И что ему сказать? Что не могу сейчас ответить, потому что обида слишком сильна? Потому что мысли заняты совершенно не тем, и мне нет в данный момент дела до его угрызений совести?
— У Вас нет вестей от Нэймара?
— Нет, — лорд сокрушенно покачал головой. Но, кажется, перемене темы обрадовался.
— Вы посылали тоты?
— Да, с речевым сообщением. У меня не было времени писать письмо.
— А почему Вы не поехали сами? — мне еще тогда показалось это удивительным.
— Я хотел бы! Но мы потеряли бы много времени. Леньор со спутниками были уже на лошадях. Да и мои воины были готовы, они как раз тренировались… Им оставалось только выехать за ворота. — Он вскочил и заметался по комнате. Отчаяние. Оно чувствовалось в нем сильней с каждой минутой. — Зря я с ними не поехал! Не изводился бы в ожидании!
Он остановился у окна, повернувшись ко мне спиной, вцепился в стоящий там пюпитр так, что дерево захрустело. Его боль… такая же, как моя. Только наверняка в разы сильнее. Неважно, что он думал обо мне, неважно, что он сделал и как меня обидел. Мне было его жаль. Я подошла, погладила лорда по плечу:
— Нет ничего тяжелее ожидания. Но Эреа защитит его, — я говорила искренне. Я верила в то, что говорила. — Лорд Келиар, не мучайте себя. Будем ждать новостей… Они не могут быть плохими…
Он повернулся и порывисто обнял меня.
— Спасибо, — его голос был хриплым. — Вы удивительная девушка.
Мой домашний арест закончился, не успев толком начаться. Но это не ослабило ни страха, ни волнения, ни чувства вины. Новостей не было. Ни на третий день, ни даже на четвертый. Рядом с Келиаром опасно было находиться уже на третий день. Он метался по замку, не находя себе места. И был просто опасен. А днем он с несколькими сопровождающими уехал.
Я осталась в замке за хозяйку. О чем он думал? Он же даже управляющего с собой забрал. А из охраны остался только десяток воинов. Но этими вопросами я задавалась значительно позже, в те дни от волнения вообще не соображала. Я не могла понять, почему так долго нет вестей? Почему? Я не допускала мысли, что с Нэймаром что-то случилось. Просто запретила себе думать об этом.
Вечером четвертого дня поняла, что неусидчивость Келиара заразна. Теперь я металась по замку. Не понимаю, как жены способны ждать мужей с войны. Если я из-за нелюбимого так переживаю, как терпят любящие? Это ежеминутная пытка! Нет ничего страшнее неизвестности. Была бы моя воля, я бы вскочила в седло и помчалась навстречу. Я уже почти решилась, начала собираться, но коварная Бейрит меня опоила. Не знаю, что она мне подсунула, но очнулась я только на следующее утро.
— Если так изводиться, то можно заболеть, — наставительно сказала служанка в ответ на упреки. — Этот сон был Вам необходим. Понятно, что молодой лорд Вам дорог, но так Вы ему не помогаете.
Я не знала, что ответить. Она была права. Я не любила Нэймара, но уважала и не считала врагом. Он поступил со мной очень благородно, о таком отношении я не могла и мечтать. И да, Нэймар стал мне дорог. Я должна была признаться в этом хотя бы себе. За него я переживала куда больше, чем за кузенов, как бы странно это не прозвучало. Герион и Илдирим… Они, наверное, хотели как лучше… Только не понятно для кого. Если хотели помочь мне, то выбрали весьма странный способ. Во-первых, подлый, наглый и провокационный. Они что, надеялись, что об их причастности никто не догадается? Во-вторых, моя участь становилась еще незавидней в случае вдовства. От пары сотен лет траура и изоляции меня мог спасти только новый брак. А взять в жены меня, запятнавшую свою честь союзом с полуэльфом, и после траура вряд ли нашлись бы желающие. И братья не могли этого не знать. Но почему тогда? Тешили самолюбие? Вот на это больше похоже.
Я начинала злиться на них. Что ж, так даже лучше. Когда злюсь, я собранней, лучше соображаю. Бейрит права, нужно держать себя в руках. Нельзя позволять эмоциям управлять моей жизнью.
Привела себя в порядок. Позавтракала впервые за эти дни и поднялась на крепостную стену. Ждать. Мое появление воины восприняли со странным воодушевлением.
— Мы рады, что Вы с нами, — с поклоном сказал мне ближайший стражник. — Мало кто из жен так переживает за мужей.
— Это всего лишь означает, что они более сдержаны в проявлении своих чувств, — ответила я. Мне было неловко. Но уходить со стены я не собиралась. Я ждала.
Мое терпение было вознаграждено ближе к полудню. Из далекого леса выехали всадники. Их было утешительно много, но они были слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть. Потянулись минуты почти невыносимого ожидания. Всадники приближались ужасно медленно, словно ехали на черепахах, а не на лошадях. Ближе, ближе. Седого эльфа из толпы я выделила первым, это было проще простого. Теперь нужно было из шести черноволосых выбрать двух нужных, Нэймара и Келиара. Вон они, хвала Эрее! Какое облегчение… Кузенов, виновников этого парада, я тоже нашла. Безоружные, руки связаны за спинами, поводья их лошадей привязаны к лукам седел других эльфов. Глаза у братьев были завязаны, так же как и у четырех других воинов. Видимо, другие пленники. Хорошо, что хоть за вероломство на месте не убили.
Вокруг послышались выкрики "Все", — охрана передавала по цепочке новости. Им лучше знать, все или нет. Я даже не догадывалась, сколько воинов уехало. Для меня важны были только пятеро. Стоящий рядом со мной эльф поднял рожок и подал приветственный сигнал.
Нэймар поднял голову, заметил меня и кивнул. Я поспешила спуститься со стены. Как же я рада, что он вернулся!
Всадники въехали во двор. Словно вымерший до того замок наполнился гомоном, возгласами, цоканьем копыт, жизнью. Первым в ворота въехал Келиар. Он проехал мимо меня, даже не посмотрел в мою сторону. Его лицо было мрачным. Если бы я своими глазами не видела живого Нэймара, подумала бы о худшем. Леньор тоже проехал мимо вслед за Келиаром, не удостоив меня и взглядом. Потом въехали попарно воины с пленными, а уж потом с остатками небольшого воинства Нэймар. Он спешился, я бросилась к нему. Хотела обнять, но меня остановил его взгляд. Чужой, холодный и неимоверно злой. Я замерла.
— Что случилось? — прошептала я. Не понимаю, в чем дело. По какому поводу траур? Ведь все живы!
— Нужно поговорить, — процедил он, схватил меня за руку и поволок в замок. Затащил в большой зал, в котором я никогда раньше не была. Комната с трофеями или оружейная — манекены в доспехах, оружие на стенах, на стеллажах. В углу стояли знамена. Нэймар чуть ли не швырнул меня на середину комнаты, захлопнул за нами тяжеленные двери. Так и остался стоять, опираясь ладонями на створки и не поворачиваясь. Я стояла, боясь пошелохнуться. Молчание затянулось.
— И долго мне ждать? — заговорил, наконец, муж.
— А чего ты ждешь? — осторожно спросила я.
— Выбери любой клинок, какой тебе больше нравится, — спокойно сказал Нэймар.
— Зачем?
— Я даю тебе возможность действовать самостоятельно.
— Это хорошо… наверное… но зачем мне клинок?
Он повернулся, в глазах было столько ярости, что я попятилась.
— Не притворяйся, что ничего не понимаешь! — завопил он. В его правой руке появилась Плеть Молний. Он стеганул ею пол рядом со мной. Я взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Он снова взмахнул плетью, на этот раз достал стенку за моей спиной. Он снова и снова взмахивал заклинанием, оставляя на полу, стенах и даже потолке черные полосы. Зацепил пару манекенов, теперь по комнате валялись части доспехов и деревянные детали. В какой-то момент я поняла, что в меня он не целится. Но все равно было жутко. Особенно то, что он ничего не говорил. Даже по отдельным репликам можно было бы понять, в чем дело. Но он молчал и ожесточенно сек комнату. Помахав вдоволь магической плеткой, Нэймар, кажется, немного успокоился. По крайней мере, подошел к поваленному манекену и сел на него, подпер лоб ладонью, задумался. Молния в руке потухла. Муж молчал.
— Нэймар, — осторожно позвала я.
Он не отреагировал. Я подумала, что это хороший знак, и подошла ближе. Снова никакой реакции. Набравшись храбрости, подошла еще ближе и села на пол рядом с мужем. Что мне терять? В худшем случае убьет. Я заглянула в его лицо. Печальное, мрачное, но уже не такое злое.
— Может быть, ты скажешь мне, в чем дело?
Он выпрямился, сурово посмотрел на меня, вздохнул:
— Мирэль, поклянись, что будешь говорить только правду.
Ой, какое нехорошее предчувствие… Но назад дороги нет. Мне с этим взрывоопасным полуэльфом еще жить и жить.
— Чем поклясться, чтобы ты поверил клятве?
Он на мгновение задумался, а потом выдохнул:
— Поклянись Эреей.
Мгновенная смерть в случае обмана… Ну что ж, если ты так хочешь.
— Я, Мирэль, дочь Иллириона, жена Нэймара, сына Келиара, клянусь перед лицом Эреи и ее именем, что буду говорить лишь правду в течение следующего часа.
Стандартная формулировка, но услышать ее от меня лорд не ожидал. То, что я без пререканий поклялась, его удивило. Он озадачено посмотрел на меня, изогнув бровь.
— Ты понимаешь, что будет, если ты сейчас солжешь? — уточнил он.
— Я умру, — спокойно ответила я. — Но если покой в твою душу я могу принести только так, то выбор у меня невелик.
Взгляд, которым он меня одарил, был странным. Подозрение и надежда, вот уж противоречивое сочетание. Нэймар приступил к допросу.
— Хорошо. Почему ты предупредила отца о нападении?
— Потому что ты мой муж.
— Другие причины есть?
— Да, хотела уберечь братьев от проклятия Великой.
Он пару раз кивнул, словно мои слова подтвердили его собственные выводы, и задал следующий вопрос:
— Ты когда-либо желала моей смерти?
О, демоны. Врать нельзя, даже чуть-чуть слукавить и то нельзя!
— Да.
Лицо Нэймара исказила гримаса досады и разочарования.
— Но мне было тогда лет семнадцать, — поспешно добавила я. — Меня насильно обручили, я бесилась довольно долго. Понимаешь?
— Кажется, да, — его лицо просветлело. — А теперь? Теперь ты желаешь мне смерти?
— Нет, ни тебе, ни кому-либо из твоих родных.
— Ты просила когда-нибудь кузенов или других избавить тебя от брака?
— Один раз. Мне сразу объяснили, что нет возможности расторгнуть договор. После этого ни разу.
— Ты просила кого-нибудь убить меня?
— Нет, никогда.
— Давала каким-нибудь другим образом понять, что хотела бы стать вдовой?
— Нет, никогда.
Он прикрыл глаза и вздохнул так, словно с его души упала скала:
— Я знал, я знал. Хвала небесам!
Он порывисто встал рядом со мной на колени и обнял, прижал к себе. А я в который раз почувствовала, как спокойно в его объятиях.
— Я рада, что ты жив. Очень за тебя переживала, — призналась я, обнимая мужа.
— Прости. Прости меня за все эти вопросы, но я должен был их задать, — его голос был ласковым и виноватым. Похоже, это у них с Келиаром семейная традиция. Вначале пугать меня до полусмерти, а потом извиняться и чистосердечно раскаиваться.
— Ты расскажешь, что случилось? И почему ты не послал тоты с весточкой?
Он выпустил меня и снова сел на манекен.
— Тут все просто. Тоты подстрелили, а другого у меня не было, — Нэймар развел руками. — Птица прилетела на рассвете, мы как раз собирались в путь, а тут такая новость. Отец велел ему повторить послание трижды. Третий раз мы уже не услышали. Нападавших было десять. Нас рассчитывали застать врасплох, возможно, даже надеялись застать спящими. Мне больно это говорить, а тебе, наверное, еще больней слушать.
Взгляд у Нэймара был действительно сочувствующий. Я только кивнула. Куда ж хуже? Вероломное нападение. На рассвете. С превосходством сил вдвое. И это мои братья, моя кровь. Позор… А мое положение каково? Предала родных ради мужа.
— Твои кузены вдвоем набросились на меня. Они опытные воины. Я ранил Илдирима в ногу, но он продолжал сражаться, пока Гериона не подстрелил подоспевший Леньор. Оба живы, как ты наверняка видела. Мы убили четверых нападавших. Сами не потеряли никого. Но если бы не Леньор… не знаю, чем бы это закончилось. А так только раненные. И то тяжелых ранений нет, хвала Эрее. Твое предупреждение спасло много жизней. Я очень благодарен тебе за это.
— Тогда почему…?
— Почему все такие мрачные, и почему я задавал все эти вопросы? — спросил он.
— Да.
Нэймар вздохнул.
— Потому что твои кузены утверждают, что напали по твоей просьбе. И обвиняли тебя в предательстве, — сообщил он.
— Что?? — у меня форменным образом отпала челюсть. До сих пор я думала, что так только в книгах бывает.
— И они были убедительны, — добил лорд. — Очень убедительны.
— И ты поверил? — я была разочарована и не пыталась это скрывать.
— Да, — нехотя признал муж. — Илдирим клялся, что любит тебя, что эта любовь взаимна. И что ради нее весь сыр-бор. Ему очень сложно было не поверить. Он молод, красив, богат, из знатного рода. Виртуозно владеет мечом, есть от чего приходить в восторг. Вы давно знакомы и… — муж нехотя выдавил еще аргумент. — Он эльф.
Мне было нечего сказать. Я могла только глупо таращиться на Нэймара. Такое откровение ошарашивало. Он, видимо, истолковал молчание иначе.
— Так ты его любишь? — в голосе мне послышалась горечь.
Кивнула, не сводя глаз с мужа.
— Как брата. Не более. И я никого ни о чем не просила. Но да, я действительно предала их, в некотором роде. Я ведь предупредила…
Мы помолчали. Воображение рисовало одну за другой картинки нападения. Ужас. Братья действительно думали, что никто не узнает об их причастности. Нэймар встал, протянул мне руки:
— Пойдем в кабинет к отцу. Он и Леньор ждут там. Им важно узнать о результатах нашей беседы.
Я протянула ему ладони, он помог мне встать.
— Кстати, что у тебя с руками? К чему повязки? — спросил лорд.
Я смутилась.
— Я не хочу отвечать на этот вопрос.
— Почему? — насторожился муж.
— Не хочу. Зато ты можешь задать массу других, — я поймала себя на том, что заискивающе улыбаюсь.
— У меня остался только один, — усмехнулся Нэймар. — Но на него ответ никто дать не сможет.
Келиара и Леньора принесенная клятва тоже впечатлила. Сомнения в моей невиновности сразу отпали. Учитывая, что виновными были мои кузены, облегчения от снятия с меня подозрений я не испытала.
— Я сожалею, что сомневался в Вас. Искренне прошу прощения, — Леньор склонился передо мной. — Я соберу всех во дворе. Нельзя оставлять эту ситуацию без прояснения. Для подавляющего большинства леди Мирэль теперь предательница.
— Ты прав, — коротко согласился Келиар. Поклонился мне, поцеловал руку. — Прошу, простите меня. Я не имел права не поверить Вам.
— Я понимаю, почему Вы не поверили. Любой на Вашем месте сомневался бы.
Келиар снова поклонился и вышел из комнаты вслед за Леньором. Мы с Нэймаром остались в комнате одни. Он стоял у окна, скрестив руки на груди, и внимательно на меня смотрел.
— Может быть, ты хочешь поговорить с ними? — спросил он.
— Наверное, — тихо ответила я. — Потом.
Герион, Илдирим… Их ждало разбирательство в Мунире, скорее всего суд и тюрьма, возможно, изгнание. Какой позор… Нэймар подошел ко мне, коснулся плеча.
— Я постараюсь выпросить для них домашний арест вместо тюрьмы.
— Ты не обязан это делать.
— Но сделаю, если ты захочешь.
Я посмотрела в его участливое лицо:
— Спасибо.
Нэймар поцеловал меня в лоб, обнял.
— Не переживай. Все образуется.
Я обняла его, пробормотала: "Надеюсь".
Нэймар отвел меня на крыльцо. Во дворе уже собралась настоящая толпа. Не знала, что в замке так много эльфов. Говорить должна была не я, но все глаза были обращены ко мне. Кто-то был подозрителен, кто-то подбадривал. Видимо, весть о моем "предательстве" распространилась быстро. Под пристальным вниманием стольких глаз я чувствовала себя очень неуютно. Нэймар приобнял меня за плечи. Волнение отступило, все неприятности не отодвинулись на задний план, но поблекли. Он рядом, поможет, не оставит.