Все это, конечно, было очень интересно, но, во-первых, название фирмы осталось у подруги, а во-вторых, адрес был записан не совсем разборчиво.
После выхода из метро — «1-й ваг. из ц.», что означало «первый вагон из центра», — Марина должна была сесть на любой из десятка троллейбусов или автобусов, номера которых выстроились длинным перечнем. На автобусе или троллейбусе Марина могла проехать одну или две остановки — в зависимости от маршрута.
Автобусами и троллейбусами Марина сознательно пренебрегла, потому что как раз подоспел час пик — рабочие и служащие выходили из метро плотным нескончаемым потоком и устремлялись к наземному транспорту. И потом, расстояние в одну-две остановки можно не спеша преодолеть пешком.
Марина предпочла прогулку еще и потому, что боялась сесть не в тот автобус и очнуться где-нибудь в Ясеневе. Почерк у Юльки был негодный, это Марина помнила еще по конспектам лекций. Единицы у нее были похожи на тройки, тройки на девятки, а девятки — на астрологические эмблемы небесных тел.
— Я доберусь на машине, не волнуйся, — уверяла Марина Юлю, когда та путано объясняла дорогу и рисовала на листке своих головастиков.
— Не доберешься, делай точно, как я говорю, — не задумываясь, отвечала Юля, продолжая чертить схему. Юля оказалась права — Марина первым делом заблудилась.
Вообще Юго-Запад Марине был очень симпатичен, как место для прогулок он нравился ей даже больше Замоскворечья или других старинных районов.
Возможно, ее вдохновляло то, что места здесь были малолюдные. Ее привлекал широкий и прямой проспект Вернадского, нравились названия станций метро — «Ясенево», «Теплый стан», «Битцевский парк». Нравились осмысленные молодые лица встреченных студентов университета.
Марина точно не знала, почему ее так привлекает этот район, просто любила гулять здесь, когда была моложе и подвижнее.
Впрочем, все это забылось, когда она стала пользоваться собственным транспортом.
Адрес, записанный Юлькой, заканчивался точными почтовыми координатами: «Новые Черемушки, квартал 27 Б, дом 14, кв. 166». Юлька произносила слово «квартал» с ударением на первом слоге. Здесь Юлька за пару сотен долларов сняла квартиру и впервые зажила самостоятельной жизнью. В честь важного события она решила устроить скромный праздник и позвала Марину.
Было в ее новом адресе без улицы что-то загородное, даже дачное. Юго-Запад застраивался во второй раз. Жителей существенно прибавилось. Времена изменились.
Преодолев полосу препятствий в виде запутанных кварталов 25, 26 Б, 27 и 27 А, Марина продралась сквозь заросли неживой, но по-прежнему колючей акации и оказалась неожиданно на открытом пространстве, в центре которого возвышался дом с нужным Марине номером.
Это был самый высокий дом в окрестностях, который мог бы служить прекрасным ориентиром и избавить ее от необходимости поминутно заглядывать в клочок бумажки с косметической рекламой, доставая его из заднего кармана тесных джинсов.
Марина беззлобно возмутилась бестолковостью подруги, и, по странной педантичности, решила уточнить номер многоэтажного дома.
Она огляделась и подошла к сидящим на бетонных трубах. Солнце садилось, горизонт окрасился в бурые тона. Лиц людей, к которым Марина подошла, видно не было. Их было пятеро. Они выглядели зловещими силуэтами на фоне неба, по которому быстро пробегали багровые закатные облака.
«Может быть, у них и вовсе нет лиц», — подумала Марина, когда все пятеро одновременно повернули головы и посмотрели на нее.
В руках одного из них зеленоватым пятном мелькнула бутылка. Марина услышала тихое позвякивание — он поставил бутылку на трубу.
Марина явственно почувствовала наплывающий на нее густой запах перегара. Такой перегар бывает после дешевого портвейна. «Агдам», «Анапа», «777» — весь репертуар отечественных не слишком состоятельных алкоголиков.
Люди на трубах возле четырнадцатого дома предавались возлияниям. Сделав еще пару шагов в их направлении, Марина поняла, что собирается обратиться к пятерым нетрезвым подросткам.
Один из них что-то сказал негромко хриплым недетским голосом. Остальные одновременно как по команде громко заржали.
Марина пожалела жителей нижних этажей. Смех, выкрики, брань пьяных мальчишек наверняка беспокоят их не в первый раз.
Марина вдруг подумала, как она выглядит после путешествия через кусты и колдобины. Юлька, когда объясняла дорогу, настоятельно советовала надеть обувь попроще. Такую простую, какую только может себе позволить Марина с ее щепетильностью в вопросах гардероба.
На Марине были сейчас светлые брюки, которые пришлось подвернуть до щиколоток, но которые все равно испачкались где-то на холмах Новых Черемушек. На ногах — высокие желтые ботинки, тоже грязные. Облегающий свитерок цвета весенней зелени, слегка пострадавший от колючек акации. И флюоресцентных расцветок рюкзачок — в нем лежали коробка шоколадного ассорти и бутылка шампанского по случаю Юлиного новоселья. На лице у Марины, как могли разглядеть те пятеро, был безукоризненный макияж — плод вдохновенного труда у зеркала в течение сорока пяти минут. На поясе был прикреплен последней модели вокмен.
Таким образом, в глазах юных отщепенцев, сидящих на трубе, преуспевающая журналистка «Русского эроса» явно выглядела одинокой заблудившейся девчонкой — с дорогой звуковоспроизводящей техникой на поясе, с привлекательным лицом и фигурой и с явными намерениями вступить с ними в контакт. А также — девушкой из хорошей семьи, которая как огня должна бояться подростков, сидящих в сумерках во дворе на трубе и пьющих дрянное вино.
Подростковый возраст, осложненный алкогольным опьянением, предполагает именно такие иллюзии.
Заблуждение нетрезвых мальчиков польстило Марине, как могут льстить неуклюжие комплименты полных профанов в вопросах женской красоты. Комплименты каких-нибудь осыпанных сигаретным пеплом ученых, которым не хватает времени на личную жизнь. Или добродушная зависть самозабвенных домохозяек, которым не хватает силы воли, чтобы выглядеть всегда привлекательно. Или восхищение таких вот зеленых мальчишек, пусть и выраженное столь грубо.
Но одновременно эта сцена вызвала в Марине досаду, смешанную с презрением. Она хотела попасть к Юльке как можно скорее и ясно представила себе, что, повзрослев, эти ребята мало в чем изменятся. Тот же дешевый портвейн и те же отвратительные манеры.
Марина хорошо помнила себя в их нынешнем возрасте и не любила этих воспоминаний. Примитивная, одномерная система ценностей, подминавшая под себя любые проявления независимости от «стаи». И нелепые, уродливые отношения между полами. Марину передернуло от отвращения.
Поскольку подростков было больше и они были местными жителями, ситуация была в их руках. По их настрою Марина поняла, что батальной сцены у подножия Юлькиного дома ей не избежать. Она опаздывала уже на двадцать минут, и от этого злилась еще больше.
Разумеется, инстинкта самосохранения Марина Белецкая чужда не была. Но в этот вечер инстинкту не стоило доверять. Хотя бы потому, что он никак о себе не напоминал. Ни малейшего холодка по спине, ни учащенного пульса, ничего подобного Марина не чувствовала.
Она усмехнулась одним сердцем и решительно подошла к трубам вплотную.
— О, ты кто? — услышала она все тот же хриплый голос. Задавший вопрос глотнул из бутылки и надолго закашлялся.
Остальные снова рассмеялись. Они были необыкновенно смешливы.
Марина споткнулась о кусок арматуры, который словно нарочно торчал из земли. Споткнулась она, конечно же, некстати. Чтобы по-новому рассмешить подростков, достаточно было показать им палец.
— Это какой дом? — спросила Марина негромко.
— Чего? — переспросил один.
— Пить будешь? — вдруг предложил другой, вероятно, самый миролюбивый. Он потянулся к Марине с бутылкой, обдав перегаром. Он был щуплый, невысокого роста и глупо улыбался не переставая.
«Может, правда выпить?» — мелькнула у Марины шальная и неожиданная мысль. Нет, пить она с ними не будет.
— Что? — переспросила она.
— Пить, говорю, будешь?
— Что-что? — повторила Марина, входя во вкус.
— Глухая, что ли? — услышала она. — Тебе чего надо?
— Это четырнадцатый дом? — Марина вернулась к тому, что ее больше всего интересовало.
— Девушка, — воскликнул молчавший до сих пор мальчик, отнял полупустую бутылку у товарища по играм и двинулся к Марине. На лице его была написана решимость.
Не выпуская бутылку, он потянулся к Марине с объятиями.
Марина несильно ткнула его локтем в живот. Он покачнулся и выронил бутылку. Бутылка со звоном разбилась, и земля быстро впитала жидкость цвета закатного неба.
— Ой, извини, — сказала Марина с фальшивым испугом. — Больно?
— Козел! — заревели собутыльники.
Марина пожала плечами, повернулась и пошла к подъезду.
— Девушка! Это четырнадцатый дом! — донеслось до нее.
В лифте на стене было написано крупно: «Юля + Марина = любовь». Марина смеялась, пока лифт не остановился на двадцать четвертом этаже.
Юлька распахнула дверь еще до того, как Марина позвонила.
— Я уже хотела милицию вызывать.
— Зачем это? — равнодушно спросила Марина, расшнуровывая ботинки.
Сон напугал Марину не только своей навязчивой, сумрачной реалистичностью, цветами, запахами, ощущением промокшего носка ботинка на правой ноге. Он поразил еще и тем, что повторял до мельчайших подробностей происшествие годичной давности. За исключением, может быть, одной детали: тогда у Марины еще не было собственного автомобиля. Да и журналисткой она не была.
Марина проснулась за секунду до пронзительного и долгого звонка в дверь. Звонок разбудил Юльку. Они обе вскочили с кроватей и чуть не сбили друг друга с ног в коридоре. Лица у обеих были испуганные.
— Может, лучше не открывать? — прошептала Юлька.
Марина пожала плечами. И вдруг хлопнула себя по лбу.
— Какая же я дура, это насчет визы. Я сама назначила время.
Юлька на цыпочках подкралась к двери и крикнула:
— Вы кто?
— А вы кто? — раздался с той стороны знакомый голос следователя Егорова.
Марина с облегчением вздохнула и вернулась в спальню что-нибудь надеть. Юлька нахально осталась в просторной клетчатой рубашке, которую Марина выдала ей вместо ночной. Сказать, что рубашка не доходила Юле до колен, значило не сказать ничего.
Следователи, приходящие без приглашения, решила Юля, вовсе не повод, чтобы суетиться.
Снаружи и вправду стоял Егоров, тщательно причесанный, в жарком темном костюме и нарядном галстуке.
— Вы что, собрались на прием в честь английской королевы? — ахнула Марина. Если бы она умела присвистывать от удивления, непременно сделала бы это.
— Я пришел Вас Охранять. Людей у нас не хватает, больше некому. Как провели ночь? Кто-нибудь беспокоил?
Марина прыснула. Зато Юлька за ее спиной расхохоталась в полный голос.
— Ну и ну, — повторила она на этот раз вслух. — Спасибо, дорогая милиция! Мы уж как-нибудь сами справимся. Так что возвращайтесь на ваш торжественный прием.
Егоров не ожидал такого поворота.
— На какой прием? — пробормотал он растерянно и продолжал топтаться в дверях.
Двери лифта у него за спиной открылись, и оттуда, приплясывая под звуки только ему слышной музыки, появился еще один персонаж.
— Кто из вас Белецкая? — выкрикнул непринужденно одетый подросток, не выключая вокмена и не вынимая наушников из ушей. — Я насчет Италии.
— Какой Италии? — не понял Егоров.
Марина бросилась делать знаки подростку, одновременно толкая локтем Юльку. Та быстро поняла и улыбнулась Егорову.
— А вы тот самый Егоров, о котором мне Марина столько рассказывала?
— Да, это я, — растрогался Егоров.
Юлька взяла его под руку и повела в глубь квартиры, продолжая что-то ворковать.
Марина быстро сунула подростку свой заграничный паспорт.
— За билетом Зайдите завтра, — еще раз выкрикнул он.
Марина кивнула и захлопнула за ним дверь.
В комнате следователь Егоров при полном параде и Юля в одной короткой рубашке вели какой-то спор.
Когда Марина вошла, они одновременно замолчали.
— Так говорить или не говорить? — посмотрел Егоров на Юльку. И, не дожидаясь ее ответа, выпалил:
— Нам известны мотивы убийства.
Марина присела в кресло.
— И каковы же они, по-вашему?
— Они таковы. — Егоров сосредоточенно наморщил лоб. — Ваш друг Игорь торговал наркотиками.
— Это я уже поняла. Какие еще новости?
— Из достоверных источников…
Юлька захихикала. Егоров сбился и убавил важности:
— Один из наших осведомителей рассказал о переполохе, который вызвала в их группировке кража двух килограммов героина. Героин исчез, поэтому осведомитель ничего не скрыл от нас. Сделка должна была состояться в одном из номеров гостиницы «Россия». В тот вечер там был какой-то праздник, очень много народу.
«Значит, милиционеры действительно не смотрят телевизор?» — удивилась Марина. О том, что Марина тоже была в тот день в «России», Егоров не догадывался. И это к лучшему, решила Марина и не перебила его.
Егоров продолжал:
— Наркотики предназначались для каких-то особых целей. Каких именно, осведомитель не знает. Но известно, что этот героин должен был сыграть важную роль при переделе сфер влияния двух конкурирующих группировок, занимающихся торговлей наркотиками. Игорь принадлежал к одной из них, героин — другой. Но это еще не самое удивительное…
— Потрясающий человек, — восхищенно перебила его Юлька. — Говорит, словно диктор из передачи «Криминальная хроника». Человек-протокол. Какие у тебя интересные знакомые появились, Марина.
Егоров не мог понять, шутит Юля или говорит серьезно, но на всякий случай покраснел от удовольствия.
— Тем не менее, — Юлька встала, давая понять, что аудиенция окончена, — охранять нас не нужно. А нужно идти к себе в отделение и срочно раскрывать это гадкое преступление, ловить убийц и искоренять наркомафию. Было очень приятно познакомиться.
Юля протянула Егорову руку. Он пожал ее, попрощался и пошел к двери.
— Вы тут поосторожнее, — бросил Егоров напоследок.
— Так точно, — крикнула Юлька и помахала ему рукой. — А теперь, — она повернулась к Марине, — быстро собирайся, пока еще кто-нибудь не явился.
— Ты же не дала ему рассказать самое удивительное, рассмеялась Марина.
— Да ерунда все это. Не заставляй меня ждать, — заторопила Юля подругу.
Марине передалась Юлькина лихорадка. Она побросала в сумку все, что попалось ей на глаза, и подруги выбежали на улицу.
Глава 6
Марина разглядывала однообразный подмосковный пейзаж, проносившийся за окнами автомобиля с огромной скоростью. Юлька крепко сжимала руль, не отрывая взгляда от дороги и обгоняя всех, кто попадался им на пути. Она молча покусывала губы и нервно улыбалась.
Марина могла догадаться, что заботит ее подругу, но никаких вопросов задавать не хотелось. На заднем сиденье потряхивало ее небольшую дорожную сумку с надписью по-английски «Экстремальные путешествия», и тот, кто сделал эту надпись, был сейчас прав. В сумке лежали ее туалетные принадлежности, пара смен белья, пара блузок, теплый свитер, плащ и маленькая записная книжка в светло-коричневом кожаном переплете.
Из динамиков за спиной Марины тихим детским голосом пела Джулия Крус. Она пела о диких и загадочных убийствах в Твин Пикс, маленьком тихом городке недалеко от канадской границы. Неземной голос певицы внушал Марине, что кошмарный сон и реальность не имеют четкой границы. Что кошмар еще не закончился, во многом он у Марины впереди. Голос и завораживал, и пугал ее, наполнял тревожными ощущениями, не позволял сосредоточиться.
«Что этим людям нужно от меня? — думала Марина. — С чего они взяли, что мы работали с Гошей на пару? Не может быть, чтобы он им сам об этом наврал. А если так, то что его заставило?»
На красном неоновом указателе ТЕННИС-ОТЕЛЬ Юля свернула и, не сбавляя скорости, помчалась по лесной дороге. Машину подбрасывало на выбоинах, но Юля только крепче сжимала руль. Она резко затормозила, едва не разнеся запертые ворота. Эхо от завизжавших тормозов разнеслось по лесу.