— Дентон был прекрасным человеком, Элайн. Руководил крупным хеджевым фондом, делал огромные деньги, но большую часть неизменно отдавал на благотворительность. Для оргкомитета Лондонской олимпиады Маршалл был абсолютно незаменим. Многие считают, что без его усилий мы нипочем не выиграли бы у Парижа тендер на проведение Игр. Милейший человек, который ничуть не гордился своими заслугами. С Дентоном моя мать вспомнила, что такое счастье.
— Не думала, что это возможно, — не удержалась Элайн.
— Да и я тоже, и сама Аманда не думала. А вот у него получилось. До сегодняшнего дня я считал, что у Дентона Маршалла вообще нет врагов.
Поттерсфилд показала на кровавый олимпийский символ.
— Может, это больше связано с Играми, чем с его персоной.
Найт долго смотрел на голову покойного.
— Возможно. Или это попытка сбить нас со следа. Обезглавливание легко истолковать как действие, совершенное в состоянии аффекта. Аффект же почти всегда обусловлен личными мотивами.
— То есть, по-твоему, это месть? — спросила Поттерсфилд.
Найт пожал плечами:
— Или политическое заявление, или выходка сумасшедшего, или все вместе, не знаю.
— А где находилась твоя мать вчера между одиннадцатью и половиной первого? — вдруг спросила Поттерсфилд.
Найт дико посмотрел на нее.
— Аманда любила Дентона!
— Отвергнутая любовь — серьезный мотив для мести, — заметила Поттерсфилд.
— Не было никакой отвергнутой любви! — взорвался Найт. — Я бы знал. И потом, ты же видела мою мать, она ростом сто пятьдесят пять и весит едва пятьдесят килограммов, а в Дентоне было под сто! У нее не хватило бы ни сил, ни духу отрезать ему голову! И причин не было.
— Выходит, ты не знаешь, где вчера была Аманда.
— Узнаю — позвоню. Мне еще предстоит ей сообщить.
— Могу сообщить я, если это поможет.
— Нет, я сам. — Найт в последний раз взглянул на голову. Отчего-то ему не давал покоя вопрос, почему рот так странно искривлен, словно покойник собирается что-то выплюнуть.
Вынув из кармана ручку-фонарик, Найт обошел олимпийские кольца и посветил между губ Дентона Маршалла. Там что-то тускло поблескивало. Найт полез за пинцетом, который всегда носил с собой на случай, если понадобится что-то поднять, не прикасаясь.
Стараясь не смотреть в глаза мертвого жениха своей матери, он просунул пинцет между губами мертвеца.
— Питер, нельзя! — возмутилась Поттерсфилд. — Ты…
Но Найт уже поворачивал в воздухе пинцет с зажатой старой бронзовой монетой, извлеченной изо рта покойника.
— Новая теория, — сказал он. — Убийство из-за денег.
ГЛАВА 5
Через несколько дней после того как меня побили камнями, я очнулся в больнице с трещиной в черепе и тошнотворным ощущением, что меня странным образом перемонтировали, сделав еще более чуждым всему окружающему.
Я помнил и нападение, и нападавших, но когда полицейские пришли опрашивать меня о случившемся, я сказал, что не знаю. Дескать, помню, как вошел в здание, а больше ничего, и расспросы скоро прекратились.
Поправлялся я медленно. На затылке остался звездчатый шрам, похожий на краба. Отросшие волосы скрыли его, а я уже лелеял темную фантазию, которая стала моей первой одержимостью.
Через две недели я вернулся в дом маленьких монстров и отца Боба. Даже они заметили перемену: я уже не был дикарем. Я улыбался и притворялся счастливым. Я прилежно учился и развивал свое тело.
Отец Боб решил, что я нашел Бога.
Но вам я признаюсь, что делал все это потому, что наконец впустил в себя ненависть. Я поглаживал похожий на краба шрам на затылке и думал о своем первом эмоциональном союзнике в достижении всего, что мне хотелось иметь или осуществить. Вооруженный темным сердцем, я жаждал явить свое превосходство, и хотя на людях притворялся исправившимся, счастливым, примерным мальчиком, но не забыл, что меня побили камнями и какие бури это породило в моей голове.
В четырнадцать лет я начал тайную охоту на чудовищ, пробивших мне голову. В конце концов я нашел их — они продавали дешевые пакетики с метамфетамином на углу за двенадцать кварталов от дома, где я жил с отцом Бобом и маленькими монстрами.
Я следил за этой парочкой, пока мне не исполнилось шестнадцать. К тому времени я сильно вырос и окреп.
До того как прийти к Иисусу, отец Боб был слесарем-арматурщиком. В шестую годовщину избиения камнями я взял один из его тяжелых молотков, старый рабочий комбинезон и незаметно вышел на улицу поздно вечером, когда все думали, что я занимаюсь.
В комбинезоне, с кувалдой, лежащей в старом школьном ранце, подобранном в мусорном контейнере, я подошел к чудовищам, которые избили меня. Шесть лет употребления наркотиков и моя эволюция стерли меня с берегов их памяти.
Пообещав денег, я заманил чудовищ на пустую парковку и превратил их мозги в кровавую кашу.
ГЛАВА 6
Вскоре после того как инспектор Поттерсфилд отдала приказ уложить останки сэра Маршалла в мешки, Найт вышел на улицу, охваченный куда большим ужасом, чем час назад.
Он подлез под полицейской лентой, обогнул толпу гиен с Флит-стрит и зашагал по Лайелл-Мьюз, ломая голову над тем, как сказать матери о Дентоне. Найт понимал, что выбора нет и тянуть не стоит, иначе мать, не дай Бог, узнает от кого-то другого. Больше всего он боялся, как бы она не осталась наедине с мыслью, что счастье, которого почти дождалась…
— Найт! — раздался голос впереди. — Это ты?
Найт поднял голову. Высокий, спортивного вида мужчина лет сорока пяти в прекрасном итальянском костюме спешил ему навстречу. Румяное лицо здоровяка под густой, с сильной проседью, шевелюрой было искажено страданием.
За последние полтора года Найт дважды встречал Майкла Лансера, которого все называли Майком, в лондонском отделении «Прайвит»: агентство привлекли к обеспечению безопасности на время Олимпиады. Но он много слышал о Майке Лансере.
Двукратный чемпион мира по декатлону в 80-е и 90-е, Лансер был членом Королевской гвардии и мог тренироваться с утра до вечера. На Олимпиаде в Барселоне в 1992 году после первого дня соревнований он вел в декатлоне, но на второй день сказались жара и влажность, и в результате Майк оказался лишь в первой десятке.
Став мотивационным оратором и консультантом по безопасности, Лансер часто работал с «Прайвит Интернэшнл» в крупных проектах. Он тоже входил в ЛОКОГ, организационный комитет Лондонской олимпиады, — отвечал за безопасность.
— Неужели это правда? — ужаснулся Лансер. — Дентон мертв?
— Боюсь, что да, Майк.
Глаза Лансера увлажнились слезами.
— Кто же это сделал? Зачем?
— Похоже, кто-то сильно не любит Олимпийские игры… — И Найт коротко рассказал, как был убит Маршалл, упомянув и о кровавом кресте.
— Когда это произошло? — спросил ошеломленный Лансер.
— Незадолго до полуночи.
Лансер покачал головой:
— Получается, я видел его всего за два часа до смерти. Маршалл уходил с торжественного вечера в музее Тейт с… — Он осекся и посмотрел на Найта.
— Моей матерью, — закончил за него Найт. — Они были помолвлены.
— Да, мне говорили, что вы с ней близкие родственники, — сказал Лансер. — Питер, мне очень жаль, ну уж так жаль… Аманда знает?
— Вот, иду ей сообщать.
— Не хотел бы я быть на твоем месте. — Лансер окинул взглядом полицейский кордон. — Это что, репортеры?
— Целая стая, и все время подходят новые.
Лансер вновь покачал головой:
— При всем уважении и любви к Дентону, только этого нам не хватало к завтрашней церемонии открытия. Разнесут сенсацию на весь мир, черт бы все побрал.
— Этому ты помешать не сможешь, — заметил Найт. — Но я, пожалуй, подумаю о том, чтобы усилить охрану членов оргкомитета.
Лансер сделал губами «пф», но все же кивнул:
— Ты прав. Поеду обратно в офис. Маркус захочет услышать об этом сам.
Маркус Моррис, политик, снявший свою кандидатуру на последних выборах, был председателем Лондонского оргкомитета.
— Аманда тоже, — вздохнул Найт, и они вместе пошли к Чешем-стрит, где, как они надеялись, такси будет больше.
И действительно, едва они дошли до Чешем, как с юга, от отеля «Дипломат», показалось черное такси. Одновременно с севера приближалось красное, ехавшее по ближайшей к тротуару полосе. Найт замахал красной машине.
Лансер сделал знак второму такси, говоря:
— Передай маме мои глубокие соболезнования и скажи Джеку, что я сегодня свяжусь с ним.
Владельцем «Прайвит интернэшнл» Джек Морган стал довольно неожиданно — после того как самолет с пятью сотрудниками лондонского отделения упал в Северное море и выживших не нашли.
Лансер сошел с тротуара и уверенным шагом направился по диагонали через улицу навстречу красному такси.
И тут Найт услышал рев мотора и леденящий душу визг покрышек.
Черное такси, набирая скорость, летело прямо на члена ЛОКОГ.
ГЛАВА 7
Найт отреагировал мгновенно. Он бросился вперед, двумя быстрыми отрывистыми прыжками пронесся перед такси и сбил Лансера с ног, уводя его от опасности.
В следующую минуту Найт почувствовал бампер черного такси в каком-нибудь метре от себя и попытался прыгнуть снова, но не успел отклониться от траектории движения машины. Щитком и решеткой радиатора его вскользь ударило по левому колену и голени — водитель и не думал сбрасывать скорость.
Найта подбросило в воздух. Плечами, грудью и бедром он ударился о капот, лицо оказалось прижатым к лобовому стеклу. Долю секунды Найт видел сидящего за рулем. Шарф, темные очки. Женщина?
Найта подбросило вверх. Перекатившись через крышу, как кукла, он сильно ударился об асфальт левым боком, отчего у него перехватило дыхание, и долго смотрел вслед удаляющемуся черному такси, чувствуя вонь выхлопных газов и слыша, как в висках стучит кровь.
«Чудеса! — мелькнуло у него в голове. — Кажется, я цел».
Но красное такси неслось на Найта, и он с ужасом подумал, что вторая машина его все-таки переедет.
Однако такси, взвизгнув тормозами, остановилось. Машину занесло. Водитель, старый растаман в зеленой с золотом вязаной шапке поверх дредов, распахнул дверцу и выскочил на дорогу.
— Не двигайся, Найт! — кричал Лансер, подбегая. — Ты получил травмы!
— Все нормально, — через силу выговорил Найт. — Быстро за этим такси, Майк!
Лансер колебался, но Найт сказал:
— Оно же скроется!
Лансер подхватил Найта под мышки и усадил на заднее сиденье красной машины.
— За черной тачкой! — рявкнул Лансер водителю.
Найт держался за ребра и хватал ртом воздух, когда таксист-растаман помчался за черным автомобилем, который уже оторвался на несколько кварталов и с хорошей скоростью уходил на запад, к Понт-стрит.
— Я поймаю ее, мужик! — пообещал водитель. — Чокнутую, которая хотела тебя кокнуть!
Лансер поглядывал то на дорогу, то на Найта.
— С тобой точно ничего серьезного?
— Ударился и ободрался, — проворчал Найт. — Майк, она не меня, а тебя пыталась переехать.
Водитель менял полосы, съезжая к Понт-стрит. Черная машина была уже в двух кварталах. Загорелись стоп-сигналы, и такси резко свернуло вправо, на Слоун-стрит.
Растаман с силой вдавил педаль газа, и кроны деревьев вдоль дороги слились в мутное пятно. До перекрестка со Слоун-стрит они долетели так быстро, что Найт уже не сомневался: сейчас они поймают покушавшуюся на Лансера.
Но впереди появились еще два черных такси, летевших в том же направлении, и растаману пришлось ударить по тормозам и вывернуть руль, чтобы не задеть их. Такси занесло, и растаман едва не столкнулся с другой машиной — бело-синей, принадлежащей лондонской полиции.
Включилась сирена, замигали синие огни.
— Нет! — взвыл Лансер.
— Вот каждый раз так! — заорал с не меньшим огорчением водитель, сбрасывая скорость и останавливаясь.
Найт кивнул в бессильной ярости, глядя через ветровое стекло, как такси, едва не лишившее его жизни, исчезает в плотном потоке машин, направляющихся к Гайд-парку.
ГЛАВА 8
Ярко оперенные стрелы со свистом рассекали раскаленный воздух, как правило, попадая в желтое «яблочко» больших красных и синих мишеней, установленных длинной линией на ярко-зеленой крикетной площадке в Лорде возле Ридженс-парка в центре Лондона.
Лучники из шести или семи стран заканчивали последний круг тренировки. Соревнования по стрельбе из лука пройдут на Лондонской олимпиаде одними из первых — через два дня, в субботу, и церемония награждения состоится сразу.
Поэтому Карен Поуп со скучающим видом наблюдала за происходящим в бинокль, стоя между трибунами.
Поуп была спортивным репортером «Сан», лондонского таблоида, чьи традиции откровенной, агрессивной журналистики и фотографии женщин с обнаженной грудью на третьей странице обеспечивали газете шесть миллионов читателей.
Поуп было чуть за тридцать. Внешне она походила на Рене Зеллвегер в фильме «Дневник Бриджит Джонс», и хотя до третьей страницы грудь у нее не дотягивала, Поуп слыла модной и донельзя амбициозной журналисткой.
На шее у нее висел один из четырнадцати пропусков с доступом на все соревнования, выделенных для «Сан» перед Олимпиадой. Присутствие британской прессы строго лимитировалось — ведь более двадцати тысяч представителей мировой печати тоже собирались освещать шестидневное лондонское мегасобытие. Поэтому среди британских журналистов пропуск на все соревнования ценился немногим ниже олимпийского золота.
Поуп повторяла себе — радоваться надо, что она вообще получила пропуск и удостоилась чести освещать Игры, но за все утро ей не удалось выжать из себя ничего о стрельбе из лука, достойного рубрики новостей.
Она пришла ради фаворитов Олимпиады — лучников из Южной Кореи, но узнала, что они уже отстрелялись. Поуп опоздала.
— Черт, — недовольно сказала она. — Финч уничтожит меня.
Оставалась надежда найти что-нибудь, что при живом описании с грехом пополам сойдет для газеты. Но что? И как о нем писать?
Стрельба из лука: дартс для богатых?
Однако в стрельбе из лука нет абсолютно ничего гламурного.
Ну откуда ей знать о луках? Она выросла в семье футболиста. Не далее чем утром Поуп втолковывала Финчу, что ей проще освещать легкую атлетику или гимнастику, но редактор без обиняков напомнил, что она работает в газете всего шесть недель, приехала из Манчестера и поэтому в отделе спорта пока салага.
— Напиши мне хорошую статью — получишь задания поинтереснее, — пообещал он.
Поуп заставила себя сосредоточиться на лучниках. Надо же, какими они кажутся спокойными, словно застывшими в трансе. Не как крикетные отбивающие или теннисисты. Может, написать об этом, выяснить, как лучники входят в такой транс?
Ерунда, раздраженно подумала она. Кто захочет читать о дзене на спортивной странице, когда на третьей можно посмотреть голые сиськи?
Поуп со вздохом опустила бинокль, расположилась в одном из синих кресел и начала перебирать стопку почты, которую, уходя, сгребла со стола. Откладывая разные пресс-релизы и прочие бесполезные бумажки, она наткнулась на толстый коричневый конверт, адресованный ей. Имя и должность Поуп были напечатаны причудливыми черными и синими заглавными буквами.
Журналистка поморщилась, словно почувствовав запах тухлятины. В последнее время, и уж точно после переезда в Лондон, она не писала ничего, чтобы спровоцировать живой отклик психа. Каждый мало-мальски стоящий репортер получает письма от сумасшедших. Их быстро учишься различать. Обычно подобные корреспонденты оживляются после публикации противоречивого материала или сюжета, предполагающего наличие дьявольского заговора.
Поуп все-таки надорвала конверт и извлекла оттуда десятистраничную сколку, прикрепленную к музыкальной поздравительной открытке, в которой не было ни строчки. Когда журналистка развернула открытку, активировался встроенный компьютерный чип, и зазвучала странная заунывная мелодия флейты, от которой по коже бежали мурашки и казалось, что кто-то умер.