…Стоящий у входа Вадик, в свою очередь, заметил меня и закричал:
— Вот, я к ней пришел. Как вас зовут?
Аня Соболина, я помню. Я пришел вам рассказать, кто убил Крепыша. Я все знаю.
Пропустите меня.
Я прибавила шагу. Если он сейчас прорвется и «сядет на уши», то слезет не скоро, а значит — рабочий день можно считать загубленным. Ну а поскольку я не умею грубо посылать, то Тараканников может со мной разговаривать вплоть до моей кончины. Причем, что удивительно, несмотря на обилие разноплановой информации, которую он выплескивает, в памяти не остается ровным счетом ничего. Он уходит, а ты потом вертишь головой по сторонам: куда делись три часа из твоей жизни? Поэтому от Спозаранника я рискнула вернуться в свой кабинет, только когда убедилась, что Вадик мне уже не страшен. Он стоял и, держась руками за дверной проем, рассказывал жаждущему его выпроводить Каширину, что лично знаком с убийцей Кеннеди.
— Аня, вы не интересуетесь детской порнографией? Могу поделиться очень интересными данными, — крикнул мне вслед Тараканников, когда я скрывалась за дверью своего кабинета.
В кабинете стояла Агеева и держала телефонную трубку в руках.
— Анечка, это тебя, — с некоторым удивлением произнесла она. Дело в том, что мне редко звонили на работу, а если и звонили, то знакомые Марине Борисовне люди. Этот, видимо, был чужой, и Агеева пояснила:
— Приятный мужской голос…
Обладателем его оказался Артемкин.
— Я просто хотел узнать, как у вас дела продвигаются, может, чем помочь надо? — сказал он, извинившись за беспокойство.
— Дела идут по плану, я пока занимаюсь сбором предварительной информации, — ответила я, сама слабо представляя, что значит «предварительная информация». Однако это словосочетание произвело впечатление на Артемкина:
— О! А я подумал, что, может быть, вы хотели поехать поговорить с теми людьми, которые сейчас живут в квартире Ягодкина. Я бы вам предложил свою помощь, потому что, на мой взгляд, одной туда идти небезопасно…
— То есть?
— Ну там пьянки постоянные, драки.
Давайте я за вами заеду завтра во второй половине дня, часа в четыре — и вместе сходим?
— Давайте, — я обрадовалась. Появился шанс сделать хоть что-то по розыску этого несчастного алкоголика. Может, его друзья-собутыльники расскажут, что с ним случилось. Что ни говори, а этот агент проявился как нельзя кстати…
***
После работы я зашла в супермаркет недалеко от дома. Когда я в задумчивости бродила мимо витрин с ветчиной и сыром, размышляя, что бы такого купить на ужин Володе с Антошкой, вдруг услышала противный, но знакомый голос сзади: «Это моя бутылка пива. Я с ней пришел, э-э-э, не бейте меня по голове, не бейте. Помогите, я буду жаловаться Карачаевцеву!».
Тирада сопровождалась звуками вялой потасовки. Я оглянулась с самыми плохими предчувствиями. Так и есть: Тараканников, этот жуткий сумасшедший уголовник.
Он стоял в окружении трех охранников супермаркета, пытаясь вырвать рукав своего длинного потрепанного плаща из рук продавщицы. Второй рукой с зажатой в ней бутылкой он размахивал над головой.
— Я помощник депутата Правшова, вот мое удостоверение. У нас депутатская неприкосновенность! — не унимался Тараканников, защищая свои права собственности на бутылку пива, по-видимому, только что спертую с прилавка.
— Молчи, лишенец, — легкими пинками охранники теснили Тараканникова к выходу. Я представила, как буду выглядеть в глазах окружающих, если эта одиозная личность вдруг сейчас заорет на весь зал: «Соболина!». В том, что он не преминет меня опознать, я не сомневалась. Я быстро нагнулась и пошла вдоль витрины с колбасами, побыстрее к выходу, лишь бы Тараканников не успел заметить мое присутствие в зале. Так я шла, пока не уткнулась головой в толстый живот одного из охранников, только что задержавшего Вадима.
— Вы что, вместе? — грозно спросил он.
— Нет, что вы, — мне пришлось разогнуться.
— Зачем тогда прячетесь? — полюбопытствовал секьюрити.
— Я? Прячусь? Я колбасы разглядывала, — не успела я порадоваться, что так ловко выкрутилась, как на весь магазин раздался окрик:
— Соболина! Вот спросите у той женщины, какие у меня связи в этом городе. Вот она, вот! Аня, я здесь, — Тараканников стоял у выхода и усиленно тыкал в меня пальцем.
Я готова была провалиться сквозь землю.
Из магазина нас выперли обоих. Тараканников, едва оказавшись на свободе, отряхнулся, пригладил помятый плащ и продолжал вещать на всю улицу:
— Это была моя бутылка пива. Я ее купил в соседнем магазине! Хотел взять рыбы здесь. Мерзавцы, я в прокуратуру пожалуюсь. А то распустились. Сейчас позвоню зампрокурора, а то совсем эти магазинные охранники распустились. Это нарушение прав человека. Аня, а вы знаете, что я известный правозащитник?
— Угу, только, пожалуйста, тише. — Я едва ли не бегом бежала от места происшествия, пытаясь оторваться от Тараканникова, но он вслед за мной прибавлял шагу. Мне хотелось оказаться хотя бы в тихом и безлюдном месте, чтоб никто не увидел моего попутчика.
— Аня, я в тюрьме ел раков. Думаете, это просто так? У меня был негр-повар.
Меня все слушались. Хотите, я открою тайну: я спал с женой губернатора, — «тайну» он открыл не только мне, но и десятку людей, оказавшихся в ближайших пятидесяти метрах от нас, потому что произнес он это чрезвычайно громко и визгливо.
— Только тише, умоляю, — я была просто в отчаянии, не зная как отделаться от него. Мои слова: «до свидания, мне пора домой», которые я произнесла за последние пятнадцать минут раз двести, Тараканников попросту пропускал мимо ушей.
— Когда я стану губернатором, я сделаю вас своим пресс-секретарем. Вы мне нравитесь. Выходите за меня замуж…
Тут я поняла, что единственный выход — это расслабиться и не слушать Вадика. Только так можно избежать сумасшествия. Из-за него я так и не купила продукты к ужину. Когда я дойду до следующего магазина, будет уже полдевятого, в девять я буду дома. К половине десятого подойдет Володя, да и Антошку надо поскорее накормить. Что бы такое сделать на быструю руку? В принципе, курица недолго готовится, на сковородку — и все. Хотя нет, хочется, чтоб было вкуснее, с гарниром, шампиньонами, чесноком. В морозилке еще пельмени остались, но это совсем не выход…
— …Лично знаком с начальником оперчасти «Крестов». Семьями дружим. А с начальником питерского уголовного розыска мы в начале девяностых вместе куртками конфискованными торговали. Тогда у нас кооператив был, «Север» назывался…
Нет, так дело не пойдет. Надо срочно что-то придумать. Пельмени на ужин — это катастрофа. Может, сделать пюре? А где в такое время найти нормальную картошку? Везде дорогущая. Все дороговато. Скоро надо будет думать, как Антошку в школу собирать. Столько всего надо будет купить: ранец, учебники, костюмчик… Еще в начале года думали с Соболиным, не отдать ли нам Антошку в частную школу, теперь ясно, что придется ему идти в обычную. Бедный мой ребенок, даже лето нормальное родители ему не смогли устроить…
— Я был богатый и ездил на «мерседесе». Меня посадили специально, из зависти. Интриганы! Меня предали. Никого я не похищал. То есть похитил, но с его согласия. Я так тыщу раз делал — и ничего. А тут из-за одного сраного мальчика — целых пять лет…
— До свидания, Вадим, я уже пришла. — Я не стала дожидаться, пока Тараканников распрощается со мной, и кинулась в подъезд. Последнее, что я услышала, было визгливо-удивленное: «Как, уже?»
***
— Анюта, почему вы такая задумчивая сегодня? — спросил Сергей, кинув на меня взгляд сбоку. Мы мчались на его машине по Московскому шоссе в отдаленный район, где затерялись следы пропавшего Ягодкина и где ныне в его квартире проживают какие-то странные люди. Мимо мелькали отстающие машины и серые «сталинки» проспекта. Артемкин вел машину легко и уверенно, вызывая у меня уважение и зависть — я понимала, что никогда не смогу научиться так водить.
— Я раздумываю над сюжетом новеллы, которую надо написать для книжки, — как можно более безразличным тоном ответила я.
Артемкин заметно заинтересовался, даже заерзал на водительском сиденье:
— Правда? Какая интересная у вас работа! А я, между прочим, тоже роман сочиняю. Уже несколько лет подряд. Эпохальный замысел.
Я с любопытством посмотрела на Сергея. Определенно, он мне нравился все больше и больше. Хоть какая-то польза от пропавшего алкоголика — познакомилась с таким приятным человеком, и даже потенциально полезным, все-таки агент по недвижимости. Мы повернули с Московского проспекта на Ленинский.
— Действие происходит в Древнем Египте, тайны которого до сих пор не разгаданы, — продолжал Артемкин. — Главная героиня — царица. Параллельно идет вторая сюжетная линия, уже в современности. Там та же царица, но только в другой жизни.
— Как интересно. И про что этот роман?
— Как всегда. Про любовь. Про вечность. — Артемкин серьезно посмотрел на меня.
— А Саша был вашим близким другом? — спросила я, чтоб сменить тему.
— Не так, чтоб очень. Раньше плотно дружили, а потом поддерживали отношения в основном благодаря Лене, она у нас магнит компании. И когда Сашка начал спиваться, Ленка не брезговала его обществом.
— Кажется, приехали, — радостно сообщила я, увидев издалека табличку с адресом дома, откуда пропал Ягодкин.
Когда дверь открылась, мы с Артемкиным недоуменно переглянулись. Даже ожидая увидеть за дверью все, что угодно, вплоть до призрака убиенного Ягодкина, мы были шокированы. Мадам, эксплуатировавшая жилплощадь потерянного, была пьяна в стельку и едва держалась на ногах. Видимо, последний раз одежду она меняла в феврале, потому что одета была как раз по тому сезону: выщипанная заячья телогрейка, дырявые шерстяные колготки и валенки. О том, что она знает — на дворе все-таки месяц июнь, говорила ее шляпка с бумажными розами, кокетливо сдвинутая на левое ухо. Вместе с открывающейся дверью дама по инерции впечаталась в стенку. Поправляя шляпку, женщина сделала пригласительный жест и произнесла:
— Прр-шу, пр-ходите, гос-спода…
— Мерси… — ответил Артемкин и сделал решительный шаг вперед. — Что здесь за бардак?
— Ну не надо так, — остановила я его и тоже переступила порог.
Мадам оказалась в квартире не одна.
На кухне над столом склонилась еще одна темная личность. На столе наблюдалась изящная сервировочка, состоящая из двух граненых стаканов, бутылочки спиртосодержащей жидкости «Льдинка» и настойки боярышника.
— Простите, а вы кем приходитесь пропавшему Ягодкину? — спросила я личность.
Мужчина долго фокусировал на мне мутный взгляд выцветших глаз, минуту размышлял и наконец произнес:
— Скорбящий друг… Ик-к!
Женщина шатаясь, подошла к столу, поймала бутылку «Льдинки», разлила себе и «другу»:
— Ну за Сашу. Чтоб земля ему пухом… — Парочка выпила.
— Почему вы думаете, что он умер? — поинтересовалась я.
— Сгубили супостаты… — ответил мужчина и протянул свой стакан:
— Усугубите, не побрезгуйте.
Я улыбнулась, вежливо отказалась и продолжила вытягивать из алкоголиков информацию:
— Какие супостаты?
— Агенты…
— Какие агенты? Спецслужб, что ли? — усмехнулся Сергей.
— Угу, спецслужб, — алкоголик хихикнул.
— А как он пропал? — я хотела выяснить у «скорбящих друзей» хоть что-то.
— Мы, эт самое, поехали, — начал рассказывать мужчина, — на дачу. Отдохнуть, то-се. Проехали, тоже, а Саша-то все — ёк. Пропал. Дверь открыта, баян пропал…
— Какой баян? — удивилась я.
— Какой-какой… на котором играют, песни поют… Ой, цветет калина в поле у ручья, парня полюбила молодого я… — скорбящие затянули песню.
— А кому была выгодна его пропажа?
Может быть, квартирный вопрос?
— Кому выгодно? Я же говорю — агентам. И вопрос — как его… тоже.
Сзади раздался грохот. Я оглянулась.
Мадам сидела на полу и разводила руки:
«Стул спиздили. Прямо из-под зада. Агенты сраные», — бормотала она. Пошатываясь, она подошла к мужчине и упала к нему на колени.
— На кого записана его квартира? — продолжила я свой допрос.
Дама стукнула кулаком по столу:
— Я законная наследница! Это мое.? Я его любила! Мы с ним жили долго и счастливо и умерли… то есть хотели умереть в один день. А он обманул. Умер раньше. А одна я не хочу. Он мне завещание оставил бы… а оно мне не нужно — я его любила безвозмездно.
— А вы кто, собственно, такие? — мужчина вздыбился над столом.
— Я из Агентства «Золотая Пуля», — сказала я и тут же поняла, что это была моя ошибка.
— Ах, агенты сраные?! мужик взвыл. — Так это вы Сашку угробили!
— Нет, вы нас не правильно поняли, мы из «Пули», — кричала я, но было уже поздно.
— Из какой, ебанный в рот, пули? Всех порешу! — Мужик выхватил невесть откуда взявшийся топор и кинулся на Сергея.
Сергей быстро увернулся, и мужик по инерции разрубил дверь. Эта же инерция бросила его на пол.
— Бежим, — крикнул Сергей и дернул меня за руку.
Все произошло так быстро, что я не успела опомниться, как мы оказались на лестничной клетке. За нами вылетел топор, который с лязгом ударился об пол и отлетел к соседней двери.
— Вот сволочь, пиджак попортил, — уже в лифте, разглядывая себя, заметил Сергей. — Вот козлы. Может быть, в такой пьяной разборке и погиб наш Шурик. Напились, поругались из-за этой мадам и начали махать топорами, получился летальный исход. С утра очухались, смотрят — трупешник вместо Шурика. Ну они его по запчастям и вынесли. А где закопали — поди спроси. Они уже и маму родную не помнят в лицо.
Я до сих пор не могла прийти в себя.
Подумать только, сейчас я была на волосок от смерти. Еще чуть-чуть — и это чудовище расправилось бы со мной так же, как и с Ягодкиным. Неужели эта пьяная парочка безжалостно убила своего друга?
— Думаешь, они его убили?
— Может, и не убили… — Сергей задумался. — Может, и не убили. Просто Шурик такой человек, он мог и не вынести их общества. А послать их подальше у него наглости не хватило. Может, обидели они его, вот он и поехал на дачу, например. Он так иногда делал: ехал в садоводство, например, в Тосно, селился в заброшенном домике и рисовал. Черт его знает.
Он натура загадочная.
Я представила, как буду искать Ягодкина по садоводствам, и ужаснулась. Там столько заброшенных домиков и столько же алкоголиков. Я умоляюще посмотрела на Сергея. Он — на меня.
— Ну ладно, главное — не терять надежды. Будем искать. Давай поедем на следующие выходные в садоводство, около Тосно. Однажды я его уже там находил.? Поедем?
Я кивнула. Конечно поедем. Какие еще мероприятия по розыску сгинувшего Ягодкина можно предпринять, мне и в голову не приходило.
Напоследок, коль уж оказались в этом районе, Сергей предложил зайти к участковому, дабы поставить его в известность о бесчинствах, которые творятся в квартире «свободного художника» Ягодкина. «Он как раз должен быть на месте, сегодня дежурит», — сказал Артемкин, и я поразилась его осведомленности.
Участковый находился в соседнем квартале от дома Ягодкина. Я с любопытством разглядывала скромное пристанище рядового милиционера, переделанное, видимо, из обычной квартиры: тесный коридорчик-прихожая, эмалированная раковина с обильными следами ржавчины и протертый до дыр линолеум.
— Добрый день, Владимир Алексеевич! — Сергей поздоровался с маленьким щуплым мужчинкой невзрачной наружности.
Мужчинка растерянно вскочил и вопросительно посмотрел на Артемкина. Потом на меня. Потом опять на Артемкина.
Тот продолжал:
— У вас тут люди пропадают, пьяные дебоширы занимают их квартиры, а вы бездействуете. Видите, даже Агентство «Золотая пуля» заинтересовалось нашим Ягодкиным.
— Как — бездействуем? Совсем не бездействуем, — засуетился участковый, — да вы присаживайтесь.
Сергей не преминул воспользоваться его предложением. Чуть помедлив, его примеру последовала и я.