— Костолом, — вскричал он, расплываясь в улыбке, — вы нашли выход! Сейчас же пойду укладывать вещи.
4
Стратегия, предложенная Костоломом, сработала безотказно, однако натяжкой будет сказать, что ее осуществление доставило Горацию много приятных минут. Выйти в сад не составило труда, чего не скажешь о скачках через изгороди. Человеку солидной комплекции даже через одну изгородь трудно сигануть, не повредив лодыжку, и к концу путешествия ноги Горация пребывали в самой плачевном состоянии. Более того, в одном из садов он имел несчастье повстречать враждебного пса.
Однако в конце концов он выбрался на дорогу, сел в автобус и попал на вокзал к двенадцати двадцати, когда отходил экспресс до Веллингфорда. Костолом, как было обещано, ждал его с чемоданами, и не только встретил, но и усадил в поезд. С тем приятным чувством, которое приходит после пережитой смертельной опасности, Гораций устроился на угловом сиденье. В купе был только один пассажир — молодой человек с жидкими светлыми волосами и такими же усиками, создававшими впечатление, будто он ел мед и забыл вытереть верхнюю губу. Попутчик искоса взглянул на Горация и снова углубился в газету. Поезд тронулся, и на некоторое время в купе установилась тишина, столь ценимая британскими путешественниками.
Однако Гораций всегда был общительным собеседником, особенно в то утро: мысль, что Чарли ходит под дверью «Упокоения» в Вэлли Филдс, шепча про себя: «Он верно не придет»,[41] как Мариана на уединенной мызе, наполняла душу блаженством и любовью ко всему человечеству. Хотя единственный представитель человечества в купе не выказывал особого дружелюбия, Гораций без колебаний вступил в разговор.
— Хороший денек, — сказал он, воспользовавшись тем, что попутчик отложил газету и закурил.
Молодой человек повернулся, и Гораций с изумлением увидел, что глаза у него умные. Было видно, что спутник исключительно высокого мнения о себе, и, несмотря на розовое лицо и усики, не без оснований. Он напомнил Горацию одного из прежних ребят, который при обманчивой внешности пустого красавца взбирался по стенам не многим хуже Ферди Мухи.
— А?
— Я сказал, хороший денек.
— О?
Начало не слишком обнадеживало, но Гораций не сдался.
— Далеко едете?
На миг показалось, что молодой человек возмутится такой назойливостью и ответит ледяным взглядом, однако он нехотя процедил: «В Веллингфорд», и Гораций, восхитившись совпадением, сообщил, что направляется туда же.
— О?
— Живописный городок. Я был там вчера на скачках.
— О?
Гораций счел, что содержательную беседу, вероятно, лучше отложить на потом.
— Не позволите взять вашу газету, сэр?
— Конечно.
— Спасибо. Я забыл купить на вокзале.
В утренней газете оказалось много интересного, и в купе снова надолго воцарилась тишина. Однако Гораций не мог молчать вечно.
— Вижу, этого типа так и не поймали.
— Какого типа?
— Некоего Моффета. Он сбежал из тюрьмы. Я особенно заинтересовался этой историей, поскольку лично присутствовал на процессе.
— Я тоже.
— Так вы адвокат?
— Скотланд-Ярд.
Гораций нервно вздрогнул. Он никогда не сидел так близко к сотруднику Скотланд-Ярда, и сейчас не испытывал никакого восторга. Ничего путного, чувствовал он, такое сомнительное соседство не принесет. Гораций хрипло выдавил: «Да что вы?!». Молодой человек принял его нервический тик и хриплый тон за дань восхищения и, не будучи избалован столь лестными знаками внимания (поскольку был всего лишь мелкой шестеренкой в огромном механизме Скотланд-Ярда) сделался необычайно разговорчив.
— Да, я пошел в Скотланд-Ярд сразу после Оксфорда. Туда начали брать университетских выпускников с научным складом ума. И вовремя. Скотланд-Ярд закоснел. Нельзя ловить сегодняшних преступников вчерашними методами. Нужна свежая кровь, свежие мысли.
Гораций, слегка оправившись от первого потрясения, согласился, что сегодняшние преступники очень умны.
— Интересная, наверное, жизнь.
— Да. Только очень многое раздражает.
— Что именно?
— Приходится постоянно иметь дело с сельскими блюстителями порядка. Вот ведь олухи!
— Олухи, говорите?
— Всегда считают, что смогут разобраться сами, и за нами посылают, когда уже поздно.
— Поэтому вы и едете в Веллингфорд? За вами послали?
— Нет, я в отпуске. Я говорю про дело в Нортон-корте.
И вновь Гораций содрогнулся всем своим внушительным телом. Он сглотнул, прежде чем переспросить:
— В Нортон-корте?
— Это в Шропшире. Усадьба сэра Руперта Финча. Там недавно было крупное ограбление.
— Кажется, я читал в газетах.
— Нас позвали только через неделю. Безнадежно. Что можно сделать по остывшим следам?
— Вы там были?
— Вместе с коллегой. И пришел к выводу, что за ограблением стоял дворецкий. Видно невооруженным глазом.
Гораций был потрясен.
— Какая проницательность! Вы его арестовали?
— Он скрылся. Подал в отставку и растворился в воздухе.
— Какая жалость! Вы и впрямь считаете, что он украл драгоценности?
— Я этого не говорил. Я сказал, что он стоял за кражей.
— Боюсь, что не совсем вас понимаю.
Молодой человек покровительственно улыбнулся. Наивность Горация его тронула.
— Мне, но не этому дурачью, которое зовет себя местной полицией, было ясно, что в доме работал, как мы говорим, наводчик — сообщник воров, который рассказал им, где искать драгоценности. Все указывает на дворецкого. Если бы я его увидел, то сразу вывел бы на чистую воду.
— Взяли бы за жабры и раскололи? Так это называется, да?
— В Америке, кажется, да. Мы задерживаем подозреваемых для дознания. Однако это бы не понадобилось. Я узнаю мошенников с первого взгляда. Шестое чувство.
— Как интересно, — сказал Гораций.
Вопреки обыкновению, он замолчал, и до конца пути разговор больше не возобновлялся. Его деятельный ум анализировал ситуацию. Как появление в Веллингфорде столичного детектива может повлиять на его планы? Гораций пришел к выводу, что никак. Даже человек, обладающий шестым чувством, не заподозрит, что дворецкий в усадьбе планирует ограбить банк в ближайшем городке. Иное дело Нортон-корт, где обстоятельства требовали его личного присутствия.
Совершенно успокоенный, Гораций погрузился в мысли об Аде Кутс и ее превосходной кухне.
Глава V
1
Решительно тряхнув головой, мисс Бонд объявила, что в жизни не слышала ничего глупее. Пусть Джил и думать забудет про эту ерунду.
— Я не смогу без вас обойтись, — сказала она.
— Конечно, сможете, — отвечала Джил. — Я уеду всего на одну ночь, и с вами будет Айви. Она говорит, что, прежде чем поступить сюда, постоянно ухаживала за тетками, сестрами и бабушками. Уверена, она вам понравится. Приятный мягкий голос и куча историй про передряги, в которые вечно попадают ее родственники. Попросите, пусть расскажет, как ее брата чуть не до смерти искусал ангорский кролик.
Она только что попросила мисс Бонд (которая, по обыкновению, возлежала в обществе таксы и двух кошек) отпустить ее домой на похороны дяди Вилли.
— Не понимаю, зачем вам это надо, — сказала мисс Бонд. — Вы что, очень любили дядю?
— Девочкой — просто обожала. Всякий раз, выпросив у папы пять фунтов, он дарил мне шестипенсовик. Позже у меня возникли сомнения. Он был из тех, кто живет смекалкой, но что-то им все время мешает как следует развернуться.
— Пройдоха?
— Я слышала, отец его так называл.
— Знаю этот тип. Сорок лет назад я чуть не вышла за одного такого. Все шло к свадьбе, но тут он сбежал в Австралию. Ладно, езжайте.
— Спасибо, дорогая мисс Б. Я знала, что могу рассчитывать на вашу доброту. Разгладить вам подушку?
— Нет.
— Смешать прохладительное питье?
— Нет.
— Вывести песика побегать?
— Куда ему бегать, такому жирному. Только что съел половину моего завтрака.
— Надо же ему подкреплять силы.
— Порой мне кажется, что это солитёр под личиной таксы. Когда вы едете?
— После обеда. Вернусь утренним поездом.
— Смотрите, не опоздайте на него. Странно, — задумчиво произнесла мисс Бонд, — что вы заговорили о похоронах. Перед вашим приходом я читала колонку некрологов в «Дейли Телеграф» и узнала, что умер Реджи Вулс. От сердечного приступа. В возрасте семидесяти лет.
— Ой, сочувствую. Вы его знали?
— Очень близко. Одно время казалось, что наша дружба перейдет в нечто большее.
— Это он сбежал в Австралию?
— Нет, то был Берти Понсфорд-Йетс. За Реджи я сорок лет назад чуть не вышла замуж.
— Такое впечатление, что сорок лет назад вы чуть не вышли замуж практически за всех.
— Да, как посчитать, их набегает порядочно.
— А почему вы не вышли за мистера Вулса?
— Он струхнул, как многие другие. Я их распугивала.
— Уже тогда были с характером?
— Сейчас я вижу, в чем была моя ошибка: язык без костей. Я так и не усвоила главный урок: если хочешь удержать молодого человека, не критикуй его. Даже из лучших побуждений. Однажды я чистосердечно высказалась о том, как Реджи играет в бридж. Оглядываясь на тот день, я думаю, что тогда у него и закрались первые сомнения. Я сказала всего-то: «Реджи, понимаю, что ты учишься бриджу с сегодняшнего утра, но мне интересно, с какого часа», а он почему-то обиделся. С тех пор его как подменили. Стал какой-то пугливый. Видимо, понял, что жена, которая будет высказывать такие замечания каждый вечер, — не очень большой подарок. Через два месяца он обручился с самой глупой девушкой Вустершира, а это что-то да значит. Кстати, вы говорили, что Майк к вам переменился. Наверное, вы его критиковали.
— Нет.
— Точно?
— Ни словечком.
— Тогда мы с вашей Кутс правы. Он беспокоится из-за банка.
— Думайте, что хотите, — сказала Джил. — И спасибо, что отпустили меня.
Она спустилась в холл и увидела нового дворецкого за работой — тот метелочкой из перьев обметал старинное кресло.
— Доброе утро, Эпплби, — холодно сказала Джил.
— Доброе утро, мисс, — отвечал Гораций с той старомодной учтивостью, за которую его так справедливо ценили.
2
Гораций жил в Мэллоу-холле уже пять дней. Как и предсказывала Джил, ему тут нравилось. Нет ничего лучше холостяцкого жилья, говорил он себе. Владетельные дамы, даже самые лучшие, способны проесть дворецкому плешь, хотя в его случае это выражение можно было применить только фигурально. Например, леди Финч, женщина, достойная всяческого восхищения, имела один изъян. Она увлекалась переселением душ и настойчиво снабжала Горация соответствующей литературой, которую тот вынужден был читать, вместо того чтобы шлифовать планы по извлечению жемчугов. В Мэллоу-холле ему ничем подобным не докучали.
От раздумий его отвлек хозяин.
— Ой, Эпплби, — сказал Майк.
— Сэр? — отозвался Гораций.
— Сегодня я угощаю ленчем мистера Ричардса — он едет на север и заглянет к нам по дороге. Передайте миссис Девис, пусть расстарается.
Гораций изобразил почтительное изумление.
— Разве вас не поставили в известность, сэр?
— О чем?
— Сегодня миссис Девис подвернула ногу. Споткнулась о Томаса. Это один из наших котов, сэр. Она не сможет готовить еще несколько дней.
Майк застыл. Убеждение последних недель, что рок нарочно его преследует, сейчас еще окрепло. Он возлагал на завтрашний ленч большие надежды, поскольку хотел просить мистера Ричардса из конторы «Ричарде, Прайс и Грегори» об одолжении, и рассчитывал, что кулинарные чары миссис Девис создадут у того нужный настрой. Дядя Хьюго всегда говорил: «Хочешь человека о чем-нибудь попросить — накорми его хорошим ленчем». Майк не сомневался, что миссис Девис, если расстарается, сможет привести мистера Ричардса в благостное расположение духа. Она досталась ему по наследству от сэра Хьюго, который, как уже говорилось, выбирал все самое лучшее, и его кухарка, безусловно, отвечала названным требованиям.
И вот она, вместо того чтобы готовить банкет, который войдет в легенду или, по крайней мере, растопит сердце мистера Ричардса, ходит по дому и спотыкается о кошек. Такое может приключиться лишь с человеком, которого судьба намерена доконать.
— Эпплби, — сказал Майк тоном ребенка, в отчаянии прибегающего к мудрому отцу, — что мне, черт возьми, делать?
— Отменить визит?
— Невозможно. Я не знаю, где мистер Ричарде. Он едет на машине.
— И впрямь большое затруднение, сэр.
— Как насчет Айви?
— Сэр?
— Сможет ли она заменить миссис Девис?
Гораций задумался. Выражение его лица не обнадеживало. Он питал к Айви отеческую приязнь, но по отдельным замечаниям миссис Девис смог заключить, что готовит та не лучше Ферди Мухи.
— Позвольте осведомиться: джентльмен, которого вы ожидаете, привык к самой изысканной кухне?
— Боюсь, что да.
— Тогда, к сожалению, я вынужден ответить на ваш вопрос отрицательно. Миссис Девис и впрямь преподает Айви уроки кулинарного мастерства, но, увы, дальше азов та пока не продвинулась.
— О, Господи!
— Понимаю вашу озабоченность, сэр. Однако, если позволите высказать предложение…
На осунувшемся лице Майка мелькнул проблеск надежды.
— У вас есть идея?
— Да, сэр. Позвольте сказать, что мисс Кутс вполне способна заменить миссис Девис.
Разум Майка настолько ослабел под натиском бед, что в первый миг имя показалось ему пустым звуком.
— Мисс Кутс?
— Ваша секретарша, сэр.
— Ада?!
— Именно, сэр. Я по личному опыту могу засвидетельствовать, что она прекрасно готовит. Мы познакомились в тот день, когда вы приняли меня на службу, и скажу, не преувеличивая: обед у нее стал для меня откровением. Мисс Кутс ограничилась столь непритязательными блюдами, как мясо с почками в тесте и домашний пудинг, но я читал между строк. Она — прирожденная кулинарка. Самый взыскательный гурман — а из ваших слов я заключаю, что джентльмен, которого вы ожидаете, относится к этой категории, — найдет готовку мисс Кутс достойной всяческих похвал.
Майк растерянно пробормотал, что всегда любил Адины булочки.
— Просто проба пера, сэр. Убежден, что она способна на более высокий полет, — сказал Гораций, и Майк испустил вздох облегчения. Тучи не рассеялись, но впервые сквозь них проглянул солнечный лучик.
3
Джил, как и обещала, вернулась на следующий день. Она приехала сразу после обеда и едва успела смыть дорожную пыль, как позвонила Ада с просьбой о встрече. В полпятого Джил сидела в «Медном Чайнике», вдыхая запахи чая, кофе, булочек и посетителей. Через десять минут появилась Ада.
С первого взгляда Джил поняла, что подруга чем-то взбудоражена. Это не стало неожиданностью: по телефону та говорила с не свойственной ей ажитацией и загадочно намекнула, что при встрече сообщит потрясную новость. Не могу, сказала она, звоню из банка, и любопытные кумушки обоего пола уже навострили уши.
Однако и сейчас Аду словно что-то сдерживало. Она краснела. Хихикала. В том, как она откусывала пирожное с розовой глазурью, явно сквозила робость. Наконец она раскрыла душу — разумеется, шепотом, потому что свои кумушки есть не только в банке, и одна из них сидела за соседним столиком.
— Гораций сделал мне предложение, — сказала Ада, и Джил спросила: «Что?» — поскольку в шепоте не разобрала ни одного слова. Тут кумушка из-за соседнего столика встала и вышла. Ада повторила свою новость чуть громче.
Джил страшно обрадовалась. Она частенько думала, что Ада создана для семейной жизни, и горевала, что прекрасные принцы на белом коне объезжают Веллингфорд стороной.
— Ой, Ада, как здорово! И, конечно, ты от него без ума.
— Да.
— Это тот, с которым ты познакомилась в день скачек?
— Он самый. Говорит, что влюбился с первого взгляда.