— Не у Бэзила?
— Бэзил — скелет в нашем семейном шкафу. До последнего времени мы даже не догадывались о его существовании… — Салли заговорила о другом: — Когда я была маленькая, у нас росло много цветов. Наш сад даже сняли для «Кантри кроникл». В те дни у бабушки был садовник; днем она пускала в сад посетителей, а вырученные деньги пускала на благотворительность.
— Что случилось потом?
— Что всегда случается с нашей семьей, Александер. Случился мужчина.
— У меня такое чувство, что я должен извиниться, только не знаю, за что.
Салли покачала головой, и прядка выбилась из аккуратного узла.
— Бабушка всегда была… эмоциональной натурой. Такое случается после неудачного брака. А потом умерла моя мать, оставив ей трех девочек, которых ей пришлось растить одной. Она попала в сети мошеннику… из тех, что охотятся за состоятельными вдовами. Ей нужно было на кого-то опереться… И не только ей. Вначале с его появлением мы все как будто ожили. Он вывозил нас в город, угощал, покупал дурацкие подарки. С ним мы снова вспомнили, как смеяться. Мы считали его просто чудом.
— После смерти матери вы были особенно ранимыми, — сказал он, гадая, где все это время находился ее отец. — А обаяние — необходимое оружие любого мошенника.
— Знаю… — Салли покачала головой. — Он нас всех очаровал, заворожил, но все оказалось ложью. Он забрал все, что у нас было…
— Полиция его не нашла?
— Мы не сообщали в полицию. Какой смысл? Бабушка сама подписала все документы; и потом, не верю, что он представился нам своим настоящим именем.
— И все-таки…
— Знаю. Возможно, он продолжил в том же духе и так же ограбил других женщин, но Эль очень боялась: если власти узнают, в каком тяжелом положении мы оказались, меня и Джели заберут в приют.
Александер оглядел сад. Возможно, они и пережили трудные времена, но им удалось подняться. Так вот откуда у Салли силы и упорство! Непонятно одно: зачем ей нужно одобрение такого зануды, как Грейм Ланг.
— Вам удалось сохранить дом, — заметил он вслух. — Уже достижение!
— Он бы и дом отобрал, да не смог. Эль услужливо объяснила ему, что дедушка оставил дом в доверительной собственности для внучек и его нельзя продать до тех пор, пока младшей не исполнится двадцать один год.
— Ваш дедушка не доверял вашей бабушке? — Он представил себе Лалли с ее неотразимой улыбкой.
— Их брак нельзя было назвать удачным; почти все время дед работал за границей. И все-таки больше всего он переживал из-за нашей матери. Трое детей от трех отцов, и ни один из них рядом с ней не задержался. Эль считает, что мама поступала так специально. Она хотела детей и семью, но видела, как плохо живут ее родители, и потому не стремилась замуж.
— Хотите сказать, что вы не знаете своего отца?
— Ни одна из нас не знает своего отца. — Салли дернула плечом. — Наверное, это и к лучшему.
— А как же пособие на детей?
— В пособии мама не нуждалась. О нас заботился дедушка. Наверное, он предвидел, что настанет время, и какой-нибудь очередной мошенник поймет, как ему повезло, и, вместо того, чтобы побыстрее сбежать, задержится у нас и устроится с удобствами.
— Как же вы справлялись? — спросил он, стараясь представить, как пожилая женщина и три девочки жили без денег в огромном доме, который нельзя продать.
— Нас спасла Эль. Она продала все ценное, чтобы расплатиться с долгами. Не пошла в колледж, а устроилась официанткой, чтобы мы не ходили голодные. Она заслуживает всяческого счастья.
— Салли, сколько вам было лет, когда умерла ваша мама?
— Тринадцать. У мамы был рак… диагноз поставили поздно. — Она говорила ровным тоном, но он заметил, как по ее лицу пробежала тень. — Так мы и жили вчетвером, пока не объявился двоюродный дедушка Бэзил.
— Он брат вашего деда?
Салли кивнула.
— Он буквально спас бабушку. После его приезда она стала другой… Взял на себя самую тяжелую работу по саду. Спасенные куры — недавнее приобретение. Джели работает волонтером в приюте для животных и часто приносит домой излишки.
— Спасенные куры?!
— Когда их принесли, они были почти совсем лысые, — ответила Салли, открывая заднюю дверь и заглядывая в гнезда в поисках яиц.
— Похоже, они не слишком вам благодарны, — сказал Александер, кивая на единственное яйцо.
— Да. — Салли широко улыбнулась. — Может, сварим куриный бульон?
Он рассмеялся:
— Ну да, к этому все и идет. — Он положил руку ей на плечо, и они вместе направились к дому. — Не волнуйтесь. Я великодушен. Согласен поужинать в пабе.
— Отличное решение. Дайте мне пять минут, чтобы переодеться.
— Не так быстро. — Он поставил корзинку и, крепко обняв ее за талию, развернул ее к себе лицом. — У меня одно условие.
— Какое? — Она попыталась убрать непослушную прядку за ухо, но он ее опередил. Поглаживая ее шею кончиком большого пальца, он почувствовал, как быстро бьется ее пульс.
— Паб выберу я.
Салли чуть не задохнулась. А как же ее зароки? Хладнокровие. Надежность. Быть хозяйкой своей судьбы. Найти мужчину, который всегда будет рядом. Не как ее дед, который почти всю жизнь провел за границей, лишь бы не жить с женой. Не как ее отец, тут же пропавший с горизонта. Не как мерзавец, обрекший их на нищету. Но рука Александера лежала у нее на талии, и его мягкий голос обволакивал ее теплом, которого она еще не знала.
Он легко касался ее щеки, но от кончиков его пальцев как будто исходила сила, разжигавшая в ней желание. Ей захотелось потянуться, как кошка, замурлыкать, потереться о него…
Они стояли так близко, что Салли видела только его глаза. Все остальное куда-то пропало: сумасшедшее чириканье воробьев в живой изгороди, запахи сирени и скошенной травы, взволнованное кудахтанье кур. Она окунулась в океанскую синь. Она тонула, уходила под воду… Тонула в поцелуе, от которого у нее перехватило дыхание, она лишилась рассудка, забыла обо всем. Его ладонь спустилась ниже, он захватил между пальцами тугой сосок, и она застонала от удовольствия.
Салли прижалась к нему всем телом, и он впился в ее губы страстным поцелуем. Она совершенно растаяла, утонула в океане желания. Вдруг он отпустил ее и заглянул ей в глаза.
— У тебя с этим трудности?
Салли чувствовала, как рушится привычный мир, как обесцениваются привычные истины. Безумие… Через неделю, через месяц он окажется на другом конце света! Но иногда нужно ловить момент.
Ее мать это знала. Как знали Риа и Нэнси.
— Нет… — с трудом ответила она, сразу представив кучу проблем и препятствий. Он ведь имеет в виду не только совместный поход в паб. — Да…
Александер перевернул ее жизнь с ног на голову, из хозяйки своей судьбы превратил ее в сгусток эмоций. Стоит ему до нее дотронуться, и она забывает обо всем на свете. Нет, ее денег он не возьмет, но лишит ее покоя, выбьет у нее из-под ног почву, на которой она строит свое будущее. Украдет ее сердце. А потом уедет…
Огромным усилием воли она оторвалась от него и, не дожидаясь, пока под ней подогнутся ноги, опустилась на старую деревянную скамью у задней двери.
Не сразу она начала воспринимать звуки окружающего мира. Ну кто бы мог подумать, что воробьи так оглушительно чирикают?
— Я не такая, как моя мать, — сдавленно выговорила она, хотя все клеточки ее организма приказывали обнять его.
— Правда? Она знала, чего хочет, и брала от жизни все…
Глава 12
Все, что нам нужно, — любовь, но немного мороженого вместе с любовью не помешает.
Глаза у Салли сделались огромными.
— Вы не понимаете.
На самом деле он ее прекрасно понимал. Она не такая — и он не такой.
После таких слов полагается встать и уйти. Сегодня он собрался поехать в Уэльс и отыскать Риа, но передумал. Она сама вернется, когда сочтет нужным. А дальше решать предстоит Салли, а не ему. Грейм Ланг не даст ей наделать глупостей.
Сегодня он мог бы сесть в самолет и вернуться на Пантабалик. Как просто!
Раньше все всегда было просто. Даже когда он был помолвлен с Джулией, он не мог дождаться, когда вернется на Пантабалик.
Но стоило ему попробовать уйти от Салли, и его тут же отбросило назад.
Он взял ее за руку и сказал:
— У Риа был ребенок.
— Но ведь она не… — ахнула Салли. — Она бы не стала…
— Нет. Отец дал ей деньги, чтобы она избавилась от позора, но… вы правы, она не стала этого делать.
— Но…
— Она была очень молода и думала: стоит ему увидеть ребенка, как он сразу его полюбит. Риа балансировала на грани биполярного расстройства; эйфория сменялась депрессией. На стадии эйфории она и показала отцу новорожденного сына. Можете представить себе его реакцию.
— Бедная Риа!
— Потом у нее начался послеродовой психоз. Она бредила, наносила себе увечья… Ребенка у нее забрали, ее поместили в клинику для душевнобольных. К тому времени, как она выздоровела, ее мать и мой отец договорились о том, чтобы ребенка усыновили. С тех самых пор Риа ищет своего сына — моего брата.
— Так вы с ней и познакомились?
— После смерти отца я нашел в его бумагах письма от Риа и ее матери. Он заплатил ее матери… — Александер замолчал.
— И вы вместе стали искать вашего брата?
— Да. Если бы все было сделано по закону, я бы без труда нашел усыновителей. Человек имеет право знать своих родных. Но обо всем договорились частным порядком. Ребенка увезли за границу.
— Александер… — Ее рука крепче сжала его пальцы. — Мне так жаль! Жаль, что Риа не доверилась мне…
Он покачал головой:
— Дело не в вас, Салли. Она ни с кем об этом не говорит. До сих пор чувствует себя виноватой.
— Хорошо, что у нее есть вы.
— Я делал что мог. Пытался как-то все наладить. Надеялся, что кафе-мороженое поможет ей сосредоточиться.
— Понимаю, за что она вас любит.
— Я тоже ее люблю, но не так, — ответил он. — Не так.
Не так? Салли услышала слова, да и взгляд Александера был таким пристальным, что на миг ей показалось: он имеет в виду не только искру, пробежавшую между ними, стоило им увидеть друг друга. Смешно, нелепо! Ведь он ее почти не знает. Как и она его. И все же вся ее жизнь перевернулась. Она не может думать, почти не может дышать. До сих пор она как будто спала — и вдруг очнулась. Как будто ей снова семнадцать и вот-вот произойдет чудо…
Она коснулась губами тонких шрамов, идущих от виска к подбородку, нежно провела сверху вниз. От него словно било током… Коснувшись его губ, она замерла и взглянула на него снизу вверх.
Пусть он скоро уедет, он не украдет ее сердце: она сама дарит его ему. Здесь, сейчас. Сегодня ее день.
— Никаких пабов, — сказала она. — Можно заказать пиццу, но сейчас мне хочется съесть только тебя.
Не дожидаясь ответа, она прильнула к нему губами, спеша попробовать его на вкус, насладиться им. Он ответил жадно, как изголодавшийся путник, которому предложили роскошный пир.
Оба забылись; Салли совершенно не помнила, как им удалось подняться в ее крошечную квартирку в мансарде.
Она помнила только его рот, руки, ласкавшие ее бедра под юбкой, пока она, спотыкаясь от спешки, поднималась по ступенькам, одновременно стаскивая с него рубашку. Ей не терпелось увидеть его, погладить шелковистую кожу, даже мимолетные прикосновения к которой заставляли ее трепетать от страсти.
Задыхаясь, они ввалились в ее спальню; он расстегнул крючки, и платье с тихим шорохом упало на пол к ее ногам. Она осталась в белом бюстгальтере в зеленый горошек, таких же трусиках и чулках с кружевным верхом. И вдруг обоим стало не до смеха…
— Красавица… — с трудом выговорил он, спуская бретельки и целуя ее в ключицу. Она прижалась к нему всем телом. Вскоре бюстгальтер последовал за платьем. Он сжал пальцами набухший сосок, потом принялся ласкать его языком. Она ахнула; по ее телу прошел мощный электрический разряд. — Какая ты красавица…
— Алекс… — взмолилась она, сгорая от желания чувствовать его, видеть его, обладать им.
Он подхватил ее на руки и уложил на кровать.
Предыдущий неуклюжий опыт не подготовил Салли к тому, что ее ждало. С трудом сдерживая спешку, она слушалась своего чутья, доставшегося ей в наследство от Евы. Она приникла губами к его груди, поросшей выгоревшими на солнце волосами, и медленно двинулась ниже… Когда дошла до сосков, он крепче сжал ее.
— Погоди! — приказала она. — Погоди! — Ей хотелось, чтобы он вспоминал ее, когда окажется на другом конце света, в густых зарослях, в гамаке или на тропическом пляже. И сама хотела сохранить его образ, когда от него останутся одни воспоминания.
Он широко улыбнулся и раскинулся на постели, расслабленно вытянув руки над головой. Он сдавался на милость победительницы.
— Угощайся.
Потом он крепко обнимал ее до тех пор, пока она не пришла в себя, пока не открыла глаза в совершенно новом мире.
— Для женщины, которая так долго ждала, ты ужасно спешила, — заметил Александер.
— О боже… Извини… А ты не…
— Разумеется, да, — ответил он, притягивая ее к себе. Она положила голову ему на плечо. — Но в следующий раз мы будем действовать медленнее. Ты, кажется, что-то говорила о пицце? — «В следующий раз»… Значит, он не против повторения?
— Очень жаль, что так вышло с ужином.
— А мне нет. Ты по-прежнему должна мне ужин, и у меня появился предлог вернуться.
— Тебе не нужно никакого предлога, — прошептала Салли. — Можешь приходить, когда захочешь.
— Дай мне минуту, — ухмыльнулся он. — Мне ведь все-таки не девятнадцать.
— Да, какое счастье!
Набрав номер пиццерии, он покосился на нее, но тут ответил диспетчер, и он спросил у Салли, чего ей хочется. Сделав заказ, он повернулся к ней:
— Отлично. У нас еще полчаса. Ты ни о чем не хочешь мне рассказать?
Она подняла руку; казалось, во всем теле не осталось ни единой косточки.
— О чем?
— Как ты оказалась последней двадцатитрехлетней девственницей в Мэйбридже, а может быть, и во всем графстве.
— Я не… Я не последняя девственница.
— Да? Тогда позволь заметить, что девятнадцатилетний юнец, который побывал в тебе до меня, не произвел на тебя особого впечатления.
— В самом деле? — Она вспомнила, как бережно и нежно взял ее Александер, и широко улыбнулась. Вся покрытая испариной, расслабленная, она словно приклеилась к кровати. С ее лица не сходила улыбка, посрамившая бы и Чеширского Кота.
— На самом деле ему было восемнадцать, — призналась Салли. — А мне семнадцать, и я была влюблена по уши.
— Вот повезло ему!
— Я-то считала, что повезло мне. Он был капитаном команды по регби, поступил в Оксфорд и пригласил меня на выпускной вечер. — Салли надеялась, что станет его подружкой на лето, на зависть остальным девчонкам в городке. — Он раздобыл ключ от кладовки при физкультурном зале, но оказался… в общем, он поспешил. А потом кто-то постучал в дверь. Видимо, не он один строил большие планы на ту ночь.
— Хочешь сказать, ты так в нем разочаровалась, что больше не пробовала?
— Все произошло не совсем так, как я представляла себе по романам. Неуклюже, неловко… — Не так, как сейчас. — Но, наверное, если бы мы еще раз попробовали, нам бы все удалось.
— Несомненно. — Он убрал у нее со лба потную прядь полос. — Если сейчас у тебя был, можно сказать, первый опыт, очень хочется узнать, что будет, когда ты войдешь во вкус.
Она широко улыбнулась:
— Может, нам… — Салли провела кончиками пальцев по его ключице. — Ну, ты понимаешь… закрепить результат? Просто на всякий случай…
Александер накрыл ее руку своей:
— Ты не уверена?
Она чувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце. Глухие, ритмичные удары; ее сердце, постепенно замедляясь, перенимало ритм. У них будет и следующий раз. Спешить не обязательно…
— Попытка не пытка. — Она нежно подула на его влажную от пота кожу. — У нас масса времени, чтобы все наверстать.