Мы уже сказали, что кептенъ Доббинъ, передъ окончаніемъ своей аудіенціи съ миссъ Осборнъ, выпросилъ у нея позволеніе сдѣлать ей другой визитъ. Старая дѣва ожидала его на другой день нѣсколько чаеовъ; если бы онъ пришелъ и предложилъ ей ожидаемый вопросъ, миссъ Дженни, безъ всякаго сомнѣнія, объявила бы себя на сторонѣ брата, и въ такомъ случаѣ, благодаря ея ходатайству, можно было бы устроить примиреніе между Джорджемъ и его разсерженнымъ отцемъ. Но кептенъ Доббинъ, наперекоръ ожиданію дѣвственницы, не явился на Россель-Скверъ. У него было множество другихъ важнѣйшихъ дѣлъ, не терпѣвшихъ отсрочки. Онъ повидался съ своими родителями, утѣшилъ свою мать, какъ могъ, и рано поутру, взявъ мѣсто на имперіалѣ молніеноснаго дилижанса, поскакалъ въ Брайтонъ къ своимъ друзьямъ. Передъ обѣдомъ, въ этотъ день мистеръ Осборнъ-старшій далъ формальный пріказъ, чтобы не смѣли, ни подъ какимъ видомъ, пускать въ его домъ Вилльяма Доббина; миссъ Осборнъ слышала это собственными ушами и, такимъ образомъ, ея собвтвенныя надежды на капитанское сердце разрушились однажды навсегда. Мистеръ Фредерикъ Буллокъ былъ теперь необыкновенно любезенъ съ миссъ Мери, и чрезвычайно внамателенъ къ бѣдному старику, сраженному непредвидѣннымъ ударомъ, потому-что хотя мистеръ Осоорнъ открыто объявилъ, что гора свалилась съ его плечь и на душѣ его легко, однакожь, тѣмъ не менѣе, событія двухъ послѣднихъ дней, очсвидно, потрясли и расшатали его твердую натуру. Операція сдѣлана благополучно, — отрѣзанъ важный членъ въ его организмѣ; но какія будутъ послѣдствія этой ампутаціи, мистеръ Осборнъ-старшій не зналъ и не могъ знать.
ГЛАВА XXIV
Всѣ наши герои, вмѣстѣ съ героинями, считаютъ приличнымъ выѣхать изъ Брайтона
На дорогѣ съ своими пріятелями въ «Корабельную гостинницу», мистеръ Доббинъ принялъ чрезвычайно веселый и беззаботный видъ, служившій неопровержимымъ доказательствомъ, что этотъ юный герой исподоволь пріучилъ себя къ отъявленному лицемѣрію, непроницаемому для самыхъ прозорливыхъ очей. Ему нужно было нѣкоторымъ образомъ подавить свои собственныя ощущенія при первомъ взглядѣ на мистриссъ Джорджъ Осборнъ въ ея новомъ быту; и потомъ нахлобучить маску на впечатлѣнія, которыя, вѣроятно, будутъ произведены на ея чувствительную душу печальной вѣстью о войнѣ.
— Я думаю, Джорджъ, сказалъ онъ, что Бонапартъ, не дальше какъ недѣли черезъ три, напуститъ на насъ всю свою конницу и пѣхоту, и задастъ Веллингтону такую пляску, отъ которой, пожалуй, завертится голова. Но всего этого, разумѣется, отнюдь не должна знать мистриссъ Джорджъ Осборнъ — ты понимаешь? Легко станется, что мы вовсе не будемъ въ дѣлѣ, и тогда бельгійскій походъ самъ собою превратится въ военную прогулку. Многіе такъ думаютъ. Въ Брюсселѣ, говорятъ, сосредоточень теперь высшій европейскій кругъ, и красавицамъ числа нѣтъ.
Въ такомъ розовомъ свѣтѣ пріятели рѣшились представить Амеліи будущія обязанности британской арміи въ этомъ невинномъ походѣ.
Устроивъ этотъ планъ хитрый Доббинъ салютовалъ мистриссъ Джорджъ Осборнъ удивительно веселымъ тономъ, и сказалъ ей два или три комплимента на счетъ ея интереснаго положенія въ качествѣ юной супруги, причемъ должно замѣтить, что комплименты этого рода, въ устахъ молодаго воина, были совершенно неуклюжи и пошлы. Затѣмъ капитанъ Доббинъ, дѣлая крутой поворотъ, пустился въ безконечные разсказы о Брайтонѣ и цѣлительныхъ свойствахъ морскаго воздуха, о веселыхъ окрестностяхъ и купальняхъ; о пріятной ѣздѣ по гладкому шоссе и удивительномъ проворствѣ «Молніи», снабженной быстроногими конями, и прочая, и прочая, и прочая. Амелія слушала обоими ушами и ничего не понимала; но всѣ эти разсказы доставляли необыкновенное удовольствіе Реббекѣ, которая наблюдала капитана своими обоими глазами, такъ-какъ она имѣла привычку наблюдать всѣхъ и каждаго, кто приходилъ въ ближайшее соприкосновеніе съ ея особой.
Справедливость требуетъ признаться, что Амелія составила себѣ довольно низкое понятіе объ этомъ капитанѣ Доббинѣ, пріятелѣ своего супруга. Онъ картавилъ, былъ черезъ-чуръ мужиковатъ, неловокъ и неуклюжъ. Она любила его за привязанность къ ея мужу (еще бы онъ не былъ привязанъ!), и считала необыкновеннымъ великодушіемъ со стороны Джорджа, что онъ удостоиваетъ дружескимъ вниманіемъ такого, совершенно неинтереснаго и даже, въ нѣкоторомъ смыслѣ, противнаго кавалера. Джорджъ въ свою очередъ мастерски передразнивалъ Доббина, и смѣялся надъ его странными манерами, хотя, должно замѣтить къ его чести, онъ всегда дѣлалъ самые высокіе отзывы о прекраснѣйшихъ достоинствахъ своего друга. Въ немногіе дни своего торжества, не имѣя случаевъ узнать его покороче, Амелія не обращала никакого вниманія на честнаго Вилльяма, и пропускала мимо ушей всѣ его слова. Доббинъ отлично зналъ, какъ она думаетъ о немъ, и былъ, въ простотѣ сердца, совершенно доволенъ ея незатѣйливыми мнѣніями о себѣ. Впослѣдствіи она узнала его лучше и перемѣнила свои мысли; но до той поры слишкомъ много утекло воды.
Ребекка, совсѣмъ другое дѣло. Не прошло и двухъ часовъ, какъ она уже постигла въ совершенствѣ его задушевную тайну. Реббека не любила капитана, боялась его, и отнюдь нельзя сказать, чтобы капитанъ въ свою очередь былъ слшкомъ расположенъ въ пользу мистриссъ Ребекки Кроли. Онъ такъ былъ безъискусственъ, простъ и честенъ, что всѣ ея хитрости и уловки не производили на него ни малѣйшаго впечатлѣнія, и онъ уклонялся отъ нея съ инстинктивнымъ отвращеніемъ. Въ настоящемъ случаѣ Ребекка даже ненавидѣла капитана за его нѣжную преданность къ мистриссъ Джорджъ, такъ-какъ она была не выше своего пола въ отношеніи къ чувству ревности и самолюбія. При всемъ томъ, она обходилась съ нимъ почтительно, радушно и старалась быть предупредительною. Другъ Осборновъ! другъ ея незабвенныхъ благодѣтелей! Ребекка увѣряла торжественно, что она всегда будетъ любить его искренно, душевно; она припоминала съ благодарностью, какую услугу оказалъ онъ имъ въ воксалѣ, и немного позабавиласъ надъ нимъ, когда онъ и Амелія пошли переодѣваться къ обѣду.
Родонъ Кроли едва замѣчалъ присутствіе новаго лица, и считалъ капитана Доббина добродушнымъ простакомъ изъ мѣщанскаго круга, гдѣ онъ родился и выросъ. Блистательный Джозъ пользовался своимъ покровительствомъ Доббину съ большимъ достоинствомъ, и вовсе не думалъ скрывать, что смотритъ на него свысока.
Когда два закадышные друга остались наединѣ въ комнатѣ Доббина, куда Джорджъ послѣдовалъ за нимъ, Доббинъ вынулъ изъ конторки письмо, которое, по порученію мистера Осборна, онъ долженъ былъ вручить сыну.
— Это почеркъ не моего отца, сказалъ Джорджъ, съ безпокойствомъ разсматривая адресъ.
И точно: это былъ не его почеркъ. Письмо написано было стряпчимъ мистера Осборна-старшаго, и содержаніе его было слѣдующее:
— Нечего сказать, удружилъ ты мнѣ! воскликнулъ Джорджъ, бросивъ дикій взглядъ на простодушнаго Вилльяма.
— Что тебѣ пишутъ? съ безпокойствомъ спросилъ мистеръ Доббинъ.
— На, вотъ, читай на здоровье, если хочешь, сказалъ мистеръ Джорджъ. Нищій, что теперь станешь дѣлать? Пропадай ни за что, ни про что. И почему бы не подождать до поры до времени? Вотъ какъ пуля прохватитъ меня на этой войнѣ, такъ и поминай, какъ звали. Что, спрашивается, выиграетъ Амелія, если останется нищей вдовой? А все это твое дѣло, любезный другъ. Что я стану дѣлать съ эттій двумя тысячами фунтовъ? Вѣдь этого теперь не хватитъ и на два года. Я проигралъ въ карты и на бильярдѣ сто-сорокъ фунтовъ капитану Кроли съ той поры, какъ я здѣсь. Сослужилъ ты службу, нечего сказать, вѣкъ не забуду!
— Да, положеніе затруднительное, отвѣчалъ мистеръ Доббинъ, внимательно прочитавъ роковое посланіе, привезенное имъ своему другу, и, какъ ты говоришь, я самъ отчасти устроилъ это дѣло. Однакожь, я думаю, найдутся люди, которые бы охотно помѣнялись съ тобой, прибавилъ онъ съ горькою улыбкой, — сколько, думаешь ты, найдется у насъ капитановъ, у которыхъ впереди перспектива въ двѣ тысячи фунтовъ? Ты долженъ жить своимъ жалованьемъ, прежде чѣмъ помиришься съ отцомъ, и если, сверхъ чаянія, ты умрешь, у вдовы твоей останется сотня фунтовъ ежегоднаго дохода.
— Какой вздоръ! Неужели ты серьезно думаешь, что человѣкъ съ моими привычками можетъ существовать однимъ жалованьемъ и этою сотнею фунтовъ? вскричалъ Джорджъ съ великимъ гнѣвомъ. Глупецъ только можетъ разсуждать этакъ на твоемъ мѣстѣ. Какъ мнѣ поддержать свое положеніе въ свѣтѣ съ этими ничтожными деньжонками? Не перемѣнять же мнѣ своего образа жизни. У меня долженъ быть комфортъ, безъ котораго не можетъ обойдтись порядочный человѣкъ. Я воспитанъ не на размазнѣ, какъ Макъ-Уиртеръ, и не на картофелѣ, какъ этотъ старикъ Одаудъ. Прачкой, что ли, по твоему, я долженъ сдѣлать свою жену, или заставить ее тащиться за полкомъ въ обозной фурѣ? Нѣтъ, слуга покорный.
— Ну, полно, полно, мой другъ, сказалъ кептенъ Доббинъ, — найдутся авось получше экипажи для мистриссъ Осборнъ. Главное — будь спокоенъ, и не теряй присутствія духа; это, разумѣется, временная буря на горизонтѣ твоей жизни. Дождь пройдетъ, тучи разойдутся, и опять проглянетъ солнце. Стоитъ только отцу твоему прочитать твое имя въ газетѣ, и онъ съ радостью пришлетъ тебѣ свое родительское благословеніе въ банковыхъ билетахъ.
— Въ газетѣ! — наладилъ одно и то же! возразилъ Джорджъ. А въ какой части газеты, позволь тебя спросить? Между убитыми или раненными? Очень немудрено, что въ числѣ убитыхъ офицеровъ, первымъ будетъ стоять имя Джорджа Осборна.
— Фи, Джорджъ, какъ не стыдно! расплакаться успѣешь, когда ушибешься, сказалъ мистеръ Доббинъ, заранѣе горевать нечего. Ну, если что случится, такъ я человѣкъ холостой и не бѣдный; само-собою разумѣется, я не забуду въ завѣщаніи своего крестника, прибавилъ онъ съ добродушной улыбкой.
Разговоръ между двумя закадышными друзьями, теперь, какъ и всегда, кончился миролюбиво. Джорджъ простилъ Вилльяму всѣ его оскорбленія, и великодушно объявилъ, что не будетъ сердиться.
— Послушай, Бекки! закричалъ Родонъ Кроли изъ кабинета своей женѣ, одѣвавшейся къ обѣду въ своемъ будуарѣ.
— Что? откликнулся пронзительный голосъ Бекки. Она смотрѣла на себя въ заркало черезъ плечо, любуясь своимъ бѣлымъ кисейнымъ платьицемъ, только-что принесеннымъ отъ модистки. Роскошный кушакъ небеснаго цвѣта, маленькое ожерелье и чудныя нагія плечи дѣлали ее совершеннѣйшимъ олицетвореніемъ невинности, молодости, красоты и дѣвственнаго счастья.
— Послушай, Бекки, что станетъ дѣлать мистриссъ Осборнъ, когда мужъ ея уйдетъ въ походъ съ своимъ полкомъ? сказалъ Кроли при входѣ въ будуаръ, полируя щеткой свой волосы, и съ наслажденіемъ разсматривая свою прелестную супругу.
— Я полагаю, что она выплачетъ всѣ свои глаза, отвѣчала Бекки. Она у насъ и безъ того хныкала разъ двадцать, когда мы вдвоемъ заводили рѣчь объ этомъ походѣ.
— А тебѣ, вѣдь, я думаю, все-равно, сказалъ Родонъ полусердитымъ тономъ, упрекая супругу въ недостаткѣ нѣжнаго чувства.
— Неблагодарный! Развѣ ты не знаешь, что я ѣду вмѣстѣ съ тобой? отвѣчала Ребекка. Ктому жъ мы совсѣмъ другая статья. Ты будешь адъютантомъ генерала Тюфто, и, стало быть, мы не принадлежнъ къ дѣйствующему отряду, заключила мистриссъ Кроли, забрасывая свою головку съ такимъ граціознымъ видомъ, что очарованный супругъ нагнулся и поцаловалъ ее нѣсколько разъ.
— Родонъ, душа моя, не лучше ли — какъ ты думаешь? не лучше ли тебѣ взять эти деньги у Купидона прежде, чѣмъ онъ уѣдетъ?
Бекки называла Купидономъ Джорджа Осборна. Ей уже приходилось нѣсколько разъ дѣлать ему самые лестные комплименты насчетъ его усовъ и бакенбардъ, и особенно она была ласкова къ нему въ тотъ вечеръ, когда онъ забѣжалъ къ Родону поиграть въ экарте за полчаса передъ ужиномъ.
Но случалось, довольно чаето, Ребекка называла его неисправимымъ кутилой, и грозилась разсказать подробно малюткѣ Эмми, какія ужасныя привычки у ея мужа. Она подавала ему и раскурввала сигары, разсчитывая на особенный эффектъ этого маневра, испытаннаго въ минувшіе дни надъ сердцемъ Родона Кроли. Въ короткое время мистеръ Джорджъ составилъ о ней самое высокое мнѣніе, и она была въ его глазахъ идеаломъ свѣтской дамы, умной, образованной, веселой, предупредительной, любезной. На гуляньяхъ, выѣздахъ и маленькихъ обѣдахъ, мистриссъ Бекки совершенно затмѣвала бѣдную Эмми, которая почти всегда была безмолвна и робка, между-тѣмъ какъ мистриссъ Кроли и супругъ ея рисовались на первомъ планѣ, весело разсуждая о многихъ интересныхъ предметахъ. Капитанъ Доббинъ и мистеръ Джозъ, при такихъ бесѣдахъ, обыкновенно хранили глубокомысленное молчаніе.
Сердце бѣдной Эмми уже начинало по временамъ бить довольно сильную тревогу. Остроуміе Ребекки, ея необыкновенная веселость и блистательные таланты наполняли ея душу мрачнымъ беапокойствомъ. Прошла только недѣля послѣ ихъ свадьбы, и вотъ уже Джорджъ терпитъ скуку въ присутствіи своей жены, и усердно ищетъ общества другихъ. Что же будетъ впереди? Амелія трепетала, задавая себѣ этотъ вопросъ.
— Мнѣ ли быть подругой его жизни? думала бѣдняжка, оставаясь наединѣ сама съ собою, — онъ такъ уменъ, блистателенъ, прекрасенъ, а я… что я значу передъ нимъ? Гдѣ найдти людей великодушнѣе Джорджа? Моимъ непремѣннымъ долгомъ было отказаться отъ его самопожертвованія… но у меня не достало духа. Мнѣ бы слѣдовало навсегда остаться въ родительскомъ домѣ на «Аделаидиныхъ виллахъ», и заботиться о бѣдномъ пап