Парень в тамбуре потушил сигарету, вразвалку пошел по вагону. Недалеко от места, где сидел Денисов, он неожиданно шаркнул подошвой и стал сразу понятнее: недружелюбие скрывало его уязвимость — неловкость. Денисову была знакома эта манера.
Народ в вагоне прибывал.
«Дневную смену уголовного розыска, безусловно, оставили на вокзале до особого распоряжения… — Денисов представил, что сейчас делается в отделе после звонка Сабодаша. — Подтянули инспекторов со всего узла… ЧП! Операцию, наверное, возглавляет начальник отдела Бахметьев».
Естественное течение мысли отклонялось то в одном, то в другом направлении:
«…Вмятина за контактной мачтой, метрах в четырехстах от трупа. Словно кто-то лежал там до снегопада. Как она образовалась? И эта бутылка „Бiле“ в кювете… Из электрички?»
Мелькали платформы. В Белых Столбах на краю поселка стоял сруб. Дальше тянулся лес.
Ель со сломанной верхушкой напомнила о потерпевшей.
«Где ее пальто, варежки? Шапка, наконец? Что произошло? Всегда только в прошлом либо в будущем. И почти никогда в настоящем!..»
Денисов знал свой недостаток: ему не хватало непрерывности последовательного мышления. Мысли необходимо было несколько раз снова пробежать всю цепь, чтобы пробиться вперед на самую малость. «Начать сначала» — это было как проклятие. Казалось, он постоянно обдумывает одни и те же посылки.
Перед Расторгуевом Денисов задремал. Проснулся от стука. Почти все места вокруг были заняты, с хвоста поезда по вагону шли ревизоры. Один из них сразу прошел в тамбур, к кабине машинистов, — он и разбудил Денисова. Двое других двигались по вагону. Среди ревизоров имелись свои асы. Приближавшийся от кабины был одним из них: двух-трех пассажиров попросил предъявить проездные документы, других миновал, безошибочно определив владельцев льготных абонементных билетов. Денисов наблюдал до тех пор, пока физиономист-ревизор не скользнул напряженным взглядом по скамье, где сидел Денисов.
Электропоезд прогрохотал через Варшавское шоссе над нескончаемым потоком машин. Слева открылась Москва-река.
Денисов отвернулся к окну. За Автозаводским мостом покачивался на воде едва различимый в темноте малый буксирный флот. Река рябила.
«Лыжный костюм!.. — разгадка, видимо, была в двух теплых свитерах потерпевшей. — Лыжная прогулка…»
Денисов раскрыл блокнот, записал:
«Отправлялся ли сегодня поезд здоровья?»
Электричка заложила последний крутой вираж вокруг парка прибытия Москвы-Товарной. Показались белые дымы, неподвижные, как свечи. Ближе — водонапорная башня, затейливо выложенная, похожая на минарет.
«Поезд здоровья! Воскресный состав для любителей зимнего отдыха… — Он поправил куртку, отложил наконец воротник. — Как я упустил из вида поезд с лыжниками?!»
Он дописал:
«Не прошел ли в „окно“ между астраханским и электричкой поезд здоровья? Узнать, какого райсовета. Кто ответственный за вагоны? Изъять скоростемерную ленту. И еще: вмятина в снегу в четырехстах метрах от трупа в направлении Шугарова».
Собираясь на выход, Денисов снова увидел ревизора. Ас разговаривал с коллегами. Взгляды их встретились, дальнейшее было нетрудно предвидеть. Ревизор неожиданно нашел разгадку психического феномена, мешавшего во время ревизии, обрадованный, через вагон направился к Денисову. Коллеги его следили, готовые немедленно прийти на помощь.
— Приехали? — Ревизор остановился в двух шагах. — А как с билетиком, молодой человек?
За стеклянной дверью показался Антон. Весь вагон наблюдал, как Денисов доставал удостоверение.
«Надо срочно связаться с районными туристскими отделениями. — Денисов не думал больше об асе. — Мы выясним, откуда девушка. Должны существовать списки ехавших с поездом здоровья».
ПОСТАНОВЛЕНИЕ о назначении судебно-медицинской экспертизы
«…Руководствуясь ст. 78, 184 и 187 УПК РСФСР, назначить судебно-медицинскую экспертизу, поручив производство районному судебно-медицинскому эксперту.
Поставить на разрешение следующие вопросы:
…4. Имеются ли следы, указывающие на возможную борьбу и самооборону?
5. Принимала ли потерпевшая незадолго до смерти алкоголь? Если принимала, в каком количестве?
6. Каков механизм возникновения повреждений, обнаруженных на трупе, и могли ли данные повреждения возникнуть при падении с движущегося поезда (60 — 80 км/ч) на снег и последующем ударе об основание контактной мачты?..»
— …Колыхалова, Денисов, Сабодаш, к начальнику. Повторяю…
Полковник Бахметьев выключил динамик. Все трое вызванных уже входили в кабинет.
— Предварительная проверка через туристское отделение кое-что дала, — сказал Бахметьев. — Можно утверждать, что погибшей является Роза Анкудинова, учащаяся ПТУ. — Он вышел из-за стола: — Известно, что в поезде здоровья она была в компании своих приятелей. Мыслю: все это совпадает с информацией, которая получена в результате частного сигнала по телефону. Об этом звонке вы знаете…
Против стола Бахметьева светлело круглое окно в центральный зал. Сотни людей бессистемно двигались внизу, словно в огромной, ожившей одели молекулярного движения Броуна.
— …Поезд здоровья отправился в обратный путь на Москву в тринадцать тридцать восемь, в тринадцать пятьдесят он был на перегоне, где обнаружена потерпевшая. Двенадцать минут. — Было очевидно, что Бахметьев стремился уяснить все это для себя. — Всего через двенадцать минут после отправления из Жилева… Что произошло? Что значит надпись на пачке «БТ»: «Не режь по живому, Малыш!»?
Бахметьев был в прошлом работником ОБХСС, следователем. Он не забывал дела, которые вел по линии отдела борьбы с хищениями социалистической собственности: письменные предупреждения в них бывали довольно часто.
— Эта надпись… то это? Угроза, высказанная в корректной форме? Намек?
— Может, девочка о чем-то знала? — Капитан Кира Колыхалова, ККК, как в шутку ее называли коллеги, старший инспектор уголовного розыска, начала почему-то с середины. — Вдруг девочке было известно о крупной краже? — Кира словно размышляла вслух. — О нераскрытом убийстве или разбойном нападении, наконец?
Бахметьев кивнул:
— Продолжайте. — Дела по линии уголовного розыска все еще требовали от него большого напряжения.
«В ОБХСС четко: документы, накладные… — посочувствовал Денисов. — И всего один мотив: нажива! А здесь?»
Он снова представил себе путепровод, частую сеть контактных подвесок над линией — вжатый в снег кусок полотна — место происшествия.
— …И теперь преступник, возможно, считает, что единственный свидетель — Роза Анкудинова — устранен… — продолжала Колыхалова.
Антон Сабодаш спросил:
— Почему преступник?
— Преступник, — Колыхалова поправила черную, как вороново крыло, прядку волос, — или преступница… И чувствуют себя преспокойно! — Капитан Колыхалова, в шубке, в вязаной мохеровой шапочке, с незажженной сигаретой, олицетворяла в вокзальном уголовном розыске опасный для преступников тонкий расчет и до некоторой степени присущий профессии макиавеллизм.
— Что вы имеете в виду? — спросил Бахметьев.
— Сейчас скажу. — Она щелкнула зажигалкой, но тут же сбила пламя. — Преступники должны думать, что девочка жива. Что они не достигли цели. Тогда они забегают. Допустят десятки промахов… — Утонченная хитрость Колыхаловой проявилась и на этот раз. — Мы не должны оставить им ни одного шанса! Так? — спросила ККК.
За круглым окном кабинета Бахметьева, в зале для транзитных пассажиров, объявили посадку. По серому мрамору, обтекая скамьи и буфетные стойки, пополз к дверям бурлящий поток пассажиров. Он вызвал у Денисова тревожное чувство.
— …Мы заставим преступников выдать себя! — подытожила Колыхалова. — Понимаете?
Бахметьев помолчал, потом нажал на клавиши коммутатора. Зажглась лампочка — начальник штаба поднял трубку.
— Информацию о гибели потерпевшей не давать, — сказал Бахметьев, он не стеснялся учиться у своих подчиненных. — Жива, находится в тяжелом состоянии в больнице. Предупредите всех, включая медкомнату вокзала.
Подумав, Бахметьев развил мысль, высказанную Колыхаловой:
— Местом госпитализации Анкудиновой будет считаться… — он помешкал, — больница в городе Видном. Больницу не упоминать. Устанавливать всех, кто будет этим интересоваться. Запишите: одновременно организовать в больнице круглосуточное дежурство. Впредь, до раскрытия преступления… Все!
Бахметьев вынул чистый платок, коснулся им глаза, пострадавшего в войну, во время контузии.
— Теперь о наших ближайших действиях…
Задание обещало быть нестандартным.
…Один из близких знакомых погибшей установлен. Его зовут Славой. Живет у метро «Профсоюзная», в доме рядом с магазином «Цветы». Вход под арку. Там многие из компании погибшей живут… — Мысль Бахметьева работала четко. — Задача: узнать ее приятелей, подруг. Она облегчается тем, что сегодня компания собирается отмечать чей-то день рождения. Хорошо, если бы вам удалось всех увидеть, чтобы лучше представлять, с кем имеем дело. Кто они? Их связи, характеристики, образ жизни. Это главное. Кроме того, проверьте, нет ли на ком-то из них телесных повреждений, гематом, царапин. Мыслю: разворачиваться начнем с утра… — «Мыслю» было его любимым словечком, он употреблял его в первом лице настоящего времени.
Бахметьев взглянул в круглое окно: посадка на поезд подходила к концу, поток пассажиров в зале уменьшился.
Вслед за Бахметьевым Денисов тоже посмотрел в окно на центральный зал. Казалось, там, внизу, как всегда, шелестит по деревьям несильный весенний ливень.
— …И еще, — Бахметьев оглядел всех троих, — на Профсоюзной, сорок три, под аркой, вас будет ждать инспектор сто двадцатого отделения… Возьмите машину, рации. Звоните… Никто не хочет ничего сказать?
Было рано делать предположения…
Частный сигнал, о котором упомянул Бахметьев, поступил на пульт дежурного в двадцать один сорок, сразу после возвращения Денисова и Сабодаша с места происшествия.
Мужской голос в трубке казался глуховатым. Звонили не из автомата.
— Милиция?
— Дежурный капитан Сабодаш… — Антон включил звукозаписывающее устройство.
Пауза. Потом тот же голос:
— Несчастных случаев на вашем участке не было? Девушка не вернулась домой…
— Фамилия, возраст!
— Тумблер, Антон! — показала Колыхалова. — Громкость!
Антон щелкнул рычажком.
— Анкудинова Роза, семнадцать лет. — Глуховатый голос наполнил помещение.
— Ваш адрес?
Мужчина на другом конце провода колебался.
— Профсоюзная… — Он назвал номер квартиры, затем дома. — Давно уже должна быть и нет…
— Кем вы ей доводитесь?
— Отец. Отчим…
Антон перешел к уточнениям:
— Одежда, приметы.
— Синие брюки, колготки, свитер красный… Сама русая, даже рыжеватая. На шее цепочка золотая с лезвием безопасной бритвы. Украшение такое. Имитация… Обещала: вернусь — позвоню.
— Когда она ушла из дома?
— Утром еще. Собиралась на лыжах… С поездом здоровья.
Денисов вздрогнул, будто неизвестный абонент назвал его по фамилии: он так и предполагал!
— Путевку достали приятели…
— Вы знаете их? — Сабодаш расширил круг вопросов: первичное обращение отчима, возможно, будут не раз сопоставлять с материалами допросов, оценивать, анализировать.
— Дима, Слава… — Анкудинов словно все еще не был уверен: правильно ли он сделал, впутав милицию в эту историю. — Фамилии жена знает. Она не пришла с работы.
— Где они живут?
— Дима жил в сорок третьем доме, потом переехал на Автозаводскую. Он дружит с Розой…
— Давно?
— С год…
— А Слава?
— Рядом с магазином «Цветы». Там арка. Сегодня у него отмечают день рождения.
— Почему вы думаете, что Роза не там?
— Роза бы позвонила. Ей завтра уезжать…
— Далеко?
— В Крым, в санаторий.
— Что-нибудь со здоровьем?
— Бронхит хронический.
Антон помедлил.
— Ваш телефон…
— Сейчас! Извините!.. Кто-то идет…
Раздались гудки.
В дежурке стало шумно. Антон перекрутил магнитофонную пленку, включил воспроизведение:
«Милиция?.. Несчастных случаев на вашем участке не было? Девушка не вернулась домой…»
Денисов поднялся к себе в кабинет, попробовал связаться по телефону с руководством Совета по туризму. Было поздно, ни один из номеров не отвечал. Еще через несколько минут в углу под потолком щелкнул динамик:
— Колыхалова, Денисов, Сабодаш! К начальнику…
У метро было безлюдно. Пустые троллейбусы объезжали огороженный щитами прямоугольник: там что-то ремонтировали. Мутно светились красные лампочки на щитах. Поток свободных такси, не останавливаясь на стоянке, правил в сторону Мосфильмовской.
Инспектор сто двадцатого отделения мерз на Профсоюзной у дома под аркой — долговязый, в куртке, в шапочке с помпоном.
— Молодой человек! — Колыхалова приоткрыла переднюю дверцу машины, достала сигареты.
Инспектор подошел, щелкнул зажигалкой. Представился:
— Борис.
— Садитесь. — Сабодаш на заднем сиденье сдвинул грузное тело, освобождая место.
— Вы и есть транспортный уголовный розыск? — удостоверился инспектор сто двадцатого.
Вместо ответа Кира спросила:
— Ребят установили? Славу?
— Фамилия его Момот. Студент… — Борис достал записную книжку. — Что-нибудь серьезное?
— Пока неизвестно. — Кира уклонилась от ответа. — Где он был сегодня?
— Катался на лыжах. Сейчас кейфует, день рождения.
— Он новорожденный?
— Не он. Верховский Володя — юрисконсульт какой-то фирмы… — Инспектор сто двадцатого отделения проинформировал: — Двадцать восемь лет, несудим. Живет вместе с бабушкой. А пируют у их друга Бабичева Евгения.
Кира в зеркале заднего вида посмотрела удивленно, инспектор поспешил добавить:
— Здесь отдельная квартира. Бабичев живет один.
— А родители?
— В Средней Азии метро строят. Один, и с ним еще собака. — Борис пояснил: — Я сам из этого дома. Поэтому в курсе всего.
— Розу знаете? — Антон не ходил кружными путями. — Анкудинову? Рыженькую?
— С Димой дружит.
— А самого Диму?
— Горяинова? Знаю.
— Он здесь?
— Вам Горяинов нужен? Тогда следует действовать через Момота.
— Почему?
— Лучший друг!
— А вообще… что они все? — вмешалась Колыхалова.
Инспектор попробовал пошевелиться — не смог.
— Как чувствовал: что-то должно случиться. Не нравились они мне… Вино, тряпки. Правда, музыку любят, интересуются. — Ему все же удалось потеснить Антона. — Держатся замкнуто, особенно не подпускают. Называют себя «компанией».
— Много их?
— Человек одиннадцать. Мозг у них не Момот и не Верховский, хотя он и старше всех. Бабичев Женька… Момот Славка — это исполнитель. И опять же свой юрист — Верховский.
— Почему он справляет рождение не у себя? — спросила ККК.
— Площадь не позволяет. Да и не побезобразничаешь: бабушка!
— Покажете их? — спросил Денисов.
— Не знаю. Вас трое все-таки…
— Один. — Кира погасила сигарету. — Вот он, Денисов.
— Одному можно, — согласился инспектор. — Пальто оставим у моих знакомых. — Он немного отогрелся, несколько раз осторожно хлюпнул носом.
— А как войти? — спросила Колыхалова.
— На дни рождения, праздники приходят без приглашений. Так принято!
Через двор шли в таком порядке: Борис, Денисов, Кира.
Денисов обратил внимание: двор большой, с выходом на Профсоюзную и Нахимовский проспект. В центре скамейки, столы. Дорожки аккуратно расчищены после снегопада.
— Мы не растеряем друзей, когда они начнут расходиться? — От ККК не ускользнула сложная география двора.
— Позвоните, чтобы ваши подъезжали к двадцати трем. Парней здесь будет много. — Борис показал на крыльцо: — Нам сюда.
Темный подъезд обдал стойким запахом апельсинов.
— Магазин «Овощи-фрукты». Овощехранилище как раз под нами, — пояснил Борис.
На лестнице гремел магнитофон, разнося тяжелый рок на любителей. Пока они поднимались, рок сменил голос певца.
— Маккартни, — шепнула Денисову Колыхалова. — Моя любовь…