Борьба с безумием - Поль Генри де Крюи 5 стр.

- Если эти симптомы считаются признаками умствен­ного расстройства, то не бываем ли мы, большинство из нас, по временам сумасшедшими? - спросил я Фергю-сона. - Какая разница между нами и вашими запертыми пациентами?

- Разница лишь в том, что мои пациенты делают из этого «карьеру», - сказал он.

- Но в чем причина, что они берут эти симптомы за основу своей жизни? - наседал я на него. - А нас эти симптомы беспокоят только временно, потом исчезают? Может быть, безумие вызывается вирусом или вирусами? Какая биология скрывается за картиной безумия? Какая химия? Знаете вы это?

- Нет, не знаю, - сказал Фергюсон.

- А кто же знает?

- Никто. Насколько мне известно, никто этого не знает.

- Тогда чего стоят ваши рассуждения, что психиче­ская болезнь - это нечто большее, чем ненормальное поведение? - допекал я его.

На этот вопрос у Джека ответа не было.

Под маской многих серьезных психозов неизвестного происхождения - шизофрении, паранойи, меланхолии, - быть может, скрывается одна-две «болезни», которые ко­гда-нибудь будут точно распознаваться химическим спо­собом. А может быть, их окажется дюжина или целая сотня? Как же можно эффективно с ними бороться, если ни одна из них еще не выявлена?

Вот какие препятствия лежат на тернистом пути Фергюсона-экспериментатора.

В обманчивом мире психиатрии есть одна еще более странная вещь.

- Представьте себе, - сказал Джек, - мы здесь имеем массу психических заболеваний, причины которых допод­линно известны. Они составляют, пожалуй, 50 процентов всех наших больных.

Фергюсон привел мне внушительный перечень этих случаев. Прогрессивный паралич, вызываемый спирохетой сифилиса; до появления пенициллина эти случаи состав­ляли около 30 процентов всех наших больных мужчин. А доктор Вальтер Л. Брюич из Индианополиса устано­вил, что 4-5 процентов больных в его доме умалишенных страдает одновременно ревматической болезнью сердца; слабоумие вызвано, очевидно, своеобразным ревматиче­ским заболеванием мозга. Недостаток в пище витамина В_- ниацина часто являлся причиной отправки больных в психиатрические больницы Юга, пока д-р Том Д. Спайс со своими помощниками не показали, как ниацин быстро излечивает пеллагру. Бывают также чисто хими­ческие психозы, вызванные отравлением металлами - свинцом, мышьяком, ртутью; все они могут незаметно привести человека к тяжелому мозговому заболеванию. Опиаты, кокаин, бромиды и даже некоторые антигиста-мины могут вызвать картину помешательства. Опухоли - менингиомы, захватывающие лобные доли мозга, - часто начинаются явлениями умственного расстройства. Даже простой удар лошади или грузовой машины может оста­вить после себя такое повреждение мозга, которое спутает сознание человека на всю жизнь.

- Это уже шаг вперед, - сказал я. - Зная причину, можно предупредить - даже вылечить - тот или иной вид мозгового заболевания.

- Да, конечно, можно, - ответил Фергюсон. - Но тут вот какая загвоздка. Эти органические заболевания мозга поступают к нам с явлениями, напоминающими шизофрению. И это вводит нас в заблуждение.

Я рассмеялся.

- Хороша же ваша психиатрическая наука. Если вы не можете определить точную причину умопомешатель­ства, вы наклеиваете ярлык шизофрении.

Джек ответил грустным голосом:

- Шизофрения - это не болезнь и даже не болезни; это мусорная корзина для различных мозговых симптомов.

- Что за сумасшедшая наука, - сказал я.

Но Джек не унывал.

- Некоторые органические повреждения и отравле­ния вызывают симптомы психической болезни; а у ши­зофрении те же самые симптомы.

И он закончил упрямым тоном:

- Мы выясним также и их причину; не сегодня-зав­тра мы это сделаем. Можете не волноваться.

Сам Фергюсон, конечно, не был человеком, способным волноваться из-за этой путаницы в неполноценной науке о психических болезнях. Он с гордостью продемонстриро­вал мне одну из своих «призовых» пациенток. Она нахо­дилась в больнице Траверз-Сити пятьдесят один год; по­следние тридцать лет ее поведение все ухудшалось; она непрерывно срывала с себя одежду; ее заперли в изоли­рованную комнату, где она лежала на полу немая, окаме­невшая, голая - хуже животного.

И вот она сидит перед нами - чистенькая старушка, за семьдесят лет, сдержанная, спокойная и приятная в раз­говоре. (Более подробно о ней будет рассказано дальше.) Я хотел только показать, что Фергюсон вылечил ее, не имея представления, в чем корень ее болезни.

- Пожалуйста, выбросьте из головы пугающее слово «шизофрения», - мягким тоном увещевал меня Фергюсон - Пусть оно вас не беспокоит.

Затем он угостил меня порцией психиатрической про­поведи:

- Больных не считают шизофрениками до того мо­мента, пока ненормальное поведение не приведет их на прием к ученому светилу. А так как светилам неизвестна причина ненормального поведения, они придумали гран­диозную классификацию разных форм шизофрении, осно­ванную на разнообразных симптомах.

Поскольку двум ученым трудно прийти к одному и то­му же диагнозу относительно формы шизофрении, полу­чается нечто поистине смехотворное.

Меня коробило такое отношение Джека к шизофрении. Как это могло быть? Такое звучное, значительное, ши­роко распространенное, высокоученое слово вдруг оказы­вается пустым и вводящим в заблуждение. Я самым доб­росовестным образом со своей особой голландской усидчи­востью читал в толстых ученых книгах о шизофрении, и выяснилось, что Джек Фергюсон был не одинок в своем пренебрежении к той неразберихе, которая с нею связана.

«Шизофрения - великая загадка психиатрии», - писал доктор Вальтер Л. Брюич, учитель Фергюсона в медицин­ской школе Индианского университета. Доктор Брюич по­казывает, как шизофреники могут проявлять любую форму умственного расстройства...

Они могут быть восторженными или, наоборот, склон­ными к уединению, лживыми, тупыми, агрессивными или галлюцинирующими, могут вести себя параноиками или меланхоликами. Можно ли отличить один тип безумия от другого, если все эти симптомы быстро переходят от боль­ного к больному или в течение одного дня сменяют друг друга у одного и того же больного?

Фергюсон наградил меня благостной улыбкой красно­лицего Будды, которого он мне иногда напоминает.

- Да, это верно, - сказал он. - У меня были больные, которые сегодня глупо хохотали, как гебефреники, а на­завтра сидели окаменевшие и немые, как кататоники.

Пытаясь найти то «нечто большее в психической бо­лезни», которое Фергюсон так и не мог мне объяснить, я зарылся в изучение «Биологии психического здоровья и психической болезни». Это был сборник статей, считав­шихся последним словом науки, принадлежавших перу 107 выдающихся биологов, физиологов, психологов, ней­рохирургов, химиков и психиатров. Здесь я, конечно, на­шел ряд фактов, говоривших о нарушении и извращении химических процессов у шизофреников по сравнению с ум­ственно нормальными людьми.

Постойте, вот как будто бы ценное сообщение доктора Гудсона Гоглэнда из Ворсестера, штат Массачусетс, об особенностях надпочечных желез у шизофреников. Кора - наружный слой клеток надпочечных желез - выделяет гор­моны, которые оказывают важное нормализующее дейст­вие на все органы человеческого тела, в том числе на го­ловной мозг. Когда человеческое тело подвергается какому-нибудь сильному физическому воздействию, надпочечные железы усиливают выработку гормонов, чтобы помочь орга­низму устоять против вредного воздействия. И когда доктор Гоглэнд тем или иным способом вызывал сильное фи­зическое напряжение у шизофреников, то у двух третей из них надпочечные железы не выделяли достаточного количе­ства гормонов. Их надпочечники функционировали слабо.

Это был уже обнадеживающий факт. Ведь если вник­нуть, что собой представляют шизофреники... Доктор Гог­лэнд говорит, что это группа человеческих существ, не спо­собных вынести напряжение повседневной жизни и посте­пенно развивающих такие причудливые формы поведения, что их приходится помещать в больницы. Может быть, действительно их мозг заболевает от недостатка гормо­нов, вырабатываемых надпочечниками?

Увы! Доктор Марк Д. Альтшуле из Ваверли, в Мас­сачусетсе, не менее видный исследователь, чем Гоглэнд, высказывается на страницах того же сборника. Он тоже изучал функцию надпочечников у шизофреников. В про­тивоположность Гоглэнду он установил, что надпочеч­ники показывают не пониженную, а повышенную деятель­ность. Доктор Альтшуле не без ехидства замечает, что шизофрения в больнице Ваверли, вероятно, значительно отличается от шизофрении в больнице Гоглэнда, отстоя­щей всего на тридцать пять миль от Ваверли.

Но вот для того, чтобы окончательно запутать вопрос, на страницах того же сборника выступает доктор Эд­вин Ф. Гильдеа из Сан-Франциско. Он сообщает, что, когда он ставил свои опыты на шизофрениках, их надпо­чечники функционировали совершенно так же, как у нор­мальных людей.

Окончательно сбитый с толку, я на момент оторвался от книги, сосредоточившей в себе премудрость 107 отбор­ных ученых, специалистов в области биологии психическо­го здоровья и психической болезни. Кто такие доктор Гогланд, доктор Альтшуле и доктор Гильдеа, как не по­чтенные, точные, серьезные наблюдатели и исследователи? И однако же они пришли к трем различным выводам от­носительно физиологии надпочечных желез у шизофре­ников. Платите деньги - и можете выбирать. Что бы такое выбрать? Но тут у меня мелькнула догадка о причине такой разноголосицы в науке.

Поскольку существует много типов шизофрении и нет еще способа свести их к единому типу болезни, может быть, каждый из докторов действительно работал со своей фор­мой шизофрении, как шутливо заметил доктор Альтшуле.

Изучение высоконаучного сборника ободрило меня в отношении того простого метода, которым в настоя­щее время пользуется Фергюсон. Ободрило меня одно слово, которое в этом сборнике употребляют известные профессора для обозначения тяжести психической бо­лезни.

Доктор Джордж Г. Бишоп, электрофизиолог Вашинг­тонского университета в Сент-Луисе, ставит вопрос о кон­кретном и единственном методе, при помощи которого можно изучить деятельность нервных клеток мозга.

«Они действуют группами и притом настолько ком­плексно, - говорит профессор Бишоп, - что нарушение их функции невозможно установить никакими другими способами, кроме наблюдения за общим поведением боль­ных».

Это как раз то, чем занимается в настоящее время Фергюсон в больнице Траверз-Сити.

Доктор Карни Лэндис из Колумбийского университе­та в том же сборнике говорит о замечательных результат тах мозговой операции - лоботомии.

«Наступает разительная перемена в... эмоциональной жизни больных, - говорит Лэндис. - Психохирургия осво­бождает больных от невыносимых страданий... Как от упорных физических болей, так и от тяжелых моральных переживаний... Когда наступает перемена, это ясно видят сами больные, видят доктора, видят медсестры, видят семьи больных. В ней нельзя сомневаться. Не требуется никаких тонких опытов, чтобы ее доказать. Она настолько очевидна, что ее даже не замечают».

Что именно, по мнению прославленного профессора, не замечают? Прежде всего поразительную перемену в эмоциональной сфере, то есть перемену в