Дезборо был тронут. Он наклонился и поцеловал супругу.
— Спасибо, душенька. Пополню свою коллекцию. Это тебе не шутка, dos reales с изъяном! Расскажи-ка мне еще про папашу. Значит, напился?
— До отвращения.
— Ты его видела?
— Собственно говоря, нет. Я слышала ночью грохот.
— Я тоже что-то слышал.
— Мне показалось, что это — из библиотеки. Бегу туда, а мне навстречу выбегает мистер Кардинел с подбитым глазом. Он и сказал, что папа в ужасном состоянии. Разбил окно, ударил гостя, но беспокоиться незачем, Кардинел отвел его в постель.
— Вот это да!
— Я очень сержусь на Кардинела, но тут он, видимо, справился. Во всяком случае, я больше ничего не слышала. Через какое-то время я решила пойти взглянуть, что же разбилось, и увидела, что Терри сидит на тахте со Стэнвудом. В половине третьего ночи!
— Да-а!
— Он ее обнимал.
— Ну что такое!
— Увидев меня, он вскочил, и я вспомнила про это письмо. Помнишь, насчет очков.
— Каких очков?
— Спинк писал мне прошлым летом, что Росситер-сын носит очки. Соответственно, я спросила, кто он. Он ответил: «Стэнвуд Кобболд», и прибавил, что они обручились.
— Что им понадобилось в библиотеке?
— Видимо, услышали грохот и пошли посмотреть. А там сели на тахту. Нет, ты подумай, в половине третьего! Терри совершеннейшее дитя. Слава Богу, что она пристроена.
— И заметь, жених будет очень богат, если Эллери даст дуба. А он даст, как без этого.
— Лучше ты пошли ему телеграмму. Такую дружескую, сердечную.
— Сейчас, душенька.
— А папе скажи, что он мне нужен.
— Скажу, скажу.
Дезборо вернулся довольно скоро.
— Телеграмму я послал. «Эллери запятая старик запятая как ты там вопрос твой сын обручился леди Терезой точка очаровательная девушка точка поздравляю восклицательный знак». Хорошо?
— Замечательно. Папу видел?
— Никак не мог отыскать, потому и задержался. Наконец, Клара сказала, что они с Терри уехали в Лондон. Собирались пойти в ресторан.
— У папы же нет денег! Я подарила ему пять фунтов на день рождения, но их он, я думаю, истратил, когда ездил в прошлый раз. Как он расплатится?
Дезборо поспешил сменить тему.
— Знаешь, — осторожно сказал он, — в утренней газете очень занятная статья о современных девушках. Сейчас покажу.
Глава XX
Решение лорда Шортлендса было одним из тех решений, которые принимают в час беды. Когда он узнал о хитрой уловке, при помощи которой Майк не допустил его старшую дочь в библиотеку, ему тут же пришло в голову, что надо бы убраться из замка.
Повествование Терри он слушал со смешанными чувствами. Как человек разумный, он понимал, что перед лицом этой грозной фигуры Майку пришлось что-то делать, и все-таки жалел, что тот не сделал чего-нибудь другого. Выслушав рассказ, он за тридцать секунд уговорил младшую дочь поскорее одеться и поехать с ним в город.
Конечно, побег давал только отсрочку, но ему представлялось, что после ланча в «Баррибо» или в чем-то подобном будет легче встретиться с Аделой. Кроме того, он помнил, что большая часть десяти фунтов, подаренных ему зятем, еще при нем. Словом, он походил на узника, который собирается позавтракать перед казнью.
Сели они на поезд 11.03, с одной остановкой в Севеноксе. Граф прибыл в столицу почти таким же мрачным, а вдобавок и растерянным. Его измученный разум не мог вместить рассказов Терри. За кого же она, в сущности, выходит — за Майка, за Стэнвуда или за обоих?
«Туманно, туманно», — думал он. Заботливые дочери не обрушивают такие рассказы на отца, проведшего почти бессонную ночь. Одно было ясно: самое время поспешить в клуб и спросить там карту вин; что он и сделал, договорившись с Терри встретиться в «Баррибо» не позже половины второго. После этого он устремился к клубу, как стрела.
Терри, со своей стороны, пошла побродить, поглядеть на прохожих, а главное — на витрины, особенно те, где красовались шляпы, туфли, косметика и драгоценности. Это подбодрило ее, и она, равно как и лондонцы, ощутила свое сходство с каким-нибудь духом весны. Да, на шляпу ей денег не хватило бы, но что с того? Безоблачная радость не нуждается в шляпах. Словом, Терри плыла сквозь мир, полный солнца и роз.
Как известно, радость приходит поутру.[28] Сомнения и заботы, смущавшие Терри в ночи, исчезли при свете дня. Теперь она могла оценить по достоинству бормотание Стэнвуда, которое казалось недавно таким зловещим. После того что было в библиотеке, и коту ясно, что Майк любит только ее. Предполагая, что он увлекся какой-то актриской, Стэнвуд расписался в полном невежестве.
Да уж, этот Стэнвуд! Близко общаясь с ним, всякий убедится, что он несет чепуху, но нельзя же, в конце концов, доходить до таких глупостей. Надо быть с ним похолодней, вернувшись в замок, решила она; но тут же увидела, что можно сделать это и раньше.
Блуждая примерно час по залитым солнцем улицам, она добралась до Беркли-сквер, где остановилась, сокрушаясь о том, что этот прелестный оазис испорчен министерством и многоквартирными домами. Тогда она и заметила, что к ней ковыляет именно Стэнвуд в таком жалком виде, что враждебные мысли мгновенно покинули ее.
— Что с вами? — вскрикнула она.
Он отряхнулся, словно выходя из транса.
— Привет!.. — глухо проговорил он, по всей вероятности, не помня об их последней встрече. Видимо, какие-то беды оттеснили ее в разряд событий, не стоящих внимания.
— Привет… — повторил он, глядя на Терри, как гиппопотам, услышавший дурные вести. — Что вы тут делаете?
— Мы с Шорти сбежали из темницы. Собираемся зайти в «Баррибо». А вы что делаете?
Стэнвуд, должно быть, ее не слышал. Взор его блуждал, и Терри пришлось легонько пнуть его по лодыжке.
— Ой! — вскрикнул он и провел ладонью по лбу. — Что вы сказали?
— Я спросила, почему вы в Лондоне. Лицо его искривилось.
— Хотел повидать Эйлин.
— И как она?
— Не знаю. Я ее не видел.
— Каким вы поездом ехали?
— Я взял в гостинице машину. Терри, мне конец.
— Бедный вы, бедный! А что случилось? Терри взглянула на часы.
— Ох, мне пора. Шорти ждет меня к полвторого. Я бы вас пригласила, но он тоже совсем расстроен.
— Мне хуже. Червю пришлось бы уши прижать, чтобы со мной сравняться. Конечно, есть я не могу, кусок в горло не полезет.
— Тогда проводите меня и расскажите, в чем дело.
— Началось с письма, — сказал он, приноравливаясь к ее шагу. — Я его увидел в гостинице.
— Адресовано вам?
— Да.
— Значит, вы там живете под собственным именем?
— Конечно.
— О, Господи! Хотя теперь это не важно.
— Теперь
— Я читал между строк. Прошу, взгляните, — ответил он. — Сами увидите.
В отличие от Огастеса Терри не любила читать чужие письма и хотела отказаться, но он уже вынул из нагрудного кармана большой белый конверт, издающий сильное благоухание.
Некоторые ароматы буквально неповторимы. Аромат, издаваемый письмом, был густым и терпким. Он принадлежал к тем запахам, которым их изготовители с такой поспешностью дают неподобающие названия. Во всяком случае, он запоминался, и Терри его запомнила. Именно так пахло вчера прошлой ночью от злосчастного рукава.
Они свернули на Дьюк-стрит. Отель «Баррибо» громадой вздымался перед ними, но был не настолько прочен, чтобы не шататься, словно пьяный. Словно во сне, Терри слышала скорбную речь.
— Помните, я говорил о шутках? Ну, о розыгрышах. Насчет того, что Эйлин морочит мне голову. Я еще сказал, что Майк затеял это ради нее. Так, хорошо. Приехал я в Лондон, звоню ей, а она вешает трубку. Бегу к ней, она меня не принимает. Это еще что! Захожу в бар, к «Баррибо», а Макгафи говорит, что вчера она была там с Майком. Ели ланч. А, каково?
Терри заставила себя выдавить:
— Что же тут такого?
Стэнвуд не принял столь легкомысленного мировоззрения.
— То, — отвечал он.
— Я же бывала с вами в ресторане.
— Это другое дело. Ланч ланчу рознь.
— Почему? — спросила она, не желая сдаваться.
— Потому. Между ними что-то есть. Иначе он нам сказал бы. Не-ет, ясно, куда ветер дует!
Ветер и впрямь подул, мешая говорить. Когда он утих, разговору помешало другое препятствие.
Перед главным входом отеля стоял ревностный служитель футов восьми ростом, да еще в парадной форме руританского[29] адмирала. Дело его состояло в том, чтобы встречать машину, распахивать дверь перед владельцем или нанимателем и помогать ему выйти. Сейчас орнаментальная фигура склонилась к подъехавшему такси.
Адмирал был не только высок, но и объемист, а потому заслонил на мгновение новоприбывшую пару. Вскоре, однако, она стала видна. Даму узнал бы каждый из многочисленнейших поклонников, основавших по миру клубы Эйлин Стокер. Терри со Стэнвудом, однако, узнали и ее спутника.
Майк Кардинел прошел мимо них, не глядя. Внимание его было сосредоточено на прекрасной спутнице. Задержавшись на секунду у вращающихся дверей, он бросил на нее взгляд, который лорд Шортлендс определил бы сразу.
Улица поплыла перед Терри, а заодно и потемнела. Из плотного тумана донеся вскрик, какой издают в агонии, когда же туман немного рассеялся, она оказалась одна.
Терри стояла на месте, бледная и прямая. Лондон шумел вокруг, но она его не замечала. «Дура! — говорила она себе. — Какая же ты дура!» Особа в очках и митенках удовлетворенно поддакивала.
— А, вот и ты! — сказал кто-то. — Я не опоздал? Заметно повеселевший граф вступил на тротуар обутыми в гетры ногами. Детская вера в погреб его клуба не подвела. Он был резв, даже слишком, и встреча с Аделой больше не пугала его. Смелость эту породило не только вино, но и внезапное озарение.
Если Терри, подумал он, выходит за Кардинела — а беседа в поезде явно свидетельствует об этом, — он запросто даст искомые двести фунтов.
У графа, как и у нищих, были свои правила, запрещавшие, к примеру, брать деньги у чужих. Знакомым опасность не грозила. Но если они собирались стать зятьями, их могла спасти разве что верхушка дерева — конечно, если они, в отличие от глупого Дезборо, имеют отдельный счет. Словом, дело в шляпе. Как тут не ликовать?
— Идем, — благодушно сказал он. Утреннее воздержание обострило его аппетит, и он радостно предвкушал, как отведает прославленных блюд. Терри не шевельнулась.
— Шорти, лучше не сюда!
— Что?
— Я тебя прошу!
— Ну, хорошо. В «Ритц»?
— Ладно.
— Такси! — крикнул граф, и адмирал кинулся ловить машину. — «Ритц», — прибавил он уже адмиралу.
Граф не поскупился. Адмирал снял шляпу. Шофер что-то завел, и машина тронулась.
— Терри, — сказал отец.
— Шорти, — сказала дочь в тот же самый миг.
— Да?
— Прости, ты что-то хотел сказать?
— После тебя, дорогая.
Такое великодушие приостановило ее. То, что она хотела сказать, могло огорчить отца. Майк ему явственно нравился.
— Понимаешь, — начала она, — я немного ошиблась. Это он понимал. Ошибок он наделал достаточно.
— Ошиблась?
— Да. Я не выйду за Майка.
— Не выйдешь?!
— Нет.
Графу показалось, что солнце фукнуло и погасло. В полной прострации он откинулся на спинку сиденья.
Глава XXI
Дворецкие, как и моллюски, умеют скрывать свои эмоции. Когда Мервин Спинк величаво подошел к телефону в кабинете хозяина, никто бы не догадался, что стервятник терзает его утробу. Шерлок Холмс, и тот не определил бы, что недавно он претерпел достаточно бурную беседу с леди Аделой. Конечно, бурным был не он; а сейчас, ровно в четыре часа пополудни, держался с обычным достоинством и превосходно владел голосом.
— Алло! — сказал он. — Это редакция «Кентиш Тайме»? Не окажете ли любезность… Кто выиграл в 3.30, в Кемтоне? Благодарю.
Он повесил трубку. По его лицу нельзя было определить, какую он услыхал новость. Покинув кабинет, он направился в холл, там всегда найдется дело — выбросить окурки, сложить аккуратно бумаги. Да, леди Адела вроде бы его выгнала и завтра он, по-видимому, уедет, но долг есть долг. Пока он здесь, девиз его — служение.
Обычно в четыре часа удавалось выкурить в холле с полдюжины сигарет из серебряной шкатулки, стоящей на центральном столике. Однако сейчас там сидели хозяин с младшей дочерью. Граф выглядел так, словно перенес кораблекрушение; леди Тереза бессильно откинулась в кресле. Когда дворецкий вошел, она посмотрела на него исключительно скорбным взглядом.
— Мистер Кобболд вернулся? — спросила она.
— Да, миледи. Должно быть, он в своей комнате.
— Передайте ему записку, если вам не трудно.
— Сию минуту, миледи.
Лорд Шортлендс немного ожил.
— Спинк!
— Милорд?
— Миссис… э-э… Пентер вернулась?
— Да, милорд.
Мервин Спинк почтительно подождал, не будет ли новых указаний, и, убедившись, что хозяин — в скорби, тихо вышел. Граф повернулся к Терри. Голос его был хриплым, как у разбойника в старинной оперетте.
— Знаешь что…
— Нет.
— Ты ничего не заметила?
— В каком смысле?
— Ну, этот змий. Мне кажется, у него глаза блестят.
— Да?
— А я заметил. Блестят. Это неспроста. Ты слышала, что он сказал? Миссис Пентер вернулась.
— Слышала…
— Я думаю, он от нее не отходит. Ему и карты в руки, между ними нет преград. Наверное, посочувствовал: «Ах, вы устали» — и угостил хересом. Именно такие действия прельщают женщин. Но важно ли это? — он тяжело вздохнул. — Если ты не выходишь за Кардинела, мне конец.
Вздохнула и Терри. И в «Ритце», и в поезде, и позже, когда она писала записку, отец немало говорил об ее оборвавшейся помолвке. Казалось бы, тема исчерпана.
— Прости, — сказала она.
— Никак не пойму, почему ты порвала с ним.
— Я же объяснила.
— А я не понял. Может, они просто друзья. Заглянули в ресторан…
— Сказано тебе, я заметила его взгляд.
— Ну и что?
— После того, как я намучалась с Джеффри…
— Ерунда!
Реплики эти были исключительно неприятны, но Терри, сжав зубы, как-то держалась.
— Ради Бога, Шорти! — сказала она. — Хватит об этом говорить.
Лорд Шортлендс вылез из кресла. Он понимал, что дочери плохо, но все же обиделся.
— Пойду, — сообщил он, — прогуляюсь.
— Да, прогуляйся. А то сидишь, ждешь. Припомнив, чего он ждет, граф вздрогнул.
— Прогуляюсь у рва, — сказал он. — Можно бы туда броситься. — Эта мысль его оживила, но ненадолго. — Интересно, где твоя сестрица?
— Я думаю, в саду.
— Как она играет на нервах! Я в таком состоянии, что, не поверишь, хотел бы на нее наткнуться.