Когда дверь за доктором наконец закрылась, Бернардо пробормотал: «Malediri!»
— Это сицилийское ругательство? — спросила Энджи с печальной улыбкой.
— Да, — подтвердил он. — А теперь время отвезти тебя домой.
— Да, по-моему, пора, — неуверенно согласилась Энджи.
— Уже поздно… Они будут удивляться…
— Да.
Их взгляды встретились. Оба знали, что он не позволит ей уехать без поцелуя.
— Бернардо… — прошептала она. И в следующий момент уже была в его объятиях. Ее губы слились с его в поцелуе, о котором она ежеминутно мечтала после их встречи в нынешний полдень.
Его губы оказались такими, какими должны были быть. Теплые и властные, вызывающие дрожь восторга. Все сдерживаемое отчаяние вечера было в ее поцелуе. И то же самое она чувствовала в его ответе.
— Энджи, — пробормотал он. — Amor mia…
— Да, — она лихорадочно ласкала его рот своими губами, — о, да…
Энджи услышала щелчок — открылась дверь его спальни. Она легко двигалась вместе с ним. Они вошли в комнату. Волна страсти, охватившей ее, смыла все мысли; Она словно растворилась в пламени желания. Они созданы друг для друга. И догадались об этом с первого взгляда. Оставался только один шаг…
Его руки напряглись. Он жадно прижимал ее к себе. Еще момент, и она почувствовала, как кончик его языка проник внутрь и возбуждающе ласкает ее чувствительный рот. Она ощущала каждую клеточку его и своего тела. Ее тело принадлежало ему. Оно принадлежало ему еще до того, как он этого потребовал. Возбуждение набирало силу. И она тянулась к нему, к ожидаемому блаженству, которого так жаждала. Она изогнулась и прижалась к нему, приглашая к более глубокому исследованию. Ее охватил восторг, когда его руки начали перемещаться к интимным местам.
И вдруг, в самый чудный момент, неизвестно откуда появилась тревога. Ее начало трясти. Мелькнула мысль: «Это больше, чем я хочу».
Она горела желанием лечь с ним и свободно отдаться на волю чувств. Она хотела его. Жаждала его. А потом? Если она отдастся этому серьезному мужчине, их отношения уже не будут легкомысленным курортным романом. В Бернардо нет ничего легкомысленного. Он все делает со страстной настойчивостью, то есть от всей души. Но сейчас это больше, чем она хотела.
Энджи нехотя рукой отстранила его.
— Бернардо, нет… пожалуйста…
Она увидела в его глазах пламя ярости. Потом он вздрогнул и освободил ее. Быстро отвернулся, тяжело дыша и ухватившись за медную шишечку спинки кровати. Когда он снова взглянул на нее, глаза уже были спокойными, но на лице читалось смятение.
— Ты права, — проговорил он прерывающимся голосом. — Это не должно быть так. Я не могу так обращаться с тобой… Потому что ты для меня больше, чем это, больше всего в жизни. Прости меня. — Он взял себя в руки. — Уже поздно. Я должен отвезти тебя домой.
Он осторожно вел машину, спускаясь вниз по горной дороге. Оба не сказали ни слова. Энджи была рада молчанию, получив возможность успокоиться. Теперь можно было обдумать значение слов Бернардо. Он, как и она, отступил. Но по иной причине. Отказавшись предаться любви с ней, он таинственным образом перевел их отношения на другой уровень — высоких чувств и вечной преданности. Но это радовало ее.
Он довел ее до лестницы в холле и легко поцеловал в щеку, словно мальчик свою первую любовь.
— Спокойной ночи. — Он повернулся к парадной двери.
— Ты не останешься здесь ночевать?
— Не рискую. — Он печально улыбнулся. — Я не доверяю себе. Поэтому не могу спать с тобой под одной крышей. Когда эта свадьба пройдет, мы…
— Да, — мечтательно протянула она, — мы будем…
— А до тех пор… Спокойной ночи, любовь моя.
* * *
В последний день накануне свадьбы Энджи отправилась по магазинам с Хедер и Баптистой, которая, не принимая отказа, решила купить им обеим подарки. Будущая свекровь видела платье, которое, на ее взгляд, подходило Хедер. И Баптиста хотела, чтобы оно еще до медового месяца было у новобрачной.
— Я знаю, вы много времени будете проводить в плавании, — объясняла будущая свекровь. — Но когда вы зайдете в порт и захотите потанцевать, ты наденешь это платье и будешь в нем очень красивой. Моему Лоренцо так повезло!..
Пока Хедер примеряла платье, Баптиста заговорщицки улыбнулась Энджи.
— Я так благодарна вам, — проговорила она. — Последние несколько дней Бернардо выглядит счастливей, чем за все время, что я его знаю. Возможно, у нас вскоре будет еще одна свадьба.
— Ох… ну…
— Простите меня, — поспешно извинилась Баптиста. — Это так неуклюже с моей стороны. Я бы никогда не стала подталкивать вас на брак с Бернардо. Он во многих отношениях странный человек. Не похожий на большинство мужчин. Но я уверена, что вы сами это понимаете.
— Во многом понимаю, — с сомнением протянула Энджи. — Я знаю, как случилось, что он стал жить у вас как ваш сын…
— Для меня он и есть мой сын. Ради Винсенте я бы с радостью любила его, как люблю двух своих сыновей. Но Бернардо не позволяет этого. Печально, но он никогда не сможет видеть во мне что-то материнское. По-моему, он думает, что это будет предательством по отношению к его настоящей матери. Сицилийцы говорят: «Мать мужчины — это его душа. Если он потеряет ее, то уже никогда не найдет». В сицилийском обществе главенствуют мужчины. У нас во многом еще девятнадцатый век. Вас, быть может, удивит, но наши мужчины воспринимают эту поговорку вполне серьезно. И Бернардо в том числе. Догадываюсь, что именно поэтому он не доверяет мне. Он считает, что предаст память матери, если переедет к нам. И потому же он не разрешил себе стать частью нашей семьи, хотя мы приглашали его. Я дала ему имя отца, но, — Баптиста печально улыбнулась, — я знаю, он не носит его. Он мог бы получить треть отцовского состояния. Лоренцо и Ренато согласились, что это было бы справедливо. Но Бернардо отказался. Он принял собственность в Монтедоро, потому что мой муж явно приобрел ее для него. Но виноградники, сады, консервные фабрики — к этому он не притронулся. Даже к виноградникам возле Монтедоро. Он управляет ими, но только за зарплату. У него богатые братья, а он настаивает на том, чтобы оставаться относительно бедным. Не думаю, что его собственность приносит хороший доход.
— Но почему? — нахмурилась Энджи. — Думаю, это едва ли… я имею в виду…
— Может быть, это только часть объяснения, — согласилась Баптиста. — Наверно, есть что-то еще. Но мы не настолько близки, чтобы я могла задать ему этот вопрос. В душе у него таится что-то темное и опасное, что-то мешающее ему вступать в контакт с людьми. Он бывает щедрым человеком, но в то же время тяжелым и непрощающим. Женщине, которую любит, он будет показывать то лицо, которое никому еще не разрешалось увидеть. Но даже для нее он не будет легким в любви. Я знаю только, что его тянут фурии, и… и одна фурия в частности.
— И какая же?
— Я не вправе открывать его секреты, — вздохнула Баптиста. — Я могу только догадываться о величайшем из них. Но могу и ошибаться. Если он доверит его вам, вы будете знать, что он вас по-настоящему любит.
Из примерочной вышла Хедер в платье, которое потрясающе шло ей, как и предвидела Баптиста.
Началась суета. К тому же Баптиста заставила Энджи принять в подарок бриллиантовую брошь. И тема их разговора отошла на задний план.
* * *
Той ночью Хедер проснулась очень рано и увидела, что Энджи сидит у окна.
— В чем дело? — встревожено спросила Хедер. — Что-то случилось?
— Нет, ничего плохого не случилось, — заверила ее Энджи. — Я просто смеюсь над собой, и мне весело.
— Это Бернардо? Да? — Хедер встала, накинула халат и села рядом.
— Да, — мягко произнесла Энджи. — Это Бернардо.
— Почему ты смеешься над собой? — Хедер ласково обняла подругу.
— Потому что я думала, что любовными сетями обладаю только я. Я развлекалась, танцевала и крутила романы, когда мне хотелось. Игра, флирт. И никаких разбитых сердец. Во всяком случае, — покаянно призналась она, — у меня. Ни в какой мере. Я полагала, что с Бернардо будет еще один курортный роман. Пригляделась к нему и решила, что на несколько дней он может быть приятным развлечением. И я взялась за него. Боже, какую я совершила ошибку! — Она нервно хохотнула. — В этот раз мне не придется танцевать.
— А ты хочешь?
— Нет, — призналась Энджи, то ли плача, то ли смеясь. — Я так сильно его люблю, что мне даже больно. Я все время думаю о нем. Он завладел моим сердцем.
— Но ты же знаешь его всего несколько дней.
— Да. Из-за этого все выглядит еще глупее. На самом деле достаточно не то, что нескольких дней, а даже нескольких минут. По-моему, я это поняла, как только мы встретились в аэропорту. Он — единственный. Все остальные были просто игрой. Они не были им, Я все время ждала его и, наконец, нашла. И теперь не могу представить жизнь без него.
— Ты и не должна жить без него. Это определенно. По-моему, он так же ошеломлен встречей с тобой, как и ты — с ним. Он не говорил тебе об этом?
— Он не многословен, — сказала Энджи, а ее глаза договорили остальное.
— Я так счастлива за тебя. А ты счастлива?
— О да, да, так счастлива! Если бы только он сказал что-то определенное! — Энджи засмеялась и закрыла лицо руками. — Ну скажи, разве это не самая большая шутка? Я держала всех своих поклонников в подвешенном состоянии, и это было очень смешно. Но сейчас кто-то держит меня в подвешенном состоянии, и это вовсе не смешно. Энджи встретила своего мужчину. — Она подняла голову, блаженно улыбаясь. — Какая очаровательная пара!
Энджи вдруг испытала необъяснимый взрыв радости. Она скрестила руки на груди и закрыла глаза, охваченная новыми для нес чувствами.
— Ох, Хедер, — прошептала она, — такая очаровательная, такая очаровательная пара!
Глава четвертая
День свадьбы выдался солнечный и яркий. От Резиденции к кафедральному собору Палермо направился поток машин с множеством гостей. Наконец отъехали Лоренцо и его шафер Бернардо. Остался только Ренато, которому предстояло доставить невесту.
Невеста сияла красотой, ее подружка тоже. На Энджи было обманчиво простое платье из кремового шелка. На его фоне кожа излучала тепло и сверкали темно-голубые глаза. Хедер заметила эти искры и правильно их поняла.
— По-моему, некоторые сицилийские свадебные традиции напоминают английские, — лукаво поддразнила она Энджи. — Вроде той, по которой шафер жениха женится на одной из подружек невесты.
Энджи почти не видела Бернардо с того вечера, когда они расстались у лестницы. Это было позавчера. Вчера Бернардо появился в Резиденции, но провел все время с братьями. А вечером они втроем пошли на холостяцкий ужин накануне свадьбы.
Женщины рано отправились спать. Энджи проснулась чуть свет, вышла на террасу и увидела возвращение братьев домой. Она надеялась, что Бернардо посмотрит вверх и увидит ее. Он не посмотрел. Пройдет еще так много часов, пока она увидит его в кафедральном соборе!
Наконец часы сжались до нескольких минут. У нее екало сердце от предчувствия.
Они медленно спустились по лестнице вниз, где их ждала машина. Хедер и Энджи разместились на заднем сиденье, потом к ним присоединился Ренато. Машина тронулась. Всю короткую дорогу Энджи восхищалась Хедер. Та выглядела так, как должна выглядеть невеста. Ослепительно красивая, сияющая счастьем. А жених, наверно, уже там, перед алтарем, расхаживает взад-вперед, ожидая невесту.
Сегодня Бернардо тоже будет там, рядом с женихом. И Энджи знала: его глаза не смогут оторваться от нее. Может быть, он даже одарит ее одной из своих спокойных, мрачных улыбок. А она чуть улыбнется ему в ответ. И наблюдатели обменяются многозначительными взглядами. Ведь известно, что одна свадьба выращивает семена для другой.
О чем она думает? — удивилась Энджи. В ее планы вовсе не входило бросить успешную карьеру в своей стране и переехать сюда насовсем. Или бросить Бернардо. При одной мысли об этом застонало сердце. Чего бы ей это ни стоило, пути назад уже нет. Энджи вспомнила свои предыдущие романы. Взрывы недолгих восторженных эмоций, от которых она убегала еще до того, как возникала опасность. Но тут опасность угрожала с первой минуты встречи. А она и не пыталась от нее убежать.
Машина остановилась. Хедер, опираясь на руку Ренато, вошла в собор. Энджи шла на несколько шагов позади. После яркого солнца свет в соборе показался тусклым. Энджи заморгала. Они приготовились идти к алтарю под торжественные звуки органа.
Но что-то случилось. Им навстречу спешил Бернардо. С хмурым видом он сообщил, что Лоренцо исчез. Энджи с трудом поняла смысл этих чудовищных слов. Такого не могло случиться! Сейчас Лоренцо появится!
Но он не появлялся. Вместо него вбежал мальчик-подросток, сунул лист бумаги в букет невесты и убежал.
Энджи наблюдала, как Хедер развернула бумагу и прочла записку Лоренцо. Лицо подруги стало смертельно бледным. Энджи подошла к ней ближе и через плечо прочла написанное. Суть письма заключалась в том, что Лоренцо не хотел этого брака, но Ренато заставил его. Ужасные слова для невесты. Прочесть такое в день свадьбы!..
Бернардо тоже ухитрился прочесть письмо. Энджи взглянула на него, выражение его лица напугало ее. Это был сицилиец, столкнувшийся с ситуацией, которая требовала крови.
Баптиста подошла к ним. Когда до нее дошло, что ее сын бросил невесту, она, бледная, подавленная, закрыла глаза рукой и покачнулась. Ренато вовремя подхватил мать.
— Положите ее, — быстро скомандовала Энджи, отбросив букет. Мгновенно она превратилась во врача. Опустилась на колени возле пожилой женщины и стала слушать ее сердце.
— Это сердечный приступ? — прерывисто спросил Ренато, становясь на колени с другой стороны.
— Не думаю. Но ее нужно доставить в больницу.
Ренато взял мать на руки и зашагал к двери. Сзади шел Бернардо.
— Больница недалеко. Мы прямо туда. — Бернардо подбежал к первой из машин. Хедер и Энджи сели в следующую. Когда они доехали до больницы, Баптисту уже увезли, а братья мерили шагами коридор.
За внешним спокойствием Бернардо чувствовалось внутреннее напряжение. Энджи вспомнила его двойственное отношение к Баптисте. Любовь и вместе с тем отчужденность. Как это сейчас, должно быть, мучает его! Она сжала ему руку, пытаясь поддержать.
Хедер окинула взглядом свое свадебное платье, такое сейчас неуместное. Она была бледна, но спокойна. Попросила Бернардо позвонить в Резиденцию, чтобы горничная Баптисты привезла им повседневную одежду. Горничная вскоре приехала, и они переоделись.
Двум мужчинам разрешили увидеть Баптисту. Затем к ним добавилась Хедер. Энджи без отдыха ходила взад-вперед по коридору. Наконец появилась подруга, которая выглядела совсем убитой.
— В чем дело? — встревожилась Энджи.
— Я надеялась быстро уехать отсюда, но Баптиста хочет, чтобы я осталась. Мне пришлось пообещать, ведь она так больна. Но разве я могу жить в одном доме с Ренато? И при этом не говорить, как ненавижу его?
Ренато, заметила Энджи. Не Лоренцо. Ей вдруг больше всего на свете захотелось оказаться в объятиях Бернардо.
* * *
Резиденция стала похожа на дом призраков. Гости разъехались. День кончился. Свет нигде не горел.
Хедер куда-то ушла одна. Энджи убежала в сад. Болезнь Баптисты и необходимость поддерживать подругу помогали ей сохранять спокойствие и контролировать себя. Но сейчас она просто бесилась от злости, какой не испытывала никогда в жизни. Ей хотелось плакать. Хотелось сорвать серебряную луну, которая с таким безразличием взирала с неба. С обидой в сердце на всю семью Мартелли она быстро шагала по выложенной плиткой дорожке.
— Энджи, — донесся из тени голос Бернардо.
Она стрельнула в него взглядом, продолжая вышагивать по плиткам.
— Догадываюсь, что ты чувствуешь… Как плохо, должно быть, думаешь о нас.
— Ты и представить не можешь, что я думаю, — яростно фыркнула она. — Если бы Лоренцо был здесь, я бы… я бы… Как он мог сделать такое? Как мог поставить ее в такое положение? Ты видел ее лицо?
— Да. И мне стыдно за брата. Не думаю, что смогу простить его.
— Да как можно простить этого трусливого обманщика…