она.
— Я возьму тебя прямо здесь...— с трудом вымолвил Ник.
Едва сдерживая дыхание, она шепнула в ответ:
— Не ты берешь, это я отдаюсь...
Застонав, он схватил ее за ягодицы и прижал к себе, нетерпеливо поднимая с длинных ног платье, пока оно не собралось в ком у бедер. Теперь только тоненькая полоска кружевных трусиков разделяла их.
Осторожно прижав жену к стене, лаская рукой увлажненное лоно, он жадно впитывал ее слабые стоны — стоны наслаждения.
И снова Ник приник к ее рту, нашептывая что-то очень сладостное и нечленораздельное. Он расстегнул молнию на брюках. Элен прошептала что-то о том, как ей хорошо. Нетерпение его возрастало. Он даже не потрудился снять с жены маленькие трусики, а просто отодвинул ткань в сторону и вошел в нее с такой настойчивой силой, что она едва не потеряла сознание.
Заметив, что он остановился, она с удивлением и нетерпением посмотрела в его потемневшие от страсти серые глаза.
— Господи, Элен,— проговорил он срывающимся голосом,— как хорошо!
Ей захотелось, чтобы Ник утратил контроль над собой.
Николас любил ее так неторопливо, так умело, словно демонстрируя, какой он искусный любовник. Вскоре желание Элен сбылось, однако она этого не заметила, потому что реальность перестала для нее существовать. Она чувствовала, что становится все жарче, потом жар стал совсем невыносимым, и когда вселенная раскололась надвое, Элен ощутила себя стонущей и всхлипывающей в объятиях мужа. Это был восторг полного удовлетворения. Ник, не сознавая что делает, повторял ее имя, и оно звучало как музыка.
Минуту-другую они стояли прижавшись друг к другу, и вдруг Элен заметила, что его плечи вздрагивают.
— Отчего тебе так весело? — требовательно спросила она.
Приподняв ее подбородок, он взглянул в синие озера глаз.
— Ни одна женщина,— проговорил он, сияя искорками юмора,— не могла меня совратить!
— Тебе понравилось? — прошептала Элен в ответ, стараясь дотянуться губами до его шеи и спрятать там лицо, чтобы свет любви, струящийся из глаз, не выдал ее.
— А ты как думаешь?
— Хочешь повторить? — проворковала она.
Он неохотно отстранился.
— Позже, моя красивая озорная кокетка.— Окинув ее взглядом с головы до ног и поправив на ней платье, Ник проговорил: — Ты выглядишь вполне прилично. Щеки, правда, горят и глаза блестят сильнее обычного. Дорогая, ты просто изумительная женщина.— Поднеся ее руку к губам, он запечатлел на ней нежный поцелуй. Элен почувствовала, что переполняется любовью.
— Ник,— пробормотала она, чувствуя, как клокочет сердце.
— Нам лучше пойти к гостям,— мягко напомнил он.— Мы можем поговорить и позже.
— Мне надо принять душ.
— Не надо.— Он наклонился, чтобы легонько коснуться губами ее губ.— Глядя на тебя, я буду все время вспоминать, что мы с тобой только что делали, и представлять, чем мы будем заниматься, когда все уйдут.— Отперев дверь, он взял жену за руку и повел к гостям.
12
— Так чем я обязан всему этому? — спросил Николас, когда они спускались из кабинета в зал. Шелковая юбка была немного помята, и Элен волновалась, не заметит ли кто-нибудь из гостей беспорядок в ее туалете.
Когда гости разошлись, следы вечеринки были устранены, прислуга отпущена, Элен пошла наверх посмотреть на Эвелин. Она пообещала мужу, как только освободится, присоединится к нему в гостиной, чтобы выпить по последнему бокалу. Элен совсем не хотелось за выпивкой анализировать свое безумное поведение и мотивы, по которым решилась на совращение собственного мужа.
Она уселась в кресло напротив Николаса.
— Ну? — спросил он.— И не говори мне, что не понимаешь о чем речь.
— Ник, прошу тебя, не надо,— вяло промолвила она, но Палмерс и не думал ее щадить.
— Не стоит разыгрывать передо мной скромницу, милая,— проворчал он.— Я видел, с каким удовольствием ты берешь инициативу в свои руки.— Николас встал, наполнил две стопочки кальвадосом и протянул одну из них Элен.— Повторяю, чем обязан?
И снова требуется откровенность или, вернее, та мера честности, которую сможет выдержать их брак. Элен понимала, что, узнай Николас о ее невостребованной любви, их отношения, только-только начавшие упрочатся, могут вновь оказаться на грани разрушения. Но что мешало ей рассказать о фотомодели?
— Я говорила с Корой,— бесцветным голосом сообщила Элен.— Вернее, она говорила со мной.
Неторопливо потягивая кальвадос, Николас не спускал с нее холодного пристального взгляда.
— И что?
Голос Элен зазвенел.
— Она рассказала мне... Короче, я узнала много интересного.
— Тебя не затруднит поделиться информацией со мной?
— Ну, например, то, что она тебя хочет. И то, что мы не похожи на молодоженов. Тогда я вспомнила, как ты сказал мне, что не собираешься жить как монах, и твердо решила, что должна предпринять.
Свет погас в глазах мужчины, делая его странно-далеким.
— Ты хочешь сказать, что решила меня соблазнить? Чтобы меня не охомутала Кора? В тебе весьма силен инстинкт собственника!
Перегнувшись через стол и раздраженно глядя на мужа, Элен спросила сердито, но и смущенно:
— А разве ты сам не хотел этого?
Он встал. Без улыбки подошел к ней, и она увидела на его лице отражение внутренней борьбы.
— Да.— В голосе его появилась новая нотка, и Элен не была уверена, что ей это понравилось.— Именно этого я и хотел.
Элен в замешательстве смотрела на то, как Ник, поставив на стол свою стопку, взял кальвадос у нее из рук и тоже поставил на стол. Словно желая воспроизвести сцену из «Унесенных ветром», он подхватил жену на руки и понес по лестнице в спальню.
Теперь все было диаметрально противоположным тому, что произошло ранее: Николас решил подтвердить свое доминирующее положение и авторитет. Если два часа назад Элен держала инициативу в своих руках, обладала над мужем властью и этой властью подвигла его на все остальное, то сейчас они поменялись ролями. Медленно, не торопясь, он раздевал ее.
Казалось, Николас намеренно показывает ей, как может, сам, оставаясь спокойным, подводить ее к самой черте, снова и снова. Элен едва не плакала от отчаяния, но, подняв глаза, увидела, с каким остервенением он срывает с себя галстук.
Раздевшись, он продолжал касаться ее, нежно поглаживать дюйм за дюймом все ее тело. Элен достигла такой остроты возбуждения, что, когда Ник вошел в нее, она почти немедленно вознеслась на пик блаженства. Слезы счастья текли по ее щекам, пока тело билось в конвульсиях оргазма. Должно быть, он ощутил вкус ее слез, потому что сразу прекратил движение, успокаивая ее, ласково гладя по голове.
— Прости,— прошептал он, зарывшись лицом в ее прекрасные волосы.
Элен почувствовала, с какой невероятной печалью пробежали по телу его длинные пальцы. Она не знала, откуда эта печаль, и, наверное, не хотела знать.
— За что? — шепнула она.
— За то что мне всегда хочется наказать тебя,— ответил Николас грустно, и сердце Элен едва не вырвалось из груди, истекая любовью. Она изо всех сил обняла возлюбленного.
— Можно придумать и худшие способы наказания,— шепнула она, и Ник вновь начал двигаться, уводя ее за собой в еще одно сказочное путешествие.
Потом он услышал, как Элен вздохнула.
— Ты заставляешь меня чувствовать...
— Что?
Зная, что может позволить себе только намекнуть на глубину переживаемых ею чувств, она сказала:
— Я чувствую себя такой беспомощной в твоих руках.
— Ты думаешь, я не знаю? Не чувствую то же самое? — спросил он каким-то чужим, незнакомым голосом.
Потом оба уснули, а когда Элен проснулась среди ночи, Ника рядом с ней не было.
После того вечера жизнь у них пошла совсем по-другому. Гораздо лучше, но не вполне так, как хотелось бы каждому из них.
В глазах посторонних они представляли собой прекрасную дружную пару. Возвращаясь с работы домой, Николас играл с дочкой. Потом, после того как Эви была накормлена и уложена спать, супруги вместе ужинали. По выходным, если позволяла погода, они брали Эвелин с собой в зоопарк или на прогулку, хотя малышка была еще несмышленышем, и вряд ли воспринимала что-нибудь из того, что ей показывали; в дождь бродили вдвоем по музеям.
По ночам Ник и Элен занимались любовью на широкой двуспальной кровати, но просыпалась она всегда в одиночестве. Муж оставался для нее непостижимым. Элен никак не удавалось понять логику его поступков. Ей казалось, наверное по наивности, что интимная близость, которая была у них каждую ночь, растопит лед недоверия, приблизит их друг к другу, но в нежности, столь ей необходимой, Николас отказывал жене.
Просыпаясь по утрам и глядя на смятую простыню на его половине кровати, Элен с горечью думала, что только ее припухшие губы и следы от поцелуев на груди напоминают о его пребывании здесь. Казалось, занятия любовью дают результат, обратный тому, которого она ожидала: во всем остальном муж был так же далек от нее, как и прежде. Если бы кто-то сказал ей несколько лет назад, что она будет довольствоваться таким супружеством, Элен рассмеялась бы.
Но, удивительно, она была благодарна судьбе и за это, понимая, что все получить невозможно. Ведь Ник никогда не полюбит ее так, как любит его она.
В конце концов, у нее оставалась Эвелин, и Элен была счастлива своим материнством. Пусть от Николаса она не получит всего, что хочет, но надо уметь наслаждаться тем, что имеешь.
***
Так все и продолжалось, пока одной прекрасной ночью над семьей не грянул гром.
Николас только что вернулся из Парижа, где пробыл несколько дней, и Элен страшно по нему соскучилась. Оба поужинали без аппетита и пошли спать гораздо раньше, чем обычно. Она так истосковалась по мужу, что буквально срывала с него одежду, и он загорелся как порох. Никогда прежде они так не любили друг друга. С каждым разом наслаждение становилось все изысканнее. Элен едва могла поверить, что такое возможно.