— Ты ошибаешься, — твердо сказала она. — Я совсем не такая. И не мечтай, что тебе когда-либо еще удастся дотронуться до меня! Твое поведение не имеет оправданий, особенно принимая во внимание твои отношения с Уэнди!
— Мои… отношения с Уэнди? — Гордридж казался странно довольным. — И какие же это, ради Бога, отношения?
— Словно ты не знаешь! — раздраженно воскликнула она. — Ты мерзавец, Филип Гордридж, и я ненавижу тебя!
— Ты уверена, что это именно ненависть? — усмехнулся он.
— А что же еще?! Я бы не влюбилась в тебя, даже если бы ты оказался самым прекрасным мужчиной на земле! — выкрикнула она в панике. — А ты — похотливое животное, которому незнакомы никакие понятия о человеческих чувствах!
— Ты действительно так думаешь?
Наконец-то в его глазах промелькнула растерянность, и Эстер была рада. Тысячу раз рада! Ей хотелось сделать ему больно. Он оскорблял ее, почему же ей не ответить ему тем же?
— Разумеется! Кто тебя по-настоящему интересует: я или Уэнди? Или никто из нас? Ты просто играешь с нами, поскольку мы оказались под рукой! Ты говорил, что никогда не женишься, но это не мешает тебе развлекаться, и тебя не беспокоит, если ты походя разобьешь чье-нибудь сердце!
Гордридж больше не улыбался. Он смотрел на нее, сдвинув брови, и глаза его были суровыми.
— Если таково твое мнение, то мы, похоже, принадлежим к одному типу людей. Может быть, мы подходим друг другу гораздо больше, чем ты думаешь.
— Наглец! Ты все это начал!
— Но ты не попыталась остановить меня! — заметил он.
— Я не могла!
— Или не хотела, — отозвался Гордридж с насмешливой улыбкой на губах.
— Ненавижу тебя!
Эстер понимала, что повторяется, но не могла найти других слов. Она наконец догадалась схватить тенниску, оставленную на песке, и натянула ее на себя. Тенниска доходила ей до середины бедер, и Эстер почувствовала себя в относительной безопасности.
— У тебя красивое тело, Эстер, — неожиданно спокойно и задумчиво произнес Гордридж. — Дэвид счастливчик!
Она могла бы сказать ему, что между ней и Дэвидом все кончено, но промолчала. Ей нужен был предлог, чтобы держать Филипа на расстоянии. Она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы сделать это самой…
Когда Гордридж предложил вернуться в лагерь, она покорно поплелась следом за ним, хотя предпочла бы побыть какое-то время одной, чтобы восстановить душевное равновесие, которое он расколол на куски.
— А где твои сандвичи? — удивленно спросила она в ответ на его предложение приготовить ланч.
— Я их оставил там.
— Тогда не стоит ли тебе вернуться назад? Эдвард может начать беспокоиться…
Его губы скривились.
— Если ты пытаешься отделаться от меня, то боюсь, что разочарую тебя. Я решил остаться здесь до конца дня. Почему бы тебе не посидеть в тени, пока я приготовлю еду?
Эстер совсем не хотела есть: она была слишком смущена и взволнована. Но его пребывание на кухне даст ей, по крайней мере, несколько минут передышки.
Она отошла подальше и намеренно села так, чтобы не видеть Гордриджа, ибо понимала, что в противном случае ее глаза будут прикованы к нему. У нее не было никаких сомнений, что, когда она наконец вернется в Лондон, то будет так же несчастна, как Эдвард после развода с женой. Впрочем, "несчастна" — не совсем подходящее слово: она будет абсолютно уничтожена…
Эстер подумала о брате, и неожиданно ей стало стыдно. Ведь Эдварду сейчас гораздо тяжелее: сначала он потерял Эстер, а теперь теряет работу, которая помогала ему восстанавливать мир в душе. Она наверняка справится со своим чувством к Гордриджу быстрее, чем Эдвард — с таким тяжелым двойным ударом судьбы. Время лечит все раны, а ведь их с Филипом практически ничто не связывает. Ее любовь совсем молода: она длится всего вторую неделю. А Гордридж и вовсе никогда не любил ее… Глупо так убиваться над тем, чего у тебя нет и не было!
— Ланч готов! — Бодрый голос Филипа прервал ее грустные мысли. — Иди поешь!
Эстер с трудом встала со стула и направилась к раскладному столику, который они обычно использовали во время еды. Увидев Филипа, она с досадой почувствовала, что сердце ее опять куда-то проваливается. Он натянул рубашку, но от этого его притягательная сила не уменьшалась. Глаза были угрюмо-задумчивыми, хотя голосу он явно пытался придать беззаботность. Может быть, то, что произошло между ними, все-таки произвело на него какое-то впечатление?
Они уже использовали все свои запасы свежих продуктов и теперь жили на консервах и концентратах, которые иногда дополнялись лобстерами или лангустами, пойманными Гордриджем. В открытом океане за пределами залива было, конечно, изобилие рыбы, но из-за опасных течений никто из них не отваживался заплывать так далеко. На острове не росло никаких фруктовых деревьев, поэтому их питание становилось несколько однообразным. Эстер даже пару раз пекла хлеб и, хотя он получался довольно неказистым на вид, никто из мужчин никогда не жаловался.
Теперь она ждала, что он предложит ей тушеное мясо на толстом куске хлеба. Но вместо этого Гордридж открыл банки с морским окунем, картофелем и горошком.
Он также откупорил бутылку, которая стояла в холодильнике с момента их прибытия на остров, и с большой торжественностью налил вино ей в стакан. Похоже, он хочет, чтобы я запомнила сегодняшний день, с неясной тревогой подумала Эстер.
Филип поднял свой стакан.
— За нас!
— По-моему, никаких "нас" не существует, — холодно заметила она. — Давай лучше выпьем за твою книгу. Желаю тебе всяческих успехов с ней!
Гордридж был явно недоволен, но постарался не показать вида.
— Ну что ж, тогда за мою книгу, если она когда-нибудь все же будет напечатана.
— Разумеется, будет! Ведь я же скоро поправлюсь…
— Тебе потребуется еще много времени, — проворчал он. — Уэнди, к сожалению, печатает слишком медленно. Но, может быть, ты нарочно тянешь время в надежде, что я передумаю и разрешу тебе и Эдварду остаться?
Эстер закрыла глаза. Как он может говорить так после того, что произошло между ними сегодня утром?! А впрочем, почему бы и нет? Ведь для него все это не имеет существенного значения…
— Что с тобой? — насмешливо спросил Филип. — Неужели я попал в точку?
Его язвительный тон страшно разозлил Эстер, она бросила на него взгляд, полный ненависти.
— Сомневаюсь, что ты поверишь мне, если я буду отрицать это!
— Мне кажется, у меня есть веская причина быть подозрительным.
— В самом деле? — вспыхнула она.
— Конечно! Я вернулся неожиданно — и что же вижу? Ты не лечишь свои "раны", а вместо этого, как ни в чем не бывало, купаешься в море, наслаждаясь вновь обретенным досугом!
— Ты нахал! — воскликнула Эстер. — Я не купалась, я просто хотела попробовать…
— И мы никогда не докажем обратного, не так ли? — усмехнулся он. — Ешь, пока не съели птицы-пересмешники!
Бесстрашные птицы уже вышагивали по краю стола, кося глазами на их тарелки.
— Они могут взять это себе, я не хочу!
Насмешливый тон Гордриджа совершенно вывел Эстер из себя, и одним быстрым, яростным движением руки она смахнула все стоявшее на столе на землю.
Секунду спустя она пришла в ужас от своей детской выходки. Это было глупо и совершенно на нее не похоже, но чаша ее терпения переполнилась. Он не должен был поддевать ее, не должен был предъявлять оскорбительных обвинений, не содержащих ни унции правды!
С трепетом ожидая реакции Гордриджа, Эстер была изумлена, когда он разразился искренним смехом.
— Какая разительная перемена, Эстер Килинг! Ты же серьезная деловая женщина! Кто бы мог подумать, что ты способна на подобные поступки?!
Неожиданно для себя Эстер тоже расхохоталась, чувствуя, что напряжение между ними спадает, уступая место простоте и доверительности. И тут, как назло, показалась Уэнди, которая бежала к ним через пляж.
11
Девушка перевела изумленный взгляд с Гордриджа на Эстер, а затем на остатки пищи, разбросанные по земле. В ее глазах было нечто такое, что Эстер не вполне поняла.
— Так вот вы где, Филип! — произнесла Уэнди беззаботно, хотя было заметно, каких усилий ей это стоило. — Мы целый день искали вас!
— А я вернулся, чтобы найти тебя, — сказал он многозначительным тоном, словно искал ее по причине, совершенно не связанной с его книгой.
Отвратительная ревность опять шевельнулась в душе Эстер, и ей захотелось очутиться за тысячу миль от этого места. Она прекрасно знала Гордриджа, и все-таки казалось невероятным, что он способен разговаривать в таком тоне с другой женщиной, когда несколькими часами раньше страстно ласкал ее!
— Извини нас, Эстер, — сказал он, беря Уэнди под локоть и направляясь с ней в "контору".
Боже, за что ей такая мука?! Эстер не могла оставаться на месте, а убежать было некуда. Пляж неожиданно показался ей похожим на тюрьму. Единственный путь вел на скалы, но поскольку сейчас это было не для нее, она побрела к лагуне. Лагуна, к сожалению, находилась совсем близко от лагеря, и взрывы смеха Уэнди болью отзывались в ушах Эстер.
Когда она вернулась обратно, Гордриджа нигде не было видно, а Уэнди, к ее удивлению, сидела за столом и печатала. Интересно, сколько раз он поцеловал ее, прежде чем убедил продолжить работу над книгой? — горько подумала Эстер.
Когда она приблизилась, Уэнди посмотрела на нее снизу вверх, и Эстер была поражена, насколько изменилось лицо девушки. Оно было искажено злобой!
— Что происходит у вас с Филипом? — резко спросила Уэнди.
Эстер удивленно подняла брови.
— Почему ты решила, что что-то происходит?
Уэнди вскочила и вплотную подошла к ней.
— Не нужно изображать невинность! Со скал я видела вас в воде. Видела, что он целовал тебя, а ты целовала его!
Эстер почувствовала, что краснеет: ведь она была тогда совершенно обнаженной! Но уж перед этой девушкой она не собиралась оправдываться… Эстер гордо подняла подбородок и улыбнулась.
— Все справедливо в любви и на войне!
— Ты гадина! — возмущенно крикнула Уэнди. — Я все расскажу о тебе Эдварду, вряд ли он будет счастлив узнать, что его жена изменяет ему!
— Эдвард мне вовсе не муж, — спокойно возразила Эстер.
— Как это?! — Уэнди была в полной растерянности, и Эстер это искренне забавляло. — Тогда кто же?..
— Он мой брат. Мы… разыграли спектакль.
— И Филип об этом знает?
— Конечно, знает.
— Так вот почему был такой шум, когда на днях к вам приезжал гость! Филип узнал именно тогда?
Эстер невольно опустила глаза.
— В общем, да… Но это длинная история. Уверена, что тебе будет неинтересно.
— А теперь ты решила завести интрижку с Филипом? — завизжала Уэнди.
Эстер заставила себя спокойно улыбнуться.
— Все как раз наоборот!
— Ты врешь! Именно ты преследуешь его!
Эстер продолжала улыбаться, хотя сердце у нее упало.
— Ты думаешь, что все похожи на тебя? А вообще-то, это даже забавно, правда? Интересно, кто из нас получит нашего мужчину?
Глаза Уэнди блеснули.
— Не думаю, что в этом могут быть какие-то сомнения!
С этими словами она повернулась и заняла свое место за столом, набросившись с ненужной яростью на пишущую машинку, а Эстер сочла за благо удалиться в палатку.
Ей вовсе не было забавно и совсем не хотелось участвовать в унизительном соперничестве. Наверное, даже хорошо, что Филип считает ее развратной женщиной. По крайней мере, он не будет думать, что она влюблена в него! Это было единственным утешением для ее раненой гордости.
Эстер закрыла глаза и, должно быть, задремала, поскольку ей почудилось, что Уэнди разговаривает — но не с Гордриджем, и не с Эдвардом, а с Дэвидом. Но этого никак не могло быть! Значит, она все еще спит.
Но это был не сон: выйдя из палатки, она действительно увидела Дэвида, занятого оживленным разговором с Уэнди. Эстер совершенно растерялась. Все кругом превращалось в фарс. Они мечтали о тихой жизни втроем, а к ним постоянно вторгаются люди, приводящие их в замешательство!
Увидев ее, Дэвид тепло, но в то же время слегка виновато улыбнулся.
— Что случилось? — спросила Эстер. — Почему ты вернулся?
— Просто решил посмотреть, как вы тут живете, моя дорогая! — Он поцеловал ее в лоб и осторожно обнял: — Как твои ребра?
— Срастаются, я надеюсь, — ответила она, перехватив изумленный взгляд Уэнди.
Бедняжка явно не знала, что подумать.
— Как ты считаешь, я могу остаться на день-два? — спросил Дэвид. — Филип не будет возражать?
Эстер пожала плечами.
— Ты его лучше знаешь, чем я!
— У меня с собой палатка. Думаю, что разобью ее в любом случае. В котором часу они возвращаются?
— Когда проголодаются, — ответила Эстер и, взглянув на часы, удивилась, как много уже прошло времени. — Полагаю, что ждать осталось не слишком долго.
Краем глаза она видела, что Уэнди продолжает с любопытством смотреть на них, и прикидывала, успел ли Дэвид рассказать ей что-нибудь. Она предпочла бы, чтобы их частная жизнь оставалась их личным достоянием.
Эстер открыла пару банок консервов с цыплятами в вине, поставила вариться рис и с трепетом стала ждать возвращения брата и Гордриджа. Она не представляла себе, как Филип отреагирует на появление Дэвида. Все так запуталось! Кроме того, Эстер боялась, что Уэнди ринется теперь в новую атаку.
Когда Гордридж вернулся и увидел Дэвида, на его лице отразились противоречивые чувства: радости мешало подозрение, что Дэвид приехал ради Эстер, и ко всему этому примешивалось раздражение, что к ним опять вторгаются.
— Я подумал, что могу пожить здесь пару дней, прежде чем отправлюсь домой, — сказал Дэвид. — Надеюсь, что возражать ты не будешь?
— Разве это что-нибудь изменит, если и буду? — недовольно проворчал Гордридж, глядя при этом на Эстер.
Казалось, Дэвида немного ошеломила подобная неприветливость.
— Извини, я не хотел причинять вам беспокойство…
— Все в порядке, — покачал головой Филип, явно злясь на самого себя. — Просто у меня сегодня выдался адский день. Я очень рад тебя видеть!
Адский день! Вот каким он его считает! — горько думала Эстер. Неужели то, что произошло между нами сегодня, показалось ему адом?! Неожиданно она почувствовала слабость. Слава Богу, что Уэнди уже ушла и не слышала этих слов — иначе она была бы бесконечно счастлива!
Трое мужчин пошли искупаться, пока она накрывала на стол. За ужином царила довольно напряженная атмосфера: Дэвид, к смущению Эстер, оказывал ей всяческие знаки внимания, Филип продолжал хмуриться, а Эдвард, казалось, недоумевал, что здесь, в конце концов, происходит.
После ужина Гордридж скрылся в своей палатке, а Дэвид достал колоду карт, и они втроем стали играть в вист, пока Эдвард не объявил, что идет спать. К этому времени Эстер тоже устала, но Дэвид остановил ее, когда она хотела встать.
— Что случилось с Филипом? — спросил он приглушенным голосом. — Я никогда не видел его таким раньше.
Эстер состроила гримасу.
— В таком случае тебе повезло!
— Но это на него не похоже, — продолжал настаивать Дэвид. — Он всегда такой спокойный, невозмутимый и вообще самый здравомыслящий человек, которого я знаю. Наверняка что-то случилось. Или он до сих пор не может успокоиться из-за вашей лжи?
— В какой-то степени… — неуверенно произнесла Эстер.
— Неужели? Не может быть! Это же просто смешно! Хочешь, я поговорю с ним?
Эстер в ужасе замахала руками.
— Пожалуйста, ни слова! Ты сделаешь только хуже! Он как-нибудь справится с этим.
Пожалуй, самое лучшее, если Дэвид будет думать, что именно их обман является причиной раздражения Гордриджа…
Она лежала раздетая в постели, заново переживая весь этот долгий день, когда услышала шум возле своей палатки. Эстер слабо вскрикнула, когда в проеме двери появилась чья-то фигура. Впрочем, на этот счет никаких сомнений не было: нарушать ее уединение осмеливался лишь один-единственный человек…
— Что тебе нужно? — спросила она горячим шепотом.
Гордридж вошел и присел на край ее кровати.