— Господи! Господи, какая же я дура! — Мэри схватилась за голову. — Поверить этим глупейшим россказням!..
— Не вини себя. Это Родриго вел себя глупо, надо было с самого начала все тебе рассказать. Но он не решился, понадеялся, что все и так обойдется. А вышло совсем иначе.
— Но мне казалось, что вы двое души друг в друге не чаете!
— Так и есть. Я обожаю его. Но только как брата. К тому же между людьми, которые собирались пожениться, сохраняется определенная душевная связь. — Мартина улыбнулась.
Мэри хотела улыбнуться в ответ, но не вышло. С самого дня их несостоявшейся свадьбы она, несмотря на свою загруженность работой, ни на минуту не могла забыть про Родриго.
И это несмотря на то, что с тех пор они ни разу не виделись и не общались. Тем вечером он отвез ее в гостиницу, снял номер, затем любезно попрощался и был таков. На следующее утро посыльный доставил ее вещи. Вот и все. Больше он не давал о себе знать.
А она чего ждала? Мэри и сама не знала.
Одно лишь точно: рождественские праздники она будет встречать в Испании. Работы по-прежнему невпроворот, гостиничный комплекс вот-вот откроется, и кому, как не ей, следить, чтобы все прошло гладко.
«Сент-Джонс» вбухал в реконструкцию «Паласио де Мадрид» огромные деньги и не желал ждать до начала туристического сезона. Начальство требует открыть отель немедленно. Но, чтобы деньги окупились, нужно устроить большую шумиху вокруг этого события, а, как это сделать, ни у нее, ни у Джастина нет ни малейшего представления.
Мэри нарочно засиживалась на работе допоздна: иначе вечерами у нее было бы слишком много свободного времени, а значит, болезненных воспоминаний. Прошло меньше года, с тех пор как она вернулась с практики в Манчестере, надеясь, что когда-нибудь исполнятся ее мечты. И вот все, к чему она так стремилась, случилось, к тому же раньше, чем она ожидала.
Теперь у нее работа, которая ей нравится, в корпорации «Сент-Джонс» она не последнее лицо, к ее мнению прислушиваются, да и зарплата ее вполне устраивает. Рядом нет родителей с их вечными придирками, она совершенно самостоятельна и независима.
И совсем одна.
Тогда, год назад, она вряд ли имела бы что-нибудь против этого. Ведь она еще не знала, что встретит мужчину, который оставит неизгладимый след в ее душе. Слова которого, сказанные несколько месяцев назад, никогда не сотрутся из ее памяти.
«…Я любил тебя больше всего на свете… Я никогда так больше никого не полюблю… Но теперь жалею, что мы встретились… Все, что было между нами, теперь кончено…»
Да, он предложил ей остаться друзьями, но она этого не захотела. И теперь понимает почему: она ему не друг, она любит его, любит бесконечно и хочет принадлежать ему.
Только теперь она ему уже совсем не нужна. «Все кончено…» Кончено!
Мэри в раздражении отшвырнула подушку в сторону, встала с дивана и взглянула на часы. Еще не слишком поздно для прогулки, да и если бы была полночь, она все равно пошла бы на улицу. В своей просторной квартире она задыхается.
Долго бродила она по вечерним улицам Мадрида, словно искала кого-то или что-то… Может, потерянное счастье? Счастье, которое она сама растоптала?
— Мэри, вот так встреча!
Она поскользнулась и почувствовала, как сильная мужская рука поддержала ее.
— Извини, кажется, я тебя напугал.
— Хиль-Луис?
— Он самый. — Испанец улыбался в бороду. Таким довольным она его еще никогда не видела. — Как ты себя чувствуешь?
— Ничего, — туманно ответила Мэри. — А ты как?
— Я? Превратился в самого счастливого человека на свете.
— Да? Я слышала о рождении дочери. Поздравляю!
— Слышать слышала, но ведь не видела же? Это легко исправить. Ты сейчас не занята? Давай, моя машина рядом, я отвезу тебя к нам в деревню. Пойдем!
Мэри была поражена его дружелюбием и просто не могла ему отказать. К тому же приятно будет встретиться с Марсией — она ведь ей еще заочно понравилась. И все лучше быть в обществе друзей, чем в одиночестве бродить по незнакомым улицам.
До Санта-Гвадалупе было не меньше получаса езды по скользкой горной дороге. Но Хиль-Луис отлично справлялся с управлением. Вдалеке виднелись заснеженные верхушки гор, а уже вскоре они подъехали к большому, потемневшему от старости дому.
— Здесь я родился, — сказал Хиль-Луис, — здесь жил в детстве. И теперь вернулся на родину.
На порог выбежала Марсия.
— Гляди, кого я тебе привез!
Они с женой расцеловались, Марсия бросилась к Мэри и обняла ее.
— Вот это сюрприз!
— Хиль-Луис пообещал мне показать вашу дочку. Ты не против?
— Нет, конечно! Пойдем. — Марсия направилась было в дом, но вдруг остановилась. — Мэри…
— Что такое? Я не вовремя?
Было видно, что Марсия приняла какое-то решение.
— Нет, напротив. Идем.
Марсия зашла в дом и отступила в сторону, жестом приглашая Мэри зайти в гостиную. Что та и сделала, после чего остановилась как вкопанная.
— Привет! — сказал ей Родриго.
Он сидел у камина и играл с ребенком. Никогда прежде она не видела столь счастливой девочки и столь счастливого мужчины. И на нее он посмотрел с улыбкой и поприветствовал как-то особенно тепло. Но сразу же после этого она почувствовала, что он вдруг закрылся от нее.
— Здравствуй, — снова произнес он, но теперь совсем уже иначе, с холодной вежливостью.
Мэри, впрочем, не была способна даже на это.
— Я… Я думала, ты за границей.
— Был. Но вчера вернулся. Решил заехать навестить племянницу.
— Мы с Луисом случайно встретились на улице, он пригласил меня посмотреть на его дочурку.
Его лицо просветлело.
— Луситу? Разве она не очаровательна?
Он показал ей на диван и осторожно передал девочку.
— Умеешь обращаться с детьми?
— Еще спрашиваешь! У меня уйма братьев и сестер.
— Значит, было на ком попрактиковаться.
Они обменялись осторожными улыбками.
— Ее зовут Лусия, да? — спросила Мэри.
— Пока крещения не было, так что имя неофициальное. Но, думаю, все согласятся, что лучшего имени не найти.
— Вот и я! — провозгласила Марсия, входя в комнату с кофе и сандвичами на подносе.
— Спасибо, я, пожалуй, воздержусь, — сказал Родриго. — Я сыт. — Он взял ребенка на руки.
Мэри заметила, как сильно он похудел. И манеры его изменились: от прежней беззаботности не осталось и следа, во взгляде, в движениях чувствовалась подспудная напряженность.
Это я во всем виновата, печально думала Мэри. Он сам сказал: пожалуй, лучше было бы нам не встречаться. Так оно и есть. Он был бы намного счастливее. А я… Удастся ли мне стереть из памяти все, что было между ними? Веселые минуты, которые мы провели вместе? Страстную любовь, которая постепенно захватывала меня все сильнее и сильнее?
— Мэри?
Она очнулась.
— Ты задремала? Прости. Я спросил, как дела с отелем.
— Просто я пригрелась у огня, — начала оправдываться она, — и чуть не заснула. С отелем все в порядке, осталось проследить, чтобы ничего не испортили к открытию. А как твои дела?
— Отлично. Бываю за границей. Мне делают заказы. Рикардо доволен, сказал мне: неплохо. В его устах, ты знаешь, это высшая похвала.
Наверное, полчаса они беседовали ни о чем. Сколько можно сказать ненужных слов, не поговорив о самом главном. О пропасти, которая пролегла между ними.
— Ну мне пора. — Родриго бросил взгляд на часы. — Уже совсем стемнело.
Мэри взглянула за окно.
— Пожалуй, мне тоже надо уходить. Марсия, какая очаровательная у вас малышка!
— Не то слово! — улыбнулась та в ответ.
Хиль-Луис похлопал жену по плечу.
Перед Мэри же встала проблема, как добираться обратно. Пешком она не дойдет, остаются два варианта: либо ехать с Родриго, либо попросить Хиль-Луиса отвезти ее.
— Тебя подвезти? — спросил Родриго.
Мэри колебалась. Ехать с Родриго ей не хотелось, но и вытаскивать Хиль-Луиса из дому, а потом заставлять его возвращаться, — нет, это еще хуже!
— Да, спасибо, — сказала она.
Хиль-Луис помог ей сесть в машину и любезно захлопнул за ней дверцу, помахал им на прощание и вернулся в дом. Марсия собиралась кормить ребенка.
— Правда здорово было встретиться с Мэри?
— Да, — пробасил Хиль-Луис. — Представляешь, я наткнулся на нее совершенно случайно, выходя из магазина.
— А ты не подумал, каково ей будет, когда она встретится с Родриго?
— Подумал. Потому и привез.
— Ах ты, интриган! — смеясь, пожурила его Марсия.
— Может, хоть так удастся снова их свести. Глупо дуться друг на друга из-за глупого недоразумения!
Они ехали в полном молчании. Родриго неотрывно смотрел на дорогу, а Мэри не хотела отвлекать его беседой. К тому же о чем им было говорить?
Время от времени она бросала на него взгляды, стараясь, чтобы он не заметил этого. Напряжение, усталость, сквозившие во всем его облике, не давали ей покоя.
— Как вы собираетесь организовать торжественное открытие «Паласио»? — спросил он, когда они подъехали к Мадриду.
— Пока не знаю. Мы с Тейлором никак не придумаем, как бы раздуть шумиху вокруг этого дела.
— Я тебе говорил, у меня есть один приятель, журналист. Он знаком с киноактерами, певцами и прочими звездами. Хочешь, дам тебе его телефон? Через него можно будет пригласить на вечеринку в честь открытия нескольких знаменитостей, устроить им королевский прием, о котором напишут во всех газетах. Тогда реклама новому отелю обеспечена.
— Отличная мысль! — обрадовалась Мэри. — Ты правда можешь дать мне его телефон?
— Разумеется.
Он повернул налево.
— Эй, нам не туда, мне направо надо.
— Налево, — спокойно ответил он. — Я знаю тут одно отличное кафе, где нам никто не помешает.
Родриго остановил машину у кафе на углу, выключил мотор и помог ей выйти. Вел себя он не как галантный кавалер, а совершенно официально, с той же холодной вежливостью, с которой поздоровался там, в Санта-Гвадалупе.
— Здесь отличные фирменные пирожные, — сообщил он, когда к ним подошел официант. — Не отказывайся.
— Я и не думала.
Они заказали пирожные и кофе.
— Так о чем мы будем говорить? — спросила Мэри, ожидая заказа.
— О Рождестве. Мама жалуется, что ты ни разу не приехала навестить ее, и предлагает встретить тебе Рождество с нами.
— Но это невозможно! Я и носу в особняк не покажу.
— Отчего же? Ты же со мной в ссоре, а не с ней?
— Ни в какой мы с тобой не в ссоре. Мне стыдно, ты был так добр ко мне.
— Пытаюсь хоть как-то искупить то зло, которое тебе причинил.
— Это не так. Я все знаю. Недавно мы виделись с Мартиной, и она рассказала, как все было на самом деле.
— Рассказала то, о чем я должен был сообщить тебе с самого начала. Нет, Мэри, не спорь, я виноват, но дело даже не в том, кто из нас допустил ошибку. Мы оба знаем, что это произошло не нарочно. Я боялся тебе все сказать, потому что ты и так обозвала меня распутным. Просвети я тебя насчет нас с Мартиной, ты бы и вовсе меня бросила.
— Но ты не мог не понимать, что рано или поздно правда выплывет наружу. Неужели ты об этом не подумал!
— Мэри, Господи, посмотри на меня! Мы знакомы не первый день, неужели ты не поняла, что я не такой, как Рикардо, как ты, как все остальные! Я не думаю, не планирую заранее, не просчитываю на несколько ходов вперед свои действия. Я поступаю так, как Бог на душу положит. Всю жизнь так себя вел, были у меня из-за этого проблемы, но такого, что произошло у нас с тобой…
— Теперь ты изменился, Родриго.
— Что правда, то правда. Жизнь заставляет перемениться. Я оглянулся на прошлое и понял, что не слишком преуспел. Раз так, надо что-то делать.
— Я не хочу, чтобы ты менялся, — вырвалось у Мэри. — Не хочу, чтобы ты стал таким же приземленным, как остальные.
Он пропустил ее слова мимо ушей, ибо смотрел куда-то в сторону. Мэри проследила за его взглядом. Группа тинейджеров, зашедшая в кафе пропустить стаканчик перед ночными похождениями, вовсю пялилась на них с Мэри. Подростки показывали на нее пальцами и хохотали.
Мэри побледнела. Родриго сжал ее ладонь.
— Не обращай внимания. — Он говорил совершенно спокойно. — Улыбайся, говори, делай вид, что ничего не происходит. Не показывай, что тебя задевает их поведение, не хватало еще доставлять им такое удовольствие.
Раздались аплодисменты: на сцене появился пианист, а следом за ним еще трое музыкантов. Один — лысенький коротышка — тащил огромную трубу, высокий и худой с длинными волосами сжимал в руках скрипку, а у третьего висела на шее гитара.
— Ого! — сказал Родриго. — Сейчас будут танцы. Пойдем? Пусть таращат глаза, плевать на них.
Мэри от испуга еще больше побледнела.
— Ты не можешь со мной танцевать!
— Попробуй останови!
Как это необычно — снова оказаться в его объятиях, почувствовать тепло его тела. И как сложно не думать о том, что рядом с тобой мужчина, которого ты любишь.
— Не знаю, как у тебя вообще получается танцевать, когда на нас все смотрят, — сказала она. — У меня ноги заплетаются.
— Не волнуйся, я тебя поддержу.
Какие добрые у него глаза! Он смотрит на нее так, как прежде, будто она не нанесла ему удар в самое сердце.
— Это тебе нужна поддержка. — Мэри невольно оглянулась. — Они о чем-то шепчутся. А этот смех? Они, верно, решили, что я бросила тебя ради другого.
— Не все ли тебе равно? Им просто хочется позабавиться. В свое время, когда я был мальчишкой, я постоянно дрался со старшими братьями вон того лопоухого, видишь? Его брат был тупицей, хотя и воображал о себе невесть что, и этот, как видишь, оказался не лучше.
— Они издеваются, — не унималась Мэри, — потому что знают, что я сделала. А ты сейчас здесь, со мной… — Она почувствовала, что вот-вот заплачет. Родриго мог сейчас развлекаться с любой красоткой на свете, благо и внешность позволяет и денег хоть отбавляй. Вместо этого он возится с ней, утешает ее — только потому, что знает, как нужна ей его помощь и поддержка.
— Только не плачь, — умоляюще произнес он. — Что они подумают?
— Что ты сказал мне все, что обо мне думаешь. И поделом! Тогда-то они тебя зауважают. — Она высморкалась.
— Ну-ка, перестань! Плевать мне на всех, я не хочу, чтобы ты страдала, слышишь? Веди себя так, как будто между нами все в порядке.
— Как это? — Мэри попыталась успокоиться. — Что значит «в порядке»? Ты снова предлагаешь мне играть в свои игры. Помнишь, один раз это уже у нас не вышло? Мы тогда прикидывались друзьями.
— Да, помню, как я злился на себя оттого, что боялся открыть тебе правду о своих чувствах.
— Про это и речь. Мы не были до конца честными друг с другом.
— Ты права. Но исправляться никогда не поздно. — Он вдруг слегка коснулся ее губ.
Мэри отпрянула.
— Что за глупости! — Ее голос дрожал.
— Я начинаю вести себя честно. Мне хотелось это сделать, и я это сделал.
— Но ты же сам…
— Что?
Она не ответила. Их губы снова соприкоснулись. Радость залила ее, как заливает солнечный свет комнату, когда открыты тяжелые шторы. Несколько месяцев она не знала счастья, и вот в этот миг все, о чем она жалела, будто снова вернулось к ней.
— Возвращайся в особняк, — тихо проговорил он. — Нам о многом нужно поговорить.
— Как скажешь…
Они вернулись за столик. Мэри поспешно взяла свою сумочку, а Родриго тем временем расплачивался с официантом. Когда он взял со стола листочек бумаги, она подумала, что это счет.
Лишь заметив, как он побледнел, она обратила внимание на бумажку. Какой-то художник проявил весь свой талант: красотка с длинными косичками, подозрительно похожая на Мэри, прогуливала черного пуделя, морда которого сильно смахивала на лицо Родриго.
— Так, да? — воскликнула она. — Свиньи! Чего от них еще ждать! Они презирают тебя потому, что ты ведешь себя с настоящим благородством. И все еще удивляются, отчего я ненавижу испанцев!
— Забудь. — Он скомкал листок. — Мне наплевать на них.