Он склонился над девушкой, покусывая клыками и облизывая шею девушки, он сосредоточился на метке в изгибе ее плеча. У него потекли слюнки, а его волк выл внутри него, и прежде, чем он осознал это, клыки пронзили изгиб ее плеча, хлынула кровь, покрывая его язык и горло. И ещё один оргазм сотряс их обоих.
Тело Шеннон дернулось под ним, стеночки ее влагалища дрожали и сокращались в оргазме, дымка восторга затопила его сильнее.
Возбуждая до предела, его бедра яростно дернулись, и он не мог остановиться ни за что, продолжая трахать ее, впившись зубами еще глубже, заверяя его волка, что она не уйдет от него.
Приглушенный всхлип, наконец, проник в его разум и его охватил ужас от того, что он сделал. Антон заставил челюсти разжаться, отпустил плечо девушки, и попытался отстраниться от нее.
Он чуть не упал с края кровати, спеша увеличить расстояние между ними. Когда увидел следы своих зубов и ярко-алую кровь в изгибе её шеи.
По телу Шеннон пробежала дрожь, но она не двигалась и не отвечала.
— Шеннон, — прохрипел он, все еще чувствуя ее кровь на своих губах, испытывая ужас от того что натворил, он потянулся к ней. Прикасаясь к спине, девушка рухнула на бок, тяжело дыша. Он замер. — Мне очень жаль. Я не хотел, тебя кусать.
Она не ответила.
Антон не мог видеть прикрытого волосами лица Шеннон, лежавшую, свернувшись калачиком на боку, пачкая кровью простынь, и он не знал, что черт подери ему делать. То, что секс перешел в насилие, потрясло его.
Он коснулся ее снова, но она не отреагировала. Он увидел, что ее грудная клетка поднималась и опускалась, и девушка перестала всхлипывать.
Антон подполз к ней, чтобы убрать волосы с ее лица, и увидел, что ее глаза закрыты.
— Шеннон? — обеспокоенно позвал он еще раз.
Она не ответила. Паника охватила его. А если ей больно или плохо?
— Шеннон. — Он в панике прокричал ее имя.
Она дернулась, открыла глаза, и сделала то, чего он совсем не ожидал. Она ему улыбнулась.
— Ничего себе. Это первый раз, когда я свалилась в обморок от оргазма.
Он уставился на нее изумленно, и хрипло прошептал.
— Ты плакала.
Она вытянула ноги, перевернулась на спину и потянулась к нему. Ее пальцы коснулись его щеки.
— Нет. Я не знаю, что за звуки я издавала, но абсолютно уверена, что никакой боли не было. Можем ли мы повторить?
— Нет. Я укусил тебя.
Другой рукой Шеннон прикоснулась к ране на плече и поморщилась.
— Ой. — Она посмотрела на руку, увидела кровь, и побледнела. — Я просто думала, что ты меня снова пометил. Я не знала, что пошла кровь. Разве это плохо?
— Не знаю. Не двигайся.
Антон вскочил с кровати, бросился в ванную и вернулся с влажной тканью. Вернувшись, нашел ее сидящей на середине кровати с выражением любопытства на лице. Это ошеломило его, она совсем не боялась его после такого нападения.
— Укус беспокоит только когда, я к нему прикасаюсь. И еще он теплый. Не надо так расстраиваться. Я в порядке, — успокаивала его девушка.
Она пыталась утешить его, и это заставляло его чувствовать себя еще хуже, Антон обошел кровать и сел позади нее. Её рыжие волосы касались крови, которая стекала по спине от укуса.
Он действительно хорошо отметил ее. Парень осторожно убрал ее волосы в сторону, и прижал влажную ткань к нежной коже её шеи. Шеннон вздрогнула, и он почувствовал себя еще хуже.
— Мне очень жаль, — прохрипел Антон.
— Все в порядке, правда.
— Нет. Это не так. Я действительно хорошо тебя отметил.
— Зачем ты это сделал? — Она посмотрела на него чистым невинным взглядом.
Антон откашлялся.
— Я потерял контроль. — Он не мог встретиться с ней взглядом и упорно смотрел на ее укус.
— Наверно тебе понадобиться намордник, когда мы будем, занимаемся сексом?
Он бросил удивленный взгляд на девушку, и когда она улыбнулась ему, и понял, что его маленькая кошечка просто шутит.
Но он был не в настроении шутить.
— Нет. Я пытался спариться с тобой, котенок. Мой волк пытался, так или иначе, и я не остановил его. — Он посмотрел вниз на свои колени, осмотрел презерватив, и выдохнул. — Он не порвался. Так что мы в порядке.
— Ох. — Ее взгляд скользнул, что то, рассматривая слева от него. Потом опять вернулся к его лицу. — Что ты имеешь в виду, говоря, что твой волк хотел спариться со мной?
— Мой волк хотел, связать тебя со мной навсегда. Мне очень жаль. Я не думал.
— Да ладно. Я просто думала, что ты меня снова пометил.
— Я это и сделал.
Он пытался скрыть свои эмоции. Теперь он был уверен, что привязал ее к себе еще крепче, и она пахла им сильнее, чем раньше.
А ведь Антон хотел отказаться от нее, после того что натворил. Он боялся причинить ей еще больше вреда. Но сейчас поздно соглашаться на любую другую самку, чтобы заменить Шеннон в сезон спаривания. Если она уйдет от него сейчас, его волк сойдет с ума, и будет искать ее до конца жизни, а найдя, мог причинить ей еще больше боли.
Он не хотел делиться с ней этими фактами, боясь, напугать свою кошечку, и теперь он действительно нуждался в ней, хотел, чтобы она осталась. И что еще хуже, его потребность в ней будет длиться намного дольше, чем брачный сезон.
Он чувствовал, что ее кровь уже меняется, образуя с ним более глубокую связь, и ощущал удовлетворение его внутреннего зверя этим фактом.
— Никто не пострадал. — Она подарила ему храбрую улыбку. — Я в порядке.
— Мне очень жаль, — продолжал извиняться Антон.
— Мне действительно не больно, — заверила она его.
Он поднял влажную ткань от ее плеча и вздрогнул. Это был не просто какой-то укус любви, чтобы отметить ее. Нет, он травмировал ее так, что отпечатки его зубов на ее бледной коже останутся на ней навсегда.
Он, возможно, также начал влюбляться в Шеннон. Такие глубокие укусы подразумевают спаривание, только в этот момент оборотень может так травмировать женщину своим укусом. А это был верный признак влюбленности и желания сделать ее своей парой навсегда.
Успокойся, приказал он своему волку, прижимая к коже Шеннон влажное полотенце и в тоже время желая ее снова. Он пытался остановить кровотечение и сдержать своего волка, в результате прикусил свой язык до крови.
Антон склонился к её плечу и лизнул рану. Шеннон испуганно вздрогнула, и тут же расслабилась, открывая ему еще больший доступ к слегка саднящему укусу.
— Это быстрее залечит ранку, — пробормотал он между облизываниями.
— Ты меняешь меня, — прошептала девушка. — Я не знаю, что ты делаешь со мной и как делаешь, но я хочу тебя снова. И мне почти больно от этой потребности.
Из его горла вырвался приглушенный стон. Казалось, что его сексуальный маленький котенок отправилась в горячку вместе с ним. Как он хотел бы сделать это по окончании брачного сезона, привязать ее к себе навсегда, и ему было наплевать на все последствия. А то, что их будет куча, он не сомневался. Как не сомневался и в том, что их связь после его укуса стала крепче, и будет усиливаться в дальнейшем, пока он не свяжет себя с ней навсегда.
Ему просто нужно держать себя под контролем. Ну да, удачи с этим, — усмехнулся Антон. Его член болезненно напрягся. Он снял использованный презерватив и потянулся за другим.
Глава 11
Я действительно мурлыкаю, подумала Шеннон, постепенно просыпаясь, переваривая эту новость, в то время как ее горло гудело, грудь вибрировала, и Антон продолжал поглаживать ее по спине.
Шеннон проснулась окончательно, растянулась на его большом теле и прислушалась к странному шуму исходящему от нее, пытаясь свыкнуться с происходящими изменениями, пока ее затуманенный мозг приходил в сознание.
— Мне нравится этот звук, котенок, и твоя реакция на меня, на мои ласки, — прошептал нежный голос ей на ушко.
Она подняла голову и шум прекратился. Антон улыбнулся ей. Она не могла не улыбнуться в ответ.
— Доброе утро, — прошептала девушка.
— Болит?
Она ощупала свое тело.
— Нет. Я…, — румянец окрасил ее щеки. — Я хочу тебя снова, — и девушка стыдливо спрятала лицо у него на груди.
— Ты определенно тоже в горячке милая.
— Я не понимаю. Со мной раньше никогда такого не было.
Антон продолжал поглаживать ее спину, играя пальцами и ладонями на изгибах ее попки, а затем вновь возвращаясь к спине.
— Я думал об этом. И мне кажется, что знаю, в чем причина.
— Хорошо. Просвети, потому что все это пугает меня немного. — Она не хотела лгать, и действительно хотела объяснений. — Мне немного страшновато. Такое ощущение, что я больше не знаю свое тело.
— Ты жила среди людей, с той поры как твой отец погиб. И твои инстинкты притупились. А после встречи со мной все спящие инстинкты в тебе пробудились разом.
— Понятно. И это унизительно.
Антон нахмурился и его рука замерла.
— Почему?
— Всегда думала, что я не из трусливых. А теперь запрыгиваю на тебя или на ближайшее дерево всякий раз, когда мне становится действительно страшно. Подумай об этом. Твоя мать, скорее всего, думает, что я жалкая. Будь я полностью оборотнем, рыкнула бы на нее, хоть как то попыталась бы защитить себя. Но я оборотень лишь на четверть. Я побежала в душ и запрыгнула на тебя, чуть не сбив с ног.
Его тело мгновенно отреагировало, и Антон усмехнулся.
— Думаю, это восхитительно.
— Ты ничего не боишься, тебе меня не понять. Это как срабатывает переключатель внутри меня, мой мозг отключается, и следующее что я осознаю, как отрываюсь от земли, и запрыгиваю на тебя или на то, что повыше. Я говорю себе, остановиться, спуститься вниз и быть смелой, но мое тело меня не слушает.
— Ты частично пума, а я волк. Мой вид обычно убивает твой. Это естественно для тебя, убегать и забираться повыше. Это сильный инстинкт, прочно укоренившийся в твоих генах, — Его рука поглаживала ее попку. — Черт, иногда я вижу, кроликов и делаю несколько шагов в их сторону, прежде чем прихожу в себя и останавливаюсь. Меня разрывает желание преследовать их и съесть. Я имею с этим дело всю жизнь, и до сих пор борюсь с такими импульсами.
— В самом деле?
— Да. Я мог бы рассказать тебе о многих неловких ситуациях, в которые попадал, пока брал под контроль своего зверя.
— Например? Расскажи мне.
— В средней школе мне понравилась одна девочка. Мне казалось, я влюбился, она была такой горячей цыпочкой. А я пятнадцатилетний подросток на пике гормонального взрыва. И я пригласил ее на свидание, купил цветы, и очень нервничал, потому что не знал как ведут себя на свиданиях люди. Девушка открыла дверь, держа на руках свою любимую кошку. Увидев меня, ее коша сошла с ума, зашипела и выскочила за дверь. И я побежал за ней, прежде чем понял что делаю. Загнал бедную кошку на дерево, а сам стоял под ним и все о чем думал, как ее оттуда достать и убить. Когда Салли прибежала посмотреть, что происходит, я отвернулся, скрывая свое лицо, так как начал меняться. Не мог говорить, потому что мой голос стал глубже и грубее. Она подумала, что я урод и каким-то образом напугал ее кошку. А я просто ушел, напоследок сильно пнув дерево. В последствии Салли избегала меня и враждебно смотрела каждый раз, когда наши пути пересекались в коридорах, пока не уехала из города два года спустя.
Шеннон печально улыбнулась.
— Мне жаль.
— Пришло время моего первого забега со стаей, первый на который меня допустили, понимаешь, половое созревание, и мысли о сексе были, в то время как навязчивая идея. Просто ядерный взрыв гормонов, как человека, так и моего волка. — Он сделал паузу. — Вероятно, ты не захочешь услышать всю историю.
— Рассказывай дальше.
Антон покраснел.
— Представь себе гормонально — неустойчивого подростка на его первом забеге со стаей. Мы раздевались под деревьями, там были все эти обнажённые женщины. И я адски возбудился, и понял, что это заметил каждый член стаи. Я не мог снять свои трусы. Реагировать, таким образом, вне брачного сезона считается грубостью. Это был обычный забег стаи, который мы проводим ежемесячно, празднуя полнолуние. Это своего рода наша версия праздника и способ для стаи сделать что-то вместе. Мой отец понял, почему я стоял, не снимая трусов, и приказал мне вернуться домой. Когда я уходил, отец прокричал мне вслед, чтобы я подрочил как следует, когда доберусь до дома. Я хотел умереть от стыда на месте.
У Шеннон от удивления отвисла челюсть.
— Он не мог так сказать!
— Он это сделал. Я никогда не забуду смех и шутки, за своей спиной, пока бежал всю дорогу домой. Я не говорил с ним два дня. Это смутило меня достаточно, и я никогда после этого не участвовал в других забегах стаи.
— Твой отец повел себя, как осёл! — в ее голосе звучал гнев.
— Отец считает, что подобная жестокость сделает нас крепче и жестче. — Антон вздохнул. — Так что нет никакого позора в твоем страхе и инстинктах оборотня, Шеннон. В пищевой цепочке, нас все бояться, — Он вдруг усмехнулся. — Бьюсь об заклад, ты никогда не имела такой проблемы с мышью.
— Нет. — Она вдруг рассмеялась. — Я никогда не думала об этом, но в моей первой квартире соседи постоянно жаловались на полевых мышей всё лето, но я никогда не видела, ни одной в своём доме.
Антон усмехнулся.
— От тебя исходит слабый аромат пумы. У мышей хороший нюх, так что они избегали бы тебя в любом случае.
— Так ты думаешь, быть рядом с тобой помогает моей крови меняться, вытаскивает наружу все инстинкты моего вида?
— Да.
Шеннон закрыла глаза пытаясь представить большую кошку. С когтями и хвостом.
— Что ты делаешь?
Она вздохнула и открыла глаза.
— Я попыталась измениться. Но не смогла.
— Ты знаешь, как это делается?
— Мама спрашивала моего отца, как он это делает. И она рассказала мне. Надо представить себе изменения, что я большая кошка, лапы, хвост, и это произойдет, так делал мой отец. Но, похоже, со мной это не сработало.
— Сладенькая, если бы ты могла обращаться, ты бы сделала это когда была напугана. А просто потому, что ты представила себе кошку и ее черты, не означает, что ты сможешь перевернуться. И тот факт, что ты только на четверть пума, гарантирует, что ты не сможешь перекинуться. Мне жаль милая.
— Ох. — Шеннон не была уверена, должна ли она чувствовать разочарование или нет.
— Это не имеет значения, и черт, я вроде счастлив, что ты не можешь перекидываться. Если бы ты имела когти и превратилась бы в кошку, когда запрыгнула на меня, боюсь даже представить, что бы со мной тогда было, — Он усмехнулся. — Вероятно, ты царапала бы меня каждый раз, когда другой оборотень пугал тебя.
— Я не боюсь тебя.
Антон неожиданно перевернулся, подминая девушку под себя.
— Твой аромат сводит меня с ума. — Он стремглав спустился вниз и опустил голову, чтобы накрыть ртом ее вершинку груди.
Шеннон выгнулась дугой, подставляя его рту розовый кончик нежной плоти, прижимая его лицо еще крепче к себе. Когда он начал сосать и ласкать ее сосок, она застонала. Ее живот трепетал, и она знала, влага мгновенно смочила ее нежные лепестки и уже стекала на бедра, которые она пыталась развести как можно дальше, чтобы освободить место для тела Антона.
— Пожалуйста, не дразни меня. Я хочу тебя до боли.
Он отпустил ее сосок, прикусывая его зубами.
— Ты такая отзывчивая, котенок.
— Ты убиваешь меня, — стонала девушка.
Антон пошарил рукой по краю кровати, ища один из презервативов, которые были свалены там, в течение ночи, но ничего не нашел.
— Где эта чертова резинка?
— Думаю, мы их столкнули с кровати, прежде чем свалиться без сил, прошлой ночью.
Он перекатился с нее и заглянул за край дивана.
— Вот они, нашел!
— Поторопись, — Шеннон перевернулась и встала на четвереньки, выставляя попку и раздвигая ножки. — Возьми меня таким образом. Ты понятия не имеешь, насколько мне хорошо, когда ты берешь меня сзади.
— Знаю, — его голос, углубился, когда он достал несколько пакетов и повернулся к ней лицом. Рычание вырвалось из его рта при виде представшей его взгляду картине. — Я…