Гусейнов Чингиз
Чингиз Гусейнов
или компьютерный роман
с греховными страстями
и всякими иными эротическими переживаниями
в заданной программе ДЕЛОВЫХ ИГР,
которую в порядке эксперимента и глядя на зеркало
составил господин ЗИГНИЧ
1.
Не вырубился б свет!.. - энергошалости a la кризис? - и тогда ко всем прочим неудобствам тьмы сотрется на экране монитора текст, не успеешь скинуть файл на винчестер.
И потому не забыть прежде включить блок питания, б/п, модное некогда беспа, въелось в сознание, как и с перестановкой букв п/б - политбю, коим пугали непослушных, но кто о том помнит?
Надавил на кнопку автономного ЮПиэС (UPS и есть беспа!), засветился зеленый кружочек: можно работать, выбрав нужный шрифт, - латиницу чистую или со всякого рода тюркскими добавлениями, а на своем - не поймешь какой: неделю назад был шрифт арабский, позавчера осваивали латиницу, вчера была мода на кириллицу, сегодня - эдакая латинкирровая гремучая смесьНовое увлеченье на старости лет, юноша в свои пятьдесят (с хвостиком):довериться компьютеру, как живому, будто нерукотворный и полон неземныхтайн, чтоб вкалывал, подчиняясь воле (кто - чьей!) молодого (?!)профессора (чуть ли не первый аранец-игролог!), реализуя фигурные, вродеквадратуры круга, модели Высшей школы кадров, или Вышки, неистощимой - воглаве с Мустафой - на изобретения новых конструкций (жить по мировымстандартам, но программы - свои).
Полный темперамента и швец, и жнец, и на дуде игрец, вроде закоперщика, - вошло в словарь, хотя звучит грубо и даже оскорбляет ранг, тем более что в номенклатуре специальностей значится и его дело, подстать игрецу: он игролог и зовут его Мустафа, так и хочется петь, растягивая вольным дыханием это имя от края и до края строки, когда на душе легко:
М у у - с т а - ф а а,
и эхо в горах: ф а а - а - а ... а
А и поется - в шлягере рок-группы билингвов, где примо-бас его поздний сын (вот-вот получит паспорт - разница между первенцем и последышем любви тринадцать лет), - запищал б/п, и его глазок перекрасился в малиновый: предупреждает, что кто-то балуется и упало напряжение. Впрочем,
О Мустафа, о чем твоя печаль?
а по-арански яр, яр, яр, вошел, как рефрен, в
файл motiv
и хранится в директории IGRA, где ни единого лишнего знака, - семеро братьев, и каждая буковка блещет, словно начищенная медь, в аббревиатуре, - она возникла в винчестере, устройстве постоянной памяти, выстроившись столбцом, и замкнула имя, обозначив качества:
мнительный
умелый
страстный
талантливый
агнец
фортунный
ангел
Войти в компьютер - как провалиться в пропасть (преисподнюю?), засорен, словно космическое пространство, и откуда-то вдруг со стуком падает на экран, как на голову, отработанная деталь некогда запущенного спутника, непонятный набор букв, вроде
d u r v m w z z p y s f i x g
(не надо разгадывать, тем более что программа, хоть и самообучающаяся, моделирует игры с непредсказуемыми результатами), - пока не нажмешь Esc, чтобы прекратить, или выстраивается в линию, будто на параде, цепочка знаков
# @^ | ~~ } { ' ' ' @@ ## ~ ~ + + **
как шифрованное приветствие, поиск неземного контакта или признание в любви инопланетянина, чей нежный дух обволок блуждающий в космосе осколок.
Или выдает - Мустафа назвал это причудами оперативной памяти какие-то словосочетания, вроде:
Интермуральный инфаркт
Зачат ночью и нчью умрет
Лента Мёбиуса
Вползшая в могилу змея
Мазутный чад
Торопыжничество
Опыт нескончаемых, ретросчет им потерян, шоу с переодеваниями: был царь - стал шут, маскарадами, дистанционным управлением и гипнотическими сеансами чумных кашпиаров, торжественным шествием политических двойников, эти чрезвычайшщики, думцы, полные, естественно, дум, и жирующие жуиры, коммисты, они же - род людской, и утрачена связь между свободой как тюрьмой и несвободой как беспредельной волей.
Б/п уже не пищит: зажглось зеленое, и компьютер выстрелил очередную тайнопись в рифму:
Чернодымные клубы, (какие-то, не рзбр) трубы.
Из Вышки - только ногами вперед, ибо чин - идеал, господство пирамидального мышления в ситуаци, когда пирамида - осуждаемая фигура, особенно в свете этнокризиса и этновойн, условия задает компьютер, куда вводятся промежуточные результаты. Вышка - опытное поле, и круглый год выращивают сочную дыню или медовую тыкву, и ими пополняются чины трёхглавого чудища ЗИС, это Закондат + Исполнат + Сдебнат.
Нервные клетки охапками и поштучно, дар интуиции, а в Сонме Божков, над ЗИСом - его бывший игрант, тезка-земляк МУСТАФА (все буквы - большие и надобно б жирно выделить: вернулся и выделил: МУСТАФА); так что он Мустафа, т.с., маленький в Сонме, но зато большой в ЗИСе, ибо - Вышка готовит кадры игрантов.
Впереди - визит к МУСТАФЕ, выдать варианты: что станет с божками, если начнется. А пока...
Идет и идет по подземному лабиринту Вышки - низкие потолки, одинаковые стены, двери стеклянные, пол, устланный одноцветными плитами, столько лет плутает - не привыкнет к переходам из адмкорпуса в лекцблок, где лаборатории, и - в hotelкорпус, где в каникулы - валюта с туристов, слеты, симпозиумы, недавние дебаты конгресса гомосексов, вчера - млн, сегодня млрд на покупку париков и масок, утолить жажду новых божков охота в джунглях.
Все бы ничего - одна лишь печаль: Мустафа физически ощущает тяжесть нависшей над ним громады - десятков этажей Вышки.
вспотел... волнуется, что опаздывает... а еще идти и идти... почти бежит... задыхается... ну вот - уперся в тупик!
поэма-реквием?
возвращаться назад... и снова... ступеньки вниз...нескончаем переход... никого, кто б подсказал... звонок как сирена тревоги... новый поворот... кажется сюда... ступени вверх... - страх выстраивается строками, дыхания не хватает произнесть прозой:
остановится сердце!
пот градом со лба
снова тупик?!
наконец-то!
так и упадет однажды
в подземной коридоре
и розыск:
ушел - не вернулся
иссохнет
никем не найденный
и набредут случано:
скелет!
Мустафа уже на трибуне! Успел! За опозданье - казнь!
- ... Но должен вас предупредить, - говорит игрантам, обретая форму, - что не следует превращать игру в средство самовыражения, оголяясь в реализации творческого потенциала, - придумал только что, - а, упиваясь всевластием, сохранять вкус к перевоплощению. - И с патетикой: - Ты и палач, ты и жертва! И каждый в итоге, - долгая-долгая пауза, - жертва палача и палач жертвы!
(кто-то в тетрадке рисует гильотину. Уже было).
Увлекся, а уже полдень, петух пропел, позывные ТV, экран на всю стену, и бархатный голос диктора (парик виден) объявляет:
- Мустанги.
В стиле новых веяний: электрогитара звучит с оргоанной мощью и блюзовым оттенком, - кумир рок-гитариста - Джимми, а у сына Мустафы Арана, хоть бас, - Майкл, и мятежный дух витает над городом:
Яр, яр, яр - эротический трюк с акробатическими наклолнами неутомимых тел, а ля евразийство, коим, как спасением души, бредят, в исполнении двузячной рок-группы, и выше всех Аран, духметровый вундер, - в красках экрана смесь кровей.
О Мустафа!..
Веер (или парус) развернут, и отец, о чем Аран ревниво догадывается и его манит взглянуть, какая она... - Мустафа уже давно покинул игрантов - к ней спешит.
2.
Отцовский дом якобы (втайне куплен и отстроен заново), где она его ждет, а с нею
файл nika.
С каждой новой такое чувство, будто именно она и есть та, к которой тянет как никогда ни к кому, прежде не испытанное.
Перед уходом позвонил к ней. Гудки в пустоту (ушла к нему?).
"Алё, - голос чужой, отрешенный.
"Ника! - кто бы видел его лицо! Нет - глаза! А еще лучше - губы, как потянулись к трубке.
"Это ты... - узнав, расслабилась.
"Очень хочу тебя видеть.
"Правда? - это часто, много раз обманывали.
"Опять?
"Ой, больше не буду...
Проговорил в уме, не заметив, что уже дома (решетчатая ограда из кованого железа).
И снова проходит весь путь от самого-самого первого: легкий стон и сразу, а он только начинает, - впервые это чудо, когда повелевает, и неведомо откуда берутся силы. Ощущая до обморока полноту своего я и твоей отзывчивости, - это после скорого ее и - вместе.
- Я тебе что скажу... - и умолкла.
- Говори же.
- Ты не торопи.
- Ладно, не буду.
- Я каждый раз с тобой будто становлюсь... - опять молчит.
- Кем?
- Не будешь смеяться?
- Нет.
- Правда?
Мустафа, как уже не раз случалось, затаился в ожидании чего-то необычного. То ли сказала, то ли послышалось: новой женщиной.
Светофор их познакомил, его красный (?) свет. Шли каждый по своим делам: он - в Вышку, и в этот утренний час на оживленном перекрестке гляди в оба, а она вся - нетерпение, и голос с дрожью:
- Ой, опаздываю. - Уж не ко мне ли на лекцию? Лик кукольно красивый, большие карие, чуть удлиненные глаза. И через какие зоны прошла? (Милиционер разговорился с шофером самосвала, высунувшись из высокой будки). Побежали двое, и она б - схватил ее за руку:
- Куда?!
Вырвалась - срезала взглядом. Пухлые с четкими линиями губы - сжались, бутон не бутон, а сердце точь-в-точь, без нижнего острия, как его обычно рисуют, пронзая стрелой Амура (и даже стекающие капли крови).
Зажегся зеленый, и толпа устремилась на тот берег.
- Не туда ли спешите? - рукой на Вышку. Замялась. - Хотите попасть?
- Как-нибудь сама! - Сработал, еще со школьных лет, комплекс повышенной бдительности.
На симпозиуме по игрологии (собраны из всех зон) увидел ее: сидела в зале, а он - об эффектах игры, и, как это часто с ним, увлекся, взял в руку мел, которым редко кто пользуется, графически изобразил синусоиду колебаний от пафоса до стресса и даже попытался, в порядке шутки, извлечь корень квадратный из среднестатической личности (для познания фиктивной величины).
Идет сама к нему, в глазах то ли вызов, то ли затаенная робость, и он ей:
- Я вас заметил в зале, решил, что обознался. Коллеги?
- Ну что вы, я из начинающих.
- И уже преуспели?
Ты и поможешь!
Тебе - да.
Цветом кожи и чертами лица напоминает статуэтку, где-то видел, - с трещинкой у рта, а когда улыбается - шов проходит по улыбке. И в облике излом.
Симпозиум покатил на ужин в загородную шашлычную - домик из фанеры, с пластмассовыми столами и стульями, где вкусно кормят. На обратном пути сидели рядом в автобусе, туда ехали как чужие, а возвращались, наговорившись вволю, - увлекся юностью.
Сошли на бульваре: центр треугольника, и одинаковые лучи до обеих N, не надо вслух о Норе (и Нике тоже), - с первой штамп в паспорте, черноволоса и хранит красоту, другая светловолоса, симметрия эмоций.-... Ты обо мне не думаешь, - сказала Ника, - ты чувствуешь меня. И неуверена, - продолжила, пока пытался понять, о чем она, - что мне напользу, если будешь обо мне думать.
Ну да, приоритет чувств - это и есть любовь, - фраза пришла потом, а емубы экспромтом.
Раньше как бывало? (Нора права: совпадения с новыми заданиями.) Он улавливал (самовнушенье?): приглянулся ей, если не обратит немедленного внимания - она обидится, что пренебрег, - столько женщин стремится уйти от одиночества, а с Мустафой, в чем он убежден, легко, искренен в чувствах, и так день за днем. А потом однажды встреча не состоится, другая отложится, третьей что-то помешает, и, захлестнутые текучкой, расстаются до новых встреч - не постоянных, а эпизодических, пока и вовсе не угаснет.
Нет, Ника ни на что не претендует - лишь неожиданные просьбы, и рождаются после, это надежнее, нежели до: чтоб и она была законной.
- Но как?!
- Нет, скажи, что не откажешь. И не разозлишься.
- Обещаю. О разводе и не заикайся!
И она - про моллу!.. Ох, и находчива! Чтоб их брак был закреплен по стародавнему обычаю.
В чем корысть, и кто это всерьез принимает? Раньше счел бы дикостью, теперь - шалость, колорит. Во имя собственного самоощущения. Даже приятно, что хочет удержать его.
Использовать моллу в игрологии.
Заглянул в мечеть, условие - чтоб пришла в чадре. Купили розовый сатин, и Мустафа учил ее, вспоминая, как это делала бабушка, закутываться в чадру. В ней красивая (и смешная): обнимет, какая-то вдруг таинственная и - целомудренна, а он - первый у нее мужчина, - сбросит с головы чадру и целует в губы, глаза, шею, никак не насытится.
В старой части города, перед входом, Ника завернулась в чадру. Молла и два его свидетеля ждали. Мустафа и Ника сели на пол, подушечки на ковре, смесь ритуалов:
- Женщина, - начал молла, - согласна ли ты стать женой этого мужчины?
Ника предупреждена - только кивнуть. Потом согласие выразил Мустафа (в роли собственного деда, а Ника - бабушка), и молла скрепил их брачный договор - кябин, арабская вязь на плотном листке.
Ника молча прошла всю кривую улицу в чадре, сняла перед выходом из крепости и попросила у Мустафы - дрожь в голосе - бумагу, бережно взяла:
- Буду хранить, - сказала серьезно, чуть бледная. - Моя купчая!
Накануне в дар молле на фабрике сластей была специально заказана высоченная, как остроконечный колпак восточного шута, сахарная головка (тоже ритуал - чтоб слаще любовь была), и на вершине, словно знамя на покоренной высоте, - широкая красная лента, да еще уплачена валюта.
А первая просьба была не про моллу: он гладил ее пальцы, рассматривая простенькое колечко с гранатом, в тон старинной гранатовой броши, отстегнула, чтоб Мустафа разглядел: изящный якорь, чья тонкая золотая цепочка переплела маленькое сердце и обвилась вокруг креста:
- Это символы: крест - вера, якорь - надежда, сердце - любовь. - Мол, обрела с Мустафой.
Символы у аранцев? Якорь - дом (отцовский?), обрести пристанище, сердце - сердце и никакого креста. Лишь полумесяц.
Затихла: задумалась или переживанье какое? И - про обручальное кольцо, чтоб купил ей. Жениться?!
- Всего лишь символ, - уловила. - Я на твою свободу не покушаюсь.
- И как в тебе уживается?
- Что?
- Вера предков и молла.
- Это предрассудки. К тому же я не отрекаюсь от своей веры.
Что еще придумает? А придумает сны, - Мустафа как-то сказал, что верит в тайну сновидений, любит их разгадывать.
Еще недавно казалось: одна, другая... и все же центр - Нора, N (с Ники и пошло - назвать Нору усеченно).
Но что это такое - любить? Ника пытается вернуть его к самому себе изначальному. А какой он прежний? В каком таком веке?
В отрочестве услышанная фраза: Никчемный ни в горести, ни в радости (кто?). Не он ли?!
Маленькая уловка - распалить затем воображение: задуман, дескать, на великие свершения. Тут же, хитря, прерывал себя самокритицизмом, гася тщеславный пыл.
Поедем и поедем к маме, - пристала Ника. Мол, что ему стоит? Хоть и хозяин игр, но покинуть Вышку в решающие дни этно-эксперимента?
- Мама просила, - странно назвала ее: Верма (Вера-мама?) - Приезжай, говорит, со своим мужем.
- Так и сказала?
- А ты уже испугался!
- С чего ты взяла?! (Но ощущенье аркана было - шея зачесалась).
Однажды пришла, как договаривались, а его нет. Начало разрыва?
Был с Нель!
Оскорбленная, оставила в двери записку - длиннющее послание на телеграфных бланках (почта рядом). Недоумение, раздражение и - признание в любви:
"Я горжусь, что выбрал именно меня, и мне страшна мысль, как бы жила сейчас, если не встретила тебя? Появилось чувство, что наконец-то живу настоящей жизнью, не приблизительной, а той, к которой стремилась всегда и для которой создана была по глубинному замыслу Творца, и это состоялось".