Хелен поставила ноги на прохладные плитки. Вечерний бриз с океана ерошил светлые волосы Майкла. Она зябко передернула плечами и встала.
— Я подумаю.
Он тоже встал и подошел к ней. Их разделяло всего несколько дюймов. Он скользнул взглядом по ее гибкой фигуре в длинном платье цвета индиго, заглянул ей в лицо, которое приняло замкнутое, непроницаемое выражение, тогда как обычно она вся была как раскрытая книга, посмотрел на ее по-новому причесанные волосы — сколько времени она тратит, укладывая их подобным образом? Выглядят они абсолютно естественно…
— Я не обидел вас? — спросил он тихо.
И еще как! Разумеется, она не произнесла этого вслух, но нечто в ее сердце сказало это за нее, и легкий озноб пробежал вверх и вниз по ее спине. Хелен словно очнулась, снова почувствовала себя живой и уязвимой, впервые со времени гибели Гарри. И мучительно изголодавшейся по любви…
— Нет, Майкл, — с усилием произнесла она. — Я никогда не сумею отблагодарить вас за все, что вы сделали для нас, и поэтому… Честно говоря, я чувствую, что и без того обременяю вас сверх меры… Поэтому мне действительно необходимо как следует все обдумать. Спокойной ночи.
По пути в спальню она заглянула к сыну. Клаус опять заснул, не погасив лампу, рядом с подушкой лежала раскрытая «Книга рекордов Гиннеса». Одежда, разумеется, валялась повсюду. Хелен аккуратно собрала ее, положила книгу на тумбочку. После чего постаралась взглянуть на сына новыми глазами.
Наверное, потому, что она видела его каждый день, сходство с Гарри не слишком бросалось ей в глаза. Может ли быть, что воспоминания о Гарри в ее памяти померкли после всех прошедших лет?
Что правда, то правда — растить сына в одиночку становится все труднее. Взять, например, дилемму: роликовая доска — роликовые коньки. У большинства приятелей Клауса имелось или то, или другое, а кое у кого и то, и другое. Но она не соглашалась ни на что, потому что постоянно рисовала в воображении сломанные руки и ноги, хотя вслух отговаривалась тем, что вещи эти слишком дорогие. Но правильно ли она поступала, давая волю материнским страхам? Может быть, мужчина более трезво способен взглянуть на ограничения, неизбежные для ребенка этого возраста? Лучше сможет балансировать между дружеским советом и принуждением? Неужели она превращается в пугливую, квохчущую мамашу? И разве она сумеет научить Клауса мужской модели поведения?
Некоторое время Хелен смотрела на спящего сына, затем погасила лампу и на цыпочках вышла из комнаты.
Ее спальня была уютной, просторной, выдержанной в спокойных умиротворяющих тонах, кремовых и бледно-зеленых. Этим вечером, переодевшись в пижаму, она все не могла успокоиться и долго прохаживалась по комнате взад и вперед. Затем заставила себя сесть за туалетный столик и, нанося на лицо питательный крем, задумалась над другой проблемой: Майкл Чесмен как мужчина…
Хелен неожиданно ясно увидела, что он сегодня вечером действительно обидел ее, даже не попытавшись скрыть, что его предложение продиктовано желанием помочь воспитывать Клауса. Пусть он и чувствует себя с ней по-домашнему легко, это все-таки означает…
Когда это случилось? — беспомощно спрашивала себя Хелен, промокая крем салфеткой. Конечно, она всегда находила его привлекательным. Но просто находить мужчину привлекательным — одно, приходить в отчаяние оттого, что он не видит в тебе женщину — другое. И совсем иное — решить, что это самое худшее из несчастий, которые обрушивала на нее жизнь. И как раз тогда, когда, как она полагала, все шло так хорошо, не хватало только образца мужского поведения для Клауса…
Хелен, глядя в зеркало, вынуждена была признать, что это не могло случиться с ней за одну неделю. Сколько же времени она старательно хоронила в подсознании факт, что влюблена в Майкла Чесмена? Не с тех ли пор, когда он пришел ей на помощь у счетчика автостоянки?
Если бы только Майкл не вернулся домой, думала она с горечью. Как же теперь ей жить под одной с ним крышей? Прошло одиннадцать лет, но она ясно помнила, как сопротивлялась, когда Майкл предложил ей свою помощь. Тогда ты еще боролась с приступами тошноты, отчаянием, горем и одиночеством, и еще угрозой преждевременных родов, напомнила она себе.
Хелен вбила крем в кожу подушечками пальцев и наконец улеглась. Но мучительные мысли не оставляли ее, наоборот, одолели с новой силой. Она прокручивала в голове один сценарий за другим. Вот Майкл, демонстрируя Клаусу образец мужского поведения, обзаводится любовницей. Сохранил ли он за собой городскую квартиру? Или будет приводить своих подруг сюда? Тогда и она тоже… Придется им составлять график пользования квартирой, подумала она мрачно.
Ужас какой, разве может из этого получиться что-то хорошее, успела подумать Хелен, засыпая.
На следующее утро она чувствовала себя разбитой и едва успела собрать Клауса в школу. К счастью, у нее был свободный день, а Майкл еще не проснулся. Она сварила кофе и выпила чашку, чтобы привести себя в чувство. И уже собралась заняться домашними делами, как кто-то позвонил в дверь.
Она на миг замерла, испугавшись, что это Люк — еще одна проблема в ее незадавшейся жизни! Но тут же вспомнила, что Люк всегда пользуется задней дверью.
Хелен абсолютно не готова была увидеть за дверью девушку с саквояжем в руке — изящную блондинку с точеной фигуркой и неправдоподобно фиолетовыми глазами, облаченную в облегающую кофточку цвета цикламен и черные кожаные брюки.
— Здравствуйте, — сказала Хелен. — Я могу вам чем-то помочь?
— Надеюсь, — ответила блондинка и поставила саквояж на землю. — Майкл Чесмен здесь живет?
Тут на Хелен снизошло озарение — саквояж был в точности такой, как тот, что стоял в спальне Майкла.
— Вы, должно быть, из авиакомпании! Как он обрадуется, что его вещи нашлись! — Хелен положила охапку приготовленного для стирки белья на банкетку и шире открыла раздвижную дверь.
— Я не из авиакомпании, — сухо ответила девушка. — Я сидела с ним рядом в салоне и по ошибке захватила его сумку, а обнаружила это только в Санта-Барбаре. Хорошо, что внутри нашелся адрес, на моей сумке адрес не указан. Мне бы хотелось передать ее лично, не только потому, что я чувствую себя полной дурой, но хочу еще объяснить, что переболела гриппом, вот почему с таким опозданием ее возвращаю.
— Вы… должно быть, Энн Шелл?
— Он говорил вам обо мне! Подумать только! Мне хотелось бы доказать кое-что Майклу Чесмену.
— Что именно? — поинтересовалась удивленная Хелен.
— Строго между нами, — таинственно понизила голос девушка. — Он решил, что я не подхожу ему, но я намерена доказать, как он ошибается на мой счет. Кстати, меня зовут Миранда, не называйте меня больше Энн. — Она дружески улыбнулась Хелен. — Вы, наверное, домработница?
Хелен растерянно приоткрыла рот, затем бросила взгляд на свои старые джинсы, выцветшую розовую тенниску и растоптанные босоножки, такие старые, что носить их было прилично только дома…
— В некотором роде, — выдавила она наконец. — Я занимаюсь здесь уборкой. Но он еще не проснулся, так что…
— Уже проснулся. Миранда, вам не стоило этого делать.
Хелен резко обернулась. Позади нее стоял Майкл, видимо, только что поднявшийся с постели. Он был босиком, волосы падали ему на лоб, рубашку он не успел заправить в спортивные штаны. Он выглядел недовольным — судя по всему, появление нежданной гостьи не произвело на него особого впечатления — и в то же время необычайно привлекательным.
Миранда сказала с загадочной улыбкой, не обращая никакого внимания на Хелен:
— Да, это я, Майкл. Почему бы вам не предложить мне чашку кофе? Я проделала такой долгий путь, чтобы вернуть вещи. Я сделала бы это раньше, но, представьте, заболела гриппом, и пришлось до выздоровления оставаться у мамы.
Впоследствии Хелен не могла понять, почему повела себя именно так. Она просто повиновалась импульсу. Как бы то ни было, она пригласила Миранду войти и добавила:
— Очень удачно, на плите как раз стоит полный кофейник.
Решительно не обращая внимания на каменное лицо Майкла, она провела Миранду в дом. Майкл шел за ними следом, захватив свой саквояж. В холле он поставил его на стол и открыл, и Хелен ясно услышала вздох облегчения, с которым он достал небольшую папку. Хелен только собиралась сказать, что сейчас накроет на стол, как Майкл обратился к Миранде.
— Познакомьтесь, Миранда, это Хелен. Она не уборщица, мы живем вместе.
Нет, Майкл, только не это! Какие бы отношения не связывали тебя с этой девушкой, не надо использовать меня, чтобы освободиться от них.
— Мы на самом деле не «живем вместе», а просто в данное время проживаем в одном доме, — успокаивающе проговорила Хелен, увидев, как фиолетовые глаза наполнила горечь. — Может быть, Майкл, вы объясните гостье все как следует, пока я разливаю кофе?
— Сядьте, Хелен, — велел он. — И вы тоже, Миранда.
Его пронзительный взгляд был полон решимости, и обе женщины невольно опустились на стулья.
— Миранда, — продолжал Майкл уже немного более мягко, — вы ведь намеренно взяли мой саквояж в самолете, я прав?
Миранда на мгновенье сконфузилась.
— Это был единственный способ, чтобы увидеться со мной снова, — продолжал он почти ласково.
Миранда поджала губы и вскинула плечи.
— По-моему, это было не так уж глупо. Конечно, я не могла быть уверена, что обнаружу внутри ваш адрес, но, по крайней мере, было с чем обратиться в авиакомпанию.
Хелен нашла откровенность девушки несколько ошеломляющей.
— Неужели вы и правда подменили сумки? — недоверчиво спросила она Миранду.
— Милая моя, — ответила Миранда, очаровательно улыбаясь. — Если все, чего вы смогли добиться от этого парня — совместное проживание в доме, вам следует быть немного изобретательнее.
Она встала и разгладила кожаные брючки, затем в упор взглянула на Майкла.
— Я решила послушать вашего совета и не делать поспешных выводов, — сказала она просто. — Я выбрала Окленд. У меня в Беркли собственная квартира, и я в самом деле хотела бы познакомиться с вами поближе. Это все. А сейчас до свидания, я ухожу.
И она ушла, напомнив Хелен о Люке Эскью, который медленно удалялся по лужайке вчера вечером. Хотя в облике вчерашнего Люка отчетливо сквозило смущение, а Миранда была преисполнена уверенности в себе. И взгляд Майкла, хотя и неприветливый, надолго оставался прикованным к двери.
— Ну хорошо, — сказала Хелен несколько минут спустя за чашкой кофе. — Я верю, что вы не собирались продолжать ваши отношения с Мирандой Шелл, которые у вас завязались на борту во время долгого полета. Но вы подали ей некоторые надежды?
Майкл помолчал, затем на его губах заиграла бледная улыбка.
— Хелен, мы с ней всего лишь разговаривали. Затем, когда она сделала мне недвусмысленное предложение, я дал ей один добрый совет.
— Я заметила, что она явно приняла его близко к сердцу!
Он пожал плечами, а Хелен негромко засмеялась.
— Подумать только — стрип-танцовщица!
Он вскинул брови.
— Она на самом деле неплохая девушка.
Хелен, продолжая смеяться, отхлебнула кофе.
— Может быть. Но я вот нисколько не заблуждаюсь по поводу ошибочных выводов, которые мне приходилось делать в прошлом.
— Приятно слышать. Но хочу заметить, что мне еще только предстоит сделать ошибочные выводы.
— Могу поспорить на последний доллар, что это дело опасное, Майкл. — Она взглянула на него весело блестевшими глазами.
Он с гримасой посмотрел на свою чашку.
— Мне она вообще-то понравилась, — продолжала Хелен. — Этот апломб, с которым она держалась, скорее напускной, он был вызван неловкостью ситуации.
— Если можешь танцевать с обнаженной грудью, то, вероятно, можешь держаться с апломбом в любой ситуации.
— Как вы намерены поступить с ней? — спросила Хелен.
— Никак. А вы как намерены поступить с Люком Эскью?
Хелен нахмурилась.
— Вы намекаете, что эти два случая в чем-то схожи? Я никогда не завлекала Люка.
— Над его кроватью висит ваша фотография.
Хелен пробормотала неуверенно:
— Но я ничего не знала… Это совсем другое дело…
Эти слова ей самой показались жалким лепетом.
— Вы слишком категорично судите для человека, которого даже там не было, — заметил Майкл.
Хелен поспешно поднялась.
— Поскольку меня приняли за домработницу, мне лучше заняться моими прямыми обязанностями.
Майкл криво усмехнулся.
— Думаю, Миранда так действует на девяносто процентов женщин. Я бы не стал принимать это близко к сердцу. Мне сейчас надо тоже заняться кое-какими делами. — Он помедлил и легонько дотронулся пальцами до ее подбородка. — Почему бы вам для разнообразия не махнуть рукой на уборку? На мой взгляд, в доме и так идеальная чистота.
Как это по-мужски, мрачно думала Хелен, методично наводя порядок. Она ни за что не могла бы представить себе Миранду, моющую пол.
Однако неприятности для нее на этом не закончились. Позднее явился Люк Эскью. Она обнаружила его, со смущенным видом переминавшегося на пороге кухни.
— О… Привет, Люк.
— Хелен, можно зайти?
— Ну конечно, — сказала она, надеясь, что он не уловил в ее голосе внезапно овладевшего ею чувства беспомощности. — Присаживайтесь, если хотите…
Но Люк сказал, что предпочитает стоять, и незамедлительно пустился в длинные путаные объяснения, суть которых он изложил Майклу накануне вечером. Даже если бы Хелен и захотела, она вряд ли сумела бы вставить хотя бы слово до тех пор, пока он не закончил монолог высказыванием, что наконец-то заявил о своих чувствах открыто.
Хелен медленно опустилась на стул, страстно желая оказаться где-нибудь на Северном полюсе. Но желание, конечно, не сбылось, и некуда было спрятаться от полных надежды голубых глаз Люка. Она проглотила слюну.
— Люк, не могу выразить, до чего мне лестно было это слышать, — начала она. — Но… думаю, я слишком стара для вас.
— Нисколько, Хелен! Мне всегда нравились женщины старше меня, — ответил он пылко.
— Но я ни о чем не догадывалась.
— Это потому, что я достаточно тонкий человек в вещах такого рода, — не без гордости сказал он. — Глядя на меня можно подумать, что во мне нет ничего утонченного — неотесанный нефтяник и прочее, но в действительности я не такой.
Хелен молча смотрела на него. Люк ростом был примерно с Майкла, но с гораздо более развитой мускулатурой и крупными руками и ногами. Плечам и шее его позавидовал бы любой громила, но густые пшеничные волосы и застенчивые голубые глаза делали его привлекательным. Дружить с ним было приятно, но что же делать теперь?
— Люк, я никогда и не считала вас иным. Мне доставляет большое удовольствие общаться с вами, но я просто не могу думать о вас подобным образом.
— Из-за Майкла?
— Нет! Разумеется, нет. — Эти слова вырвались у нее прежде, чем она успела подумать, и были не только ложью, но и тактической ошибкой, потому что Люк заметно ободрился.
— Может быть, вам нужно время, чтобы к этому привыкнуть? — предположил он. — Почему бы вам ни поразмышлять немного?
— Благодарю, Люк, но нет, — сказала она как можно тверже. — И вы не должны бросать из-за меня свою работу…
— Об этом не беспокойтесь, — с усмешкой перебил он ее. — Довольно с меня буровой, я сколотил небольшой капитал и теперь намерен вести жизнь нормального человека. Вы с Клаусом ни в чем не будете нуждаться, — сообщил он доверительно. — Так что подумайте, Хелен.
Его глаза смотрели на нее с нежностью — и это было ужасно, потому что Хелен не могла ответить ему взаимностью, а обидеть ни за что не хотела.
В этот миг через заднюю дверь вбежал Клаус.
— Привет, старина! — крикнул он. — Я и не знал, что вы здесь. Хотите, покажу новую игру, которую прислал мне дедушка?
4
— У вас очень задумчивый вид, Хелен. Что-то случилось?