Позади нее с тихим щелчком закрылась дверь, Барбара резко повернулась. Все тот же человек в форме указал ей на одно из кресел.
— Устраивайтесь поудобнее и пристегните ремни, мисс. Сейчас мы поднимемся в воздух.
— Мистер… — Голос сорвался, пришлось остановиться и откашляться. — А… как же мистер Адамс?
Молодой человек приподнял бровь.
— Сегодня вы наш единственный пассажир.
— Но… — Барбара хотела было возразить, но вовремя сдержалась. Лучше помолчать и хорошенько все обдумать. Хотя… теперь и недели не хватит, чтобы просчитать все возможные последствия такого поворота событий.
До этой минуты ей и в голову не приходило, что Адамса может просто не быть в Далласе. Как она не сообразила, что злосчастный лимузин, который навел ее на мысль войти в здание, поджидал неизвестную пассажирку, а вовсе не магната?
Гул моторов усилился, и самолет дернуло. Барбара схватилась за спинку кресла, чтобы устоять на ногах. Лайнер покатился по взлетной полосе.
— Я… мне, пожалуй, лучше выйти, — еле слышно проговорила она, заикаясь. Зубы выбивали барабанную дробь.
Молодой человек не сводил с нее настороженного взгляда.
— Если вы боитесь летать, мисс, то уверяю вас, что капитан Джонсон — мастер своего дела.
— О нет, высоты я не боюсь. Дело в том, что… — Голос ее беспомощно прервался. В голове не осталось ни одной мысли.
— Прохладительные напитки и закуски в холодильнике, — донеслось до нее как в тумане. — Боюсь, для настоящего обеда ничего не найдется — мы ожидали, что вы приедете раньше…
Эти слова напомнили Барбаре, что ее принимают за другую. Кому же был подан самолет и почему пассажирка не оказалась на борту вовремя? Это явно не Каролина Стайн — практически любой американец знает ее в лицо. Кроме того, Бартлет воспринял имя Барбары как должное. Значит, и ему эта дама неизвестна…
— Лететь недолго, — продолжал тем временем летчик. — Надеюсь, вы не испытаете ни малейшего неудобства.
— Куда мы летим?
Глупый вопрос, но он сорвался с языка прежде, чем Барбара успела подумать. Ну, и ладно. Что она, собственно, теряет. Самое худшее, что может случиться, — ее высадят из самолета прямо на взлетную полосу. Барбара затаила дыхание, выжидая.
Но ее сопровождающий ничуть не удивился неведению пассажирки. Либо он привык к подобным ситуациям, либо был слишком хорошо вымуштрован и никогда не терялся.
— В Майами, мисс.
Майами! Ну что же. У Реймонда Адамса там есть капиталовложения. По крайней мере, это не Гонконг, не Сидней, не Дели, не одна из тех дальних экзотических стран, где у Адамса тоже множество филиалов.
Самолет уже достиг конца взлетной полосы; еще немного — и он оторвется от земли. Один этот факт многое сказал бы Барбаре о владельце машины, если бы она могла рассуждать здраво. Задержки рейсов в этом аэропорту давно стали притчей во языцех: однако этот лайнер, казалось, сам диктовал условия диспетчерам на вышке.
Обреченно вздохнув, Барбара рухнула в кресло и потуже затянула ремень безопасности.
Молодой человек, по-видимому, почувствовал облегчение.
— Если вам что-нибудь понадобится, мисс, позвоните. — Он указал на кнопку рядом с креслом и исчез за узкой дверцей.
Ну и влипла, подумала Барбара. Ничего себе, небольшая прогулочка в Майами! Кто бы мог предположить такое?
Солнце уже садилось, когда самолет приземлился. Закат был великолепен, но Барбара и внимания на него не обратила. В дальнем конце летнего поля, вдали от терминала, ее уже поджидал очередной лимузин, на этот раз белый с еще одним затянутым в форму шофером.
Не говоря ни слова, шофер усадил Барбару в машину. Барбара затаила дыхание, однако в лимузине никого, кроме нее, не оказалось. Теперь она уже не знала, радоваться или огорчаться, что Адамс до сих пор не объявился. В лимузине они по крайней мере оказались бы наедине — лучшего для беседы по душам и желать нечего! И в аэропорт бы возвращаться не пришлось…
В пути Барбара прокручивала в голове все, что знала о Реймонде Адамсе, и ничуть не удивилась, когда машина затормозила перед старинным отелем-казино, а не около новехонького фешенебельного гостиничного комплекса.
Барбара читала, что Адамс вступил во владение этим особняком совсем недавно. Многие тогда гадали, как и почему. Одно дело — отель, но зачем такому человеку казино? Он играет совсем в другие азартные игры!
Это будет мой второй вопрос, подумала Барбара, почему-то легкомысленно предположив, что на первом вопросе беседа не закончится.
У бокового входа в отель шофер сдал пассажирку с рук на руки управляющему, и тот быстро увлек Барбару через вестибюль к кабине грузового лифта. Гостье даже краем глаза не удалось взглянуть ни на казино, ни на парадный вход.
— Это обязательная процедура, — извинился управляющий, открывая дверь номера. — Мистер Адамс не любит привлекать к себе внимание.
Глаза Барбары восхищенно расширились. Никогда еще не доводилось ей видеть столь роскошную обстановку. Благодаря удачно подобранному сочетанию цветов, тканей, стиля мебели комнаты казались комфортабельными и гостеприимными, и по-домашнему уютными — ничего общего с обычными гостиничными номерами.
В камине строгих классических очертаний, облицованном полированным мрамором, ярко пылал огонь. Два дивана стояли под таким углом, чтобы удобнее было любоваться на пламя. Загадочно поблескивали настенные светильники. На низком столике красовалась корзина с фруктами и блюдо с трюфелями. В дальнем конце просторной гостиной открывалась дверь в столовую, еще дальше глаз различил уголок ослепительно белой кухни.
Из тех дверей появился седовласый человек в темном костюме.
— Благодарю вас, Джон, — проговорил он и слегка наклонил голову, приветствуя гостью. — Добрый вечер, мисс. Позвольте представиться: Уилкинсон, дворецкий.
Вот, оказывается, как живут сильные мира сего — номер-люкс и личный дворецкий. Барбара в жизни не сталкивалась с дворецкими и понятия не имела, как с ним обращаться. Вот с гостиничным персоналом — другое дело. Она порылась в боковом кармане сумки, ища бумажник, но управляющий уже безмолвно испарился, и банкнота так и осталась у нее в руках. Чуть не попала впросак, подумала Барбара.
— Если вам угодно привести себя в порядок, мисс…
— Кэндалл, — осторожно подсказала Барбара и облегченно перевела дух, когда дворецкий кивнул.
Значит, и Уилкинсон понятия не имеет, кем должна быть таинственная гостья. Но Барбара уже просто сгорала от любопытства.
— А мистер Адамс в отеле?
— Не могу знать, мисс, — отозвался Уилкинсон ничего не выражающим голосом.
— Действительно, хорошо бы немного привести себя в порядок, — проговорила она.
Возможностей, правда, немного: небольшая косметичка с весьма скудным содержимым. Но, по крайней мере, она укроется на время от всевидящих глаз дворецкого.
Барбара позволила Уилкинсону отнести сумку в спальню, дверь в которую оказалась в другом конце гостиной. Оставшись наконец одна, она облегченно вздохнула.
Спальня была огромной; в самом центре возвышалась двуспальная кровать, накрытая атласным, цвета полированного серебра, покрывалом. Застекленные створчатые двери выходили на просторный балкон. У окна притулился квадратный столик и два стула с прямыми спинками. Мило, но не так уютно, как в гостиной.
В голове слегка мутилось от усталости и пережитых волнений. Она огляделась в поисках уютного кресла, но такого не нашлось, и рухнула на кровать.
— Тоже мне отель! — пробормотала она сквозь зубы. — Дворецкий — это вам пожалуйста, а вот чтобы кресло в спальню поставить — не тут-то было!
При звуке собственного голоса Барбара слегка приободрилась, однако тревога не проходила. Во что она ввязалась? Как теперь выбираться? И где носит этого Реймонда Адамса, черт его побери?
2
— Кто вы такая? — Вопрос, заданный спокойным, невозмутимым тоном застал Барбару врасплох. Ведь он ждал совсем другую женщину. Почему же не разозлился? Не встревожился? Не огорчился? В голосе слышалось легкое любопытство — и только.
Интересно, когда этот человек понял, что перед ним совсем не та, кого он ждал? Неужели не разглядел ее лица в лунном свете, когда вошел? Наверное нет, иначе не приветствовал бы ее столь страстно — а отказывалась поверить, что любовную борьбу начала она сама. Но первое же прикосновение должно было подсказать, что рядом чужая женщина.
Любопытно, а как отреагировала бы на подобное приветствие приятельница Адамса? Барбара повернула голову, стараясь получше разглядеть ночного гостя, и тут же решила, что на этот вопрос ответить несложно.
Знаменитого Реймонда Адамса Барбара узнала бы везде. Свет ночника косо падал на лицо, резко обозначая классический профиль. Точеные черты, аристократическая посадка головы, большие темные глаза — все это приковывало к себе взоры даже на самых неудачных фотографиях известного миллионера. Что до остального…
По фотографиям из бульварных газет, где магнат обычно мрачно скалился в камеру, никто бы не сказал, что Адамс настолько хорош собой. Глаза у него оказались вовсе не черные, а золотисто-карие. Внушительный рост, плечи как у тяжелоатлета. Насколько поняла Барбара, он никогда не фотографировался без пиджака, и уж тем более с расстегнутой рубашкой, поэтому не было видно мускулистой груди. И никогда его волосы не спадали небрежно на лоб как сейчас, когда он склонился над ней…
Внезапно Барбара осознала, что по-прежнему лежит на кровати! Она резко села и прижала подушку к груди, словно щит.
Ночной гость не сводил с нее пристального, внимательного взгляда: покраснев, Барбара отвела глаза. Пиджак и галстук-бабочка небрежно брошены на спинку стула…
Спасибо, что на этом он остановился, прежде чем перейти к объятиям. И все-таки — что за особа должна была оказаться на ее месте? Как обидно, что про нее ровным счетом ничего не известно!
— Может быть, у вас есть веские основания сохранить инкогнито? — предположил Адамс.
Барбара уже забыла, что ей задали вопрос. Она отрицательно покачала головой и, запинаясь, назвала свое имя.
— Барбара Кэндалл, — повторил Адамс так, что каждый звук показался ей неожиданной лаской. — Вот и славно.
Интонация и восхищенный взгляд заставили Барбару вспыхнуть. Ситуация явно выходила из-под контроля. Чем скорее этот человек поймет, что она здесь не для постельных развлечений, тем лучше.
— Не знаю, кого вы надеялись здесь обнаружить, мистер Адамс, но…
— О, зовите меня просто Реймонд. Думаю, в качестве замены вы отлично подойдете.
— Не знаю, за кого вы меня принимаете, но…
— Как, разве вам ничего не объяснили? — Адамс резко сел. — Проклятье! Это уже хуже.
Барбара, пугаясь каждого движения, которое уменьшало расстояние между ними, опасливо подвинулась к изножью кровати.
— Но ведь мы уже квиты, верно? Вы мне с лихвой отплатили.
Темные густые брови изогнулись, лицо приняло угрожающее выражение.
— Отплатил?
— За то, что я не та, кого вы ждали.
— Я же сказал вам, что не возражаю против замены.
Барбара задохнулась от изумления.
— В самом деле не возражаете?
— Конечно, нет.
— Но… — И забыв об осторожности, Барбара потребовала: — Так кого же вы ждали? Дорогую наложницу?
Глаза Адамса озорно блеснули.
— Во всяком случае, не дорогую. В конце концов, говорится же, что в темноте все кошки серы. — Адамс потянулся к девушке, и легкое шуршание атласного покрывала заставило Барбару похолодеть.
— Здесь вовсе не темно, — пробормотала она беспомощно.
Адамс пожал плечами.
— Это легко уладить. Хотя после демонстрации, которую вы устроили несколько минут назад, следовало бы усомниться в старинной пословице. — Он передвинулся и оказался совсем рядом.
Барбара застыла, не в силах пошевельнуться. Но Адамс всего лишь повернул к себе часы, стоящие на туалетном столике, чтобы разглядеть время. Четвертый час ночи… Внезапно в голосе появились деловые нотки.
— Это все очень забавно, но давайте обсудим все утром, хорошо? День выдался чертовски тяжелым, я устал, как собака, и, честное слово, не в настроении что-либо объяснять. И вообще это — дело агентства.
Какого еще агентства? Но спрашивать было явно бесполезно.
— Отлично. Увидимся утром.
Адамс чуть-чуть улыбнулся и лег на спину. Дотянувшись до ночника, выключил свет, подтянул к себе подушку и со вздохом стал устраиваться.
Глаза Барбары изумленно расширились.
— Вы здесь не останетесь!
Адамс и бровью не повел.
— Почему же? Это моя спальня.
И дворецкий привел ее сюда? Кого же на самом деле ждал этот человек? Спустя две минуты Реймонд Адамс уже дышал спокойно и ровно, как и подобает спящему.
Барбара сидела, прислонившись к спинке кровати, и обдумывала свое положение. В сумке двадцать долларов наличными и кредитная карточка, лимит которой почти исчерпан. Снять на ночь комнату в этом отеле она не сможет, и так вряд ли хватит денег на обратный билет.
Если уйти, обратно уже не попадешь, а она так и не добилась того, зачем пришла — Адамс не сказал ровным счетом ничего, достойного упоминания в статье.
В гостиной есть диван, но если она переберется туда, вдруг услышит дворецкий. Выходит, единственный выход — остаться в спальне и не спускать глаз с мистера Адамса. Утром она первым делом представится — согласно правилам журналистской этики человек должен знать, что имеет дело с репортером, прежде чем наговорит лишнего. А потом можно будет подумать, как вернуться домой.
Барбара собрала оставшиеся подушки, тихо и осторожно, чтобы не потревожить спящего, и воздвигла посреди двуспальной кровати внушительную стену. Затем устроилась поудобнее на своей половине и стала дожидаться утра.
Спать, разумеется, не следует. Учитывая, чем это закончилось в последний раз, лучше не терять бдительность…
Теперь это был не эротический сон, а сладкая греза: она плыла на облаке, убаюканная легким покачиванием, словно ребенок в колыбели. Так не хотелось спускаться на землю! Барбара тряхнула головой и спрятала лицо в ласковой дымке. Но дымка оказалась почему-то не ласковой, а, напротив, колючей. Вдруг загремел гром.
Нет, это был не отдаленный гром, а приглушенный смех.
— Просыпайся, милая, — прошептал знакомый голос ей на ухо. — Сейчас явится Уилкинсон.
Барбара открыла глаза и увидела, что покоится в объятиях Адамса, прижавшись лицом к его груди. Это его ровное дыхание укачивало ее во сне. Оскорбленная до глубины души, она отчаянно попыталась призвать на помощь остатки своего достоинства.
— Должно быть, я на минутку задремала, — проговорила Барбара.
— Что-то вроде этого, — любезно согласился Реймонд Адамс. Неудивительно, что казалось, будто вокруг — пушистое облако. Барбара уютно расположилась посередине постели, а вокруг нее в живописном беспорядке высились груды подушек. Видимо, прохлада осенней ночи мало-помалу проникла в комнату, Барбара бессознательно потянулась к теплу — и обрела его рядом с Реймондом Адамсом. Прошлым вечером она отчаянно смутилась, проснувшись в объятиях мужчины, теперь же просто не знала, куда деваться от стыда.
— Заметьте, я опять не жалуюсь, — подчеркнул владелец номера. Было очень приятно ощущать щекой, как от звуков голоса вибрирует его грудь.
В дверь постучали.
— Входите, Уилкинсон, — отозвался Адамс, и не успела Барбара шевельнуться, как дворецкий переступил порог.
Отчаянно захотелось нырнуть под покрывало, но такой поступок теперь выглядел бы, наверное, еще более неприглядным.
Уилкинсон проворно и неслышно пересек комнату, раздвинул шелковые занавеси, и лучи утреннего солнца хлынули на ковер. Дворецкий словно бы не замечал расположившуюся на кровати пару. Реймонд потянулся всем телом и наконец разомкнул объятия.
— Доброе утро, сэр. Погожий выдался денек.
А я возьму и притворюсь невидимкой, решила про себя Барбара.
Реймонд лениво улыбнулся и повернул голову.
— Кстати говоря, вам, дорогая, следует извиниться перед Уилкинсоном.
Щеки Барбары вспыхнули.